Последнее, очевидно, относилось к многочисленным старушечьим платочкам и чепцам, торчавшим из окрестных окон.
Выступив таким образом, Федя сунул трофейный топор подмышку и с чувством исполненного долга вошел в подъезд.
Я привычно метнулся за зеленкой – но Федины не успевшие зажить кулаки не кровоточили.
Занимательно... Это была вовсе не вспышка гнева, а вполне продуманная акция. Федя бил людей головой об машину, кулаки экономил, даже топор отобрал аккуратно – не стал рефлектировать по этому поводу. А ведь этим топором можно убить с одного удара!
Он расчетливо бил.
Я с интересом наблюдал и анализировал.
Эмм... Я не совсем понял, но с нами, кажется, что то происходит. Что-то нехорошее...
– Ну все, готовь ствол. Теперь мамеды объявят нам вендетту.
– Замучаются объявлять, – легкомысленно отмахнулся Федя, отдавая мне трофей и направляясь в ванную. – Чай сделай – что-то жажда мучает.
Я осмотрел трофей: это был почти новый колун «Fiskars» с полиамидной ручкой – я такие видел в сетевых каталогах.
Странные вещи возят в багажнике наши примерные гости. С этим колуном людей можно косить толпами – голову будут разлетаться, как арбузы.
– Ты зачем колун забрал?
– Если ты не заметил – меня им пытались убить! – фыркая и плескаясь, крикнул Федя из ванной. – Трофей! Тебе нужен?
– Да на фиг мне такое страшилище...
– Мне тоже без надобности. А, вспомнил! Грузину подарю. Они с семьей частенько на природу ездят – ему точно пригодится...
Я поставил чай и позвонил Гене – напросился на рандеву по факту заманчивых перспектив со стороны Маги.
Гена пребывал в типичном для понедельника настроении, и, как я понял, не желал ни встречаться с кем бы то ни было, ни вообще жить на этом гадском свете. Однако, уловив суть дела, он сказал, чтобы мы все бросали и немедля топали к нему.
Вот он, профессионализм! Сначала дело, а потом уже эмоции-рефлексии-недомогания и проч.
Федя по поводу моей инициативы восторга не проявил и суеверно заметил:
– Зачем зря человека тормошить? Если будет результат – тогда уже и сообщим...
На что я привел следующие доводы: Гена – парень свой, с ним можно особо не церемониться. А предупредить смысл есть: пусть продумает варианты на тот случай, если у Маги что-то получится. Может ведь случится так, что потребуется в экстренном порядке подключать всю милицейскую машину области...
– Нам их «машина» не нужна, – тихо вздохнул Федя. – Если у Маги что-то получится – сами все сделаем. Но прогуляться можно – все равно делать нечего...
* * *Вопреки ожиданиям, факт счастливого опознания Магой злодея-соплеменника, Гену не только не обрадовал, но даже изрядно расстроил. И виной тому было отнюдь не мрачное настроение понедельника.
Гена долго размышлял, хмуро глядя в окно и регулярно отпивая воду из стакана, затем поделился своими соображениями:
– Подставили вы Магу.
– С чего бы это вдруг? – удивился Федя.
– У него тут «вилка» получается. Предать брата – то есть тебя или предать клан. По-другому никак не выходит... Так что будем надеяться, что он ошибся. В противном случае мы его теряем – без вариантов.
– Ни фигасе, заявочки! – Федю такое откровение порядком озадачило. – Эээ... Слушай... Гхм-кхм... А! Давай, мы тебе пива принесем, а потом еще разок обсудим это дело?
– Федя, при чем здесь пиво? – угрюмо буркнул Гена, доливая в стакан воды из древнего советского графина. – Не надо путать похмелье с ситуацией – это разные вещи. Я тебе и так, без пива все разложу, если сам еще не допер...
Я не буду транслировать Генины сентенции – ввиду вышеупомянутого понедельничного настроения они по большей части были представлены тяжеловесными конструкциями, не всегда доступными для восприятия постороннего слушателя.
Я вам просто скажу суть.
Первое.
Мага – аварец. До недавнего времени мы на данный факт не обращали внимания, но сегодня он сам напомнил об этом.
Мага аварец – значит он член клана. Если раскладывать по полочкам, это будет долго и отнюдь невесело, так что давайте остановимся на этом силлогизме. Думаю, каждый житель нашей страны поймет, о чем идет речь.
Тот факт, что Мага родился и вырос среди русских, ничего не решает. Также ничего не значит тот факт, что он кристально чист и честен и никогда не занимался криминалом. Для тех, кто слабо разбирается в отечественных коллизиях, но часто смотрит кино и читает книги, можно привести как довод: Майкл Корлеоне до определенного времени был образцовым офицером, любил законопослушную женщину из интеллигентного общества и к делам семьи не имел абсолютно никакого отношения.
Но он был членом клана – неотъемлемой частичкой единого организма, живущего по своим внутренним законам. Напомнить, кем в итоге стал блистательный морской офицер Майкл?
Не будем также без нужды распространяться насчет «омерты» (кодекса молчания) и основополагающего правила «своих не выдавать» и до последней капли крови защищать другого члена клана, независимо от того, прав он или нет и невзирая на степень тяжести его проступка. Это вещи очевидные, так что не стоит тратить время на их обсуждение.
Мага – член клана уже по праву рождения, со всеми сопутствующими этому статусу особенностями. И если он сам пока что этого не понял, сегодня ему все объяснят самым тщательным образом. Вот будет он общаться с «разными людьми» – как раз эти люди все и обрисуют.
Второе.
Мага много лет провел рядом с Федей и считает его братом. Более того, зная Магину натуру – бескомпромиссную и прямую, – можно с уверенностью сказать, что при определенных обстоятельствах он, не задумываясь, подставит грудь под нож и пулю, чтобы защитить Федю. Вот я, например – не буду, честно признаюсь. Хоть Федя мне и дорог, я в первую очередь сделаю все, чтобы спасти свою шкуру.
А Мага умрет, но не отступит, будет защищать брата до последнего вздоха.
Третье – и самое страшное.
Мага не умеет врать.
В нашей компании он один такой. Есть люди, которые врут по делу, мимоходом – и получается это как-то спокойно и незаметно, есть такие, что врут скверно и неубедительно, есть вруны-мастера (это я – ничего не могу с собой поделать, хлебом не корми, дай соврать!)...
Мага не умеет врать в принципе, ни в каком виде и ни под каким предлогом. Можете себе представить, как это было неудобно в мальчишеской компании в ходе взросления и генерации регулярных шалостей, неизбежно этому процессу сопутствующих?
Вот такой он у нас моральный урод. Это не мутация и не патология, просто таким воспитали: смотри всегда людям прямо в глаза, иди по жизни гордо, с высоко поднятой головой, не озираясь и не оглядываясь, будь рыцарем без страха и упрека.
И еще (тоже немаловажная деталь): ты дагестанец, живешь среди русских, тебя оценивают предвзято, ты объект повышенного внимания – поэтому должен вести себя безупречно и во всем быть примером, чтобы не опозорить свою нацию.
Теперь скрутите вот эти три проволочки воедино, полюбуйтесь на получившуюся трагическую конструкцию и на этом закончим обсуждение печальной участи Маги.
Сегодня ему предстоит сделать тяжелейший в жизни выбор.
Предать брата.
Или предать клан.
Обратите внимания: третьего варианта нет, знак равенства воткнуть некуда.
Тут только так: или – или.
Вилка.
Поэтому мудрый Гена и сказал: будем надеяться, что Мага ошибся...
Федя слушал Гену молча, не возражал и лишь досадливо морщился. Когда тяжеловесные сентенции отзвучали, Федя некоторое время думал, глядя в окно и барабаня пальцами по столу. Личико при этом у него было такое, словно он только что откушал чего-то кислого – и много. Например полведра щавеля.
– Кланы... Законы... Дилеммы... – Федя не жадный – всегда готов поделиться кислятиной с друзьями. – Я, конечно, в курсе, что вы мастера п...болить, но... Все это полная х...я – так и запишите! Если Мага что-то найдет – он мне скажет. Потому что он брат мне.
– Ну, не знаю, – Гена пожал плечами. – Я тебе сказал – а там сам думай...
– Да чего тут думать? Наговорил всякой х... с три короба – а потом с таким умным видом: «а теперь иди, и подумай, Бычий Уй»...
Да, это вполне показательно. Федя обычно хамит-грубит близким только в том случае, если не может привести достойные аргументы в защиту отстаиваемой точки зрения и не совсем уверен в правильности своей позиции. Этакая, сугубо Гусевская форма активной обороны.
– Ну, хозяин – барин. Если этот Бычий не желает думать – я не виноват, – Гена устало закрыл глаза и стал массировать пальцами веки. – Если у вас все, господа хорошие – не смею более задерживать.
– А у нас не все, – прощально наябедничал я. – Мы еще «мамедов» отпи...ли.
– Да хорош уже человека грузить! – возмутился Федя. – Ему это надо, нет? Тебя вообще кто за язык тянул?!
– Каких еще «мамедов»? – неприятно озаботился Гена. – Ну-ка, поподробнее.
Я в двух словах обрисовал, как мы организовали послеобеденный досуг, а Федя резюмировал:
– Каких еще «мамедов»? – неприятно озаботился Гена. – Ну-ка, поподробнее.
Я в двух словах обрисовал, как мы организовали послеобеденный досуг, а Федя резюмировал:
– Так им и надо, дуракам. Не фиг тачку ставить где попало.
– Ну что вам сказать, достопочтимый сэр... – Гена горестно вздохнул и опять долил в стакан воды – графин был пуст уже на две трети. – Вынужден заметить, что вы ведете себя, как отъявленный раздолбай. Вам что – заняться больше нечем? У вас других проблем нет?
– Да ну, какие тут проблемы? – Федя недовольно поморщился. – Подумаешь, накатил в бубен двум козлам...
– Думаю, тут могут быть нюансы, – Гена обратил свой взор ко мне – как к более рациональному субъекту. – Если вдруг что – немедля звони. У меня на рынке есть позиции, попробуем разрулить ваши терки. В общем держите меня в курсе.
– Непременно, – пообещал я.
– «Непременно»! – передразнил Федя. – Пусть только сунутся, мудорасы – я им покажу, где раком зимуют!
– Ну все, уматывайте! – утомленно буркнул Гена. – Мне в самом деле работать надо.
На этой позитивной ноте мы и покинули вместилище русского сыскного искусства – и направили стопы свои к клубу.
* **
До клуба мы не дошли: Феде позвонила Ленка и сообщила, что маман укатила с подругой в Москву – на шопинг. Вернется не раньше семи вечера.
Мы галопом домчались до Гусевского двора (благо, недалеко), взяли машину и рванули на рынок.
– А тебе теперь без бронежилета на базар нельзя, – вспомнил я, когда мы уже заруливали на рыночную стоянку. – Может, посидишь, я схожу?
Я ждал сентенции из серии «пусть только сунутся, мудорасы!!!», но Федя послушно достал деньги, продиктовал ассортимент и закрутил стекло на своей стороны.
Ну вот, видите – когда нужно, может быть умным мальчиком. Молодец.
Тут главную роль играет вопрос приоритетов. Конечно, было бы славно помять капоты импортными черепами, утопить в горячей южной крови слабеющие гортанные крики и страшно прорычать на весь базар что-нибудь жизнеутверждающее. Типа: «Это моя земля! Я здесь хозяин!». И тонус поднять и развлечься в процессе тягостного ожидания – всем хорошо такое замечательное времяпровождение, но... Могут убить.
И тогда будет сорвана главная боевая задача дня (а может, недели и даже месяца) – встреча с любимой женщиной. Такого Федя допустить не может, поэтому все амбиции – в сторону и да здравствует холодный рассудок, дисциплина и конспирация. Аминь.
Я взял фрукты, цветы и коробку фирменного бакинского курабье (Ленка любит).
Да, вот еще проблема... Если мы прогоним всех «мамедов», кто для Ленки будет делать курабье? Нужно подумать над этим вопросом. В следующий раз, когда Федя будет дубасить южных товарищей, надо взять у них рецепт, и спросить, где берут ингредиенты.
Ленкин отец работал, так что в распоряжении нашей пришибленной Судьбой парочки была вся усадьба. Однако они этим подарком так и не воспользовались – три часа просидели в обнимку на крылечке, как последние долбо... эмм... нет, лучше скажем так: как пятиклассники на первом свидании, и чинно пили чай.
Ленка слопала полкоробки курабье, в основном молчала и дважды тихонько плакала, а Федя без перерыва бубнил седативные мантры и ближе к финалу рандеву безнадежно охрип.
Я все это время стоял на воротах (буквально – дежурил возле приоткрытой калитки и следил за улицей), в результате чего ноги мои налились чугуном и перестали гнуться в коленях, а в голове созрел замечательный вывод: я никогда не пойду работать охранником!!! Для существа, проводящего полжизни за компьютером, такой род деятельности категорически противопоказан.
Ах, да, я еще на полставки и звонарем работал: по приказу главкома раз в полчаса звонил Маге на предмет уточнения обстановки. Уточнить ничего не получилось, потому что теперь связи не было совсем – создавалось такое впечатление, что телефон нашего разведчика надежно умер.
В начале седьмого подъехал Ленкин отец и мы тотчас же откланялись: пора и честь знать – в любой момент может явиться мегера-разлучница.
Не успели добраться до машины – мне позвонил Борман (Федя трубу выключил, чтоб не мешала мантры генерировать) и сообщил, что Мага, судя по всему, уже дома.
– С чего ты взял?!
– Его тачка стоит у подъезда.
– А это точно его тачка?
– Точно.
– Ну... Хорошо, будь на связи – не звони никому.
– Борька? – Федя достал телефон, включил его и замешкался.
– Угу...
Федя неуверенно крутил телефон в руках. Он все понял с полуслова и теперь зачем-то тянул время, словно надеялся, что за эти секунды отсрочки что-то в мире изменится и подтверждение не состоится.
– Мага дома, да?
– Угу...
– Ну, в смысле – тачка его у подъезда, да?
– Да.
– Понятно... – Федя шумно вздохнул и набрал Бормана.
– Я не понял, кто ставил задачу – шпионить за Магой?! – да, точно, вспомнил, есть у военных такое присловье «дурная инициатива – наказуема» – употребляется обычно как преамбула к экзекуции. – Ты какого буя там делаешь, возле Магиного дома?!!! А ну – бегом домой!
– При чем здесь Борман?
– Да ни при чем...
– Ну так...
– Да знаю, знаю! Просто под руку подвернулся...
Федя позвонил Маге – безрезультатно. Затем опять набрал Бормана.
– Ты еще там? Молодец. Подымись к Маге, если дома, скажи – пусть все бросает и топает в клуб. Мы подъедем минут через пятнадцать. Все, давай...
По дороге к клубу Федя не проронил ни слова.
Я бы не сказал, что глаза его метали молнии – в них, скорее, застыло тупое отчаяние, щедро разбавленное тоскливой безысходностью.
Такой взгляд, пожалуй, бывает у человека, которому торжественно объявили: «Держись, сейчас у тебя отнимут нечто особенно ценное и жизненно важное».
Например, руку отрежут.
Или ногу.
Или сердце вырвут.
Да, на вид то, что собираются отнять – вполне здоровое, но это уже не твое, так что...
Нет, дружище, ты можешь буйствовать, биться башкой об стену, стрелять по площадям, крушить все подряд...
Но это будет напрасная трата времени и сил: процесс запущен, помешать этому ты не в состоянии, как-то повлиять на ситуацию – тоже.
В общем все – вопрос решен...
В клубе было людно.
Опухший от общения Радик показывал первой партии работяг плохое кино; несколько бездельников, прибывших с розыскных мероприятий, с чувством исполненного долга били по грушам и таскали железо; с полдюжины помогавших им юнг штурмовали альпинистскую стенку – с особым цинизмом нарушая МБ, без страховки и инструктора, который еще не вернулся с «задания».
Да, если кто запамятовал, последние две недели задание у всех членов клуба одно: розыск негодяев.
Борман с Ромой сидели в кабинете и смотрели по местному спортивному каналу, как Федя Емельяненко сурово наказывает аномально огромного белоголового самурая. Самурай выглядел грустным: катану ему выдать забыли, а голыми руками почему-то ничего не получалось.
– Дома? – с порога бросил Федя.
– Так точно.
– Передали?
– Так точно.
– «Так точно», «так точно» – ты что, попугай, что ли?!
– Эээ... Сам же учил: если ситуация – коротко и по сути.
– Короче! Что сказал?
– Сказал, что сейчас подойдет.
– «Сейчас» – это когда было?
– Ну... – Борман замялся. – Как ты сказал – мы сразу пошли... Да он там отцу помогает, делают что-то.
– Понятно... Ну все – свободны.
– Можно, мы досмотрим?
– Ты хочешь сказать, что у тебя нет этой записи?
– Есть, но...
– Ну так и не фига тут торчать! Там спиногрызы по стенке шарахаются, не ровен час кто-нибудь хряпнется... Короче: шагом марш на страховку!
Борман-Рома покорно кивнуло и покинуло кабинет. Да, это правильное поведение – сейчас Феде лучше не перечить...
Мы молча сидели и наблюдали за победным шествием Фединого тезки. Все эти записи у Феди есть и смотрел он их несчетное количество раз. Но если бы сейчас в кабинет вошел кто-то посторонний, он наверняка сказал бы, что парень всецело поглощен перипетиями поединка, или попросту – азартно «болеет»: Федя напряженно пялился в экран, нервно дергал ногой и машинально сжимал-разжимал кулаки.
Ждал.
– Может...
– Что?
– Может, позвоним – пусть не приходит...
– Долго думал?!
– Да по-моему и так все ясно... Ну и какой смысл?
– Ни хрена не ясно. Сейчас придет – вот тогда и будет ясно...
В кабинет вошел Мага.
Нет, вот эта сухая фраза не скажет вам ровным счетом ничего – вдобавок, она будет дважды неправильной. Потому что Мага в кабинет не вошел, а просочился едва слышно, как бледная тень самого себя. А на нашего брата, которого мы знали много лет, эта тень была похожа только внешне: вела она себя совсем иначе, необычным и странным для Маги образом.
Мага смотрел в пол, нервно теребил замок спортивной кофты, непривычно застегнутой под самое горло, проходить не спешил, и вообще вся его – таким странным образом трансформировавшаяся – сущность робко вопрошала: