- Возможно, ищет ямс, - небрежно ответил де Берни.
- Если так будет продолжаться, то он, похоже, никогда его не найдет. И вчера, и позавчера я видела, как он возвращался из леса с пустыми руками.
- Возможно, ямс стал редкостью, и ему приходится далеко уходить в своих поисках.
Очевидное безразличие де Берни к уходам слуги показалось ей любопытным, и она испытующе посмотрела ему в глаза.
- А не мог бы он заниматься этими поисками после завтрака?
- Вероятно, ему нравится искать ямс по утренней росе, пока тот еще мокрый.
От такой нелепости удивление в ее глазах достигло предела.
- Интересно, почему вы позволяете себе шутить?
- В нашем положении так мало поводов для шуток, что вы меня, конечно, извините, если я воспользовался одним из них. Но я поговорю с Пьером и посмотрю, что можно будет сделать.
Она подумала, что это просто бесцеремонная отговорка, хотя дело-то было совсем не таким уж и значительным. Обещание посмотреть, что можно сделать, когда одного его слова было бы достаточно для удовлетворения ее жалобы, показалось ей почти грубостью. Она не стала больше настаивать, но чувство досады у нее осталось.
Несколько позже майор с французом ушли на утес на свои ежедневные занятия фехтованием.
В это время капитан Лич бродил в одиночестве по сырому песку у самой кромки отступающего прибоя, ярко выделяясь своим нарядом алого цвета. Желая как можно скорее оказаться на плаву и тем самым обезопасить себя от всяких случайностей, он подгонял людей ради быстрейшего завершения работ. И вот теперь корпус был просмолен, оставалось только смазать его жиром, и через три, самое большее, четыре дня «Черный Лебедь» будет готов к спуску на воду.
Со своего места Лич видел, как двое мужчин вышли из лагеря и исчезли в лесу. Он давно уже обратил внимание на эти утренние уходы и сейчас остановился, заинтересовавшись, куда бы они могли пойти. Но тут его внимание было привлечено вышедшей из хижины Присциллой Харрадайн. Полными восхищения глазами наблюдал он за стройной изящной фигурой, одетой в зеленое платье. Он заметил, что она повернула направо и быстро пошла, как человек, имеющий определенную цель. Пройдя немного вдоль отмели, она тоже скрылась в лесу.
Любопытство относительно того, куда бы она могла так решительно направиться, немедленно перешло в желание удостовериться. Недовольство, вызванное преградой на пути его притязаний к женщине, постоянно тлело в нем и сопровождалось все возрастающим нетерпением в ожидании момента, когда будет закончено дело с испанцами и эта преграда будет устранена. Нечасто случалось Личу сдерживать свои вожделения, и он к этому не привык. К тому же, как человек буйный и недисциплинированный, он предпочитал скорее довольствоваться малым, находившимся в данный момент под рукой, что является показателем примитивного ума, чем планировать и ожидать, чтобы достичь большего.
Поэтому сомнительно, чтобы желание пойти за ней, было вызвано только любопытством относительно цели ее прогулки.
Быстрым широким шагом он пересек отмель по диагонали, направляясь к пальме с гроздьями цветов на стволе, возле которой, как он заметил, Присцилла вошла в лес. Оказавшись под сенью деревьев, он без особого труда обнаружил ее следы, четко отпечатавшиеся на почве в подлеске.
Осторожно и неторопливо, но целенаправленно, как гончая, шел он по следу. Почва поднималась, и след вел наверх. На вершине, где тяжелая сухая земля между поредевшими пальмами стала почти голой, след терялся. Некоторое время Лич искал его, пока по признакам, указывающим, что здесь кто-то недавно проходил, вышел на открытое место. Но, дойдя до обрыва, он оказался в полном недоумении. Присциллы нигде не было. Внизу, подобно гигантскому изумруду в огромной каменной оправе, его взору открылся водоем, столь чистый, что сквозь неподвижную поверхность можно было увидеть плавающих в глубине рыб. Кроме маленькой площадки, скрытой каменным навесом, он осмотрел весь берег не только возле маленькой бухты, но и за каменными барьерами с обеих сторон. Но нигде он не увидел Присциллы.
Тогда, решив, что она, должно быть, продолжает идти лесом, он вернулся, чтобы попытаться снова обнаружить след. Там, где почва стала опять подниматься, а подлесок стал гуще, он заметил признаки тропинки и, проклиная себя за напрасно потерянное время, двинулся вперед. Но внезапный всплеск воды внизу, слишком громкий, чтобы его могла издать выпрыгнувшая рыба, остановил его.
Он обернулся и увидел волны, кругами расходившиеся по зеркальной глади воды от точки, скрытой от его взора скалой. А мгновением позже он увидел нечто такое, от чего перехватило дыхание, и что заставило его упасть на колени и спрягаться за деревьями. В крошечной лагуне плавала нимфа необыкновенной белизны. В воде ее тело казалось изваянным из мрамора.
Побледневший, несмотря на загар, он не мог отвести взгляда от этого видения необыкновенной красоты. Издав звериный возглас, нечто среднее между рычанием и стоном, он закусил нижнюю губу зубами.
Когда она повернула назад, он упал навзничь и, извиваясь змеей, прополз до самого края скалы. В этом положении он и оставался до тех пор, пока она не скрылась под каменным навесом.
Тогда он встал и шляпой смахнул с лица пот. Его лицо с прищуренными жадными глазами выглядело лицом сатира. На губе виднелась кровь, несколько капель которой попали и на черную бородку клинышком.
В этот момент для него перестало существовать все: и де Берни, и испанский флот, и его офицеры со всей командой, и необходимость давать отчет, если авантюра с золотом провалится. Он думал лишь о том, спуститься ли ему прямо с утеса или же отойти назад и ждать, укрывшись среди деревьев. В конце концов, он склонился к последнему и, пренебрегая производимым шумом, двинулся через подлесок.
Здесь, тяжело дыша, с бьющимся сердцем Лич пригнулся и затаился в засаде, словно зверь в ожидании жертвы.
Наконец, показалась Присцилла. Вначале он увидел ее золотистую головку, вокруг которой солнце создало ореол. Затем появилась грудь, и постепенно вся фигура в зеленом платье показалась на вершине скалы, откуда тропинка вела к лагерю.
Его сердце бешено колотилось, а она, остановившись как раз у самого леса, еще больше распалила его нетерпение. Но он знал, что надо еще немного подождать, подождать, чтобы она вошла в лес, где ее никто не сможет увидеть.
Но, словно испытывая его терпение, она остановилась, глядя влево от себя. Когда же она, все еще глядя влево, вступила наконец под тень пальм, то к его невероятной ярости приветственно махнула кому-то рукой и кивнула головой. Затем до Лича донеслись ее слова:
- Пьер! Откуда ты здесь в такое время?
Мгновением позже взгляду взбешенного пирата предстал мулат, шедший быстрым шагом. Подойдя к ней ближе, он что-то ответил, чего Лич, кипевший гневом, не услышал, да и не старался услышать.
Когда Пьер поравнялся с ней, она повернулась и пошла по тропинке, а высокий гибкий мулат двинулся за ней.
Том Лич, сжав зубы, зарычал и вышел из засады, чтобы пойти за ними. В этот раз он оказался без оружия, иначе в своем помешательстве, возможно, к тому, что замышлял, добавил бы еще и убийство. Случилось, однако, так, что длинные и сильные руки мулата заставили пирата хорошенько подумать о последствиях нападения с голыми руками.
Он постоял на тропинке, глядя, как они удаляются, затем без предосторожностей, поскольку уже не был охотником, пошел за ними. Настороженный Пьер мгновенно оглянулся. Увидев, кто идет сзади, он сказал об этом Присцилле, но они оба продолжали идти, не меняя шага, тогда как Лич неторопливо шел сзади, сжигаемый дьявольским огнем, горевшим в его злобной душе.
Когда капитан поравнялся с хижиной, мисс Присцилла уже вошла в нее. Из своей палатки вышел с бочонком Пьер, собираясь идти за пресной водой. Он на мгновение задержался, оценивая обстановку, но сразу же двинулся дальше.
У Лича снова вспыхнула надежда. Похоже, удобный случай все же представился ему.
Он позволил Пьеру отойти, а затем неторопливо подошел к хижине и остановился у входа, занавес на котором был поднят.
Внутри мисс Присцилла, с гребнем в одной руке и зеркальцем в другой, расчесывала мокрые волосы. Когда тень пирата упала на порог, она быстро подняла глаза. Заметив его все еще бледное лицо и странно горевшие глаза, она устремила на него пристальный взгляд, испытывая непонятное волнение.
Он широко улыбнулся, блеснув белыми зубами, и снял с черных волос шляпу.
- Да хранит вас господь, миссис, - странным образом приветствовал он ее.
И прежде чем она смогла что-нибудь сказать в ответ, рядом прозвучали голоса и смех де Берни и майора, возвещая о их возвращении.
Насколько своевременным это было, она прочитала по нахмуренным бровям и исказившемуся лицу Тома Лича.
Едва капитан немного отступил, как они подошли.
- А, Том, - легким тоном приветствовал француз. - Ты искал меня?
- Искал тебя? - начал было презрительно Лич, но вовремя спохватился и медленно добавил: - Да.
- Что случилось?
- А ничего. Просто проходил мимо и подумал, что надо бы заглянуть, здесь ли ты. Что-то тебя в последнее время не видно в лагере. Уже несколько дней.
Затем, скрывая свои мысли, он ворчливым тоном заговорил о ходе работ. Дело продвигалось медленно. Потребуется еще четыре, возможно, пять дней до спуска корабля на воду. Только уверен ли де Берни, что они не опоздают?
Он успокоил его. Указанная дата выхода золотого флота - третье июля. Ясно, что раньше этой даты он не выйдет, а возможно, даже на несколько дней позже. Ни один испанец, как известно, никогда не поспешит. Промедление у них в крови. А за 24 часа можно достичь пункта, где де Берни рассчитывал перехватить испанские суда, и нет нужды выходить в море преждевременно.
На этом Лич с ворчанием удалился. Де Берни, ни слова не говоря, стоял и смотрел вслед пирату задумчивыми глазами. В поведении капитана обнаружилось нечто странное: какая-то скрытность, натянутость. Таких качеств за ним обычно не замечалось.
В конце концов, он обратился к Присцилле:
- О чем он говорил, когда мы пришли? - резко спросил он.
- Вы не дали времени ему высказаться. Вы оказались здесь как раз в тот момент, когда он поздоровался, - ответила она и неизвестно почему рассмеялась. Она знала только, что хочет смеяться, испытывая внезапное облегчение от непонятного страха, который ей внушило выражение лица Лича.
- Я говорила с Пьером по поводу его утренних отлучек, - продолжала она. - Но он не сказал ничего вразумительного.
- Он уже вернулся? - спросил де Берии. - Где же он?
- Пошел за водой. Скоро придет.
- Пошел за водой? - переспросил он, и тон его изменился. Огонек, вспыхнувший на мгновение в его глазах, угас. Он пожал плечами и отошел, оставив ее наедине с майором.
Насторожившись, Присцилла старалась ничего не упустить. Хотя все как будто казалось незначительным, но что-то странное, что тревожило ее, в этом все-таки было. Поэтому, машинально отвечая на ленивую болтовню майора, она продолжала следить за французом. Тот подошел к палатке Пьера и подождал, пока мулат не вернулся с водой.
Она услышала слова де Берни:
- Ну? - и в его глазах читалась тревога. Пьер опустил бочонок на землю.
- Пока ничего, месье, - услышала она ответ по-французски.
- Шш! - понизил голос де Берни и заговорил шепотом. Присциллу заинтересовало, заговорит ли хозяин с Пьером о его отлучках. Но судя по тому, как начался разговор, трудно было предположить такое. Она напрягла свой слух. Однако, болтовня майора не позволила ей услышать ничего, кроме невнятного бормотания. Но в паузе, сделанной майором, она снова услышала голос де Берни:
- Учитывая планы Лича, у нас есть еще пять дней. И погода стоит хорошая.
- Даже слишком хорошая, - подтвердил Пьер.
И снова их стало не слышно. После этого де Берни вернулся. Если даже он упрекал Пьера за его отлучки, то это не возымело действия. Потому что на следующее утро, когда мисс Присцилла, одевшись, подняла занавес и позвала Пьера, из его палатки вышел де Берни с подносом, уставленным всем необходимым для завтрака.
- Месье де Берни! - Воскликнула она. - Но где же снова Пьер?
- Я послал его с поручением, - улыбаясь ответил он. - Но я помогу вам, Присцилла, вместо него.
- Вы послали его с поручением? Но с каким поручением вы могли его послать?
- Господи! Какое любопытство, - рассмеялся он. - Должен ли я удовлетворять его? Клянусь честью, нет. Все, идемте готовить, пока не проснулся этот прожорливый волк, майор.
К досаде своей и даже смущению, она признала, что это было все, что ей удалось вытянуть из него, хотя окружающая ее обстановка и обстоятельства не позволяли равнодушно пройти мимо тайны, какой бы незначительной она ни казалась.
15. ЖЕМЧУЖИНЫ
Наутро Том Лич издали обдуманно и расчетливо наблюдал за уходом майора Сэндза и де Берни. Он уже знал об этой установившейся привычке, так же как и о том, что их отсутствие обычно продолжалось около двух часов. Желания узнать, куда бы они могли так регулярно ходить, никогда по-настоящему у него не возникало. В конце концов, в пределах острова это не имело никакого значения.
Если любопытство не возникало раньше, то не возникло оно и в это утро. Со вчерашнего дня пиратом владело мрачное настроение, сделавшее его безразличным ко всему окружающему. Волнующая картина купания в заводи не выходила у него из головы. Перед его глазами постоянно плыла невероятно стройная красавица с телом, выглядевшим в воде белым и гладким, как алебастр. Он никогда даже не подозревал, что такая красота может существовать в жизни. К лихорадочным и непреодолимо соблазнительным видениям, возникшим в его мозгу, добавилась безрассудная, дикая ярость по поводу расстройства вчерашних планов и безрассудная, слепая решимость взять реванш за упущенную возможность,
К этому времени Конгрив еще не написал своих строк, столь уместных для случая с капитаном Личем: «Женщина - это прекрасное видение в омуте, кто бросится к ней, тот утонет». Но если бы они были написаны и известны Личу, и он понимал содержащееся в них предупреждение, хотя поэт и не вкладывал в них двойного смысла, он, тем не менее, пренебрег бы ими. Это означало, что его не пугали возможные последствия.
В числе этих последствий, если бы ему исключительно не повезло, пришлось бы иметь дело с де Берни. Но разве он когда-нибудь избегал необходимости рассчитаться? Да и существовал ли человек, который заставил бы его отступить? Что же, у него будет короткий разговор с этим нахальным и высокомерным французом, чьи дни и в самом деле были сочтены.
О майоре Сэндзе он даже не думал. Этот человек был для него пустым местом. Такого же мнения он был и о де Берни, если бы последствия его устранения не вели к ликвидации предприятия с испанским флотом. Это взбунтовало бы пиратов. Но Лич оправдается отговоркой, что де Берни напал на него, и ему пришлось убить француза в порядке самозащиты. Очень возможно, подумал он с усмешкой, что эти размышления сбудутся.
Что же касается потери своей доли испанского золота, то что значили для него все сокровища Испании в сравнении с другим сокровищем, находившимся рядом и мучившим его непреодолимым соблазном?
В своем помешательстве он либо не думал, либо не хотел думать о том, что, проявляя терпение и действуя в соответствии с планом Вогана, мог бы завладеть и богатством, и девушкой. Но терпение в глазах Тома Лича было проявлением слабости, почти формой трусости.
Поэтому, как только де Берни со своим спутником вошли в лес, он пересек отмель и оказался у порога хижины, з которой в одиночестве сидела Присцилла.
Что-то в его виде, когда он с непокрытой головой появился перед ней, было такое, что мгновенно рассеяло у нее чувство безопасности.
Подняв глаза, она постаралась скрыть внезапно возникший страх. Глаза ее расширились, но она, в конце концов, заставила себя говорить неторопливо.
- Вы ищите моего мужа, сэр? Его здесь нет.
- Я знаю. Я видел, как он ушел. Как видите, я ищу не его.
Он сделал паузу. Его близко посаженные глаза оценивающе оглядели ее, такую стройную, золотоволосую. Затем он скользнул по зеленому платью из тафты, отделанному кружевом цвета слоновой кости по краю низкого выреза, и вспыхнул, как и накануне, когда он увидел ее в заводи. И все-таки, несмотря на всю свою страсть, он почувствовал себя немного неуверенно, оказавшись с ней лицом к лицу и встретив ее прямой ясный взгляд, в котором не было заметно никакого страха. Он не знал способов ухаживания, которые не были бы грубыми, откровенными и жестокими, как и все остальное, что он делал. Однако, здесь инстинкт подсказал ему, что на этот раз требуется нечто другое, что слишком грубой хваткой можно уничтожить возможность вкусить плод, которого он так жаждал.
Поэтому он обрадовался вдохновению, которое снизошло на него в то утро и повлияло на его поведение. Из внутреннего кармана своего камзола он вытащил маленький кожаный мешочек. Развязав на нем узел, он подошел к столу.
- Я принес тебе маленький подарок, - сказал он и, подставив правую руку, чтобы содержание мешочка не раскатилось слишком далеко, высыпал на стол дюжину матово мерцавших жемчужин большой стоимости.
- Красивы, не правда ли? - усмехнулся он, заметив, что она поднялась.
Ему уже приходилось видеть непонятное волнение, которое такие игрушки вызывают у женщин. Не раз он видел жадный блеск в женских глазах, глядевших на эти красивые радужные шарики, и желание обладать ими, чего бы это ни стоило. Помнил он и о том, что происходило в других местах из-за этих соблазнительных безделушек. Правда, никогда еще ему не доводилось предлагать женщине такой подарок, но и никогда он еще не видел женщины, которая так бы ему нравилась.