Кстати, Ярослав сделал немыслимую вещь – он приказал крестить останки и захоронить их заново в Десятинной церкви! Об этом обычно не упоминают, хотя самим действом Десятинная была поругана. Разве можно крестить давно умерших? Или хоронить посреди христианского храма язычников?
Или все же Ярополк и Олег были христианами и потому не сожжены на погребальном костре?
Тогда на что рассчитывал христианин Ярополк, ища защиты у языческих жрецов Родни? Русь крещена еще не была, и появиться в Родне означало вести себя как настоящий язычник.
Но и Родня не спасла Ярополка от его собственной доверчивости.
Язычник Владимир не посмотрел на присутствие волхвов, он осадил Родню, чего никто не ожидал. В городе довольно быстро начался голод.
Почему? Что это – заставить голодать Родню? Он Рода не боялся или вообще безголовым был?
А ведь не боялся! И Добрыня, стоявший за его спиной, тоже не боялся Рода и жрецов Родни. Или мстил им, поддержавшим расправу княгини Ольги над Древлянским родом?
Игорь Рюрикович варяг (откуда бы варяги ни пришли), ведь он сын Рюрика и урманнской княжны Ефанды. Княгиня Ольга (Хельга), похоже, тоже оттуда, имя говорит само за себя, а тогда имен зря не давали.
Их сын князь-воин Святослав, несмотря на имя, варяг чистейших кровей. Возможно, поэтому его все время тянуло прочь от Киева, правда, тянуло на юг, а не к Балтике. Чтобы примириться с местными, Ольга назвала сына славянским именем, но главным в Киеве все равно оставался варяг Свенельд, можно сказать, черный варяг.
А кто Владимир? Кто же, в самом деле, его мать Малуша?
Вернемся к рассказу о Малуше и Добрыне в главе «Предки». Если предположения верны и мать и уй Владимира древлянского княжеского рода, то сам Владимир последний хотя бы наполовину языческий князь древлян. Не присланный из Киева княжить, как позже он сам будет отправлять сыновей, периодически их перетасовывая, чтобы не слишком привыкали к месту, а рожденный древлянкой. Если Малуша и Добрыня действительно последние из рода древлянских князей, то Владимир и вовсе последний.
Согласитесь, что солнышко бывает разным. Зимой оно светит, но не греет, холодное, зато светлое. Весной яркое, какое-то буйное. А летом то самое – дарующее и свет, и тепло, если, конечно, не злоупотреблять.
Мы любим весеннее солнце, но греться предпочитаем на летнем. От него – летнего – зависит урожай и, следовательно, сама жизнь. Как бы ни старалось весеннее поднимать всходы, если летом солнца и тепла не будет, урожая не будет тоже и все труды пойдут насмарку.
Потому и солнце в ведической мифологии в трех «лицах» – зимний Хорст, весенний Ярило и летний Даждьбог (Дажьбог).
Даждьбог вовсе не от дождя, не дождь он давал (кстати, за дождик все больше Велес отвечал, он же небесный пастух и над тучками не грозовыми, но дождевыми хозяин), а Даждьбог даровал земле, людям, животным и растениям свет, тепло, саму жизнь.
При этом он бог сильный, с которым даже Перун при всем желании справиться не мог. Это зрелое, но не жестокое солнце, не своенравное, не взрывное. Даждьбог призван защищать миры богов и людей от сил Тьмы.
Неудивительно, что древляне почитали больше именно Даждьбога. Радуясь весной смене Хорста на Ярило, все же ждали Даждьбога.
Солнечный бог, само Солнышко, Красное Солнышко, надежда на продолжение жизни, на то, что с его помощью удастся пережить следующую зиму, что не погибнут люди благодаря летним и осенним заботам Даждьбога. Что бог защитит от сил Тьмы, спасет, не позволит оборваться тонкой ниточке жизни.
Красное Солнышко – одна из главных надежд землепашцев, а древляне таковыми и были. Прекрасные воины, если предстояло защищать свои семьи, они редко ходили в набеги, отдавая эту сомнительную честь другим племенам и другим князьям.
Как они могли прозвать свою последнюю надежду на возрождение, на выживание своего Рода? Да, правильно – Красным Солнышком.
И вовсе не потому, что князь был хорош собой, силен и переводил старушек через дорогу или открывал вращающиеся двери перед дамами. Князь Владимир для древлян действительно был последней надеждой (увы, не оправдавшейся), а его дядя Добрыня – последним защитником Земли Древлянской.
И это вовсе не противоречит утверждению, что Добрыня ради пиара сам заказывал былины и навязывал прозвища. Вероятно, он пытался хотя бы так сохранить память своего Рода.
Владимира это явно не слишком занимало.
Одно из самых тяжелых испытаний для человека – вседозволенность. С этим люди сталкивались во все века, трудней всего держать себя в руках и остановиться, не переходя некую черту, тем, кому все можно.
А если человек в детстве испытал унижение из-за своего рождения, в котором он не виноват, а потом вдруг обрел ту самую вседозволенность (да еще и обрел неправедным путем), то тормозов и вовсе может не быть.
Не это ли произошло с нашим князем?
Жил байстрюк-язычник, мечтавший (даже если не он сам, то его наставник) отомстить и за себя, и за своих предков, получивший лет в семнадцать от варяжской дружины мощнейшую прививку власти силы и сразу ее применивший. И пошло-поехало…
Обесчещена Рогнеда и убиты ее родственники? Браво, князь, ты настоящий варяг! Молодец, князь, так им и надо, этим зазнайкам!
Для Добрыни Ярополк чужой, он внук ненавистной княгини Ольги, ее воспитанник, продолжатель ее дела, следовательно, враг древлян. Отомстить ему – мечта Добрыни. А Владимира? Он тоже имел право мстить за убийство Олега, который князю так же чужд, как и Ярополк.
«Беда как в Родне – брат на брата», братоубийственная война – это оттуда. Нет ничего страшней, когда брат на брата, когда родная кровь проливается.
Владимир Святославич до крещения был язычником?
Да полно-те! Никакой из богов славянского языческого пантеона не простил бы убийства родного брата, прежде всего не простил бы Род – творец всего сущего.
Но Владимир не убоялся и самого Рода, когда осадил Родню и заставил голодать жителей города, чтобы вынудить их изгнать Ярополка. Горожане не поддались, Ярополк вышел сам. Понимал, что идет на гибель, но что тянуть, губя при этом чужие жизни?
Владимир не сам убил брата, это сделали его люди и после его обещания сохранить жизнь и не препятствовать отъезду.
Мальчишка вышел из подчинения? Похоже на то. Владимир научился у варягов не только умению мастерски владеть мечом, но и их отношению к жизни. У викингов ценилось умение биться и умение погибнуть в бою, это лучшее, что может быть с сильным мужчиной – при жизни не жалеть никого и ничего и умереть с мечом в руке, будучи сраженным сильным противником. Боевое братство куда важней кровного, Одину все равно одна или разные матери вас родили, не важно, кто ваши отцы, если вы стоите того, чтобы быть прославленными за свой героизм и владение боевым оружием.
Никаким героем наш славный князь не был, за ним не числится ни одного боевого подвига или героического поступка (если не считать подвигов в общении с противоположным полом). Скандинавские саги рассказывают о нем как о трусливом, не всегда честном и малодушном человеке. Неприятно, конечно, но есть вещи, в которых воинское братство было честным – если подвиги были, их не затушевывали, а скорее раздували до небес. Прославлялось все, вплоть до мало-мальски успешного поединка. И если совсем ничего не упоминали, значит, совсем ничего и не было.
В Киеве Одина не почитали, и новый киевский князь решил поклоняться Перуну. Все же Перун воинственный бог, шумный, ведающий громами и молниями…
Но Перун никогда не был главным божеством, он один из…
Однако Владимиру ничто уже не указ, он задумал провести реформу пантеона богов, поставив идолов тех, кого сочтет нужным, причем не как было раньше – на княжьем дворе, а для всеобщего обозрения и поклонения. Отобрал кроме Перуна еще Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Макошь. Идол Велеса был поставлен отдельно на берегу.
Миф твердит, что язычник Владимир попытался провести реформу язычества! Но когда провел, то понял, что эту веру ничем не изменить, и принялся искать другую. Мол, вот же ярчайшее доказательство бесперспективности языческой веры, даже ярый ее последователь князь Владимир и тот понял, что ничего не светит.
Никаким язычником князь Владимир не был, стащить идолов в кучу не значит верить или бороться за веру, не значит ее реформировать. Не ему этим заниматься.
Видно, не давали молодому князю лавры Вещего Олега, тот тоже свозил в Киев разных идолов богов, но это были идолы из покоренных им племен, и привезены они в знак уважения к богам этих племен. Князь Олег понимал, что богов обижать не следует, а тех, кого покорил, все же надо уважать и лучший способ показать это уважение – почитать их божества.
Будь Владимир язычником, он в первую очередь попытался бы вымолить себе прощение у Рода за убийство брата. Без этого никуда.
Но идти на поклон к волхвам Рода в Родню и признавать свою вину не хотелось, и князь решил проще. Если поставить капище избранным богам, то эти боги в знак благодарности просто обязаны покровительствовать.
Но идти на поклон к волхвам Рода в Родню и признавать свою вину не хотелось, и князь решил проще. Если поставить капище избранным богам, то эти боги в знак благодарности просто обязаны покровительствовать.
Его выбор (кроме Перуна) понять не могли ни тогда, ни теперь, внятно объяснить тоже.
Перуна князь поставил в честь покровителя дружины как замену Одину и вместо Рода, которого перед тем страшно обидел.
Макошь как реверанс судьбе, ведь именно эта богиня держит в руках нити всех судеб и может оборвать любую когда угодно. Она же помогает урожаю.
Два солнечных бога – Хорс и Даждьбог. Первый отвечает за зимнее солнце, больше светящее, чем греющее, второй за летнее – доброе, ласковое и обеспечивающее урожай.
Стрибог – бог ветров, как бы мы сейчас назвали, небесных потоков.
Самый непонятный и загадочный для нас Семаргл – огненный крылатый пес, помощник Макоши, бог первородного огня и плодородия.
Мы слишком плохо знаем славянских богов, чтобы рассуждать даже о том, кто из богов за что ответственен. Даже среди тех, кто ныне считает себя Родноверами, слишком много в него играющих. Это их право и их дело, лишь бы не выдавали собственные выдумки за истину в последней инстанции.
Но как бы ни были скудны наши нынешние знания, можно с уверенностью сказать, что никто и никогда скопом идолов богов не помещал. Капища были посвящены каждое своему богу, тому, которого почитали верховным в данном месте, не обижая притом других. Существовали единые изваяния по типу Збручьского идола, на котором вырезаны изображения многих богов, но это не расположенные в кружок истуканы.
Почему идол Велеса, весьма уважаемого бога, поставлен отдельно и на ступень ниже – на самом берегу, а не в центре созданного князем Пантеона?
А ведь все просто. Владимир все же князь и все же наполовину варяг. Но что для варяга, что для древлянина золото, богатство, роскошь презираемы, они удел купцов – сословия более низкого по статусу, чем княжеское, и куда менее уважаемое. Причем с обеих сторон – и со стороны княжеской, и со стороны простолюдинов. Даже признавая, что бывают честные купцы (?), народ делил «гостей» на тех, что с риском для жизни ходил далеко-далеко, чтобы осчастливить соплеменников диковинками, и тех, кто сидел за прилавком. То есть уже в те времена логистику отделяли от непосредственно самой торговли. Разумное деление, кстати.
Те, кто торговал, обычно куда богаче тех, кто возил. Организовывать разведку новых путей, доставку товаров и их охрану варяги не считали зазорным, а вот стоять с этим товаром в руках, нахваливая и набивая цену, им даже в голову не приходило.
Если вообще в ведической традиции Велес – это бог всего растущего что на земле, что под землей, он обеспечивает людей и скот растительной пищей (у славян бога торговли вроде Гермеса вообще не существовало, это позорно – наживаться на том, что у другого нет того, что можешь позволить себе ты). У киевлян этот бог стал попросту богом казны (скотницы), с чем его теперь часто и ассоциируют.
Где место идолу бога, покровительствующего торговцам? Только не в пантеоне князя, тем более Перун и Велес никогда рядышком не стояли, они вообще, словно лед и пламень, если сойдутся, всем мало не покажется.
Для Владимира, как для князя, Перун был важней, его интересовала власть, пусть даже добытая мечом. Его идол и встал наверху, а Велес получил свое место ближе к торжищу. Во всех своих договорах, например, с Византией, русы клянутся общеславянскими богами Перуном и Волосом, заверяя, что ничего надежней этой клятвы нет. Владимир на Волоса (Велеса) практически плюет, поставив того отдельно, не почитая совсем.
О Пантеоне князя Владимира написаны горы литературы, защищены десятки диссертаций, учтено и растолковано все – от выбора богов до расположения вокруг двенадцати столбов, обозначавших, видимо, месяцы года.
Говорить об этом можно бесконечно долго и обстоятельно, но для нас сейчас важнее иное. «Князь Владимир провел реформу язычества». Какую реформу?! Согласно своему выбору поставить в кружок богов, которым поклонялись издревле, вовсе не значит что-то реформировать! Да, не было идола Рода, но его вообще не существовало, как можно создать изображение всего сущего? Велеса сместил подальше, это неудивительно. Но больше ничего.
Как вообще можно реформировать тысячелетнюю веру? Да, что-то в представлениях русов менялось, боги наделялись другими функциями, но это не происходило приказом княжьей администрации. К тому же Владимир ничего не изменил в отношении самих богов, просто выбрал тех, кто подошел лично ему.
Это реформа?!
Да он и Родновером не был, во всем действовал как чужак.
А вскоре после реформы, убедившись, что ничегошеньки не изменилось и киевляне не стали возносить хвалы своему новому князю так же, как возносили богам, принялся искать другую религию, ту, которая удовлетворила бы больше и спрашивала меньше.
В то время как его наставник Добрыня старательно создавал князю имидж защитника Земли, Красного Солнышка, сам князь занимался игрой в реформатора.
А дальше-то куда Добрыня смотрел, когда Владимир стал вести себя отнюдь не как защитник или спаситель, а как хорек, гадящий в многочисленных курятниках?
Почувствовавшему силу князю Владимиру был уже не нужен наставник, он и сам с усами, и Древлянская земля в качестве основы тоже не нужна, в его распоряжении отныне была целая Киевская Русь. А потому Добрыню отправили в Новгород к сыну Алохии Вышеславу опекать княжича. Он поехал, надежды на полное возрождение Древлянской земли, видно, не было, слишком малочисленными оказались оставшиеся в живых, слишком размытым само племя, возможно, для Добрыни помощь Вышеславу была последней из последних надежд. Вышеслав, как сын Владимира, тоже получался последним князем из рода Мала Древлянского.
Летопись сообщает, что Добрыня крестил новгородцев огнем, а Путята (воевода) мечом. Можно только гадать, когда и где Добрыня крестился сам. О его присутствии рядом с князем Владимиром после создания Пантеона больше не упоминается. Не сошелся во мнении с начальством и был отправлен в почетную ссылку? Эта ссылка закончилась для Добрыни печально, если верить скандинавам, он был сожжен вместе со своим подопечным князем Вышеславом шведской королевой вдовой Сигрид Гордой в бане, когда Вышеслав сватал эту гордячку. Рассказ об этом еще будет.
Явно благодаря усилиям его дяди Добрыни князь Владимир остался в памяти народной Красным Солнышком, при этом поставившим во главе богов своего пантеона не Красное Солнышко Даждьбога, а воинственного Перуна. Может, за то и поплатился?
К концу его известной нам жизни князь не мог похвастать личным счастьем, скорее это была полная разруха – вражда сыновей с ним и между собой, фактический развал Руси на несколько разных регионов, ненависть многих. О его кончине и мифах о ней в соответствующей главе.
Миф 8. Сыновья
Многочисленное потомство следовало пристроить, чтобы никому не пришло в голову отнять Киев у папаши. И Владимир поспешил отправить деток подальше в прямом и переносном смысле этого слова. Пожалуй, даже значимостью этих служебных командировок отпрысков можно измерять степень приязни князя Владимира к тому или иному сыну.
Старшего сына Вышеслава от чешки (видимо, Алохии), родившегося в Новгороде, Владимир там и оставил княжить. Едва ли потому, что очень доверял первенцу, напротив, никаких сведений о том, что папаша вообще интересовался сыном при его жизни, нет. Но как только Вышеслав умер, его место занял не менее нелюбимый Ярослав.
К Вышеславу Владимир отправил, видимо, ставшего обузой своего дядю Добрыню. Как только князь крепко сел в Киеве, Добрыня уехал на север держать в узде Новгород и княжьих родственников. Что ж, всяк сверчок знай свой шесток.
Кто-то из двоих сыновей Владимира – Вышеслав или Всеволод – сватался к овдовевшей шведской королеве Сигрид Гордой в 995 году. Дама была еще та. Ее отождествляют с дочерью польского короля Мешко Святославой, матерью Олафа Шетконунга (будущего тестя Ярослава Мудрого). Так это или нет, разбираться не будем, для нас интересно другое.
Вдова цену себе знала, она не собиралась выходить замуж за кого попало, потому когда два юнца – один вестфольдский, второй русский – уж слишком настойчиво стали набиваться в мужья, попросту сожгла их в бане!
Интересно, это древние женщины имели дурную привычку неугодных женихов в шашлыки в банях или наш летописец ничего другого не придумал?
Следующий претендент на королевство, ну, и саму красавицу Сигрид заодно, норвежский король Олаф Трюггвасон был покруче мальчишек, он не просто предложил осчастливить Сигрид супружеским ложем, но и потребовал, чтобы ради этого та приняла христианство. Сигрид не зря именовали Гордой, Надменной, она ответила, что ради всяких там мужланов на своем ложе не собирается отказываться от веры предков. За дерзкий ответ невеста от жениха получила отменную оплеуху, утерла невольно выступившие слезы и пообещала норвежскому королю, что это невежливое обращение с дамой приведет его к гибели.