— Валуа, Д'Арманьяк явился отплатить тебе за оскорблённую честь! Он пришёл наказать тебя за смерть своей матери! Выходи на поединок и умри достойно! Или докажи своё право первого из лучших!
Столько ярости излучал Жан в это мгновение, что придворные, находившиеся в зале,…застыли, испытывая растерянность и…ужас. Многие из них неосознанно отодвигались назад, желая оказаться подальше от всадника. А Жан…сверлил глазами всех вокруг и смотрел на лестницу. Но там никто не появлялся. Впереди никого не было, но сзади начал раздаваться шум. Его настигали.
— Выходи, Валуа! — снова закричал Жан, а в следующее мгновение пришпорил коня, направляя его к лестнице. Подчиняясь движениям всадника, конь начал взбираться по лестнице. Едва он достиг лестничной площадки второго этажа, как путь ему преградил внушительный отряд гвардейцев. Сзади его настиг другой отряд. Его со всех сторон окружили и потребовали немедленно сдаться.
— Сдаться? — в ярости прошипел Жан, оглядывая своих врагов. — Кому вы предлагаете сдаться? Да я скорее тысячу раз умру, чем соглашу сдаться…
Больше он ничего не успел сказать. Несколько человек одновременно бросились на него, стащили с коня и, несмотря на яростное сопротивление, накрепко связали. А затем сразу же отволокли и бросили в темницу, находившуюся глубоко под дворцом.
Двумя часами позже к дворцу подъехал Ле Крусто в сопровождении Капелюша и дюжины гвардейцев. Он сразу же попытался добиться аудиенции у короля. Ему было отказано в связи с болезнью его величества. Так же ему не удалось увидеться с Таньги. Всё, чего он добился, так это узнал детали событий, которые взбудоражили весь двор. И не мудрено. Такой неслыханной дерзости никто не помнил. Вообще всё, что имело отношение к мятежному графу, носило откровенно вызывающий характер. Ле Крусто пришлось вернуться назад и сообщить всем о прискорбных обстоятельствах произошедшей трагедии. Он также сообщил, что граф находится в темнице. Его участь решит король. Им ничего не оставалось, как отправиться в обратный путь. Они уехали, неся на себя груз вины за то, что не сумели удержать Жана, не дать ему совершить этот безумный и не имеющий никакого смысла, поступок.
В то время как происходили эти события, капитан гвардейцев отправился к его величеству с докладом. К счастью, его величество соизволил прийти в себя и чувствовал себя гораздо лучше, чем утром. Однако своего капитана он встретил лежащим в постели. Рядом с королём находился лекарь и верный Таньги, который к тому времени успел вернуться. Капитан подробно рассказал о том, что произошло. Он в точности передал слова, которые выкрикнул граф Д'Арманьяк. Доклад длился недолго. Король внимательно выслушал своего капитана, а затем приказал привезти бунтаря в свои покои. Капитан пусть и с некоторым удивлением, но отправился выполнять приказ короля. Таньги же это решение встретил осуждающим качанием головы. Не обращая на него внимания, король попросил лекаря покинуть опочивальню. Когда тот ушёл, король коротко приказал Таньги закрыть дверь сразу после того, как приведут пленника.
— Что ты задумал? — недоумённо спросил у него Таньги и тут же предостерёг его величество от необдуманных поступков. — Карл, этот человек очень опасен. Ты даже не представляешь, насколько опасен. Помни об этом всегда и не делай ничего такого, чтобы впоследствии даже не успеть пожалеть о своём поступке.
— Делай, что тебе велено, — коротко ответил король.
Глядя на его решительное лицо, Таньги не стал возражать. Ему самому было любопытно, что же задумал его величество. Воцарилось напряжённое ожидание. Оба замолчали. Они молчали до той поры, пока капитан в сопровождении гвардейцев и пленника не появился в покоях. По знаку короля они бросили связанного пленника на пол, а сами удалились. Сразу после этого Таньги поднялся и запер дверь, как того хотел король. Едва это произошло, как король поднялся с постели и, подойдя к Таньги, попросил…нож.
— Ты не в себе? — вскричал Таньги, отшатываясь от короля назад. — Этот человек, — он указал рукой на пленника, — не моргнув глазом, несколько десятков стражников в одиночку уложил, а ты хочешь его освободить? Да он нас обоих убьёт прежде, чем мы сумеем вытащить шпагу из ножен.
— Дай нож, Таньги! Я приказываю! — лицо короля не оставляло ни малейших сомнений в твёрдости принятого решения.
— Карл, остановись. Нельзя этого делать.
Король бросил на Таньги непонятный взгляд и негромко произнёс:
— Один дворянин пришёл требовать ответа у другого. Может быть, я не самый лучший король, но дать ответ обязан. И не как король, а как дворянин. Речь идёт о чести. Иного решения быть не может. Дай нож.
Таньги с подавленным видом вытащил из сапога кинжал и протянул королю. Король взял нож и с решительным видом направился к пленнику. Опустившись на колени, он быстро разрезал путы, связывающиеся пленника. Освободив его, король поднялся, но не сдвинулся с места, ожидая, когда поднимется пленник. Жан, разминая затёкшие руки, поднялся и устремил на короля неприязненный взгляд.
— Ваша…доброта ничего не изменит. Я вижу перед собой врага и никого больше. Отправьте меня в темницу. Так будет лучше…для вас.
— На самом деле вы не сможете убить меня, ибо не можете не понимать простой истины. Будь вы моим врагом, будь я виновен в смерти вашей матушки, будь я тем, кем вы меня считаете — я не стал бы беседовать с вами как с равным, а попросту приказал бы казнить вас.
— Именно вы посадили её в тюрьму. Именно вы пытались выдать мою сестру замуж за убийцу моего отца. Или вы станете отрицать и эту истину? — мрачно спросил Жан.
— Не стану. Д'Арманьяк пришёл требовать ответа у Валуа? Так вы сказали? — глядя прямо в глаза Жану, отчётливо произнёс король и продолжал с той же холодной решительностью: — Я готов дать вам тот ответ, который вы желаете услышать. Король сожалеет о том, что прислушался к совету своих врагов и решил устроить брак вашей сестры с Монтегю. Дворянин же клянётся своей честью, что он не причастен к смерти вашей матушки. Достаточно ли вам моих слов, монсеньор? Если нет, тогда я к вашим услугам как равный. В любом месте и в любое время.
В глазах Жана появилось изумление. И оно становилось всё отчётливее с каждым мгновением. Облик короля, его слова произвели на него неизгладимое впечатление. Он некоторое время, не мигая, смотрел на него, а потом медленно склонил голову и с мукой прошептал:
— Я чувствовал. Вы слишком благородны… и не стали бы убивать…женщину,…я ошибся,…я виноват, — Жан опустился на колени и склонил голову. Таньги был потрясён этим поступком. Он мог ожидать всего что угодно, но только не этого.
— Наказать такого храбреца? — король взял за плечи Жана, заставляя его подняться. Когда их взгляды встретились, король не увидел ничего кроме отчаяния и боли. — Глядя на вас, я вижу моего дорогого друга Филиппа, — король заговорил негромко и с необычайной мягкостью. — Вы достойны своего отца. Такой же отчаянный храбрец. Разве только слишком дикий. Я знаю, среди каких людей вы жили, и через что вам пришлось пройти. Но здесь Франция, страна, где законы чести превыше всего. И когда вопрос касается чести — король такой же дворянин, как и все остальные. Не только вы, но и я совершал ошибки. Сейчас у нас есть возможность, если не исправить их, так хотя бы сделать должные выводы. А подлых убийц вашей матушки…мы найдём. Даю вам слово. Найдём и призовём к ответу. Но нам понадобится ваша помощь, монсеньор!
— Если б я только мог, — Жан выглядел совершенно потерянным, произнося эти слова, — я не знаю, как всё исправить. Я больше не знаю что делать. У меня был враг. Но его больше нет.
— Но у вас есть друг! — король положил свою руку на плечо Жану. Тот ответил тоскливым взглядом и снова прошептал:
— Я не заслуживаю вашей милости!
— Вы заслуживаете гораздо большего. И я готов вам предложить руку своей дочери, дабы покончить со всеми недоразумениями и навсегда заключить союз не только дружественный, но и родственный, — король говорил с необычайной торжественностью, а Жан,…на его лице снова стало появляться искренне изумление. — Жанна дорога моему сердцу, ибо названа в честь моей отважной кузины. От неё она унаследовала самые лучшие черты. Я отдаю вам самое дорогое и надеюсь на согласие. Ваше слово, монсеньор?
Жан склонил голову.
— Для меня это честь!
— Стало быть, вы согласны на брак!
— Мы вступим в брак, как того желает ваше величество. Даю вам слово!
Другого ответа король и не ждал. Слова Жана были равнозначны клятве. Таковыми они и были в действительности.
— В добрый путь! — с радостной улыбкой подвёл итог король. — Мы все будем хранить траур по вашей матушке в течение одного месяца. По прошествии означенного времени и с божьей помощью, вы, граф Д'Арманьяк, вступите в брак с принцессой Жанной.
На том разговор закончился. Последовали изъявления в дружбе, после чего они стали прощаться. Уже покидая короля, Жан решился спросить:
— Ваше величество действительно знает имя убийцы?
— Я — нет! Но кое-кто другой может немало рассказать об этих людях, — король кивнул в сторону Таньги. Тот сразу же подошёл к ним и подтвердил слова короля:
— Я знаю имя убийцы. Скажу больше. Так уж получилось, что у вас общие враги. И если монсеньор уделит мне немного времени. Я с огромным удовольствием посвящу его во все детали.
Жан посмотрел на короля. Тот, увидев этот взгляд, кивнул.
— Конечно. Идите, монсеньор. Надеюсь, в следующий раз наша встреча станет более приятной. Идите и не думайте ни о чём. Мы забудем всё, что происходило до сего дня. Мы будем руководствоваться нашими решениями, учитывая сегодняшний разговор и нашу дружбу.
— Я не заслужил таких слов, — Жан сказал о том, что думал, — но впредь сделаю всё, чтобы заслужить их… и загладить вину. Ваш преданный слуга, сир! — Жан низко поклонился королю и покинул покои. Следом за ним направился Таньги. Уходя, он бросил на короля весёлый взгляд и так же весело произнёс:
— Карл, если мне не изменяет память, ты впервые оказался более прозорливым, чем твой покорный слуга! Если так пойдёт дальше мне придётся оставить тебя.
Глава 56
Тонкая играВыйдя из королевских покоев, оба оказался под прицелом доброго десятка удивлённых взглядов. Судя по всему, и сам капитан, и его подчинённые ждали «объяснений» по поводу дальнейшей судьбы пленника. Выдержав небольшую паузу, Таньги важным голосом громко произнёс, обращаясь непосредственно к Жану:
— Монсеньор! Надеюсь, вы не станете усугублять собственную вину и не предпримете ничего, что может ещё более разгневать его величество. Доверяю вашей…рассудительности и прошу следовать за мной туда, где вы и будете находиться вплоть до вынесения приговора.
Если Жан и был удивлён словами Таньги — на его лице это никак не сказалось. Он был сосредоточен и молчалив. А посему сразу последовал за Таньги. От него не укрылось как по знаку того же Таньги, четверо гвардейцев пошли за ними следом. Таньги прямиком отправился в подземелье, где содержались те немногие заключённые, которых его величество предпочитал держать поближе к своей особе и которые, как правило, недолго находились в темницах дворца Сен-Поль. Таньги в этих подземных коридорах являлся таким же всемогущим, как и сам король. Впрочем, те же слова имели отношение и ко всему дворцу, ибо всякий знал, каким доверием пользуется Таньги. Под неусыпным взором всего двора, Таньги препроводил пленника обратно в темницу. Приказав гвардейцам дожидаться, он вошёл с пленником внутрь и запер за собой дверь. Едва они остались одни, как Жан устремил на него проницательный взгляд. Он пытался понять смысл поступков Таньги. Тот сразу же поднял обе руки и успокаивающим голосом, прошептал:
— Клянусь честью, монсеньор, король никоим образом не причастен. Я сам принял решение и вовсе не потому, что питаю к вам ненависть и желаю отомстить, — поспешно добавил Таньги, заметив, что Жан нахмурился. — Причины совсем иные. И если у монсеньора хватит терпения выслушать покорного слугу…
— У меня много времени, — негромко ответил Жан, выразительным взглядом окидывая стены своего заточения и охапку сена, что лежала в углу, у самой двери.
— Благодарю! — Таньги поклонился. Затем он приблизился к Жану и зашептал так тихо, что тому пришлось напрячь слух, дабы расслышать слова. — Монсеньор! Скажу сразу…смерть вашей матушки, по моему глубокому разумению, служила единственной цели — усугубить ссору между Д'Арманьяками и королём Франции. Убийцы прекрасно понимали, на кого именно падёт вина, и кого посчитают виновным. Всё было рассчитано прекрасно, и они бы добились своей цели,…если б не ваш сегодняшний разговор с его величеством.
— Причина? — в упор спросил у него Жан.
— Причина? — переспросил у него Таньги и продолжал таким же тихим голосом, как и начал. Заговор, монсеньор! Короля пытаются убить. Сегодня утром нам лишь чудом удалось отвести удар. Но если б убийство удалось,…как вы полагаете, на кого бы пало подозрение?
Услышав этот вопрос, Жан побагровел от сдерживаемого гнева.
— Я бы никогда не стал мстить столь низким способом!
— Мы знаем это, монсеньор! Но разве сумели бы вы объяснить свою невиновность? Нет! И вы понимаете эту истину не хуже меня. Иначе говоря, если бы король был бы умерщвлён, вы бы оказались в том же положение, в котором пребывали мы до сей поры. Невиновные. Но не имеющие возможность доказать свою непричастность.
Жан молчал. Он осмысливал услышанное. Однако долго думать он не стал. Истина становилась слишком очевидной. Сейчас он со всей ясностью осознал, в каком положение оказался король.
— А что же свадьба? Что вы скажете по этому поводу? Жан устремил вопросительный взгляд на Таньги. Недоверия в глазах больше не было. Теперь он просто желал понять, что происходило и по какой причине произошло.
Таньги понимал прекрасно, что должен полностью открыться графу Д'Арманьяк иначе его планам не суждено сбыться. А с его помощью…цель, которую он задумал, становилась вполне достижимой. Именно эти размышления вылились в откровенный диалог:
— У меня есть основания полагать, что с самого начала главной целью ордена являлись именно вы. Они знали о вашем появлении. И свадьба и убийство вашей матушки явились лишь способами заманить вас в ловушку. Они хотели вашей ссоры с королём. В этом случае им вообще бы не пришлось ничего делать. Орден жаждет вашей смерти не меньше чем смерти короля. И это очевидная истина. Однако в данном случае не действует напрямую, а пытается устроить так, чтобы сами неугодные решили свои судьбы. Здесь преобладает коварство и изощрённый ум.
— Я уже слышал об этом ордене от Капелюша, — задумчиво глядя на Таньги, заговорил Жан. — Как- то раз меня пытались убить. Затем это странное нападение на мою названную матушку…прежде я не придавал значения этим событиям. Но сейчас…
Увидев, как в глазах Жана появляется решительность, Таньги по непонятной для себя причине, забеспокоился. И не напрасно.
— Остаётся узнать, где находится этот орден?
— Только не это, — в ужасе вскричал Таньги, но тут же беспокойно оглянувшись на дверь, перешёл на шёпот, — заклинаю вас, монсеньор, не пытайтесь наказать этих людей прежде времени. Сейчас мы знаем планы этих негодяев, но если они насторожатся….всё будет кончено. Они изыщут новые способы и тогда нам уже не спастись. Речь идёт о жизни короля. Я прошу вас запастись терпением. Мы призовём к ответу всех. Но только тогда когда они окажутся в наших руках, и мы сможем одним ударом отсечь голову этой ядовитой гидре.
— Выражайтесь яснее, сударь. Что именно вы от меня ждёте? И когда, по вашему мнению, «они окажутся в наших руках»?
В следующие два часа Таньги терпеливо рассказывал всё, что ему удалось узнать за последнее время. Он посвятил своего собеседника во все планы, касающиеся предстоящих действий против общих врагов. Время от времени Жан задавал ему тот или иной вопрос. В остальное же время он внимательно слушал. Разговор продолжался более двух часов. Затем Таньги попрощался и ушёл, не преминув сообщить, что под утро вернётся и выведет его из темницы. Для всей Франции граф Д'Арманьяк должен был «бежать» из темницы. И хотя Жану не понравилось предложение Таньги, он не мог не осознавать мудрости такого решения. Посему он без излишних слов согласился и стал дожидаться возвращения Таньги. Тот же незамедлительно поспешил в конюшню, собираясь отправиться на встречу со своим другом, однако по пути изменил намерение и прежде решил навестить…королевского исповедника. Отец Мезарони занимал две маленькие комнаты рядом в непосредственной близости от королевской часовни. Когда Таньги появился в покоях отца Мезарони, тот…мылся. Священник был обнажён. Обе ноги находились в круглом тазике наполовину наполненным горячей водой. Рядом на полу стояло деревянное ведро с водой, из которого он черпал воду железной кружкой. Рядом на аккуратно заправленной постели лежала ряса, белоснежный воротник и головной убор, состоящий из серой накидки, украшенной по краям простенькими узорами. В очередной раз отец Мезарони так и не донёс кружку с водой до своей головы. Она застряла где-то рядом с оголённым торсом.
— Вы? — донельзя удивлённым голосом спросил священник.
— Не обращайте на меня внимания, святой отец, — посоветовал Таньги. Как и всякий набожный католик, оказавшись в таком месте, он перекрестился, а уж потом стал оглядываться по сторонам. Тем временем снова раздался голос священника.
— Таньги, вы бы не могли выйти…мне необходимо немного времени, чтобы привести себя в порядок, — деликатно заметил священник.