— Бабы, — прокомментировал Корни, — они же свихнутые.
— Мисс Принс, — начал я без предисловий. — Вы не могли бы мне сказать, где вы были сегодня между четырьмя и восемью часами.
— Послушайте…
— Лучше ответить, — вмешался Корни. — Этот парень вечно копается в отбросах. С ним хлопот не оберешься.
— Так вы можете ответить?
— В музее. По воскресеньям он открыт допоздна.
— В каком музее?
— Фонд Блендера. Музей современного искусства.
— С вами был кто-нибудь?
— Нет. Я ходила одна. А к чему эти вопросы?
— Позвольте еще один?
— Да?
— Это правда, что вы являетесь бенефициарием по страхованию жизни Стюарта Кларка.
В ее глазах заиграли зеленые искры.
— Это, знаете ли, немного выходит за…
— Так это правда, мисс Принс?
— Да, но что с того?
— И вы по этой страховке получите кругленькую сумму?
— Что? Что вы такое говорите?
— Я говорю, что в случае смерти Стюарта Кларка вы должны получить солидную сумму. То есть если вы не приложите ручку к его смерти…
— Слушайте, что вы мелете, черт побери?
— Мисс Принс, позвольте я его урою, — предложил Корни.
— Лучше вариант — это жестокий вариант — заметил я, — так что позвольте вам все сказать напрямую. Мне очень жаль, мисс Принс, но Стюарт Кларк сегодня был убит.
Ее лицо побагровело. Она шумно сглотнула слюну и беспомощно воззрилась на Корни.
— Этот парень не любит шутить, — скорбно произнес Корни.
— Кто? — хрипло произнесла она. — Кто это сделал?
— Полиция задержала одного из ваших старинных друзей.
— Кого же?
— Хаббела Уэйна.
Ее рука метнулась к губам.
— Не может быть…
— Ну ладно, я вам оказал услугу. Сообщил вам информацию быстро и без затей. Если вас интересуют подробности, позвоните детективу-лейтенанту Луису Паркеру в полицейское управление. Они и так рано или поздно наведываются к вам. Теперь вы предупреждены.
— Услугу? — переспросила она.
— Хотите я урою этого умника? — снова предложил Корни.
— Ну вот и все, — продолжал я. — Спасибо за интервью. — Двинувшись к двери, я услышал за спиной слова Корни:
— Спокойно, мисс Принс, эти частные сыскари все такие. Они же незатейливы как дверная ручка.
Дверная ручка! Я поспешил обратно в дом к Слотеру.
Но я не стал подниматься в его квартиру, а наоборот спустился в подвал и постучал в дверь, на которой красовалась черная табличка с белой надписью:
СМОТРИТЕЛЬ
Дверь мне открыл рыжий здоровяк с веснушчатым лицом, на котором тут же возникло удивленное выражение. Он был бос, в выцветших штанах и такой же рубашке навыпуск.
— Позвольте с вами поговорить? — спросил я вместо приветствия.
— О чем?
Я продемонстрировал свое удостоверение.
— Я детектив и расследую одно дело, — слово «частный» я предусмотрительно опустил. Обычно это помогает. Помогло и на сей раз. — Позвольте войти?
— Конечно. — Любезно произнес он. — Одну минуточку! — с этими словами он отвернулся и крикнул в глубину коридора. — Зайди в спальню, Ленора. Тут пришел мужчина, хочет со мной поговорить. — Послышались шаркающие шаги, и хозяин снова обратился ко мне. — Мы тут с женой по пивку прошлись. Не ждали гостей. Входите, мистер…
— Чемберс.
— А я Уэллс. Проходите, пожалуйста.
Он повел меня в кухню.
— Пивка хотите?
— Нет, спасибо.
— Чем могу вам помочь, мистер Чемберс?
— Завтра об этом можно будет прочесть в газетах. В вашем доме произошло убийство.
— Убийство? Где?
— На верхнем этаже. В квартире мистера Слотера.
— Да-да, — задумчиво пробормотал Уэллс. — То-то Фриц… это наш швейцар… ввел сегодня себя так странно. Говорил намеками, нос задирал. Все говорил, что ему нельзя разбалтывать… Так вот оно в чем дело. Убийство? В квартире у Слотера? Ну, дела…
Я угостил его сигаретой и дал прикурить.
— Вы сегодня у него меняли дверную ручку? — спросил я, задувая спичку.
— Ну да.
— В котором это было часу?
— Да вечером. — Он принес пепельницу и я бросил туда горелую спичку. — Примерно в пол-восьмого — в восемь.
— А что там с ней произошло?
— Да ее не было. Оторвалась, что ли. Я привинтил новую, временную.
— А старая где?
— Что старая?
— Старая ручка. Та, что там была раньше. Вы же привинтили ручку снаружи?
— Ну да.
— А внутри ручка бронзовая.
— Точно. Да они обе должны быть бронзовые — и та, что внутри, и та, что снаружи. А я снаружи сегодня поставил временную, стеклянную. Воскресенье, сами понимаете. Скобяные-то лавки закрыты.
— Так, ну и где же старая, бронзовая?
Он почесал затылок.
— Знаете, а я у него даже и не спросил. Мистер Слотер показал мне дверь, сказал, что ручку надо заменить, ну, так оно и было — на двери вижу: только одна ручка — внутри. Я и поставил снаружи временную, из стекла.
Я затушил сигарету в пепельнице.
— Телефон у вас есть?
— Ну да. — Он показал мне аппарат.
Я позвонил в полицейское управление и попросил лейтенанта Паркера.
— Привет, лейтенант, это Пит Чемберс.
— Слушай, приятель, зачем ты на меня спустил эту девицу? Она тут реку слез наплакала.
— Какую девицу?
— Кэти Принс.
— Что-то быстро она объявилась, а?
— Слишком быстро. Ладно. Что у тебя?
— Вы у Слотера провели обыск?
— Конечно. А ты что думаешь, мы спим на ходу?
— Нашли что-нибудь необычное?
— Необычное? Например?
— Например, дверную ручку.
— Чего?
— Дверную ручку.
В трубке повисла тишина.
— Шутить изволишь?
— Нет.
— Никакой дверной ручки мы не нашли.
— Вы там хорошенько порылись?
— Дюйм за дюймом.
— Ладно, лейтенант. Спасибо.
— А что такое, Пит?
— Сам не знаю пока. Когда узнаю, извещу тебя. Как у тебя с Уэйном?
— Тут уже два его агента сидят. Из высокооплачиваемых. Держим круговую оборону.
— Смотри, слабину не дай, лейтенант.
— Спасибо за совет. А я-то подумывал махнуть в круиз на Багамы. Но теперь, видно, придется сдавать билеты… — и он бросил трубку.
Я же изобразил для мистера Уэллса небольшой спектакль. Еще немного подержав трубку у уха, я сказал:
— Ну, всего хорошего, лейтенант! — и аккуратно положил ее на рычаг. Потом прошелся по кухне, приводя в порядок свои мысли. Я прислонился к стене и тут острая боль пронзила мой ушибленный локоть. — А что у вас с мусоропроводом? — поморщившись, спросил я у Уэллса.
— Простите, что?
— Мусоропровод, — повторил я. — Сегодня в квартире у Слотера я ударился локтем о ручку мусоропровода. Как это у вас тут все устроено?
— Ну, в каждой квартире есть дверца в трубу мусоросброса, по трубе мусор сбрасывается вниз в печь.
— А где печь?
— В подвале.
— А это разве не подвал?
— Печь в полуподвале.
— Понятно. А когда вы сжигаете мусор?
— Каждый вечер. В восемь.
— Уже сожгли сегодняшнюю порцию?
— Сегодня не будем сжигать.
— А что такого особенного в сегодняшнем дне?
— Воскресенье. Я сжигаю мусор каждый день, кроме воскресенья.
— А печь большая?
— Роскошная. Просто загляденье.
— Пойдемте взглянем на нее. Сходим поглядим, мистер Уэллс.
— Отчего же, мистер Чемберс, не сходить. Только тапки надену.
В полуподвале он включил свет — большой белый плафон. Печь оказалась здоровенной конструкцией с дверцей размером два на два фута. Я начал раздеваться, Уэллс молча наблюдал за моими действиями. Он только один раз нарушил молчание, поинтересовавшись:
— Это не мистера Слотера убили?
— Нет.
— Кого-то другого?
— Да. В квартире у мистера Слотера.
Я остался в одних трусах.
— Схожу принесу кочергу, — сказал Уэллс.
— Я сейчас полезу в печь и сам побуду кочергой. Вы не возражаете?
— А чего же. Закон на вашей стороне.
Внутри печь представляла собой кучу горелого шлака и там было темнее, чем в прихожей подпольного борделя. Я высунул голову.
— У вас нет фонарика, мистер Уэллс?
— Тут у меня есть и фонарик. Есть и душевая, и полотенце, все, что нужно, есть.
— Пока нужен фонарик.
— Несу!
Он принес мне фонарик и я нырнул обратно в печь. Я уже привык к едкому смраду перегоревшего мусора и полез внутрь как пытливый геолог в только что обнаруженную им пещеру мезозойской эры. Минут через двадцать я вышел с трофеями.
— Бумажного пакета не найдется?
Уэллс передал мне мусорный пакет. В него я сбросил бронзовую дверную ручку, пару дорогих мужских замшевых перчаток и белый шелковый носовой платок.
Уэллс усмехнулся.
— У вас такой вид, точно вы из забоя вылезли.
— Можно я воспользуюсь вашим душем?
— Милости прошу, сэр.
Вскоре, одетый, крепко сжимая в руке мусорный пакет, я сказал:
— Мистер Уэллс, я благодарю вас за сотрудничество. Вы мне очень помогли. — И полез в бумажник. Смотритель честно заработал свои двадцать, и, вынув двадцатку, я ее отдал ему.
— Спасибо, сэр.
— Расходы оплачивает бухгалтерия, — пожал я плечами. — Еще одна вещь.
— Да, сэр?
— Никому не рассказывайте о наших с вами похождениях. Это очень важно.
— Можете на меня рассчитывать, сэр.
Арнольд Клемсон был престарелый джентльмен, он вечно сутулился и как бы виновато моргал глазками, вооруженными очками. Арнольд Клемсон преподавал физику в Йельском университете, а после ухода на пенсию открыл свою Независимую лабораторию и весьма преуспел в новом начинании. Независимые лаборатории у нас в стране давно уже стали неотъемлемой частью нашей культуры — как джин для коктейля «мартини». Независимые лаборатории убеждают вас в безвредности табакокурения. Независимые лаборатории рассказывают вам о витаминах в замороженных полуфабрикатах. Независимые лаборатории занимаются расчетами прозрачности нижнего женского белья. Независимые лаборатории исследуют действенность зубных паст. Независимые лаборатории информируют вас об эффективности мыла — короче, без независимых лабораторий мы превратились бы в ущербную нацию — ведь что за удовольствие жить, не зная, какой именно сорт мыла на 97,066 % состоит из химически чистых веществ, или какой сорт наших любимых сигарет содержит наименьшее количество смол, или сколько людей сохранили в идеальном состоянии свои десна, пользуясь зубной пастой с фтором (или без оного)?
Арнольд Клемсон разместил свою лабораторию в двухэтажном доме на углу Пятьдесят седьмой улицы и Десятой авеню. На нижнем этаже располагалась лаборатория, а на верхнем этаже он жил. Мистер Клемсон привык рано ложиться, поэтому я просто вжал пальцем кнопку дверного звонка и стал ждать. За дверью раздался оглушительный звон, смахивающий на сирену пожарной тревоги, но я не отпускал кнопки. Наконец дверь открыл сам мистер Клемсон, одетый и улыбающийся.
— Отлично, отлично, — произнес он, всматриваясь в меня сквозь стекла очков в серебряной оправе, — Питер Чемберс, если не ошибаюсь?
— Именно так, сэр.
— Очень приятно вас видеть, молодой человек. Всегда приятно. Вы вносите некоторое разнообразие в тоскливо-монотонную жизнь старика. Полагаю, я могу вам чем-то помочь?
— Да, сэр, можете.
— Ну входите, входите! — Он включил свет и провел меня в лабораторию.
— А я думал, вы уже спите.
— Вовсе нет, вовсе нет. Сегодня мне не спится. Я как раз пью чай и мечтаю о каком-нибудь увлекательном задании.
— Уж не знаю, насколько увлекательной вам покажется моя просьба… — с этими словами я раскрыл мусорный пакет. — Перчатки, дверная ручка и носовой платок. Я бы хотел получить их полный анализ и подробное заключение.
— Отлично. Очередное расследование?
— Вроде бы да.
— Когда вам нужно заключение?
— Чем скорее, тем лучше. Вы не могли бы отправить его мне на квартиру?
— Конечно. Я сам и доставлю. Моим старым костям иногда требуется разминка. — Он улыбнулся. — Ну, мне предстоит восхитительная ночка. Благодарю вас за доставленное удовольствие.
— А я благодарю вас за то, что вы приняли меня в столь неурочный час. И я очень рад, что нашел вас в столь хорошем расположении духа. Счет пришлите мне в офис.
— Уж пришлю, пришлю, молодой человек, об этом не беспокойтесь.
— Ну, побегу. Буду ждать дома.
Мне пришлось пересечь Девятую авеню в поисках такси.
— Угол Шестьдесят девятой и Парк, — бросил я водителю, и мы понеслись через весь город, и скоро я уже сдал шляпу в гардероб и воссел на табурет перед баром Джерри Караса.
— Разговоры, разговоры, — пробурчал Джерри.
— Ну да?
— Да уж весь город гудит.
— О чем?
— О том, что Кларк сыграл в ящик, а Хаббел в лузе.
— Как элегантно ты выражаешься — если не сказать цинично.
— Да только Хаббела из лузы очень скоро вытащат. А если хочешь знать мое мнение, то уже вытащили.
— Ну да?
— Да ты-то где пропадал?
— Дела, дела. Ну так что Хаббел?
— Адвокаты прибежали и, засучив рукава, принялись за работу. Сегодня воскресенье, но они отправились к судье домой и подписали постановление о неприкосновенности личности. А у полиции ничего не было на него…
— Так-таки и ничего?
— Ничего. Повод для убийства? Так в Нью-Йорке у многих есть повод убить Кларка. Нитраты? Так это у многих можно найти. Пушку не нашли, свидетелей нет.
— Но у них же есть ключ, которым открыли дверь квартиры Слотера.
— Ну и что? Нельзя же предъявить обвинение в убийстве на основании ключа. Слушай, а ты знаешь, что такое постановление о неприкосновенности личности?
— Джерри, мальчик мой, ты не устаешь меня поражать. Я-то конечно знаю, что это такое. А ты?
— Ну да! Это бумага, подписанная судьей. Это бумага, по которой тебя вытаскивают из тюряги для слушаний в уголовном суде. Вытаскивают хотя бы на время, под залог. А судья уголовного суда решает, отпустить тебя домой или обратно закатить в лузу — в зависимости от того, имеется ли у легавых достаточно улик, чтобы ты предстал перед судом.
— Молодец, Джерри.
— И придется признать, что в настоящее время имеется, как говорят, обоснованные сомнения в его виновности и, значит, есть шансы для выдачи этого постановления, а судье еще предстоит решить, располагает ли полиция и впрямь достаточными уликами, чтобы держать его за решеткой.
— Ну как бы там ни было, пока что постановление он получил и может выйти из-под замка.
— Он уже вышел, или очень скоро выйдет. Я же говорю только то, что знаю. Он у нас еще не показывался. — Джерри положил на прилавок картонный кружок. — Тебе что налить? Что раньше?
— Сделай милость.
На плечо мне опустилась рука. Обернувшись, я увидел Марту Льюис. В ее больших черных глазах стоял страх, а на кончике носа поблескивали бусинки пота. Высунулся кончик языка, проехался по верхней губе.
— Что же ты мне не сказал? — тихо спросила она.
— Не знаю. Духу не хватило. Я подумал, ты и сама скоро все узнаешь.
Она стояла очень близко. Теплая ладонь скользнула мне на бедро.
— Я боюсь, Пит.
— Мы можем уйти отсюда?
— Куда?
— Ко мне.
— Ну, если ты так хочешь…
— Мне надо там быть, кроме того я хочу с тобой поговорить.
— Поговорить? — теперь ее рука нежно стала поглаживать мое бедро.
— Ты сможешь, Марта?
— Да. Я попрошу метрдотеля Димитрия подменить меня. — Она улыбнулась. — Пойду приведу в порядок лицо — встретимся здесь. Не уходите, детектив!
Я выпил, расплатился с Джерри, а тут и Марта появилась в легком пальто, наброшенном на плечи. Я взял шляпу и мы сели в стоящее у дверей такси. Как только мы отъехали, я услышал взревевший позади нас автомобильный мотор. Мы свернули направо и следовавшая за нами машина тоже свернула направо. Я не оборачивался. Мне было наплевать. Если за нами хвост, мне было ровным счетом начихать. Кто бы ни следил за мной, он мог только оказаться моим невольным помощником. Пока что все это напоминало карусель.
— Мне у тебя нравится. Так уютно, — проговорила Марта.
— Давай пальто.
— Да, конечно.
Она сняла пальто и подала мне. Потом подняла руки вверх — и при виде всех удивительных изгибов ее тела у меня перехватило дыхание. На губах у нее играла кривая улыбочка, на лице застыло выражение довольного ребенка, но взгляд был напряженным и манящим.
— Я тебе нравлюсь?
— Не то слово, — и я, сжимая в руках ее пальто, направился к стенному шкафу.
— Постой-ка! — Марта подошла ко мне, обняла мое лицо обеими ладонями, потом прильнула губами к моему рту и, чуть приоткрыв губы, вонзилась в меня горячим влажным языком. Потом уронила руки, ее глаза сузились, ноздри затрепетали. — Я так давно хотела это сделать, — прошептала она.
— Что ж ты раньше не сказала? — сконфузившись, спросил я. — Так можно я все-таки отнесу пальто?
— Да. И налей мне чего-нибудь.
— Что желаете, мисс? — спросил я, вешая пальто.
— Водка есть?
— Есть все.
— Водка-мартини?
— Только в этом доме…
— Ну ладно, уговорил. Двойную!
Я смешал коктейли в кухне — двойной мартини с водкой для нее и шотландский с водой для себя — и отнес все это в гостиную. Она взяла свой бокал дрожащей рукой, отпила самую чуточку, чтобы не разлить, и протянув вперед бокал, сказала:
— За нас.
— За обоих.
Я отпивал свой виски с водой маленькими глоточками, а она сразу жахнула полбокала.
— Что-то я немного нервничаю. Я все пила джин с тоником там, в баре, пока ждала тебя.
— Присядь.