Изумрудный Будда.
– Я в это не верю.
Шахматная фигурка из моего сна, та, которую мне дала маленькая нефритовая девочка.
– А ты поверь, – говорит Епископ. – Эта фигурка принадлежала моему брату.
– Откуда он ее взял? И зачем, почему? – с любопытством спрашиваю я.
– Думаю, в Хоуле. Он любил собирать всякую всячину, мой брат. Он ведь и тебя нашел, разве не так? – (Я молча киваю.) – Но я никогда не понимал, зачем он прислал мне эту вещицу. По крайней мере, до этого момента. Подозреваю, – с улыбкой продолжает Епископ, – он сделал это для тебя. Может быть, тоже видел сон вроде твоего. Возьми ее. – Он подталкивает фигурку ко мне. – Восточная Азия… – медленно произносит Епископ. – Наверное, именно она тебе снилась. По крайней мере, судя по тому, что ты описала.
– Так это место существует?
– Поля, покрытые водой? Рис сажают в воду. На тех полях, о которых ты рассказала. Думаю, тебе снился рис-сырец и прочее.
– Продолжай, – прошу я, изо всех сил стараясь не позволить себе верить ему, не пробуждать в себе надежду.
– Деревья без вершин – это джунгли, так они выглядят снизу. Золотой храм на холме – ну, едва ли это Америка. Скорее всего, Азия. Может быть, Восточная. Или Южная.
– А море зелени? Все зеленое?
– Чем больше зелени, тем южнее. Я же говорю, предполагаю, что это Восточная Азия, может быть, Колонии ЮВА. Если судить по рекламным брошюрам. Там тоже стройки Лордов…
Это же по другую сторону моря. Дальше, чем я могла себе вообразить.
Епископ берет нефритовую фигурку обезьяны, так и эдак поворачивает ее. Потом хмурится:
– Послушай, Долория, Фортис когда-нибудь говорил тебе, что раньше работал в Колониях ЮВА?
– Он там работал?
Епископ кивает:
– Похоже, ты очень многого не знаешь об этом мерке. – Он хмурится. – Не знала. Как я уже говорил, сочувствую твоей утрате. Всем твоим утратам.
Я тяжело сглатываю.
– Думаешь, ты можешь мне помочь? – Я вопросительно смотрю на Епископа.
Он снова неторопливо кивает:
– Мы, наверное, сумеем установить количество золотых храмов, которые расположены на холмах и видны с рисовых полей. По крайней мере, можем попытаться.
Впервые он говорит нечто логичное. Возможно, логичное. Ужасающе логичное.
Я нервно повожу плечами. Епископ достает какую-то карту, проводит маршрут между нами и Калифорнией, между Калифорнией и Восточной Азией.
– Снаружи сейчас довольно жарко. Расположение симпов на карте не обозначено. И не только вокруг нашей горы. Но отсюда и до Хоула их буквально море.
– Епископ, у меня нет выбора.
Он кивает, постукивая по карте:
– Ладно. Если тебе нужно добраться до Восточной Азии, то я знаю корабль, который отправится туда из Портхоула не позже чем через три дня. Это самый обычный рейс. И там есть отличная компания продажных солдатиков. Так что, возможно, мы сумеем тебя на него посадить, если ты уверена, что так нужно.
Три дня.
Я почти ощущаю, как маленькая птица трепещет крыльями, когда слышу эти слова.
– Но, Дол, даже если ты переберешься через Новый Тихий океан, на той стороне все будет совсем по-другому. Ты можешь оказаться в опасности, едва сойдешь на сушу. И куда бы ты ни отправилась, не найдется никого, кто помог бы тебе. Никого, кому ты сможешь доверять.
Я встаю:
– Ничего нового ты не сказал. Я поговорю с остальными.
Произнося это, я уже знаю ответ. Не осталось никого, кто помог бы нам, нигде. Больше не осталось. И не важно, если даже кто-то хочет это сделать.
Но мы воспользуемся случаем.
В конце концов, что нам терять?
Я лежу в темноте, прислушиваясь к дыханию Тимы. На несколько мгновений это успокаивает, когда видишь другого человека в забытьи.
А потом уже нет.
Для девчонки из страны грассов очень странно и необычно иметь удобную постель и все же не найти ничего похожего на покой.
В эту ночь кровать кажется мне могилой.
Я верчусь с боку на бок и терзаю себя мыслями. Это вроде отдирания подсохшей корочки с глубокой царапины, только еще хуже, потому что такая «царапина» никогда не заживет. И я все равно продолжаю ее бередить.
Три дня.
Корабль отходит всего через три дня.
Вправду ли я настолько храбрая?
Могу ли я действительно сделать то, чего хотел Фортис, оставить его позади и отправиться в Восточную Азию, или в Уош, или в Колонии ЮВА без него? Даже без воспоминаний о нем?
И все это из-за моих снов?
Я верчусь так и эдак, меняя положение тела, зарываясь лицом в подушку.
Это уже слишком. Я не знаю ответов. Вопросов слишком много.
Может быть, мне хочется быть маленькой.
Может быть, мне хочется быть маленькой, и пустой, и поверхностной. Может быть, я хочу, чтобы моя жизнь состояла из мелких проблем и небольших решений.
Что съесть на завтрак. Куда пойти или не пойти. Что сделать или не сделать. Что может понравиться, а что – нет.
Кого любить.
Но так ли все это мелко? И может ли это иметь значение?
Если бы моя жизнь действительно была такой незаметной, была бы тут какая-нибудь разница? Откуда мне знать?
Маленькие чувства? А что это такое?
Я могла бы просыпаться со спокойным сердцем.
Я могла бы видеть лицо, меняющееся с каждым днем рождения, и не увидеть собственной смерти.
Я бы спокойно радовалась солнечному свету, не ожидая, что вот-вот набегут тучи.
Я была бы добра к себе. В меру.
Была бы я тогда счастлива? Неужели счастье и в мелких чувствах тоже? Может ли быть такое?
Я закрываю глаза и думаю об этом, но сон ко мне не приходит.
Поэтому я делаю то же, что и всегда. Я перестаю искать покоя. Вместо этого я встаю.
Я должна. Это все, что я умею делать.
Поэтому я одеваюсь и беру свою нагрудную сумку. Сую ноги в старые армейские ботинки. Такие знакомые. И ужасно неудобные.
И тут я замечаю, что кровать дрожит под моим сложенным свитером. Я беру его и смотрю на потолок, где начинает раскачиваться светильник.
Судорожно вздыхаю, прижимая ладони к вискам. В голове у меня разражается буря, череп готов взорваться. Тысячи пронзительных голосов зовут меня, все сразу, и я не могу разобрать ни слова из того, что они кричат.
Стоп!
Угомонитесь!
Я не понимаю!
Пытаюсь понять, не землетрясение ли это. Ощущение такое, словно находишься рядом с Трассой, когда приближается поезд.
– Тима, – говорю я, – что-то происходит…
– Знаю, – отвечает та.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, но в этот момент она резко дергает меня, и мы забиваемся под маленький стол, стоящий в комнате.
Такое знакомое голубое свечение начинает разгораться вокруг нас, окружать нас.
Тима, которая пытается защитить меня, как она всегда это делает.
А потом стены начинают оседать.
А потом крики раздаются уже вокруг меня.
А потом начинают бешено выть сирены.
ДОНЕСЕНИЕ В ГЛАВНОЕ ПОСОЛЬСТВООТДЕЛЕНИЕ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИПОМЕТКА: СРОЧНО
ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
Подкомитет внутренних расследований 115211В
Относительно инцидента в Колониях ЮВА
Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.
ХЭЛ2040 ==› ФОРТИС
06/07/2046
Персей Поиск/Данные о грузе
//соединение начато;
ХЭЛ: Краткая информация о моих исследованиях и анализе. Пожалуйста, прочти в свободную минуту следующие заметки.;
По мере приближения астероида ПЕРСЕЙ появились более подробные сведения о том, что выглядит как дополнительный груз. Выглядит как нечто не военного назначения. Возможно, биологическое.;
К несчастью, контейнеры с грузом защищены (так же, как НУЛЛ), и это пресекает все попытки определить содержимое.;
Однако можно прийти к заключению, что именно подобная защита может означать, что материалы биологические или же это сверхчувствительная электроника?;
Все мои попытки проникновения сквозь внешние системы защиты ПЕРСЕЯ не дали дополнительных данных о грузе. Но может быть, то, что малыш НУЛЛ сообщил нам о своих целях, подскажет верное направление?;
Что касается НУЛЛА, который должен знать гораздо больше, чем готов рассказать, я уверен, что все прямые упоминания и расспросы относительно хрупкого груза заставят сработать его защиту, и таким образом никакие доступные мне средства не помогут.;
//соединение завершено;
Глава 12 Конец идиллии
– Наклони голову. Двигайся. Держись сбоку, рядом со стеной!
– Наклони голову. Двигайся. Держись сбоку, рядом со стеной!
Тима выкрикивает приказы, и я машинально делаю то, что она велит. Тима не растерялась. Она была подготовлена к моменту вроде этого – к моментам такого рода – всей своей жизнью.
И она прижимает к груди Брута так, словно это плюшевая игрушка.
Землетрясение? В самом ли деле это оно?
Мы пробираемся сквозь безумную толпу белтеров, наводнивших коридоры, направляясь, как то следует по инструкции, к баракам, где спят парни. К тому времени, когда мы проталкиваемся сквозь дверь в эту комнату, я вижу, что длинные ряды кроватей пусты. Как и стойки для оружия.
И только в этот миг мы осознаем наконец, что не природная катастрофа сотрясла стены, а сражение. При землетрясении оружие не нужно.
Ружья исчезли, потому что их забрали люди.
Солдаты исчезли, потому что кто-то нас атакует…
Симпы, думаю я.
Это симпы, надеюсь я. Ужасные, но все-таки люди.
А другая возможность настолько пугает, что о ней и думать не хочется.
Потом я ощущаю, как меня касается рука Ро. Он тяжело дышит, будто обежал все коридоры Идиллии, разыскивая меня. Наверное, так оно и было на самом деле.
– Дол, – говорит Ро, задыхаясь. – И Тима. Вот вы где.
Из-за его спины выходит Лукас. Он обхватывает меня за талию и на мгновение так крепко прижимает к себе, что мои ноги почти отрываются от земли.
Он ничего не говорит, но я вижу его мрачные глаза и ощущаю его пульс, когда обхватываю его за шею. Я могу прочесть каждый тяжелый удар его сердца.
Ничего не случится с тобой, Дол. Никогда. Обещаю.
Потом я осознаю, что, пожалуй, я и ощущаю Лукаса, но сами эти слова исходят откуда-то еще.
От кого-то еще.
Это Ро. Я слышу, как он тянется ко мне, отчаянно, бессознательно, и это чувствуется как наше последнее общее мгновение.
Это в прошлом.
Однако мое сердце отчаянно колотится.
Когда я снова чувствую под ногами твердую землю, то уже знаю, что не стоит сейчас прислушиваться к собственному сердцу или к чьему-то из окружающих.
Потому что мы вдруг оказываемся среди множества солдат, заполнивших коридоры горы Белтер, в то время как на нас нападает некий невидимый враг.
В главном ангаре мы смешиваемся с толпой мужчин, стремительно открывающих ящики с амуницией и вооружающихся до зубов. Ро хватает патронташ, и я повторяю его движение, надевая на себя такой же. Как будто с рождения знала, как поступать с патронташем.
Лукас и Тима без слов делают то же самое. Вокруг царит отчаянный шум, хотя вроде бы никто ничего не говорит. Сирены все равно заглушат любые слова.
Перед нами появляется Епископ:
– Вы в порядке? Все вы?
Он окидывает нас взглядом, пересчитывая. Девчонка-грасс, Горячая Голова, Пуговица, Трусиха. Более или менее в порядке. Мне не нужно заглядывать в его сознание, чтобы убедиться в этом.
Однако времени нет, и Епископ быстро говорит:
– Туннели разрушены. Каким-то образом. Разведчики никого не видели, так что я не знаю в точности, что происходит, но мы должны поспешить. Центральный коридор оседает. Если он обрушится, мы через несколько минут окажемся отрезанными от внешнего мира.
Комната вокруг меня вздрагивает, с потолка летят куски камня. Я отгоняю панику и кричу сквозь общий шум:
– А они могут вот такое сделать? Отряд симпов?
– Нет. Никто на Земле такого не может. – Епископ наклоняется ко мне и слегка понижает голос: – Ты понимаешь, о чем я, Долория?
Нет. Я не понимаю. Я не хочу понимать. Я хочу, чтобы все вернулось обратно, чтобы нашими врагами были всего лишь люди.
– Это Безликие, – говорит Лукас. – Иконы. Они растут. Мы ведь уже такое видели, пусть и не здесь.
– Нет! – Ро в бешенстве взмахивает пистолетом. Но стрелять не в кого и не во что. – Я этого не допущу!
– Посмотри туда.
Епископ показывает на потолок пещеры над нами, и я вижу нечто черное и острое, высунувшееся в щель между камнями. Дождь обломков летит вниз каждый раз, когда один из новых угловатых корешков пробивает потолок. Лукасу явно нехорошо.
Тима пристально смотрит на корни:
– Да, верно, это Иконы. Мы ведь и раньше думали, что они соединяются между собой под землей. А теперь знаем точно.
Епископ кивает:
– Похоже на то, что они разрастаются. Как будто что-то ищут. – Ему незачем продолжать, но он все-таки говорит: – Как будто корни, которые тянутся к воде. Или к вам. Может быть, эта штука пришла сюда за вами.
– Это невозможно, – качает головой Тима.
– Нет. Нет, нет, нет! – бормочет Ро.
Он направляет пистолет на ближайший черный корешок и спускает курок, и мы все пригибаемся. Гром выстрела разносится вокруг, летит пыль.
Ро подходит к корню, но тот невредим. Конечно невредим, думаю я, вспоминая тот мощный взрыв, который понадобился, чтобы разрушить первую Икону.
– Это бесполезно. Они везде. Ползут из земли, – говорит Епископ. – Они в стенах вокруг нас. В самой земле. Эта штука растет, она к чему-то тянется, и гора разрушается.
Лукас поворачивается ко мне:
– Дол, ты должна в этом разобраться, ради нас. Почему это… Почему они преследуют нас? Что ты улавливаешь?
Лукас протягивает ко мне руку. Я смотрю на него, потом на Ро, и тот неохотно кивает.
Ро знает меня лучше, чем кто бы то ни было, даже лучше, чем Лукас. И меня, и то, что я могу сделать.
– Пуговица прав. Тебе нужно просто впустить это в себя. Уверен, ты можешь ощутить, что бы оно ни делало. Мы должны знать.
Ро говорит тихо, его тон звучит почти утешающе. Если не считать смысла того, о чем он меня просит. Лукас бросает на Ро бешеный взгляд, и даже Тима кажется испуганной.
– Я не хочу этого делать, Ро. Я боюсь.
Обычно моя сила не пугает меня, но на этот раз все иначе. Чем бы ни была эта штука в горе, я не хочу ее ощущать. Я не хочу прикасаться к ней. Даже мысленно.
Перевожу взгляд с Ро на Лукаса. Вижу боль в глазах Лукаса. Ему неприятно, что Ро продолжает на меня влиять, тем более в такой момент.
И не просто влиять.
Я не могу изменить историю. Я не могу изменить истину. И я не могу помешать Ро влиять на меня.
В особенности сейчас.
Они все зависят от меня. Я против растущей, распространяющейся Иконы. Только не снова. Я не могу сделать это еще раз. Но у них нет ничего, кроме меня.
И потому, когда Ро протягивает мне руку, я ее принимаю. Тепло вливается в мое тело, растекаясь вверх.
Потом я протягиваю вторую руку Лукасу.
Он колеблется. А я – нет.
– Пожалуйста, Лукас. Мне нужно… Мне нужны вы оба. Моих собственных сил недостаточно. Только не тогда, когда мир вокруг рушится.
Я чувствую, как Лукас смягчается, он берет мою руку и целует ее. В ту секунду, когда его губы касаются моих пальцев, я ощущаю Лукаса. Он здесь, рядом, всем своим существом, точно так же, как Ро, и пламя его настолько же ровное, насколько безумен огонь Ро; пламя, которое согревает, вместо огня, который сжигает.
Я нуждаюсь в них обоих. И всегда буду любить их обоих.
И вот я тянусь мыслью, оставляя позади людские сердца, пока наконец не нахожу путь сквозь хаос внутри горы к хаосу вне ее – к тому, что осталось в темноте. Я проталкиваюсь все дальше и дальше, все глубже и глубже, потому что могу это сделать.
Потому что я не одна в этой тьме.
Это совершенно ясно – идеально, болезненно ясно, – и хотя я не желаю этого говорить или верить в это, я верю.
Я тебя ощущаю, говорит тот самый голос.
Нулл. Таково имя голоса из моего сна, так он себя называл. И именно этот голос я слышу сейчас.
То же самое слово, что было на уме у Фортиса, когда его уводили Лорды.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я вслух.
Я вижу, как остальные растерянно смотрят на меня. Но у меня нет времени на объяснения. Вместо этого я закрываю глаза и сосредоточиваюсь на голосе.
Ты по-прежнему образец красоты. То, как бьется твое сердце, – это как шар пульсирующего газа. То, как течет твоя кровь, – это как река.
– Почему ты нас преследуешь? В чем причина? Просто скажи мне. Ты не должен этого делать!
Я кричу, я знаю, что кричу, но не могу сдержаться. Я не хочу связываться с этой штукой мысленно. Я хочу просто использовать свой голос.
Мне кажется, что так безопаснее, даже если на самом деле все иначе. И только в этот момент я осознаю, насколько испугана.
Нет, это ты просто скажи мне, говорит голос. Почему это так? В тебе все растет, ты растешь, рядом с тобой все растет. Растет, и меняется, и умирает. Ты есть движение, и скорость, и развитие, и распад. Ты есть вселенная во всех ее измерениях и масштабах.
Я кричу изо всех сил, так громко, как только могу: