Глеб, скривившись от отвращения, обыскал карманы. Наконец, он отшвырнул мокрый кафтан на землю, повернулся к Дионе и протянул руку. На ладони у него лежал небольшой предмет, похожий на деревянный, гладко обточенный брусок.
– Что это? – спросила Диона.
– Вещь, из-за которой погибли Дивлян и Бава Прибыток. Бава сказал, что эта штуковина может стать всем, чем угодно. Не знаю, как это работает, но хочу попробовать.
Глеб пристально уставился на брусок и наморщил лоб. Странный брусок дрогнул. Мгновение – и вот уже на ладони у Глеба лежал не кусок дерева, а большой ярко-алый цветок.
Диона смотрела на него округлившимися глазами.
– Что это? – удивленно пробормотала она.
– Роза, – ответил Глеб сухим, ничего не выражающим голосом, за которым скрывалось настоящее изумление. Он вдохнул аромат цветка и улыбнулся: – Пахнет, как настоящая.
Глеб снова пристально уставился на розу. Та дрогнула и вновь изменила форму.
– А это что? – все так же недоумевая, спросила Диона.
– «Глок», – ответил Глеб с напряженной усмешкой. – Корпус из композитных материалов, семнадцать патронов в магазине. На черном рынке стоит полтысячи баксов. Я видел такой у одного дельца.
Глеб выщелкнул обойму, глянул на нее и удовлетворенно констатировал:
– Полная. Все семнадцать патронов.
– Что это, Глеб? – снова спросила Диона. – Я не понимаю.
«Глок» снова превратился в кусок дерева, и Глеб спрятал его в карман куртки.
– Бава не обманул, – сказал Глеб. – Этот странный перевертень может превращаться во что угодно. Стоит только пожелать.
Глеб повернул голову и вгляделся в даль.
– Гиблое место не перестает меня удивлять, – задумчиво проронил он. – Интересно, сколько еще фокусов оно для нас приготовило?
Диона молчала, ожидая объяснений, и Глеб медленно проговорил:
– Дивлян притащил эту вещь из Гиблого места и продал Баве Прибытку. Тот спрятал ее в тайную комнату и скрепил замки заклинаниями и заговорами. Но Дивлян... вернее, его двойник... вернулся и похитил ее у Бавы.
Диона протянула руку.
– Позволь мне посмотреть.
Глеб покачал головой:
– Прости, но нет.
– Ты мне не доверяешь?
– Сейчас я не доверяю даже себе.
Несколько секунд Диона стояла неподвижно, затем опустила руку и сказала:
– Ты прав. Держи эту вещь при себе. Сердце подсказывает мне, что в ней таится большая опасность.
Она повернулась и обронила через плечо:
– Дождись меня. Я скоро вернусь.
– Куда ты?
– После объясню. Пожалуйста, дождись! Мы покончим с этим сегодня же!
– Но...
Диона развернулась и быстро зашагала по дороге. Вскоре она скрылась из вида.
Немного постояв, Глеб огляделся, увидел неподалеку поваленное бревно и побрел к нему.
Ночь была ясная и морозная, но Глеб не замечал холода. Чувствовал он себя превосходно. Ни боли, ни ярости. Вероятно, бурая пыль все еще действовала.
Усевшись на бревно, Глеб достал из кармана брусок, положил его на ладонь и, прищурившись, пристально на него посмотрел. Брусок превратился в книжицу небольшого формата в красном переплете. Золоченое тиснение на красной обложке сообщало: «Приключения янки при дворе короля Артура».
Глеб улыбнулся своей выходке. Он прекрасно помнил сюжет этой повести. Молодой инженер из Коннектикута перенесся в прошлое и волей случая попал в свиту короля бриттов Артура. Ох, и понаделал же он там делов!
Глеб засмеялся и снова напряг воображение. Книга превратилась в пачку сигарет «Кэмел».
«Интересно, их можно курить?» – подумал Глеб.
Он вскрыл полиэтиленовую обертку и сунул ее в карман, затем вынул из пачки одну сигарету. Осторожно ее понюхал. Сигарета пахла настоящим табаком. Однако раскурить ее Глеб не решился. С Гиблым местом шутки плохи. Хватит ему и яда лиловой ящерицы, который все еще бродит по его венам и артериям.
Глеб вдруг почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит, и резко обернулся.
– Я пришла, Глеб. – Диона медленно опустила на землю глиняный кувшин. Затем выпрямилась и вытерла рукавом потный лоб.
Глеб прищурил темные глаза.
– Я снова не услышал, как ты подошла.
– Ты был слишком увлечен своим перевертнем, – спокойно пояснила Диона.
Глеб кивнул подбородком на кувшин:
– Что там?
– Подарок для Мамелфы.
Он вгляделся в лицо Дионы и сказал:
– Я не понимаю.
– Это жертва, Глеб, – объяснила Диона.
– Жертва?
– Да. Телячья кровь.
– Чертовщина какая-то, – мрачно пробормотал Глеб. – Неужели ты думаешь, что старая ведьма клюнет на эту дрянь?
– Я не думаю. Я знаю. – Диона провела ладонью по глазам. – А теперь замолчи и дай мне сделать мое дело.
Глеб насупился и спрятал брусок в карман. Передохнув, Диона подняла кувшин, вынула затычку и двинулась с ним на освещенную призрачным светом луны полянку. На полянке она прошлась по кругу, поливая траву кровью из кувшина, затем, когда кувшин опустел, отшвырнула его и отошла в сторону.
Медленно подняв руки к луне, она вдруг крикнула:
– Одион! Заклинаю тебя шумом кошачьих шагов, ведьма! Двойчан! Заклинаю тебя жабьими зубами, ведьма! Тройчан! Заклинаю тебя рыбьим голосом и птичьей слюной! Явись к нам, Мамелфа! Явись!
От яростного крика Дионы по спине Глеба пробежал холодок.
Он поднялся с бревна и хотел что-то сказать, но вдруг Диона испуганно крикнула:
– Первоход, отойди!
Глеб поспешно отступил на несколько шагов назад.
Воздух над полянкой стал стремительно сгущаться. Сначала это было просто темное облако, затем оно обрело очертания и превратилось в старенькую избу, сложенную из заплесневелых бревен. Глеб узнал и крутой скат стрехи, и крылечко о двух широких ступенях.
– Получилось! – хрипло и восторженно выдохнула Диона. – Глеб, ты видишь дверь?
Он видел дверь. И видел тусклую полоску света, пробивающуюся из-под этой двери.
– Чертовщина, – угрюмо проговорил Глеб. – Если ты думаешь, что я туда войду, ты сильно ошиб...
– Мы туда войдем, – отчеканила Диона. – Вместе. – Она протянула руку и ободряюще проговорила: – Ну же, Глеб! Неужели ты боишься?
Лицо Глеба потемнело.
– Эта тварь вырезала сердце у моего друга, – глухо пророкотал он. – Я бы с радостью проделал то же самое с ней.
– Ее сердце принесет тебе меньше пользы, чем ком зловонной болотной грязи. Идем, Глеб! Заклинание действует всего пять минут! У нас мало времени!
И Диона первой шагнула к избушке.
Поднявшись на крыльцо, она стукнула в дверь костяшками пальцев. Громыхнул засов, и дверь приоткрылась. Диона оглянулась.
– Ну же, Глеб!
Глеб нехотя поднялся на крыльцо. Диона толкнула дверь, и они вошли в страшную, призрачную избу.
13
В сенях было сыро, темно и пусто. Диона и Глеб прошли в горницу и здесь остановились у двери. В горнице царил полумрак, подкрашенный тусклым пламенем лучины и рыжеватыми отблесками печи. У печи сидела на скамье старуха в длинном черном платье.
Она медленно повернула голову и взглянула на гостей.
– А, это вы, – негромко вымолвила она глубоким, хрипловатым голосом. – Как твои шрамы, Первоход? Теперь их шесть?
– Семь, – глухо отозвался Глеб.
– Семь шрамов, – задумчиво повторила старуха. – Ты прошел три испытания и все еще жив. Молодец. – Она перевела взгляд на Диону. – Ну, а ты, вещунья? Ты уже потеряла человечий облик?
– Я все еще человек, – неуверенно ответила Диона.
Старуха усмехнулась.
– Уже нет, нелюдь. После того, что ты сделала, тебе никогда не стать человеком.
Старуха подняла с пола кочергу, открыла крючковатыми, когтистыми пальцами заслонку печи и поворошила кочергой угли. Затем, закрыв заслонку и отложив кочергу, снова повернулась к гостям.
– Что вам от меня нужно? – глухо спросила она. – Зачем пришли?
Глеб выступил вперед.
– В Хлыни творятся странные вещи, – сказал он. – Ты все знаешь, ведьма, расскажи нам, что там происходит?
Старуха ухмыльнулась, блеснув желтыми собачьими зубами, тяжело поднялась со скамьи, взяла с полки пучок травы и проковыляла к кадке с водой, стоящей чуть в стороне от печи.
Растерев траву в морщинистых ладонях, она швырнула порошок в воду и провела над ней руками.
– Иштра... Митра... Руксун... – гортанно заговорила ведьма. – Разгладься, черная вода, покажи мне все, что было!
В черном кругу воды замелькали лица и образы. Старуха склонилась над кадкой и вперила в них взгляд. Долго, очень долго, вглядывалась она в черный круг воды, как в экран телевизора, затем выпрямилась и сухо повелела:
– Сомкни свои длани, черная вода. Я увидела все, что хотела.
Мерцание на поверхности воды прекратилось, вода снова стала черной и непроницаемой. Ведьма Мамелфа отвернулась от кадки и взглянула на Глеба.
– Больше года тому назад ты пришел в Гиблое место и сорвал печать, – сказала она. – Ты разбудил чудовище, которое спало несколько сотен лет.
Глеб сдвинул брови и хмуро уточнил:
– Ты говоришь про туман?
– Ты говоришь про туман?
Морщинистые губы старухи растянулись в улыбку.
– Туман? – насмешливо проговорила она. И покачала седовласой головой. – Это не просто туман, ходок. Он не из нашего мира. Больше года твари, вышедшие из тумана, не могли переступить межу и бесновались внутри Гиблого места. Охотники и ходоки, в которых они вселялись, погибали. Но потом пришел молодой ходок.
– Дивлян? – Глеб прищурился. – Что с ним было не так?
– Он искал вещь, за которой послал его чернобородый купец. И нашел ее. Молодой ходок вынес эту вещь за межу, но вместе с ней он вынес и призрачную тварь. Тело молодого ходока стало для нее вместилищем.
– Значит, вещь, которую Дивлян вынес из Гиблого места, помогла призрачной твари пересечь межу?
Старуха облизнула кончиком языка вялые десны и сказала:
– Эта вещь – такое же порождение тумана, как призрачные твари. Она многолика. Так же, как все они. Набравшись сил, тварь покинула тело молодого ходока, приняв его облик. Пока вещь была у него, он мог управлять тварью. Но потом чернобородый купец забрал у молодого ходока эту вещь.
Ведьма передернула плечами, проковыляла к печи и снова села на свою лавку.
– Старые кости мерзнут, – тихо проворчала она, поднимая с пола кочергу. – Старые мысли вянут. Новыми боги не одаривают. Проклятая жизнь.
Открыв заслонку, она снова поворошила угли. Они вспыхнули с новой силой, и на морщинистом, безобразном лице ведьмы заиграли багровые отблески. Мамелфа закрыла заслонку и обратила свой взор на Глеба.
– Призрачная тварь убила молодого ходока, – вновь заговорила она. – И принялась блуждать по городу, высасывая соки из людей и порождая их двойников. Она перебила охоронцев чернобородого купца, но самого его уничтожить не смогла. Хитрый купец спрятал вещь за десять заговоренных скрепов. Но потом пришел ты, ходок, и сорвал скреп. Всего один скреп, но этого оказалось достаточно. – Мамелфа усмехнулась. – По вашему городу бродят ожившие тени, ходок. Гиблое место запустило лапы в ваши пажити.
Глеб стиснул пальцами рукоять меча и хрипло спросил:
– Как это остановить?
Глазки ведьмы насмешливо прищурились.
– Ты сам знаешь как. Отнеси в Гиблое место вещь, которую притащил сюда молодой глупец.
– И тогда все остановится?
– Вещь помогла тварям выбраться за межу. И она же уведет их обратно.
Глеб прищурил темные глаза и задумчиво проговорил:
– Как волшебная флейта Ганса-крысолова из Гаммельна... – Выйдя из задумчивости, он вновь взглянул на ведьму и сказал: – В Гиблом месте остался кузнец Вакар. Он выковал для меня заговоренное оружие, но нелюди утащили его в мертвый город и заставили работать на себя. Я обещал кузнецу, что вытащу его оттуда.
– Не нужно давать обещания, которые не сможешь выполнить, – холодно изрекла ведьма. – Кузнец Вакар больше не человек. Нелюди изменили его.
– Когда я видел его в последний раз, он был человеком, – возразил Глеб. – А потом пришел туман, и в Гиблом месте все изменилось. Что, если туман помешал ему превратиться в нелюдя.
Ведьма долго сидела молча, глядя на железную заслонку печи и морща морщинистый лоб. Затем разлепила тонкие губы и нехотя произнесла:
– Хорошо. Я дам тебе зелье.
Старуха протянула руку к полке над печью, взяла маленькую глиняную кубышку, запечатанную смолой, и протянула ее Глебу.
– Возьми это, Первоход.
Дождавшись, пока он спрячет кубышку за пазуху, ведьма проговорила холодным, злым голосом:
– Вы получили то, за чем пришли. Теперь пора платить. – Маленькие глазки Мамелфы блеснули, а затем расширились и стали темными и страшными, как бездонная пропасть. – Давно уж я хотела заполучить твое сердце, ходок, – хрипло проворчала она. – Теперь мой час настал.
– Тебе нужен не он, а я! – резко возразила Диона. – Это не Глеб, а я, Диона, дочь жреца Велнона, вызвала тебя сюда!
– Зачем мне сердце нелюди? – презрительно процедила Мамелфа. Она облизнула губы сухим языком и покачала безобразной головой: – Нет. Я заберу сердце ходока.
Старуха улыбнулась и потянула к Глебу костлявые пальцы.
– Не грусти о потере, Первоход, – прошипела она. – Без сердца ты станешь еще сильнее. Ты будешь непобедим!
Глеб уставился на тянущиеся к нему длинные, темные, морщинистые пальцы и попятился.
– Оставь его в покое, ведьма! – гневно крикнула Диона и выставила перед собой ладони: – Гнилой водой и глазами земляного червя заклинаю тебя, ведьма! Ты отпустишь нас и ничего не возьмешь взамен! – На ладонях Дионы медленно открылись круглые темные глаза. – Мы внутри кровавого круга, ведьма! Ты не тронешь нас!
Глаза Мамелфы вспыхнули гневным, желтым огнем, из ее приоткрытого, зловонного рта вырвалось рассерженное кошачье шипенье.
– Кровь любимого человека! – гаркнула она, с ненавистью глядя на Диону. – Неужели ты решилась на это?
– О чем она говорит? – растерянно спросил Глеб.
Диона, сдерживая старуху левой рукой, правой схватила Глеба за плечо и быстро проговорила:
– Идем, Глеб! У нас мало времени! Если мы не успеем уйти, она не выпустит нас!
И они быстро направились к двери. Старуха не сделала попытки их удержать. Она запрокинула безобразную, лысоватую голову и захохотала.
– Беги, беги, ходок! – крикнула она почти восторженно. – Скоро ты будешь проклинать себя! Ты будешь молить о смерти, как об избавлении!
Глеб распахнул дверь, и они выскочили из избы.
14
Отбежав от ветхого крыльца на десяток шагов, Глеб обернулся и увидел, что никакой избы на полянке нет. На том месте, где она стояла, теперь виднелась лишь обугленная пустошь, на которой больше никогда не вырастет трава и не поселится ничто живое.
Глеб вытер рукой потный лоб и взглянул на запыхавшуюся Диону.
– О чем ведьма говорила? – спросил он.
– Что? – переспросила Диона, хрипло дыша.
– Что это за «кровь любимого человека»? Почему старуха об этом...
Резкий порыв ветра сорвал с головы Дионы платок, полностью обнажив ее лицо. Глеб осекся, сглотнул слюну и отвел взгляд, чтобы не видеть кошмара, в который превратилось это некогда прекрасное лицо.
Диона неторопливо и тщательно поправила платок, затем спокойно проговорила:
– Кровь, которую я принесла, не была кровью теленка, Глеб. Это была человеческая кровь.
– Что? – Он не поверил своим ушам. – Ты убила человека?
Диона кивнула:
– Да. Но не просто человека. Это была женщина, Глеб. И ты хорошо ее знал.
Внутри у Глеба все похолодело.
– Я не понимаю, о ком ты говоришь, – хрипло прошептал он, догадываясь, что услышит дальше, и боясь это услышать.
Диона спокойно и пристально взглянула на него и сказала:
– Я говорю о Милане, Глеб. Чтобы вызвать ведьму, нам нужна была человеческая кровь. Чтобы уйти от нее живыми, нам нужна была кровь любимого человека. Мой выбор пал на Милану, и он оказался верен.
Глеб скованно улыбнулся побелевшими губами.
– Ты убила Милану? – Он тряхнул головой: – Нет. Не верю. Этого не может быть.
– Я убила ее, Глеб, – холодно подтвердила Диона. – Убила и слила в кувшин ее кровь. Я должна была это сделать. Иначе Мамелфа забрала бы твое сердце.
Несколько секунд Глеб стоял неподвижно – казалось, он оцепенел, потерял дар речи, превратился в камень и уже никогда не сможет произнести ни слова или двинуть рукой.
Затем меч с лязгом выскочил из ножен Глеба, и кончик клинка воткнулся Дионе в шею.
– Я убью тебя, – проговорил Глеб глухим, полным боли, ярости и отчаяния голосом. – Я убью тебя, ведьма!
Диона подняла руки, обхватила пальцами клинок и позволила его острию надрезать кожу на своей шее. Из разреза вытекла густая, блестящая капля крови.
– Убей меня, Первоход, – сказала Диона, глядя на Глеба ясными, сверкающими глазами, которые выглядывали из покрытого коростой лица, как два зверька из дупла дерева. – Все равно мне нет жизни. Отомсти за Милану. Убей меня.
– Ты... – Глеб презрительно скривился. – Ты уродливое чудовище!
– Да, я чудовище. Убей меня, Первоход. Убей, как ты убивал моих сородичей.
Рука Глеба дрогнула.
– Мне тебя жаль, – процедил он сквозь зубы и опустил меч. – Ты не заслуживаешь смерти, нечисть.
Глеб повернулся и, опустив плечи, медленно двинулся прочь. Несколько мгновений Диона стояла на поляне, как громом пораженная, потом рванулась с места и нагнала Глеба.
– Нет! – крикнула она, схватила его за плечо и развернула к себе. – Ты не можешь так уйти!
Глеб, не говоря ни слова, презрительно стряхнул ее побелевшую руку со своего плеча, повернулся и двинулся дальше.
Диона сжала кулаки и крикнула ему вслед:
– Милана не врала тебе про ребенка!
Глеб остановился.
– Что? – спросил он, не оборачиваясь.
– Повитуха-вещунья Голица предрекла ей сына, а она никогда не ошибается!
Глеб медленно, словно бы с трудом, повернулся. Взглянул на Диону потемневшими глазами и глухо проговорил: