– Ладно, приду! – решительно произнесла Наташа.
– Вот и отлично... С Ромочкой поближе познакомишься, Дима Клюев будет. И Сима, может, тоже. Сима – это та, что Страусиху сегодня играла. Она ничего так, только глуповатая.
– И... все? – с замиранием спросила Наташа.
– Ну да, из наших – все, – захлопала пушистыми ресницами Катя. – А кто тебе еще нужен?
– Никто мне не нужен! – поспешно возразила Наташа. – Я просто не люблю, когда слишком много... слишком много новых знакомств!
– Какая же ты смешная! Мамина дочка, наверное... – умильно произнесла Катя и потрепала Наташу по щеке. – Ничего не бойся, приходи. К девяти вечера, ладно? Часик-другой посидишь, а потом можешь сваливать, если боишься, что дома заругают. Все, буду тебя ждать!
И Катя убежала.
А Наташа осталась стоять на ступенях театра.
«Маменькина дочка... дома заругают... ненавижу своих, актерских...» – мысленно повторяла она. Катя Стенич была девушкой простой и, судя по всему, без комплексов. Легко сходилась с людьми – вон, как быстро сделала Наташу своей подругой...
«Почему она ничего не сказала о Никите? Хотя, с какой стати... Я должна непременно разобраться во всем этом – потому что я ничего, решительно ничего не понимаю!»
* * *Даже сияние многочисленных реклам и вывесок не могло рассеять ледяные осенние сумерки.
Дрожа от холода, Наташа спустилась вниз по узкой деревянной лестнице. Она в первый раз шла в ночной клуб – у нее не было времени, да и средств, чтобы посещать подобные заведения. С Настей она ходила исключительно в молодежные кафе, где подавали мороженое и молочные коктейли, а Макс любил итальянские пиццерии – там, при всем демократизме, царила, в общем-то, ресторанная атмосфера.
За поворотом Наташу оглушила музыка... На сцене вовсю наяривало трио саксофонистов, мерцал голубоватый неоновый свет, между деревянных столиков сновали официанты с подносами.
Наташа вертела головой, пытаясь найти Катю. Ей было немного не по себе из-за того, что приходилось играть роль – насквозь неестественную роль наивной и восторженной поклонницы.
– Наташка, вот ты где! – кто-то дернул ее за рукав.
– Ой, Катя... Добрый вечер...
– Вон наш столик, в том закутке! – Катя потащила свою новую подругу за собой. На этот раз Катя была снова при полном параде – узкое черное платьице, шпильки, взбитые белокурые локоны...
«Закуток» представлял собой стоящий в нише столик, к тому же еще и отгороженный ширмой от общего зала.
– Познакомьтесь, господа, это милое создание зовут Натали... – пропела Катя, положив руки на Наташины плечи. – Наташка, это Ромочка, а вот Димусик Клюев, а это наша Сим-Сим, она же святая Серафима...
– Очень приятно! – судорожно улыбаясь, пробормотала Наташа.
Рома снисходительно ей кивнул. Пышная Сима в пестром вязаном свитере заерзала, освобождая на широкой скамье место рядом с собой. А Клюев – мужчина лет тридцати, с залысинами и длинным лошадиным лицом, радостно заржал:
– Катенька, она просто прелесть! А какой цвет лица... Надеюсь, это не ухищрения современной косметологии?
Уклонившись от его рук, Наташа села рядом с Симой.
– Наташенька, что за дивная прическа? Как она называется, если не секрет? – не отставал настырный Клюев. Посреди стола стояли хрустальный графин, уже наполовину пустой, вереница маленьких стаканчиков и огромная миска с винегретом.
– Отстань, Димка, дай человеку освоиться! – шикнула на него Сима. – Наташенька, не обращай внимания – наш Клюев страшный болтун, но, в общем, довольно милый парнишка...
– Я не знаю, как называется моя прическа, – Наташа невольно прикоснулась к своим пучкам на голове, которые Макс называл «рожками». – А цвет лица у меня – наследственный...
– Катя, Катя, а она пьет водку? Наташенька, выпейте со мной на брудершафт!
– Димка, заткнись! – рассердилась Сима, обняв Наташу полной рукой. – Слушай, Рома, а Галия собирается нам нести тарелки? Не из общей же миски черпать...
– Откуда я знаю, где эта Галия... – лениво зевнул Рома. В руках он держал длинную пахучую сигару. – И потом, не вижу ничего зазорного в том, чтобы есть из одной тарелки – так все человечество раньше ело...
– Наташка такая славная... Она в цветочном магазине работает, – сообщила Катя, эффектно закинув ногу на ногу и спиной опираясь на Рому. – Собственно, все с цветочного и началось – она меня там водой облила, будто я фикус какой-то...
– Наташенька, как нехорошо! – укоризненно замотал лошадиной головой Клюев. – Зачем же вы нашу Катеньку облили?
– Димусик, она это сделала случайно! А потом прибежала в театр – мириться. Хризантемы мне притащила. «Вы, – говорит, – замечательно играете...»
Клюев снова оглушительно захохотал.
– Димка, прекрати! – одернула его Сима. – Человек благородный поступок совершил, а ты смеешься. В наше время на такое мало кто способен – не всякий может признать свою ошибку...
– Ваше здоровье! – серьезно произнес Рома, подняв стаканчик. – Закажите себе что-нибудь, Наташа, – я плачу.
– Ах-ах-ах, какая щедрость! – закудахтал Дима Клюев, жеманно поводя плечами. – Что, сегодня старушка Калерия была с тобой щедра?
– Клюев, заткнись! – зло сказала Катя. – Вечно ты настроение портишь...
– Меня вполне устраивает то, что есть на столе, – сдержанно улыбнулась Наташа. – Можно? Тогда я тоже выпью за ваше здоровье... – она плеснула в стаканчик прозрачной жидкости из хрустального графина.
– Вот это наши люди, вот это я понимаю... – Клюев полез к ней целоваться, но Сима стояла на страже – она снова оттеснила настырного Димусика назад.
– Не забудь закусывать, – предупредила Наташу Катя и вручила ей ложку. – Пока тарелок от Галии дождемся, с голоду помрем... Галия – это официантка.
– А когда ты будешь выступать? – спросила Наташа, лихо опрокинув в себя водку.
– Еще не время... – Катя мельком взглянула на часы. – Немного позже. Расскажи о себе, Наташка.
– Мне нечего рассказывать, – пожала она плечами. От выпитого она почувствовала, как у нее побежали искры по всему телу. – У меня самая обычная жизнь – родилась и живу в Москве, работаю в салоне флористики.
– Богиня Флора... – мечтательно пробормотал Клюев. – Повелительница прекрасных цветов... Вы чувствуете, ребята, кто сидит с нами за одним столом?
– Хотела бы я тоже так жить... – вздохнула Сима, подперев голову рукой. – Говорила мне мама: «Не ходи, Симка, в актрисы – рожей ты не вышла, и фигурой тоже...»
– Ты жалеешь, Сима? – подняла на нее глаза Наташа.
– Что? Нет, я так, просто болтаю... На самом деле у меня есть перспективы, – Сима встряхнулась, многозначительно оглядела всех присутствующих. – Красивых и тощих сейчас полно, а вот на таких, как я, – спрос. Я – характерная...
Катя добродушно засмеялась. Пожалуй, чересчур добродушно.
Все это были новые, незнакомые для Наташи отношения – когда люди ежечасно боролись за место под солнцем. Она ничего такого не знала. У нее были счастливое детство, благополучная, несмотря на отсутствие родителей, юность, а сейчас надежный и вполне предсказуемый человек рядом – Макс. Ей никогда ни за что не приходилось бороться – лишь Никита Рощин был в ее жизни единственным капризом...
– Да, а что? – вызывающе продолжила Сима, бросив взгляд на смеющуюся Катю. – Меня, между прочим, сниматься приглашают – у... – и она назвала фамилию известного режиссера.
– Серафима, не ври, – махнул рукой Клюев.
– Я – вру? – обиделась Сима. – А какой мне смысл врать?!
– Из чувства ущемленного достоинства, – загадочно ответил тот и закрыл глаза.
– Сам ты ущемленный! Кто в Саратове гостиничный телевизор пропил? – Сима возбужденно повернулась к Наташе. – Представляешь, он спустил в окно телевизор на простыне и продал его каким-то ханурикам! Нам уезжать, поезд через полчаса, а администрация нас не выпускает – пока мы, значит, за телевизор не расплатимся...
– Ладно, мне пора, – потянулась Катя. – Наташка, оценишь мое выступление.
– Я с тобой, – поднялся Рома. Жгуче-черный, с легкой нарочитой небритостью, в роскошном костюме... Настоящий мачо. Было в его внешности нечто мексиканское, знойное, нездешнее и – завораживающее.
– Рома... – недовольно протянула Катя, – ты мне будешь мешать!
– Не буду, не буду, не буду... – целуя ее, обещал Рома. – Идем!
Они ушли, и Наташа осталась вместе с Симой и Клюевым, который дремал, положив голову на локоть.
– Тоже мне, голубки... – фыркнула Сима. – Видела? Это у них называется – неземная любовь.
Наташа почувствовала настоящий охотничий азарт – ей представился удобный случай разузнать все о своей сопернице!
– Да, кажется, они очень счастливы вместе, – согласно кивнула она. – Прекрасная пара.
– О святая простота! – так и закипела Сима, даже щеки у нее затряслись. – Ты просто не в курсе...
– Разве? – с напускной рассеянностью произнесла Наташа. – А что на самом деле происходит?
– Разве? – с напускной рассеянностью произнесла Наташа. – А что на самом деле происходит?
– А вот что... – Сима от волнения расплескала водку. – Это все такая показуха... Я тебе прямо скажу, Наташенька, – есть люди, которые более достойны любви!
– Например? – осторожно спросила Наташа.
– Например, я.
Сима откинула назад прядь волос. Она была довольно интересной – черты лица правильные, светло-русые волосы до плеч. Носик вздернут, правда, чуть-чуть сильнее, чем следовало бы, пухлые щеки... Эти мелочи вызывали у Наташи невольную улыбку – наверное, именно такой и должна быть актриса, играющая в детском театре. Настоящая характернаявнешность, которая являлась и козырем для Симы, и вместе с тем – ее наказанием.
Наташа хотела перевести разговор на Катю и Рому, но неожиданно Сима завелась.
– Это все из-за неправильного обмена! – вдруг выпалила она.
– Какого обмена?
– Обмена веществ! Думаешь, я такая толстая, потому что много ем? Да ничего подобного! Я питаюсь буквально как птичка...
– Сима, я...
– Нет, ты погоди! Я тебе сейчас перечислю, что я съела за сегодняшний день. Например, завтрак.
– Итак, завтрак, – покорно кивнула Наташа. Похоже, сначала надо было дать Симе выговориться о своих проблемах. – Что у нас было на завтрак?
– Во-первых, стаканчик йогурта. Обезжиренного... – со страстью произнесла Сима. – Потом чай – некрепкий, без сахара. И половинка плавленого сырка. И все. Понимаешь, Наташа?
– М-да, маловато... Наверное, во всем действительно виноват обмен веществ.
– Нет, Наташа, не перебивай меня, я еще не рассказала про обед! – замахала руками Сима. – Вот у тебя что было на обед?
– Я... я не помню, – растерялась Наташа. Она и правда никогда не помнила о таких вещах.
– А у меня – двести граммов овсяной каши. Это исключительно ценный продукт, и очень полезный... И все! – угрожающе прищурилась Сима. Она так увлеклась, что совершенно забыла о том, с чего начался разговор. – А на ужин у меня, как видишь, две... нет, три ложки винегрета, – Сима быстро зачерпнула из миски. – Но это исключительно для того, чтобы не окосеть после водки. Пожалуй, еще ложечку... Будет всего четыре. Катька тут работает, и нас иногда подкармливают, по знакомству. Тарелок, правда, не принесли, зато вон целый графин водки и винегрету немерено... Что ж ему, пропадать, в самом деле? – и Сима зачерпнула еще ложку. – Пять. Ну, пять ложек – это совсем немного, от них не поправишься...
У Наташи от выпитого слегка шумело в голове. Нет, она не была пьяна, но странная легкость охватила ее. «Никита... Что же мне делать, Никита? Не понимаю, зачем я пришла сюда, что хочу узнать...»
– ...Вот я и говорю – одним все, а мне ничего! Господи, я ж не совсем уродина – почему же у меня жизнь такая нескладная... – неожиданно Наташина собеседница зарыдала. Видимо, проблема заключалась не только в лишнем весе. Клюев невнятно пробормотал что-то сквозь сон.
– Сима, что ты!
– Обещал золотые горы, а у самого жена, оказывается, в Ярославле, и двое детей! Кто он? Какая разница. Ты, Наташенька, все равно его не знаешь. Ах, не надо меня утешать... – У Симы по щекам потекла тушь. – Пойду умоюсь.
– Я с тобой!
– Ты что? – перепугалась Сима. – Клюева нельзя одного оставлять! А вдруг он буянить начнет? Так уже было один раз... Ты сиди, я быстро.
Сморкаясь в салфетку, Сима грузно затопала в конец зала.
Играла музыка, бежали неоновые огни, смеялись и болтали посетители клуба, гремели вилками, чокались бокалами...
– Кто здесь? – с трудом поднял голову Клюев. – А, богиня Флора...
Наташа отвернулась.
– Флора, милая, не пренебрегай мною... – Судя по всему, он забыл Наташино имя. – Что эта дура тут плела? Надоела она со своими диетами... Флора! Ау... Прелестный цветок!
Наташа вдруг испугалась – а ну как Клюев действительно начнет буянить... Она же с ним не справится!
– Все ложь, кругом одна ложь... – бормотал Дима. – Это страшные люди!
Наташа почти не слушала его – она нетерпеливо поглядывала в зал, ожидая Симу.
– Он, между прочим, альфонс. Вы, моя богиня, знаете, что означает сие слово? Да-да, он самый настоящий альфонс! Жиголо. Старуха Калерия дает ему денежки. Ну, конечно, она не старуха, она – народное достояние... – для убедительности Дима надул щеки и схватил Наташу за руку.
«Когда же Сима вернется!» – чуть не плача, подумала она. Клюев держал ее руку мертвой хваткой.
– Ей, конечно, ее шестидесяти не дашь. Заслуги пластической хирургии! Там подтяжка, здесь липосакция, тут силикон вставлен... Только я вот что тебе скажу, моя богиня, – душу никакой хирург не исправит! У Калерии душа Бабы-Яги... У нас, кстати, спектакль есть, где я, между прочим, Бабу-Ягу играю. А что? Меня даже сравнивали с гениальным Милляром...
Наташа наконец освободила свою руку.
– Если Калерия догадается, что ее любимый мальчик на стороне шуры-муры развел, она его выгонит. Прикинь – они живут на ее деньги!
– Да о ком вы говорите, я не понимаю! – с досадой сказала Наташа.
– О ком? О них – о нашем Ромочке и о Кате.
– Как? – вздрогнула Наташа.
– А вот так! – с удовольствием произнес Клюев. – И я, как дурак, за ними таскаюсь, потому что перепадает иногда кое-что. Вот-с, например... – он мотнул головой в сторону графина. – Мы ведь с Симкой кто? Приезжие. Живем в общежитии. Платят копейки. Ну, иногда подворачивается халтурка, но не часто...
– А... а Рома – он что, тоже актер?
– Рома – никто! – с досадой воскликнул Наташин собеседник. – Он альфонс! Я ж тебе говорю – он живет за счет Калерии Горбатенко. Калерия Михайловна Горбатенко! – чуть ли не по слогам произнес он. – Звезда. Знаешь такую?
– Та самая? – ахнула Наташа. Калерию Горбатенко знали все – она блистала в старых фильмах, да и сейчас ее очень любят снимать современные режиссеры.
– Та самая, милочка, та самая... Для тебя небось в диковинку это все – ты там, в своем саду эдемском, и жизни-то настоящей не видела!
Наташа хотела осадить Клюева – она терпеть не могла хамства, и только желание узнать правду остановило ее.
– Как же Катя все это терпит? – с удивлением пробормотала она. Теперь Наташа желала одного – чтобы Сима как можно дольше не возвращалась.
– О-о, наша Катя... Ей тоже деваться некуда – своей квартиры в Москве нет, где-то в Щербинке папаша-алкоголик... – охотно вещал Клюев. Видимо, давненько его никто так внимательно не слушал. – Живет с одним парнем...
Сердце у Наташи замерло.
– А он, Катюхин спонсор, – внук Никиты Рощина. Того самого, из счастливого прошлого. Ну да ты знаешь его фильмы – «Апрель на Фабричной улице», «Неунывающие» и все такое... Внука его тоже, между прочим, зовут Никитой. Сценарии пописывает... Дело ведь как было: на каком-то фуршете встретились они – Калерия с Ромочкой своим, дед и внук Рощины, ну и Катька. Уж не знаю, каким макаром она тогда в высший свет пробралась. Калерия со старшим Рощиным дружит, он, по-моему, ее в каком-то своем фильме, лет сорок назад, снял. Катька сразу же младшего Рощина в оборот взяла, но и про Рому не забыла... Ты же видела, какой наш Рома красавец! Как-то умудрились она под носом у Калерии с Ромочкой договориться. Ну а младший Рощин, лопух, ничего не заметил. Он так в Катьку влюбился, что и конца света не заметил бы!
– Зачем же ей Никита? – в отчаянии воскликнула Наташа.
– О, она на Никиту большие надежды возлагает! – значительно поднял палец Клюев. – Во-первых, младший Рощин сценарии для сериалов пописывает – не так давно начал этим заниматься, но, говорят, перспективы есть. Он может Катьку в какой-нибудь сериал пристроить, по знакомству, то есть... Ну а во-вторых – знакомство со стариком Рощиным! Он хоть давно уже не у дел, а все-таки имеет вес в кинематографическом обществе, к его мнению прислушиваются. Только все равно ничего у Катьки не выйдет.
– Почему?
– Да потому что она – бездарность! – с удовольствием произнес Клюев. – Кому она нужна? Ее даже по знакомству никто не возьмет. Как уж она свое театральное училище сумела закончить – не понимаю... Внешность у нее, конечно, аппетитная, но что с того? Сейчас красивых много... Если ты видела спектакль наш сегодняшний, то сама небось поняла – даже у Симки больше шансов сделать карьеру, чем у Катьки!
В этот момент появилась Сима.
Она выглядела вполне нормально, только слегка припухшие веки напоминали о том, что она недавно плакала.
– О чем это ты, Клюев? – подозрительно спросила она.
– О тебе, милая... – усмехнулся Дима. – Я нашей новой знакомой рассказываю, какая ты у нас талантливая.
– Ладно врать-то! – Сима плюхнулась на скамью. – Не слушай его, Наташенька...
Она придвинула к себе миску с винегретом и в мгновение ока ополовинила ее.
В это время на сцене, которая была хорошо видна из «закутка», в котором располагалась компания, произошло какое-то движение. Трио саксофонистов скрылось за занавесом, вспыхнула подсветка, и послышалась томная мелодия.