– Чучело на дереве? – я немного подумала. – Нет, на дереве не годится. Понимаете, нам нужен свежий кошачий жмурик.
– Сделаем, – решительно сказала Людмила Васильевна. – В смысле, подберем. Хотя, возможно, придется подождать.
Тем же вечером, честно выполняя свое обещание, я забрала упирающегося Тоху от Ирки, отвезла в дом к мадам Панчуковой – жениться, и приготовилась ждать обещанного мне кошачьего покойника.
Наконец-то я увидела свет в конце туннеля: на этот раз Быков не отвертится, как только я получу от Люси обещанную персидскую дохлятину, вручу ее Петру Петровичу в присутствии свидетелей, чтобы широкая общественность знала: кот мертв, мертв! И впредь пусть Быков сам давится красной икрой!
Проделка с хвостом могла сработать лишь один раз. Быкову еще повезло, что обалдевшие от неожиданности хозяева кота не распознали наглый обман сразу. Понимая, что нужно срочно найти настоящую персидскую шиншиллу, Петр Петрович по дороге домой решил прикупить местных газет, печатающих, помимо прочего, рекламные объявления граждан. Для этого ему пришлось заехать на вокзал, потому что в девятом часу вечера киоски «Роспечати» были уже закрыты и только на вокзале до глубокой ночи работал лоток, снабжающий отъезжающих пассажиров более или менее свежей прессой.
К сожалению, ассортимент предлагаемых пассажирам Северо-Кавказской железной дороги печатных изданий состоял в основном из полноцветных таблоидов столичного розлива, а в них местных объявлений быть не могло. Взяв у лоточника пару местных бульварных листков, Петруша пошел назад, к оставленной на стоянке перед зданием вокзала машине. Минуя мусорную урну, он заметил гордо торчащую из нее свернутую газету и походя выдернул ее – совершенно машинально, даже не подумав, как это выглядит со стороны.
Едва усевшись в свой «Мерседес», Быков развернул свою добычу и внимательнейшим образом изучил объявления в рубрике «Продажа». Нужный текст обнаружился именно в «мусорной» газете. Сочтя это знаком судьбы, Петр Петрович безотлагательно достал из барсетки мобильный телефон и набрал указанный в объявлении номер.
– Здравствуйте, – деловито произнес он, едва на другом конце линии прозвучало вялое «Алло». – Это вы продаете очаровательных породистых котят?
– Мы! – разом повеселел женский голос в трубке. – Вы хотите купить котеночка?
– Не совсем котеночка, – сказал Петруша. – Скорее, взрослого кота.
– У нас только кошка, – разочарованно протянула Люся Панчукова, пытаясь сообразить, отчего это голос телефонного собеседника кажется ей знакомым. – А какая порода вас интересует?
– Меня интересует персидская серебристая шиншилла.
Люся крякнула и замолчала.
– Алло, вы меня слушаете? – позвал потерявший собеседницу Быков.
– И очень внимательно, – задумчиво произнесла Люся.
Упоминание в контексте разговора взрослого персидского кота окраса «серебристая шиншилла» закономерно навело ее на мысль о наследном Клавдии, хозяйке которого тоже срочно понадобилась такая же шиншилла, только не живая, а мертвая.
– Вам какого кота, дохлого? – уточнила Люся.
– Почему дохлого? – удивился Петруша. – Хотя… Если нет живого, сойдет и дохлый…
«Что-то здесь не так, – подумала подозрительная Люся. – Не похоже это на случайное совпадение!»
– Оставьте мне свой телефончик, – попросила она собеседника. – Я прикину, чем могу вам помочь, и перезвоню.
– Пишите. – Быков с готовностью продиктовал шестизначный «прямой» номер своего сотового и рабочий телефончик фонда «Авось» – и Люся, в качестве администратора Клуба любителей кошек принимавшая участие в торжественном вручении кошачьим хозяевам документов на стипендию, вспомнила последний номер. И сразу поняла, почему ей знаком голос собеседника.
– Быков Петр Петрович, руководитель благотворительного фонда «Авось», – вкрадчиво улыбнувшись, вполголоса произнесла она, положив на рычаг телефонную трубку.
– Что ты сказала? – переспросил Сева, отводя взгляд от телеэкрана, где как раз началась рекламная пауза.
– Ему нужен кот, – не сообразив, что супруг не в материале, непонятно объяснила Люся. – Им всем нужен кот! А нам в этом какая корысть?
Она внимательно посмотрела на мужа, ухмыльнулась и кивнула каким-то своим мыслям.
Все складывалось, как мозаичная картинка.
– Я перезвоню Быкову и обо всем договорюсь. Похоже, мы с тобой все-таки ухватим удачу за хвост! – сообщила довольная Люся ничего не понимающему супругу.
Хвост удачи представлялся ей совершенно ясно: он был белый и пушистый.
Наутро Сева Панчуков топтался у реликтовой афишной тумбы напротив кинотеатра «Болгария», дожидаясь конспиративной встречи с директором фонда «Авось» Петром Петровичем Быковым. Рандеву в ходе продолжительной и результативной ночной телефонной беседы назначила Люся.
Личных контактов между Севой и Петром Петровичем до сих пор не случалось, поэтому в левой руке Пончик держал опознавательный знак – початую картонную пачку «Вискаса» с изображением блаженно жмурящегося полосатого кота. Правой рукой нервный Сева то обрывал лепестки с паразитирующих на тумбе объявлений, то хватался за сердце, потому что очень нервничал.
Петруша Быков тоже психовал, а при этом он очень хотел кушать. Смутное желание чего-нибудь съесть возникло у него, едва его личная «десятка» застряла в пробке: Петр Петрович торопился на встречу, и задержка его очень нервировала. Когда же он подъехал к месту встречи и более или менее удачно припарковался, вышел из машины, обогнул кинотеатр, выглянул из-за угла и увидел рядом с памятником вождю болгарского пролетариата товарищу Димитрову гражданина, призывно потряхивающего коробкой кошачьего корма, желание подкрепиться стало непреодолимым. Петруша пошарил в карманах, ничего не нашел и нервно сглотнул. «Вискас» в руках гражданина, соседствующего с Димитровым, притягивал его как магнит.
– Здравствуйте, – приблизившись к Севе, негромко произнес он. – Это вы мне звонили?
– Я, – стискивая коробку с кошачьим харчем мокрыми от волнения руками, ответил Пончик.
Голодный взгляд Быкова прилип к поясному портрету очумевшего от переедания усатого-полосатого. Пончик истолковал это по-своему и сказал, извиняясь:
– Конечно, это еда не для персов. Им лучше покупать специальные сухари для длинношерстных кошек.
– Не для персов, – машинально повторил Петруша, мысленно отметив, что он-то как раз никакой не перс. Он опять сглотнул и поднял глаза на собеседника. – Говорят, они с пивом хорошо идут?
– Если подсолить немного, – кивнул Сева.
– Можно? – Петруша протянул ладонь.
Пончик насыпал ему коричневых кусочков. Быков звонко хрустнул, Сева машинально метнул пару кошачьих сухарей себе в рот, прожевал и посмотрел на Петрушу.
– Ничего, – сказал тот, оценивая сухари.
– А с пивом были бы лучше, – заметил Пончик.
Они понимающе переглянулись, и Сева почувствовал, что успокаивается. Между ним и Быковым возникла некая связь: «Вискас» – это сближает!
– Знаете что, – предложил повеселевший Петруша, кивая в сторону недавно открывшегося летнего кафе. – Давайте возьмем пива и посидим вон там за столиком. Я так понял, у нас найдется, о чем поговорить.
Предметом разговора двух деловых мужчин стал персидский кот Клавдий, судьба которого решилась под шипение разливного пива «Очаково» и хруст «Вискаса».
После двух кружечек на брата Петр Петрович Быков и Сева Панчуков достигли взаимовыгодного джентльменского соглашения. Пончик пообещал передать Петруше из рук в руки кота-наследника, которого его хозяйка отдала Люсе на вязку. Быков взамен гарантировал Севе переход прав собственности к ожидаемому в недалеком будущем потомку Клавдия и кошки Зизи. Пончик назначался кошачьим опекуном. При этом синекура ограничивалась сроком в полгода: Петруша трезво оценивал свои финансовые возможности.
Каким образом Сева раздобудет священное животное, осмотрительный Быков не интересовался. Для себя Пончик решил, что объяснит хозяйке Клавдия невозвращение ей животного скоропостижной гибелью последнего. Причину кошачьей смерти Сева еще не придумал, выбирал из двух, как ему казалось, достаточно оригинальных вариантов: подрыв на мине или гибель под колесами поезда.
Утро выходного дня – самое время поспать, да как бы не так! По опыту знаю, обязательно что-нибудь помешает: то заорет в самое ухо кот, требующий подать ему завтрак в урочный час, то растяпа-соседка прибежит за спичками или солью, то взревет мотором под окном чей-нибудь Буцефал.
На этот раз нас банально разбудил телефон, долгая трель которого выдернула меня из блаженной утренней дремы, как рыболовный крючок форель из воды.
На этот раз нас банально разбудил телефон, долгая трель которого выдернула меня из блаженной утренней дремы, как рыболовный крючок форель из воды.
Я вяло шевельнула плавниками, и рядом заворочался Колян. Протянув руку, которой он во сне обнимал меня, чуть дальше, муж сгреб с аппарата трубку и заторможенно повлек ее к уху.
– Коты идут на север! – еще в воздухе радостно возвестила трубка.
– Коты идут на фиг! – моментально откликнулся Колян, неприцельно швыряя трубку в сторону телефона и без всякой паузы возобновляя прежнее уютное похрапывание.
Не долетев до тумбочки, трубка шлепнулась на подушку в опасной близости от моей физиономии и забубнила занудным голосом:
– Алле, алле, алле?
Не открывая глаз, я приподняла голову, опустила ее ухом на трубку. Не здороваясь, неприязненно спросила сквозь зевок:
– Ну?
– Баранки гну! – с энтузиазмом прокричал мне в примятое подушкой ухо мужик.
Голос я узнала сразу, равно как и незабываемую манеру то и дело сыпать пословицами и поговорками: вне всякого сомнения, со мной говорил Моржик, любимый Иркин супруг.
– Моржик? Ты откуда? – Обрадовавшись, я проснулась, села, спустила ноги на ковер.
– От верблюда! – весело срифмовал он. – Я уже дома!
– Кыся, это кто? – голосом умирающего лебедя крякнул Колян с дивана.
– Дед Пихто! – буркнула я, как обычно, заражаясь Моржиковой манерой рифмовать фразы.
– Дай сюда! – донесся до меня из трубки бодрый голос Ирки – сначала приглушенный, а потом прямо-таки оглушительный. – Ленка?
– Чего тебе? – снова зевнув, спросила я.
– Спишь?! – возмутилась Ирка. – Почему это ты спишь? Ты что, не знаешь, что сегодня праздник?
– Знаю, потому и сплю!
– Ну и зря! – укорила меня Ирка. – Мы вот с Моржиком уже в шесть утра были на ногах!
Я посмотрела на часы:
– А к восьми, судя по голосам, уже на бровях?
– Есть немножко, – призналась Ирка. – Так ведь и повод есть! Всей страной отмечаем национальный праздник – что там у нас сегодня? Не то День Конституции, не то День независимости – а, какая разница! Главное, Моржик вернулся, фуру пригнал, оптовики товар взяли, и мы-то уж точно теперь независимы! Свободны, как птицы в полете!
– Ну и летели бы себе куда подальше, птицы, – буркнула я. – Щебечете тут ни свет ни заря…
– Кыся, чего им надо? – пальцами разлепляя ресницы, томно простонал Колян с дивана.
– Шоколада!
– Шоколада тоже, – согласилась Ирка. – И вообще праздника для души и тела, а особенно для желудка: нам срочно надо свежей зелени, красного вина и жареного мяса!
– Мяса? – повторила я.
– Кто сказал «мяса»? – совершенно трезвым голосом спросил вмиг проснувшийся Колян.
– Колюха, – заорала чуткая Ирка так громко, что я, поморщившись, отодвинула трубку подальше от уха. – Хочешь шашлыков? Мы мясо замариновали! Четыре кило! Ты свинину любишь?
– Любит ли слонопотам поросят? И если да, то как именно он их любит? – вырвав у меня трубку, вместо ответа процитировал Колян. – Ирусик! Солнышко мое! Куда идти? Где вы, где шашлык?
– Мы почти у вашего подъезда! Моржик припарковывает машину, спускайтесь, сони!
– Уже!!!
Я не поверила своим глазам: Колян действительно топтался в прихожей, молниеносно зашнуровывая кроссовки. Армейский норматив на скорость одевания выполнен и перевыполнен! Я в растерянности осмотрела свой ночной костюм – классическое одеяние голого короля.
– Вечно ты, Кыся, копаешься, – нетерпеливо приплясывая, укорил меня супруг. – Вечно тебя ждать приходится! Одевайся, живо! Шашлык – он, в отличие от меня, ждать не будет!
Не прошло и пяти минут, как мы кубарем скатились вниз по лестнице, и я попала аккурат в объятия поднимающегося Моржика. Поскольку до меня в его объятиях уже пребывал какой-то продолговатый сверток, контакт получился достаточно жесткий.
– Ой, что это у тебя? – отпрянув, я с недоумением посмотрела на бумажный пакет.
– Это роза. – Моржик торжественно протянул мне сверток. – Роза-мимоза. Голландская, из Польши.
– Роза? – пропустив мимо ушей сомнительный географический пассаж, я посмотрела внутрь пакета: оттуда торчали короткие шипастые рожки, густо покрытые зеленым воском. – Какая же это роза?
– Вьющаяся, – ответил Моржик, для понятности тыча пальцем в цветную картинку на упаковке. – То есть пока еще она не вьется, но будет.
– И что для этого нужно делать? – растерянно спросила я. Признаться, ничего не смыслю в садово-огородных работах!
– Что делать, что делать! Завивать! – объявил Колян, выхватывая у меня пакет и уносясь с ним вверх по лестнице. Щелкнул замок, хлопнула дверь, и Колян сиганул на нас сверху уже с пустыми руками. – Ну, чего встали?
– Этот кустик нужно только вытащить из пакета, закопать в землю и полить, – на ходу торопливо пояснил мне Моржик. – Такой садовый полуфабрикат, даже ты справишься.
– Роза для чайников, – понятливо заключил мой муж-программист. – К черту полуфабрикаты! Хватит разговоров, побежали, а то мясо пропадет!
– Чем быстрее побежим – тем быстрее пропадет, – буркнула я, увлекаемая двумя голодными мужиками.
На ступеньках крыльца, прикрученный поводком к перилам, сидел, с надеждой глядя в подъезд, мой пес.
– Томка! И ты здесь?
Ирка из-под раскидистой шелковицы приветственно помахала нам рукой с зажатой в ней связкой шампуров:
– Привет, сони!
– Панасоники, – с достоинством отозвался Колян, у которого разрез глаз спросонья был вполне японский.
– Коля-сан! – Ирка хмыкнула. – Мы взяли с собой собаку, чтобы она побегала на просторе и съела кости от шашлыка. Мясо – свиной антрекот, костей будет навалом. Вообще, у нас всего навалом!
Ирка уже выволокла из багажника пару обширных сумок с припасами.
– Пешком пойдем на Затон, – объявила подруга. – Что тут идти, совсем рядом, а машину здесь оставим, там вечно с парковкой заморочки. Вот только припасы на себе тащить придется. Нагружайтесь, и потопали!
Мужики разобрали сумки, на Томку навьючили одеяло, а вот мне никаких вещей не досталось – ну и слава богу! Я не владимирский тяжеловоз!
Укоризненно покосившись на мои пустые руки, зловредная Ирка сказала:
– А кто налегке, тот по дороге дрова собирать будет!
– Ирка, какие дрова? – Я приуныла. – Откуда они возьмутся? Ты меня еще за подснежниками отправь!
Колян заговорщицки подтолкнул меня локтем:
– Не волнуйся, обещаю тебе, сейчас будет множество прекрасных дров! Вот, смотри!
На входе в парк мы поравнялись с новостройкой, окруженной забором из бетонных плит. Плиты стояли на асфальте в специальных бетонных стаканах, подпираемые для надежности клиновидными деревяшками. Подталкиваемая Коляном, я нерешительно пошевелила одну – она легко вышла из отверстия. Срезанная под углом чистая сухая доска толщиной в пару дюймов – в самом деле, прекрасные дрова!
Повеселев, я пошла вдоль забора, пробуя клинья: каждый четвертый с готовностью переходил в категорию дров, и уже через пару минут с меня можно было писать лошадку, везущую хворосту воз.
Пикник обещал быть удачным.
Достигнув соглашения с директором фонда «Авось», Сева Панчуков на радостях не мелочился: вожделенного кота Петруше Быкову он вручил хорошо упакованным. Петруша щедрого Пончика вежливо поблагодарил, раскланялся и задумался.
Дырчатый пластиковый ящик-корзина был идеально приспособлен для транспортировки животного, но слишком бросался в глаза. Большая ярко-красная коробка откровенно диссонировала со строгим серым костюмом Быкова, и появляться с таким необычным аксессуаром в офисе явно не стоило. Петруша прикинул, в какой обстановке передача корзины Смиту привлечет минимум нежелательного внимания, и в качестве места встречи выбрал старый лесистый парк на Затоне. Ходят же люди гулять с собаками? А он с котом будет гулять. Праздничный день, выходной, почему не порадовать четвероногого друга выходом на природу!
Позвонив Смиту, Быков прибыл на Затон, присел на пустую скамеечку на окраине парка и задвинул кошачий ящик себе под ноги. Гуляющих поблизости не было: в этой части парка недавно началось какое-то обширное строительство, и добрый кусок зеленого массива обнесли неэстетичным бетонным забором, из-за которого летела пыль и доносился ритмичный грохот копровой бабы. Народ шумное место обходил стороной, но Петра Петровича такая уединенность вполне устраивала.
Полковник появился точно в назначенный срок. Завидев приближающегося Смита, Быков неторопливо встал, подхватил корзину и пошел ему навстречу. Опытный конспиратор, Джереми тотчас остановился, повернулся лицом к бетонной стене и со скучающим видом принялся изучать плакат со схематическим изображением будущего спортивного комплекса. Приблизившись, Петруша изобразил на лице некоторую заинтересованность и остановился рядом с полковником, также глядя на плакат. Корзину с котом он опустил на асфальт между собой и Смитом. Аллергик-полковник тут же громко чихнул.