Гераклу стало плохо.
Это была не та Каллисто, к которой он привык. Та скалила зубы, огрызалась, угрожала, танцевала на острие меча и готова была пустить кровь, свою или чужую.
Эта Каллисто была чужой. Геракл все еще думал, что она притворяется, чтобы избежать наказания за свой поступок, но даже так он не мог отделаться от мысли, что сейчас ей необходима его помощь. Хотя бы для того, чтобы перевязать голову.
– Пойдем, – нехотя позвал Геракл, поднимаясь на ноги. – Тут речка неподалеку, промоем твою рану.
Он не хотел думать, что скажет Зена, когда узнает, что он помогает убийце Габриэль.
Впрочем…
Если узнает.
Каллисто угловато поднялась, путаясь в бесчисленных кожаных ремешках своего одеяния. Удивленно, словно впервые, обратила внимание на полуголую грудь и попыталась прикрыться.
– Перестань, – попросил Геракл, который все еще не верил в потерю памяти. – Мы оба знаем, что это не сработает.
И он отвел глаза, ловя себя на том, что впервые подумал о Каллисто, как о женщине.
Это было неправильно. На войне нет мужчин и женщин, есть только свои и враги. Каллисто определенно была врагом. И у них определенно шла война.
– Прости, – тихо сказал Каллисто, проходя мимо ждущего ее Геракла. – Я… я не знаю, за что, но правда прошу прощения.
Слова звучали искренне, и все же Геракл прекрасно помнил, какой актрисой может быть Каллисто. Он чуть покраснел, сжимая кулаки, и кивнул, указывая путь.
Идти пришлось недолго, и вот уже Каллисто опустилась на колени возле реки, зачерпнула горстью воды и попыталась промыть волосы. Вода, очевидно, была слишком холодной, потому что воительница не сдержала тихий вскрик.
Геракл, остановившийся позади в нескольких шагах, внимательно осмотрелся.
Все было спокойно. Никаких лодок с разбойниками, диких зверей или вернувшейся Зены. Река мерно катила свои воды, шелестел о чем-то камыш, берег был усеян мелкими камешками. Вот плеснула рыба, и Геракл невольно подумал о том, что Иолай бы уже успел раздеться и плюхнуться в речку, а после вынырнул бы с добычей, и они пожарили бы ее вечером, мирно подшучивая друг над другом.
Сердце отяжелело, в горле встал ком, Геракл мотнул головой, торопливо отгоняя прочь ненужные сейчас воспоминания. Посмотрел на Каллисто, неумело смывающую кровь, вздохнул и подошел ближе.
– Я помогу, – пояснил он, когда женщина удивленно повернулась к нему. – Давай же.
Каллисто долго и недоверчиво смотрела на него. Так долго, что Геракл уже готов был рассмеяться: в самом деле, это она тут не доверяет ему? Боги, видимо, шутят!
В конце концов, женщина кивнула и чуть склонила голову. Геракл поморщился, разглядывая затылок, рассеченную кожу и кровь, окрасившую светлые волосы.
– Ничего страшного, – сказал он вслух, гадая, где бы взять лоскут ткани. – До свадьбы заживет.
Каллисто не ответила ему ничего.
На роль бинта сгодился лоскут рубахи, которую Геракл без сожаления порвал на несколько частей. Промыв и перевязав Каллисто рану, полубог всерьез задумался над тем, чтобы уйти и оставить воительницу самостоятельно разбираться дальше со своим здоровьем. Но что-то удерживало его от этого. Что-то странное, нелепое, какое-то эфемерное чувство, что он поступит неправильно, если бросит Каллисто здесь.
Геракл не знал, о чем можно говорить с этой женщиной. Он помнил ее жестокой, он помнил ее смеющейся над горем, он помнил ее убийцей. И разум отказывался верить тому, что сейчас этой убийцы тут не было. Как же нет? Вот она, только недавно забрала жизнь Габриэль и разрушила будущее Зены. Месть? Слишком страшно для нее. Слишком…
– Зачем ты убила Габриэль? – Геракл не собирался спрашивать, но слова сами сорвались с губ. Как если бы он надеялся услышать искренний ответ.
Они с Каллисто сидели на берегу реки и старались не смотреть друг на друга. Однако же после вопроса Геракла женщина дрогнула и, обхватив плечи руками, чуть повернула голову. Карие глаза ее были заполнены слезами.
И в ней не было ни капли того безумия, что обычно мчалось впереди Каллисто на несколько шагов.
– Я… убила? – шепот вышел надломленным, губы искривились, с лица схлынули краски. – Я не могла… я не…
Геракл замер.
Все это выглядело… правдоподобно. Очень. Смогла бы Каллисто сыграть так?
Еще недавно Геракл сказал бы, что да: желание выжить может придать человеку дополнительных сил и умений. Но сейчас он видел страх в глазах, слышал дрожание голоса, наблюдал, как меняется выражение лица. И все это потребовало бы недюжинных актерских способностей.
Каллисто была безумна. Но такая трагедия и сумасшедшим не под силу.
Геракл все еще колебался, пытаясь решить, может ли он принять тот факт, что Каллисто, возможно, действительно потеряла память, когда женщина вдруг развернулась к нему полностью и порывисто сказала:
– Я – убийца?
Голос ее больше не дрожал, а глаза блестели решимостью.
– Скажи мне, – потребовала Каллисто до того, как Геракл успел дать ответ. – Та женщина… темноволосая, она называла меня тварью и говорила, что я убила ее подругу. Теперь об этом говоришь и ты. Я действительно сделала это?
Геракл мог только кивнуть. И внезапно ему стало жалко Каллисто. Или не Каллисто? Может ли носить это проклятое имя та, что не помнит совершенных деяний? Может ли она отвечать за эти деяния?
Геракл усмехнулся вдруг, подумав о том, что Каллисто, вероятно, только это и было нужно: вызвать в нем жалость, надавить на нее, воспользоваться.
– Ты убила сотни стариков, женщин и детей, – прямо сказал полубог, решив, что нечего тут больше размусоливать. – И я не верю, что ты не помнишь это. Зато, – и он подвинулся еще ближе, так, что глаза их очутились напротив, – я верю, что ты очень хочешь жить. И сделаешь для этого все, что угодно. Я прав?
Геракл смотрел на Каллисто и почти видел, как страх снова завладевает темным взглядом. Кожей чувствовал прерывистое дыхание.
Без рубашки все же было прохладно, Геракл передернул плечами, Каллисто приняла это на свой счет и резко отодвинулась.
– Ты врешь, – без особого убеждения сказала она. – Я не могла… убивать. Я не знаю, как…
Каллисто осеклась, вновь принимаясь разглядывать свои доспехи. Вытащила из-за голенища сапога кинжал, повертела его в руках, а затем отбросила вдруг, словно он оказался ядовитой змеей.
Геракл невесело хмыкнул.
– Все мы когда-то не знали, – тускло произнес он, глядя в сторону.
Он знал, что никогда не забудет свое первое убийство. Случайное, нелепое, до невозможности неправильное. Но разве смерти не все равно? Разве не забирает она и правых, и виноватых, и случайно убитых? И не каждую душу можно отмолить, откупить, похитить, иначе Тартар вместе с Елисейскими полями пустовали бы все время.
Кинжал по-прежнему лежал между ним и Каллисто, словно отмерял границу, за которую не следовало переступать. Геракл скользнул взглядом по извилистому узору, прикинул, каково это – держать оружие в руке. И сказал неохотно:
– Ты не помнишь Сирру?
– Я помню Сирру, конечно, – тут же оживилась Каллисто, явно радуясь смене темы. – Это же моя деревня, как я могу ее забыть?
– И ты помнишь, что стало с ней? – продолжил спрашивать Геракл. Он не знал, к чему надеется подвести Каллисто, но понять, что с ней такое творится, все же следовало. И чем скорее, тем лучше.
Каллисто нахмурилась, едва качая головой.
– А что с ней стало? – насторожилась она. – С ней все в порядке.
Геракл грустно усмехнулся. Каллисто следила за ним какое-то время, затем спросила вдруг:
– А как зовут тебя? Мое имя ты знаешь, как я вижу.
Полубог застыл, уже больше по привычке отметив, что Каллисто отлично продумала всю свою игру. Даже это не забыла.
– Геракл, – не стал тянуть мужчина. – И ты это помнишь.
Глаза его на мгновение стали злыми: все это слишком затянулось.
Каллисто вспыхнула, приоткрыв рот в изумлении.
– Сам Геракл?! – в голосе ее было столько неподдельного восторга, столько радости, что в первый момент Геракл поверил ей. А затем подкравшаяся злость испоганила кровь, исчертила кожу, пробралась в сердце и заставила схватить Каллисто за плечи, взвиться вверх вместе с ней и как следует встряхнуть.
– Хватит!! – крик Геракла пронесся над верхушками деревьев, испуганные птицы снялись со своих мест и полетели прочь – Ты слышишь, Каллисто?! Хватит! Довольно игр! Имей смелость признать свою вину и искупить ее! Я не стану возиться с тобой больше! Я вообще не должен был это делать!!
Он все кричал, кричал, все тряс Каллисто, будто надеялся вытрясти из нее глумливый смех или подлый удар, на который можно было бы ответить, не задумываясь. Но Каллисто только сжимала губы, все больше бледнея, пока, наконец, рыдание не вырвалось из ее груди вместе со слезами, покатившимися по щекам. Растерянный Геракл в то же мгновение застыл, пальцы его конвульсивно сжались на плечах женщины.
– Прости… – он не хотел это говорить, но слово само сорвалось с губ, и теперь уже было никуда от него не деться. И, наверное, только это позволило Каллисто привстать на цыпочки и порывисто обнять полубога за шею.
Геракл замер, в бессчетный раз за этот день. Руки его сами сорвались с плеч Каллисто и бессильно упали вдоль тела.
Он не должен позволять ей делать так. Они не друзья, она убила Габриэль. Она убила много кого еще. И, что самое главное, вряд ли раскаялась в том.
Едва Геракл успел подумать о раскаянии, как шепот Каллисто обжег его ухо:
– Прости, прости меня за все… я не знаю, я не помню, я просто не помню… но она лежала там, была вся в крови, и тот меч, что был рядом… я не знаю, как?? Зачем я это сделала? Помоги мне, прошу тебя, помоги вспомнить!
Каллисто шептала, то и дело сбиваясь, все сильнее прижимаясь к Гераклу, и тот сумел побороть первый порыв оттолкнуть женщину.
Все злодеи когда-то были людьми. А может быть, некоторые даже продолжают ими оставаться.
Геракл позволил себе обнять Каллисто в ответ и почувствовал, как доверчиво она прижалась к нему.
– Я помогу, – едва слышно сказал он и очень осторожно погладил Каллисто по голове. А затем добавил:
– В конце концов, сейчас ты такая, какой должна была бы быть.
Не приди Зена в Сирру, не сожги ее, не уничтожь детство Каллисто – могла ли она стать такой, как сейчас? Почему нет?
Геракл вздохнул, чувствуя, как ложится на его плечо подбородок Каллисто.
Это самый нелогичный его поступок за последнее время. Но кем будет он, если откажет в помощи?
– Да, – негромко произнесла Каллисто, и полубог не сразу понял, что она обращается к нему. – Да. Ты прав. И мне никуда не деться от этого: я такая, какой должна быть.
Она прерывисто вздохнула, закрывая глаза.
Жизнь в один момент стала чистым свитком. Что следует на нем написать?
альтернативный финал, к которому склоняется автор
Геракл вздохнул, чувствуя, как ложится на его плечо подбородок Каллисто.
Это самый нелогичный его поступок за последнее время. Но кем будет он, если откажет в помощи?
– Да, – негромко произнесла Каллисто, и полубог не сразу понял, что она обращается к нему. – Да. Ты прав. И мне никуда не деться от этого: я такая, какой должна быть.
Она прерывисто вздохнула, закрывая глаза. А затем открыла их вновь, полные злобы и насмешливого превосходства.
Геракл, наконец, поверил в ее игру.
Проклятие
ПроклятиеПейринг/Персонажи: Габриэль, Арес, Зена, Афродита
Категория: джен, намеки на саб и гет
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Корабль с рваными парусами уходил все дальше в море, а растерянная Габриэль могла только смотреть ему вслед и теребить пальцами прядь светлых волос. Время от времени она вставала на цыпочки, прикладывала козырьком ладонь ко лбу, загораживаясь от лучей вечернего солнца, и все пыталась рассмотреть на том корабле хоть кого-нибудь.
Примечание: написано по заявке "В упор не помню, как звали проклятого моряка, но помню, что на его корабле были и Зена, и Габриель. Напишите фик про то, что там очутилась только Зена. И попала под проклятие. А Габ осталась на берегу, и ей нужно Зену спасти до какого-то определенного полнолуния/солнцестояния, ибо после него корабль уйдет в океан и вернется к берегам Греции лет через 100. Хорошо бы подключить к делу спасения Зены Ареса и фразу "Ты такая несамостоятельная, как только Зена доверила тебе свое спасение?"
Корабль с рваными парусами уходил все дальше в море, а растерянная Габриэль только и могла, что смотреть ему вслед и теребить пальцами прядь светлых волос. Время от времени она вставала на цыпочки, прикладывала ладонь козырьком ко лбу, загораживаясь от лучей вечернего солнца, и все пыталась рассмотреть на том корабле хоть кого-нибудь.
Тщетно: кто-то мельтешил на палубе, но девушка не могла распознать лица. В бессилии топнув ногой, она с размаху плюхнулась на холодную землю, сердито шевеля губами.
Прошли сутки с того момента, как Зена попала на этой проклятый корабль. До недавнего времени Габриэль считала его выдумкой, красивой историей, которую каждый рассказывает на свой лад, но, как оказалось, все было очень даже реально.
Они с Королевой Воинов потерпели кораблекрушение. Причем не просто так, конечно же, а спасая древнюю реликвию, принадлежащую королю Паламеду. За нее, между прочим, пообещали хорошую награду. Габриэль, которой уже надоело спать на земле и питаться кореньями и рыбой, сказала, что они никуда не уйдут, пока эти деньги не получат. Следовательно, надо было отыскать золотую статую и вернуть владельцу. Они нашли ее, разумеется: чтобы Зена да что-то не нашла? Пффф! А шторм нашел их. И, видимо, забрал статую себе.
Габриэль понятия не имела, выжил ли хоть еще хоть кто-нибудь из команды: сама она очнулась на берегу, с полным ртом песка и в одном сапоге. Зены рядом не было. Потратив полдня на то, чтобы разыскать ее, и уже потихоньку думая о самом страшном, Габриэль вдруг заметила корабль, бросивший якорь неподалеку от того места, где она бегала, заламывая руки. А на палубе корабля стояла Зена, живая и невредимая.
Габриэль долго не могла понять, почему воительница просто не сядет в лодку и не приплывет к ней. В конце концов, можно броситься в воду и обойтись не веслами, а руками – уже неглубоко и близко до берега. К тому же, Зена отлично умела плавать, уж вода-то ее никогда не останавливала, скорее наоборот. Но время шло, а Королева Воинов все стояла на палубе, и было непонятно, что именно отражается на ее лице.
В конце концов, Габриэль доплыла до корабля сама. Отфыркиваясь, она ухватилась за сброшенный канат, попытавшись даже влезть по нему. Попытка успехом не увенчалась, а наверх ее никто втягивать не стал. Обрушив весь свой гнев на Зену, перевесившуюся к ней через леер, Габриэль поначалу даже слушать не хотела о том, что говорит ей Королева Воинов. А когда расслышала, наконец, все подробности, то чуть было не утонула.
Корабль оказался проклятым. И никто, однажды очутившийся на нем, не мог сойти на берег. Если, конечно, не планировал умереть в тот же момент, как очутится за бортом. Габриэль осознала масштаб трагедии, когда Зена назвала ей имя капитана этого корабля: Кекроп. А затем и он сам перегнулся через леер рядом с Зеной, белозубо улыбаясь фыркающей Габриэль. Сказительница хотела уже смачно обвинить ни в чем, в общем-то, не повинного моряка, но остановилась, понимая: хуже ему не будет, он уже проклят.
И вот теперь Габриэль с тоской следила за тем, как корабль вместе с Зеной уходит в море на ночной промысел. Воительница строго-настрого велела ей никуда не соваться и ни у кого не просить помощи. Разумеется, Габриэль сходу ей все это пообещала, отчего же не пообещать? И вот теперь с отголоском нетерпения ждала, когда те, кто остался на корабле, уже не смогут разглядеть, что она тут делает.
– Арес!! – выкрикнула маленькая сказительница, запрокидывая голову к небу, едва только солнце коснулось горизонта. – Арес!!
Корабль окончательно превратился в крошечную, с трудом различимую точку.
Почти бесшумная вспышка ярко-синего света полоснула по глазам, и рослый бог войны нехотя ступил на холодный песок, брезгливо осматриваясь. Габриэль довольно улыбнулась.
– Оторвала от важных дел? – с заботой поинтересовалась она. Бессмертный уставился на нее, словно девушка только что выругалась так грязно, как не снилось демонам, отбывающим вечность в Аиде.
– Чего надо? – вежливостью Арес страдал исключительно при Зене, а сейчас он явно не видел ее поблизости.
Габриэль набрала в грудь воздуха.
– Помощи, – не опустила она бесстрашного взгляда. Это всегда нервировало и злило Ареса, вот и сейчас он раздул ноздри.
– Где Зена? – отрывисто спросил он. Габриэль ткнула пальцем в сторону горизонта, Арес машинально обернулся.
– Где она? – повторил он.
– Корабль видишь? – деловито поинтересовалась девушка. Мужчина скосил взгляд в ее сторону.
– Ну, – неопределенно отозвался он. Габриэль удовлетворенно кивнула.
– Зена там, – вздохнула она. Арес всплеснул руками.
– Хвала мне! – воскликнул он. – Она, наконец, поняла, что счастья ей с тобой не будет, и уплыла куда подальше!
Разумеется, бог был в своем репертуаре, Габриэль даже не подумала обижаться.
– Ты слышал о Кекропе? – продолжила она нетерпеливо.
Арес неспешно развернулся к ней.
– Первый житель Афин? Тот самый, кто судил Посейдона и Афину, когда они оба предъявили свои права на город? – уточнил он. Габриэль кивнула.
– Да.
Арес пощелкал пальцами и продолжил:
– Посейдон тогда разрушил Акрополь, а Афина вырастила на развалинах оливковое дерево?