— Ну, наконец-то, — радостно сообщил Хентман. — Крейсера идут сюда. Теперь нам можно так надраться, что… ну, сами понимаете. У меня на корабле есть спиртное. Они не хотят от нас ничего больше, совершенно ничего. Мы свое дело сделали и теперь являемся гражданами империи Альфы. Скоро мы получим регистрационные таблички вместо имен, но я не возражаю.
Заканчивая разговор с Фелдом, Чак сказал:
— Может, однажды, когда это не будет иметь значения, я смогу взглянуть в прошлое и понять, как следовало поступать, чтобы избегнуть этой перестрелки между мною и Мэри. «В этом мире, — добавил он мысленно, — чуждом для нас обоих, мне придется остаться до конца жизни, А может, и Мэри тоже».
— Поздравляю, — сказал он Хентману.
— Спасибо, — ответил тот и добавил: — Поздравляю, Джерри.
— Спасибо, — откликнулся Фелд и повернулся к Чаку: — Поздравляю и желаю всего наилучшего, земляк-альфанец.
— Я вот подумал, — снова сказал Чак Хентману, — не окажешь ли ты мне одну услугу.
— Например? Для тебя — все, что захочешь.
— Одолжи мне катер. Я хочу попасть на спутник.
— Зачем? Ведь здесь безопаснее.
— Хочу поискать свою жену.
— Ты уверен, что хочешь этого? — спросил Хентман, подняв брови. — Да, я вижу по твоему лицу. Что ж, может, тебе удастся ее уговорить остаться с тобой на Альфе Третьей Эм-два. Если кланы не будут возражать. И если альфанские власти…
— Дай ему катер, — прервал Хентмана Фелд. — Сейчас он слишком несчастен и не хочет слушать твои проповеди.
— Ладно. — Хентман кивнул. — Я дам тебе катер, можешь садиться там и делать любые глупости, которые придут тебе в голову. Я умываю руки. Разумеется, я надеюсь, что ты вернешься, но если нет… — Он пожал плечами. — Ничего не поделаешь.
— И забери с собой студняка, — добавил Фелд.
Спустя полчаса Чак посадил катер в роще рахитичных деревьев, похожих на тополя, вышел наружу, вдохнул свежий воздух и прислушался. Ни звука. Это был мизерный мирок, на котором не происходило ничего особенного. Ассамблея проголосовала, клан манов старался удержать защитный экран, несколько человек ждали, дрожа от страха, но большинство жителей, как, например, гебы из Гандитауна, жили так, словно ничего не произошло.
— Может, я сумасшедший? — спросил Чак у Лорда Раннинга Клэма, расположившегося в нескольких метрах у увлажнителя. Студняк любил воду. — Может, это самое худшее из того, что я мог сделать?
— Сумасшедший, — ответил студняк, — это, если говорить точно, юридический термин; я же считаю тебя просто очень глупым. Думаю, что Мэри Риттерсдорф убьет тебя, как только увидит. Но может, ты этого и хочешь. Ты устал — это была долгая борьба. Нелегальные стимуляторы, которые я тебе поставлял, не помогли; похоже, они еще больше утомили тебя, и ты потерял надежду. Может, тебе следует отправиться в Коттон Мэзер Эстейтс.
— А что это еще такое? — Одно название заставило Чака вздрогнуть от отвращения.
— Поселок депов. Попытайся пожить с ними во тьме безысходности. — Мысли студняка звучали наставительно.
— Спасибо, — саркастически ответил Чак.
— Твоей жены поблизости нет, — заметил Лорд Раннинг Клэм. — Во всяком случае, я не принимаю ее мыслей. Пойдем отсюда.
— Хорошо. — Чак вернулся к катеру.
Перетекая следом за ним в люк, студняк подумал:
— Имеется вероятность, что Мэри мертва. Нужно и это принимать во внимание.
— Мертва? — Он остановился, вглядываясь в студняка. — Как это?
— Как ты сам сказал мистеру Хентману, на этом спутнике идет война. Есть уже жертвы, хотя и немного. Однако вероятность случайной смерти здесь огромна. Последний раз мы видели Мэри Риттерсдорф во время этих чертовски нудных проекций на небе. Я считаю, тебе нужно отправиться в Гандитаун, где живет Игнац Ледебур, идейный вдохновитель Триумвирата. Среди своей грязи, котов, жен и детей…
— Но Ледебур никогда…
— Психоз есть психоз, — ответил студняк. — А фанатику никогда нельзя верить до конца.
— Это уж точно, — согласился Чак. Вскоре они уже были на пути к Гандитауну.
— Я все думаю, — сообщил студняк, — что было бы для тебя лучше. Может, если она…
— Это мое дело, — прервал его Чак.
— Извини, — ответил студняк; он никак не мог перестать думать о проблемах Чака.
Больше они не разговаривали.
* * *Игнац Ледебур, вывалив кучку вареных макарон перед черными мордами двух своих овец, взглянул вверх и увидел, что на дорогу возле его хижины садится катер. Закончив кормить овец, он не спеша вернулся в дом. Коты всех пород и расцветок шли за ним, полные надежд.
Он бросил кастрюлю на груду грязной посуды в раковине и остановился на мгновенье, чтобы взглянуть на спящую женщину. Потом поднял кота и вынес его наружу. Прибытие корабля, разумеется, не было для него неожиданностью, он уже видел это в своих видениях. Он не испытывал беспокойства, но ему не было и хорошо.
Две фигуры — одна человеческая, а другая желтая и аморфная — появились из катера и начали с трудом пробираться через завалы мусора к Ледебуру.
— Вы, наверное, обрадуетесь, узнав, что именно в эту минуту альфанские военные корабли готовятся к посадке на нашем спутнике, — сказал он вместо приветствия и улыбнулся, но мужчина, стоявший перед ним, не вернул улыбки. — Итак, ваша миссия, — продолжал геб, слегка смутившись, — принесла превосходные результаты.
Ему не нравилась враждебность, которую мужчина даже не пытался скрыть. Благодаря своему пси-видению он увидел гнев, зловещим красным облаком клубившийся вокруг его головы.
— Где Мэри Риттерсдорф? — спросил Чак. — Где моя жена? Ты знаешь? — Он повернулся к ганимедийскому студняку. — Он знает?
— Да, мистер Риттерсдорф, — подумал ему Лорд Раннинг Клэм.
— Твоя жена, — ответил Игнац Ледебур, качая головой, — творила здесь страшные вещи. Она уже убила одного мана, и…
— Если ты не отведешь меня к моей жене, — сказал Чак Риттерсдорф, — я разрежу тебя на куски.
Он решительно шагнул к святому.
Ледебур ответил, поглаживая кота:
— Прошу вас зайти и выпить чая.
Не успев ничего понять, он оказался на земле; в ушах у него звенело, а в голове тупо пульсировало. Ледебур с трудом сел, недоумевая, что это было.
— Мистер Риттерсдорф ударил вас, — объяснил студняк. — Удар попал в скулу.
— Никогда больше… — хрипло сказал Ледебур. Почувствовав во рту вкус крови, он сплюнул, потом начал массировать голову. Ни одно видение не остерегло его. — Она в доме, — сказал он наконец.
Чак Риттерсдорф подошел к двери, открыл ее и исчез внутри. Ледебуру в конце концов удалось встать, он постоял покачиваясь, потом потащился за ним. Внутри, в большой комнате он остановился у двери, а коты прыгали, бегали и дрались друг с другом.
У кровати Чак Риттерсдорф склонился над спящей женщиной.
— Мэри, — сказал он, — проснись. — Он встряхнул ее безвольно свисавшую руку. — Забирай свои вещи и пойдем отсюда. Вставай.
Женщина в постели Игнаца Ледебура, заменившая ему Элси, медленно открыла глаза, взглянула Чаку прямо в лицо, а потом вдруг часто заморгала, приходя в себя, Она машинально села, схватила разбросанные одеяла и завернулась в них, прикрывая свои маленькие груди.
Студняк предусмотрительно не входил внутрь.
— Чак, — произнесла Мэри Риттерсдорф низким голосом. — Я пришла в этот дом по своей воле, поэтому…
Он схватил ее за запястья и потащил с кровати. Одеяла развернулись, кружка с кофе упала на пол и остывшая жидкость разлилась. Два кота, забравшиеся под кровать, испуганно выскочили оттуда и метнулись мимо Игнаца Ледебура.
Обнаженная Мэри Риттерсдорф предстала перед своим мужем.
— Ты уже не можешь решать, что мне можно делать, а что нельзя, — сказала она. Она потянулась за своей одеждой, подняла блузку и принялась рыться в поисках остальных вещей, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Одевалась она неторопливо, и по выражению ее лица можно было подумать, что она одна в комнате.
— Альфанские корабли уже контролируют этот район, — сказал Чак. — Маны готовы поднять свой экран, чтобы пропустить их. Все это произошло, пока ты спала с… — Он кивнул на Игнаца Ледебура. — В постели этого типа,
— И ты с ними? — холодно спросила Мэри, застегивая блузку. — Впрочем, что тут спрашивать, конечно, да. Альфанцы овладели спутником, и ты будешь теперь жить у них под крылышком.
Она оделась и принялась медленно расчесывать волосы.
— Если ты останешься здесь, — сказал Чак, — на Альфе Третьей Эм-два и не вернешься на Терру…
— Я останусь здесь, — ответила Мэри. — Я и сама приняла такое решение. — Она указала на Игнаца Ледебура. — Но не с ним. Это был лишь минутный каприз, и он об этом знал. Я бы не смогла жить в Гандитауне. Не представляю, как здесь живут.
— Тогда где же?
— Скорее всего, в Да Винчи Хейтс, — ответила Мэри.
— Тогда где же?
— Скорее всего, в Да Винчи Хейтс, — ответила Мэри.
— Почему? — Он недоверчиво уставился на нее.
— Не знаю… я еще там не была. Но я восхищаюсь манами, даже тем, которого убила. Он ведь не боялся, когда бежал к своему танку, хотя и знал, что не добежит. Никогда в жизни я не видела ничего подобного, никогда.
— Маны тебя к себе не пустят, — заметил Чак.
— Да нет, — убежденно ответила она, — пустят непременно.
Чак повернулся и вопросительно посмотрел на Игнаца Ледебура.
— Твоя жена права, — признал Ледебур. — Мы с тобой оба потеряли эту женщину. Никто не может долго удержать ее при себе, это не в ее природе. — Он повернулся, с мрачным выражением на лице вышел из хижины и подошел к студняку.
— Думаю, ты доказал мистеру Риттерсдорфу, что это невозможно, — подумал ему Лорд Раннинг Клэм.
В дверях хижины появился Чак, бледный и разъяренный. Миновав Ледебура, он направился к катеру.
— Идем, — бросил он через плечо студняку.
Ганимедиец быстро, как только мог, двинулся за ним. Оба они вошли в катер, люк закрылся, и машина с гудением взмыла в утреннее небо.
Какое-то время Игнац Ледебур следил за ней, потом вернулся в хижину. Мэри искала в холодильнике продукты, из которых можно приготовить завтрак, и он присоединился к ней.
— Маны, надо сказать, довольно грубы, — заметил Ледебур.
Мэри рассмеялась.
— Ну и что? — с иронией спросила она. На это он не нашел ответа. Ни его святость, ни его видения не помогли ему.
* * *— Этот катер может доставить нас в Солнечную Систему? — спросил Чак.
— Исключено, — ответил студняк.
— Ну ладно, — решил Чак, — тогда я найду терранский крейсер, они где-то рядом. Я возвращаюсь на Терру и приму любой приговор, какой только придет в голову властям, а потом найду Джоан Триест.
— Учитывая то, что суд потребует для тебя смертной казни, тебе будет трудновато с ней встретиться, — заметил Лорд Раннинг Клэм.
— Так что ты предлагаешь?
— То, что тебе не понравится.
— И все же скажи. — Сейчас он не мог пренебрегать ничем.
— Ты должен… гмм, это несколько неловко, но постараюсь объяснить. Ты должен уговорить свою жену, чтобы она подвергла тебя психологическим тестам.
— Чтобы определить, для какого поселения я больше всего подхожу? — выдавил Чак.
— Да, именно для этого, — неуверенно ответил студняк. — Не затем, чтобы установить, что ты психопат, а чтобы изучить ориентацию твоей личности.
— Допустим, тесты не покажут никакого расстройства. Что мне делать тогда? — Он был почти уверен, каким будет результат исследования. Он не подходил ни для одного поселения Альфы III M2. Здесь он был отшельником, изгнанником, и не было никого, кто хотя бы немного был на него похож.
— Твое навязчивое желание убить жену, — сказал студняк, — может быть симптомом скрытой психической болезни. — Он постарался, чтобы его голос звучал убедительно, но у него ничего не вышло. — Я все-таки верю, что стоит попробовать.
— Допустим, я создам новый поселок, — сказал Чак.
— Поселок из одного человека?
— Время от времени сюда должны заглядывать нормальные люди, не имеющие никаких отклонений, и есть еще дети, у которых они покуда не сформировались. Здесь принято классифицировать всех как полиморфных шизофреников, пока не будет доказано, что это не так. Это неверно. — Он думал над такой возможностью с тех пор, как решил остаться. — Кто-то в конце концов придет ко мне, это только вопрос времени.
— Избушка на курьих ножках, — буркнул студняк, — а внутри сидишь ты и терпеливо ждешь, кого бы заловить. — Он расхохотался. — Извини, я не должен относиться к этому так легкомысленно.
Чак не ответил.
— Ты пройдешь тестирование, прежде чем создашь свой поселок? — спросил Лорд Раннинг Клэм.
— Хорошо, — ответил Чак. Это уже не казалось ему глупым.
— Ты думаешь, что твоя бывшая жена проведет тесты как надо, несмотря на вашу взаимную враждебность?
— Думаю, да. — Тесты были вполне рутинными процедурами, они не требовали интерпретации.
— Я буду посредником между вами. Вам не придется общаться, пока не станут известны результаты, — решил ганимедиец.
— Спасибо, — поблагодарил Чак.
— Есть еще одна возможность, может, несколько натянутая, но стоит и ее принять во внимание, — задумчиво добавил студняк. — Она может оказаться необычайно перспективной, но потребует времени. Может, тебе удастся убедить Мэри тоже подвергнуться тестам.
Эта идея застала Чака врасплох. Он не мог заметить никаких выгод, вытекающих из нее, поскольку жителей спутника не собирались подвергать терапии, к этому привели его собственные действия. Если бы тесты показали — а это было весьма вероятно — что у Мэри имеются серьезные отклонения, ее просто оставили бы в покое. С нею не стал бы связываться ни один психиатр. Но тогда что имел в виду студняк, говоря «необычайно плодотворная»?
Ганимедиец, прочтя его мысли, объяснил:
— Допустим, твоя жена обнаружит у себя серьезные маниакальные отклонения — по крайней мере, таков мой диагноз — и, думаю, ее может оказаться сходным. Если бы она поняла, что является таким же маном, как Говард Стрэв и эти дикие танкисты…
— Ты и вправду веришь, что это пробудит в ней покорность и она станет не такой самоуверенной? — Чак решил, что ганимедиец, бесспорно, не авторитет в делах человеческой природы, особенно, природы Мэри Риттерсдорф. Уже не говоря о том, что у маньяка, так же как и у параноика, не было сомнений в себе. Вся их эмоциональная структура опиралась на непоколебимую уверенность.
Как было бы просто, окажись правдой наивные представления студняка. Если бы людям, страдающим серьезными психическими болезнями, достаточно было показать результаты тестов, чтобы они поняли и поверили в свои психические отклонения. «Боже, — подумал Чак, — если современная психиатрия что-то доказала, так именно то, что понимание своей болезни нисколько не улучшает здоровья больного. Разве когда врач говорит, что у тебя больное сердце, оно тут же становится здоровым? Более вероятно нечто совершенно противоположное. Личность Мэри в окружении ей подобных стабилизируется навсегда. Ее маниакальные тенденции обретут общественный статус. Она может, к примеру, стать любовницей Говарда Стрэва, может даже заменить его в верховной ассамблее. В Да Винчи Хейтс она наберет силу за счет других».
— Однако, попросив ее протестировать тебя, я буду настаивать, чтобы она тоже этому подверглась. Я верю, что это может принести некоторую выгоду. «Познай самого себя» — это старая терранская пословица, верно? Кажется, еще времен Древней Греции. Я продолжаю считать, что познать себя — значит найти оружие, благодаря которому вы, нетелепатические виды, сможете изменить свою психику, если не…
— Если не что?
Студняк не ответил, он явно и сам знал это не очень хорошо.
— Дай ей тесты, — сказал Чак. — И посмотрим. «Посмотрим, кто прав, — подумал он. — Надеюсь, что студняк».
* * *В эту же ночь в Да Винчи Хейтс Лорду Раннингу Клэму удалось уговорить доктора Мэри Риттерсдорф пройти полное психологическое тестирование, а затем подвергнуть ему своего бывшего мужа.
Все трое встретились в доме Говарда Стрэва, делегата манов. Хозяин развалился в стоявшем позади кресле, развлекаясь от души и делая цветными мелками серию портретов Мэри Риттерсдорф. Это была лишь одна из его артистических страстей, которой он не мог противиться даже во время политического переворота. Типичный ман, он был достаточно многогранен, чтобы держать за хвосты множество сорок.
Мэри, сидевшая у стола ручной работы, на котором валялись результаты тестов, сказала:
— Мне трудно признаваться в этом, но то была действительно хорошая идея — чтобы мы вдвоем подверглись стандартным тестам определения психопрофиля. Откровенно говоря я удивлена результатами, и оставляю их без комментариев. Похоже, мне нужно проходить подобные исследования регулярно… — Она сидела стройная и гибкая, одетая в белый свитер и титанийские металлизированные матросские брюки. Вытащив сигарету, она прикурила дрожащими руками. — У тебя нет ни следа психических отклонений, дорогой, — сказала она Чаку. — Поздравляю.
Мэри холодно улыбнулась.
— А ты? — сдавленным голосом спросил Чак.
— Я вовсе не мана. Собственно, я нечто совершенно противоположное: у меня признаки развитой депрессии. Я — деп. — Она продолжала улыбаться, явно пересиливая себя, и Чак восхищался ею за это. — Мое постоянное давление на тебя, связанное с твоими доходами, было вызвано депрессией, предчувствием, будто что-то обязательно сорвется, будто нам непременно нужно что-то делать, а то мы пропадем. — Она прикурила очередную сигарету.
— Что скажешь на это? — обратилась Мэри к Говарду Стрэву.