Медникова ничего не говорила в свое оправдание. Понимала, что все могло кончиться для нее намного хуже. Благо времена на дворе стояли другие, и Стариканову хотелось хоть внешне казаться цивилизованным человеком. И тут его тяжелый взгляд упал на Муратова.
– А ну-ка, иди сюда, – прошипел Нил Константинович, и пальцы его хищно согнулись, словно он собирался вцепиться ими в розовощекую морду партийного функционера.
Артур Федорович сделал пару нерешительных шажков, и тут политтехнолог ухватил его, намотал галстук на ладонь и потянул к письменному столу. После чего пригнул и принялся тыкать лицом в столешницу.
– А это тебе, идиот, за то, что чужим торговать со своим Волошиным надумал. Выделили вам делянку, на ней и паситесь, а они на чужое губу раскатали. Это же надо додуматься – лодку раскачивать, в которой вместе плывем. На грош прибыли получили, а у честных покупателей веру в самое святое подорвали. Человек деньги платит, а вы его дураком в Интернете выставляете. Уроды! – Стариканов еще несколько раз ткнул коллегу по Госдуме мордой в стол, плюнул на ковер и брезгливо отряхнул ладони. – Значит, так. Сделанного уже не исправишь, но смикшировать последствия можно. Первым делом все не по понятиям полученные за внесение в партийные списки деньги в наш партийный общак вернете и штраф заплатите. О сумме я с Волошиным разбираться буду. Хотя нет, придется ему местами в профильных Комитетах рассчитываться. К обиженным людям чтобы сам лично съездил, покаялся и все объяснил. Чтобы у них в моей честности сомнений не возникало. Потом сам проверю – исполнил ли. А от «правдоруба» вашего в Интернете покаянный комментарий должен появиться. Мол, извиняется, его самого подставили, а видеозапись настоящая, вот только звук на ней вредительски наложенный. На самом деле люди о рыбалке говорили, о том, как с детьми-внуками выходные провести. А их очернили…
Ларин за это время не проронил ни слова. Он молчал и тогда, когда в кабинете появился руководитель партийной разведки. Стариканов сам ему обо всем рассказал, передав провинившихся в руки Змея Искусителя.
После чего Нил Константинович по-отечески приобнял Андрея за плечи и, выведя его в приемную, произнес:
– Правильно я в тебе не сомневался. Как первый раз тебя увидел, так и понял – наш ты человек. Но совет тебе на всякий случай дам. Муратов тебе деньги откупные предлагал?
– Предлагал.
– Сколько? – прищурился Стариканов.
– До суммы дело не дошло, я сразу отказался.
– А вот это неправильно. Потому слушай мой совет. Если тебя кто-то перекупить попробует, ты все же суммой поинтересуйся, а уж потом отказывайся. Придешь ко мне, я тебе еще больше заплачу. Вот те крест, – сказав это, политтехнолог размашисто перекрестился и склонил голову – так, словно бы в храме стоял.
* * *Странное дело, но почему-то особой радости в душе Ларин не испытывал. Вроде бы все правильно сделал – разыграл комбинацию как по нотам. И люди, которые оказались наказаны, были, в сущности, мерзавцами. Но и помог он не ангелам, ведь Стариканов более походил на безрогого черта, хотя и косил со своей бородой под священника. И все же чувство вины Андрей испытывал. Ну, не мог он, несмотря на всю свою подготовку, смотреть на женщин так же, как на мужчин. В том смысле, что он прощал дамам больше.
Ларин, никуда не торопясь, возвращался домой по вечерней Москве. Он чувствовал себя ужасно одиноким в огромном городе. Вокруг него сновали прохожие. У всех были дела, домашние заботы, простые и понятные. Они оставались самими собой: и на работе, и на улице. А вот он не мог себе этого позволить. Как бы ему хотелось бросить все к черту, перестать притворяться. Но Андрей не имел права располагать собой. Да, он был сильным, многое умел, многое знал. Но оставался лишь винтиком в системе, построенной Дугиным.
Можно было утешать себя мыслью о будущем результате. Но, по большому счету, за последнее время Ларин не мог гордиться собой. То немногое и хорошее, что он совершил, напрочь перечеркивало сделанное им в сговоре с подонками от власти.
Он открыл дверь подъезда. По привычке не воспользовался лифтом, а поднялся пешком. Когда его отделяло от квартиры еще два этажа, он услышал какие-то странные звуки. Не то кто-то подавился, не то всхлипывал.
Андрей преодолел еще несколько маршей и остановился в удивлении. Под дверями его квартиры на пластиковом ящике из-под бутылок, который вот уже вторую неделю стоял в подъезде и использовался курильщиками как табурет, сидела Медникова. Вид у нее был как у кошки, побывавшей под дождем: волосы взлохмачены и растрепаны ветром, косметика смазана. Катя держала в пальцах погасшую сигарету. Она подняла голову и глянула на Ларина.
– Ну, что, теперь доволен? – с вызовом произнесла она, и только тогда Андрей понял, что женщина пьяна.
– О чем ты? – передернул плечами Ларин. – Ничего личного, лишь бизнес и карьера. Вот только каждый из нас понимает это по-своему.
Медникова всхлипнула, растерла рукавом тушь на глазу.
– А меня тебе, значит, не жаль? Беззащитную женщину каждый обидеть может. Уроды. И ты урод. Я тебе просто в глаза посмотреть хотела.
– Ну, и посмотрела. Что дальше? – Ларин не спешил открывать дверь – ключи звякали, болтаясь на кольце.
– Значит, совсем не жаль? А ведь мы с тобой не просто коллеги по работе.
– Ночь, проведенная в постели, – не повод для знакомства, – неловко попытался пошутить Андрей.
– Тоже правильно. Сама хороша.
Катя пошарила за ящиком, достала недопитую бутылку мартини и неуклюже попыталась отпить из горлышка с дозатором.
– И на хрена они эти пробки шариковые ставят? Ни налить, ни выпить толком нельзя. Только отсосать.
– По-моему, пить тебе больше не стоит, – Ларин забрал бутылку.
– Значит, все-таки жаль. Не хочешь, чтобы я сдохла.
– Подыхать тебе рано. Да и наладится у тебя все в жизни, ведь ты не дура. Заходи, раз пришла, – Андрей открыл дверь.
Медникова почему-то захотела прихватить с собой пластиковый ящик из-под бутылок.
– А ведь я шпионила за тобой, – почему-то хихикнула женщина и села прямо на полку в прихожей. – Пока ты в душе мылся, я в твоих вещах рылась.
– Я знаю. Сам тебя на это и спровоцировал.
– Ну, вот. Значит, мы два сапога пара. Друг друга стоим. За это можно и выпить, – но, сказав про спиртное, Катя почему-то о нем сразу же и забыла.
Ларин взял ее под руку, завел на кухню и усадил в кресло.
– Мы тут посидим. Не против?
– Понимаю ход твоих мыслей. В комнате диван, а диван искушает заняться сексом.
– Можно и так сказать. Тебе не повредит крепкого кофе выпить. Сколько ты приняла на грудь?
– О, на женскую грудь можно много принять, особенно на такую, как моя. Честно говоря, не считала. Дома у меня черт знает что творится. Дымов со своими людьми все перерыли, пораскидали. Прямо по шмоткам моим ногами ходили. Представляешь? По кружевному женскому белью. Вот уроды немытые. Все записи искали.
– Нашли? – поинтересовался Ларин, насыпая кофе в кофеварку.
– Что нашли, то забрали, – Катя положила перед собой на стол руки и уставилась на них. – И деньги все забрали, и даже кредитки. Я и не подозревала, что они все по мне отследили. Хоть на панель иди. У меня это, кстати, неплохо получается. Ну, ты же в курсе.
– Было один раз.
– А ты все испортил. Ну, почему?
– Я, как и Стариканов, исповедую эволюционный путь развития. А ты решила сразу в дамки прыгнуть. Куш сорвать. Надо постепенно продвигаться, как Нил Константинович учит: курочка по зернышку клюет и сыта бывает.
– А еще он учит, что большая рыба водится только в глубокой воде, – вздохнула Медникова. – Молодец, что пустил. Мне сегодня одной оставаться нельзя. Повешусь, на хрен. Я так и загадала: не пустишь – утоплюсь или под поезд в метро брошусь. Только меня тетушка у турникета остановила, сказала, что я выпившая. Это я выпившая? Да я в задницу пьяная.
– Нашла чем хвастаться.
Кофе был готов. Медникова пила его, обжигаясь, пару раз даже выругалась матом, но мозги ее немного встали на место.
– Чем заниматься собираешься? – спросил Ларин.
– Ты же сам слышал, что Нил Константинович сказал. Буду работать на него задаром, пока ущерб не покрою. А ущерб – он миллионами измеряется.
– Погорячился он, – поспешил успокоить женщину Ларин. – Смягчится.
– Последнее, чем я занималась, так это подготовкой к предвыборному ток-шоу на телевидении. Я ему такой креатив придумала. Лучше бы Волошину его продала. Теперь он на моем таланте в рай въедет. Представляешь – его, как какую-нибудь «собаку Павлова», к полиграфу подключат в прямом эфире. И зрители будут верить, что он правду говорит. Полиграфолог, конечно же, его собственный будет, купленный, как и все в этом долбаном мире… Только это, тсс… – Катя приложила палец к губам.
– Я пойду тебе постелю, пока здесь не свалилась, – предложил Ларин.
– Только учти, меня сегодня употребить нельзя, тошнит меня. От всех тошнит. Вот только почему-то приперлась именно к тебе.
– Только учти, меня сегодня употребить нельзя, тошнит меня. От всех тошнит. Вот только почему-то приперлась именно к тебе.
– Бывает.
Ларин пошел, постелил в спальне. Когда он вернулся на кухню, то выяснилось, что Медникова, как последняя алкоголичка, вытащила из холодильника бутылку водки и успела хорошо глотнуть. Теперь сидела и икала. Андрей заставил ее умыться холодной водой и уложил спать. Сам лег в другой комнате.
Утром Катя проснулась сама. Ни слова не говоря, умылась. Потом встала у зеркала и принялась наводить марафет. При этом лицо у нее оставалось каменным.
– Все в порядке? – спросил Ларин.
– В абсолютном. Извини за вчерашнее, сорвалась, больше не повторится.
– С кем не бывает? – развел руками Ларин.
– Со мной раньше не случалось. Ты не думай, я ни вешаться, ни под поезд бросаться не собираюсь. Я сильная, выкарабкаюсь. А ты все правильно сделал. Сильнее других оказался. Потому и выиграл. Закон природы такой. Далеко пойдешь. Даже завидно. Ну, все, прощай, я пошла.
– Заходи, если снова муторно станет.
– Не станет, – твердо пообещала Медникова и покинула квартиру.
* * *Машина Стариканова уже подруливала к крыльцу, когда наперерез ей бросилась Медникова. Шофер вдавил педаль тормоза в пол, каким-то чудом не зацепив женщину бампером. Охрана тут же набросилась на Катю, однако Нил Константинович остановил своих цепных «псов».
– Эту сучку, конечно, задавить не мешало бы, но раз уж мы затормозили, то отпустите ее, – приказал политтехнолог.
– Руки-то не распускайте, – Катя зло глянула на охранников.
– Ну, чего тебе? Еще в одном грешном деле решила признаться, душу облегчить? – Стариканов покрутил головой. – Так я же не священник, чтобы грехи отпускать.
– Разговор есть, с глазу на глаз. Не пожалеете.
Нил Константинович почесал за ухом. Нет, он, конечно же, не подозревал Катю в том, что она обвязалась поясом шахидки и собралась взорвать его вместе с собой. Но опасался того, что она набросится на него, порвет себе блузку, исцарапает лицо и потом обвинит в попытке изнасилования. Ведь разгневанная женщина и не на такое способна.
– С лица ты спала. Нездоровая какая-то, – проговорил политтехнолог.
– Нажралась вчера, как хрюша, – честно призналась Медникова. – Но к делу это никакого отношения не имеет. О другом мой разговор.
– Ну, что ж, садись в машину.
Политтехнолог и его бывшая секретарша устроились на заднем сиденье.
– Нил Константинович, – Катя говорила так, словно вчера ничего экстраординарного и не случилось, словно она вновь была на службе у политтехнолога. – Есть у меня сильное подозрение, что ваш новый помощник, который меня подсидел, – и есть тот самый засланный казачок.
– Брось, злость в тебе говорит.
– А ведь я вам не все рассказала. Была у нас с ним еще одна подозрительная встреча.
– Ну-ка, ну-ка, – мгновенно заинтересовался Стариканов. – От меня лучше тайн не держать, себе дороже будет.
– Я это уже поняла.
И разговор пошел о том, как Медникова столкнулась с Лариным на съемной квартире – логове «правдоруба». Особо заинтересовал Нила Константиновича жесткий диск от компьютера, который Катя неприметно вытянула у Андрея из кармана.
Водитель и охранники прогуливались рядом. За стеклами лимузина просматривались говорившая Катя и кивавший ей Стариканов.
– …Интересно бабы пляшут, – выслушав чуть ли не детективный рассказ женщины, произнес Нил Константинович. – И что прикажешь после всего этого с тобой делать? Простить? Так ведь не могу. Доверие ты в моих глазах потеряла, – вздохнул он и вдруг подобрел лицом. – Но, учитывая твои прошлые заслуги и ту информацию, которую ты мне только что сообщила, дам тебе шанс на реабилитацию.
– Снова возьмете к себе секретаршей? – оживилась Медникова, не веря своим ушам.
– Не торопись с выводами, Катька. Секретаршу я себе другую подыщу, причем не такую умную, как ты, а дурочку какую-нибудь. Чтобы за моей спиной заговоры не плела, а лишь кофе вовремя в кабинет приносила, – опустил Стариканов женщину с небес на землю. – Однако без работы я тебя не оставлю. Будешь продолжать сайтом «правдоруба» заниматься. У тебя это неплохо получается, раз народ твоему вымышленному персонажу верит и в курилках только о его подвигах и разглагольствует. В общем, трудись на этой ниве, раскручивай дальше свой интернет-проект. А я к тебе иногда буду обращаться, чтобы ты от имени «правдоруба» размещала в блоге компромат на моих конкурентов и недоброжелателей. Естественно, не за бесплатно. Как тебе такой вариант?
Медниковой ничего не оставалось, как согласиться. В конце концов, Нил Константинович мог и вовсе ничего не предложить. А так она снова была при деле.
– Вот и чудненько. Ну, а теперь мне пора. Хотя, честно признаться, после всего того, что ты учудила, мне хочется сказать – выметайся из машины. Но мы же культурные люди… – оскалился Стариканов.
Распрощавшись с Катей, Нил Константинович набрал номер Марата Дымова и, договорившись с ним о немедленной встрече, помчал в Госдуму…
…В чашках дымился свежесваренный кофе. Гудел кондиционер. Задумчивый политтехнолог, скрестив пальцы рук в замок, восседал за письменным столом и свысока поглядывал на Змея Искусителя, расположившегося в кресле пониже.
– …Действительно, подозрительно, что он так ничего и не сказал об этом жестком диске, – согласился с Нилом Константиновичем Дымов, правда, тут же сделал допущение: – Хотя мог и забыть.
– А что ты скажешь на то, что он от людей Волошина по крышам убегал, думая при этом, что дает деру от наших? Ему же это Катя внушила, – привел убийственный аргумент Стариканов. – Правда, доверять бабе я до конца не могу. Но все же чем черт не шутит. А потому нужно его проверить. Но только сделать это необходимо предельно аккуратно, я бы даже сказал, ювелирно – так, чтобы он даже и мысли не допустил, что мы его в чем-то заподозрили.
– Хорошо, сделаем, – пообещал Змей Искуситель и покинул кабинет, оставив политтехнолога наедине со своими думами.
Глава 11
Последние дни Андрей работал ударными темпами. Правда, как он сам определил себе в мыслях, не на благо родины, а во вред ей. Покупатели хлебных должностей, завязанных на бюджетные деньги, шли косяком, словно рыбы на нерест. Ведь было понятно, что после выборов цены поползут вверх. При желании Ларин мог бы написать объемное руководство по коррупционным схемам в сфере городского хозяйства, народного образования, дошкольного воспитания и в профсоюзах. А видеосъемок компромата, сделанных скрытой камерой, у Андрея уже набралось множество. И их следовало передать Дугину. Да и в голове у Ларина возникла одна интересная идея, которую следовало обкатать с руководителем тайной организации.
Конечно же, прямой телефонной связи с Павлом Игнатьевичем не существовало в принципе. Не тот случай, чтобы можно было иметь номер доступа. Обычно Андрей связывался, посылая интернет-сообщение, которое уже потом превращалось в SMS. Существовал и условный код, говоривший о том, насколько срочно требуется встреча. Имелись и еще несколько каналов для связи: через так называемых диспетчеров, через сообщения на чатах и в форумах.
Ларин испробовал практически все и никакого ответа. Дугин словно сквозь землю провалился. Еще оставался небольшой шанс, что Павел Игнатьевич появится в условленное время на конспиративной мансарде. Но Андрей прождал его там все утро, и тот так и не появился. А ведь посоветоваться следовало – от этого зависела стратегия дальнейших действий агента тайной организации по борьбе с коррупцией.
Благо на этот день у Ларина выпадал выходной. Стариканов расщедрился и дал ему отдохнуть. Наконец-то можно было оставить дома ненавистный костюм с галстуком, надеть привычные джинсы и свитер. Единственный человек из организации, на которого у Андрея имелся выход и который мог вывести его на Дугина, – это Маша. К тому же они давно не виделись, и он по ней соскучился. Правда, Ларин знал лишь приблизительно, где искать женщину.
Он забрал мотоцикл с платной стоянки. Немного поколесил по городу. Даже если бы кто-нибудь и следил за ним, то преследователи на автомобиле не сумели бы повторить всех его маневров и отстали бы. Наконец Андрей миновал виадук над кольцевой дорогой и вскоре свернул на неширокое шоссе. Машин здесь было мало.
Андрей гнал мотоцикл, ветер со свистом обдувал шлем. Взгляду открывались чудесные загородные пейзажи: зубчатая стена леса, поле, речушка, прямоугольный пруд, в котором как в зеркале отражалось небо. Но Ларин уже не мог просто наслаждаться этой красотой. За последнее время его мозг настроился во всем видеть коррупционные схемы. Глядя на загородный лесопарк, он уже прикидывал в уме, как можно из него извлекать левые деньги. Те же мысли возникали у него, когда он видел дорожников, наносящих разметку или ремонтирующих мост. Вроде бы и маленькие ручейки денег: бочка краски, липовые наряды на расчистку валежника, выкашивание травы на откосах… Но все эти ручейки стекались в реки, а потом их несло к более полноводным денежным потокам. И вот уже из них черпали полными пригоршнями те, кто находился наверху.