Каждый человек воспринимает жизнь, основываясь на собственном опыте. Все в мире взаимосвязано - подлый человек воспринимает только подлость и поэтому считает весь мир подлым. Вот почему капитан Лич сделал свое блестящее предложение с известной долей уверенности.
Результат, однако, оказался совсем не такой, какого он ожидал. Только мгновение ее глаза задержались на этих блестящих шариках и тут же холодно взглянули на него. Стало очевидным, что она не поддалась очарованию жемчужин.
- Не думаю, что моему мужу понравится, если я приму подарок.
Так вот в чем дело. Она просто пребывала в страхе перед этим несносным мужем.
- Проклятие на мужа! Вот жемчужины. Посмотри, как они красивы. Как раз подходят для твоей шеи. Они напоминают тебя, чтоб мне утонуть. Такие же гладкие и красивые, как ты, моя девочка.
- Я передам мужу ваше мнение, - ответила она с деланым спокойствием.
- Что? - злобная улыбка сползла с его смуглого ястребиного лица. Он в замешательстве уставился на нее, а затем рассмеялся, чтобы скрыть некоторое чувство неудобства. Его тон стал грубовато игривым. - Не можете ли вы хоть на мгновение забыть об этом проклятом муже?
Она подавила желание ответить резкостью. Хотя страх ее усилился, но не замутил ей разума. Она решила ублажать этого ужасного человека, стараясь по возможности оградить себя от оскорблений. Кроме того, ей надо держаться без страха. Поэтому, чтобы дрожью не выдать свои истинные чувства, она села.
- Капитан Лич, вы никогда не были женаты? - многозначительно спросила она.
Но это лишь дало ему возможность для прямой атаки.
- Нет. Не многим из нас выпадает счастье встретить такую редкостную девушку, как ты. Если бы мне повезло, я, возможно, сделал бы то же самое, что и Чарли.
- Я передам ваши слова мужу. Это польстит ему.
Лич помрачнел. Эти ее постоянные напоминания о муже начали раздражать его.
- Ты, милая, хорошо подходишь ему по дерзости, - проворчал он, тоже начиная разыгрывать комедию и скрывая растущую злость под маской игривости. - Но в отношении тебя это ничего. Чудачка! Я люблю смелых девушек и ненавижу неискренних жеманниц. - Он опустился на землю у ее ног. - Ну, что в том плохого, если похвалят твою красоту? Тебе не нравится, что человек высказывает свои мысли?
- Это зависит от того, что в них заключено, - охотно ответила она, демонстрируя свою показную дерзость.
- А способна ли ты предположить, что у меня е мыслях? - спросил он, опираясь на локоть и со злостью глядя на нее снизу вверх. - Хочешь я скажу тебе? Хочешь?
- Я не любопытная, капитан Лич.
Тем не менее, он ответил:
- Ты сама, - сказал он. - Только ты и ничего больше. С тех пор, как я впервые увидел тебя. Ты у меня в мыслях с того самого дня, когда был захвачен «Кентавр».
Его пылкий наблюдательный взгляд отметил волнение в ее груди, подсказавшее ему, что он, наконец-то, на верном курсе. Он порадовался, что избрал такую тактику. Хотя подобная форма флирта была для него совершенно новой, стало ясно, что инстинкт верно направляет его.
- Нет ничего такого, девочка, чего бы я не сделал для тебя, - сказал он. - Только попроси.
- В самом деле?
- Можешь испытать меня.
- Очень хорошо. В таком случае, я прошу вас, сэр, уйти отсюда и забрать с собой свой жемчуг.
Он снова вспыхнул. Под маленькими черными усиками губы искривились в порочной усмешке.
- Ах вот как? Это все, о чем ты меня просишь? И это как раз именно то, чего я не могу сделать. Ясно? А что касается жемчужин, то я хочу видеть их у тебя на шее. Твоя белизна выгодно подчеркнет их красоту, а может быть, даже и затмит ее. Ведь ты удивительно белая, насколько мне известно, белая с головы до ног, как лилия.
Она резко вскинула голову, брови у нее сошлись, а голос стал строгим:
- Насколько вам известно?
- Если можно верить собственным глазам, - злорадно ответил он, слегка усмехаясь. Затем, поднявшись на колени, он оказался прямо перед ней, и она заметила его бледность, лихорадочный блеск глаз и вызывающую трепет кривую улыбку на полных губах. - Не бойся. Я видел тебя вчера там, в бухте, когда ты купалась. Это было самое прекрасное зрелище, которое мне когда-либо доводилось видеть. Поэтому, девочка, не удивляйся, что я принес тебе жемчуг, чтобы еще больше подчеркнуть твою красоту.
Ее лицо и шею медленно залила краска. Она попыталась встать. Но его руки, обхватив ее колени, приковали ее к стулу, а его глаза оказались возле самой ее груди.
И только оказавшись в таком незавидном положении, она поняла весь ужас ситуации: она одна, а де Берни, майор и Пьер отсутствуют, и не похоже, чтобы они вернулись раньше, чем через час.
Она еще пыталась бороться с растущим страхом, чтобы сохранить контроль над собой и, возможно, тем самым сохранить контроль и над ним. Усилием воли она постаралась придать своему голосу твердость и строгость.
- Капитан Лич, отпустите меня! Отпустите! - здесь страх стал побеждать осторожность. - Отпустите же, скотина!
Она попыталась освободиться от его хватки, отодвинуть назад стул и встать, но Лич, услышав столь откровенно высказанный отказ, совсем обезумел от гнева. Он говорил себе, что был идиотом, растрачивая впустую время и слова на эту холодную гордячку. И поделом был наказан оскорблением за собственную глупость. А следовало бы с самого начала избрать более короткий путь и не испытывать терпения в этих сентиментальных заигрываниях.
- Скотина? Я? Ну, ну, милая девочка, может быть, я предоставлю тебе повод называть меня так. А может быть, тебе и не захочется называть меня так, когда я так стану себя вести. Я приручал ястребов, таких же гордых, как ты, и делал их такими ручными, что они у меня ворковали как горлицы. Возможно, и ты научишься нежно ворковать. А если нет, так что из того?
Все еще стоя перед ней на коленях, так что пряжка пояса прижималась к ее коленям, он правой рукой крепко держал ее в объятиях, а левой схватил и смял кружева и шелк вокруг шеи. Затем с рычанием и смехом он разорвал ей сверху лиф платья.
- Вот тебе жемчужины! - торжествовал он. – Вот тебе!
Его слова утонули в пронзительном крике.
- Побереги легкие, красавица. Крики тебе не помогут. Лучше начинай ворковать.
С пеной у рта он непреодолимо тянул ее к себе, собираясь выбить из-под нее стул. Гримаса ужаса исказила ее лицо.
- Господи! О, господи! - вскричала она.
Никогда еще не было мольбы более горячей, никогда не было и более быстрого ответа на нее. Неожиданно перед ее расширенными, полными ужаса глазами, смотревшими поверх плеча капитана Лича, выросла фигура де Берни.
К счастью, в это утро, направляясь с майором за утес, он решил по пути заглянуть на отмель, чтобы поговорить с людьми, занятыми на кренговании, и самому увидеть, как продвигается работа.
Остановившись там, он заметил вдали фигуру капитана Лича в алом камзоле. Он видел, как пират быстро направился через отмель к хижине Присциллы и вошел в нее. Еще не подозревая истины, он решил, что лучше вернуться. Сопровождаемый взглядами пиратов, он непринужденной походкой пошел назад, к хижине, вместе с майором, ничего не заметившим и поэтому надоедавшим вопросами, почему он изменил намерение. В середине пути де Берни внезапно ускорил шаг, предоставив майору, которому спешка по такой жаре была неприятна, добираться, как заблагорассудится.
Быстрым, бесшумным на песке шагом, он достиг хижины и убедился, что попал как раз вовремя.
Капитан Лич, слишком поглощенный, чтобы заметить появление француза, был испуган неожиданным прикосновением к своему плечу.
- Полагаю, ты молишься, капитан? Мне очень неприятно беспокоить тебя, но мадам де Берни - неподходящий объект для твоего обожания.
Том Лич вскочил, оборачиваясь с ловкостью кошки, а рука его инстинктивно потянулась к поясу.
Де Берни отступил немного в сторону, оставляя свободным выход. Лицо его было невероятно бледным, а улыбка в сочетании с выражением глаз казалась ужасной.
- Пожалуйста, продолжай обожание мадам де Берни. Я ничего не имею против. Но на расстоянии. И впредь, сделай одолжение, обожай на расстоянии. Пусть твое поклонение ей будет таким же, как святому на небесах. Так для тебя будет лучше и безопаснее.
И он повелительным жестом указал на выход, остававшийся свободным, но за которым уже вырисовывалась крупная фигура майора Сэндза.
Лич, повернувшись спиной к Присцилле, стоял, тяжело дыша. Он снова пригнулся, как бы изготавливаясь для прыжка.
- Клянусь господом! Ты смеешься, обезьяна! - сказал он хриплым голосом. - Ты знаешь, что бывает с теми, кто вольно обращается с капитаном Личем?
- Ты бы лучше задался вопросом, что может случиться с тем, кто вздумает вольно обращаться с мадам де Берни, - сказал француз и снова жестом приказал убираться.
- Клянусь адским огнем! Я восхищен, твоей смелостью! Но не слишком заносись со мной. - Он, крадучись и не отрывая глаз от де Берни, сделал шаг или два к двери и обалдевшему майору за ней. - Ты высок и красив, парень, но мне приходилось превращать в падаль людей и покрасивее тебя, Чарли. Не забывай об этом.
- Ты бы лучше задался вопросом, что может случиться с тем, кто вздумает вольно обращаться с мадам де Берни, - сказал француз и снова жестом приказал убираться.
- Клянусь адским огнем! Я восхищен, твоей смелостью! Но не слишком заносись со мной. - Он, крадучись и не отрывая глаз от де Берни, сделал шаг или два к двери и обалдевшему майору за ней. - Ты высок и красив, парень, но мне приходилось превращать в падаль людей и покрасивее тебя, Чарли. Не забывай об этом.
- Я запомню, - сказал де Берни мрачно. - А тебе тем временем лучше убраться отсюда, пока мое терпение не иссякло. Возможно, ты слышал, что оно не беспредельно.
- Ты угрожаешь мне? Ну-ну! Вот только интересно, остался ли в живых хоть один человек, кто может похвастать этим?
Пират вышел из хижины и, наткнувшись на майора, сильно и грубо оттолкнул его, радуясь возможности излить на кого-нибудь душивший его гнев. Но не успел он сделать и шести шагов, как его остановил голос де Берни:
- Ты кое-что забыл.
Де Берни остановился в дверях, держа в руке собранные на столе жемчужины. С этими словами он швырнул их Личу.
Часть жемчуга попала в пирата, часть - нет, но все они - дюжина жемчужин, которые Лич не продал бы и по тысяче песо, но которые забыл в спешке – рассыпались по песку.
Вслед за короткой вспышкой ярости он бросился на четвереньки и, фыркая как кот, принялся собирать их, не задумываясь о смехотворности и унизительности своего положения.
16. ЯБЛОКО РАЗДОРА
Пока Том Лич позорно ползал в полудюжине шагов от хижины, а майор в изумлении взирал на это, де Берни повернулся к Присцилле, которая левой рукой старалась прикрыть разорванную часть платья.
Никогда еще ей не приходилось видеть де Берни в таком состоянии. До сих пор она видела его в любых обстоятельствах, и стала считать его абсолютно невозмутимым человеком с огромным самообладанием. И вот, увидев его бледного и дрожавшего, она поняла, каких усилий стоило ему сдержать себя, пока Том Лич был здесь.
Подойдя к ней, он положил руку на ее плечо. Она почувствовала дрожь в его руке, а когда он произнес ее имя, уловила легкое заикание в голосе. С глубоким вздохом она упала ему на грудь, чувствуя себя слабой и беспомощной после пережитого напряжения. Его рука подхватила ее и поддержала, поддержала морально и физически. Почувствовав себя в его руках, как за каменной стеной, она немного успокоилась. Де Берни вначале только нежно и почтительно поддерживал ее, а потом, справившись с волнением, заговорил дрожащим голосом:
- Надеюсь, этот, скот не очень испугал вас?
- Слава богу! Слава богу, что вы пришли! - сама степень ее благодарности усилила его гнев.
- Пусть этот пес тоже благодарит бога. Если бы он задержался, мне бы пришлось его убить.
Она в страхе сжала его руку и взглянула ему в лицо.
- Вы не станете этого делать? Не надо.
Его побелевшие губы искривились в горькой усмешке.
- Я не осмелюсь на это, - признался он. - За всю свою жизнь мне еще никогда не требовалось столько самообладания, чтобы удержаться от действий, могущих погубить всех нас. Но, господи, как это тяжело! Как тяжело было видеть вас, Присцилла, в руках этого грязного животного!
Это был крик души. В том, как он произнес ее имя, отразилась дюжина чувств: тут были гнев и горе, нежность и самоотречение, и какая-то глубокая печаль. Все это, и даже нечто большее, услышала она в его восклицании и, покорившись своим собственным чувствам, еще крепче прильнула к нему.
- Не оставляйте меня одну, пока мы здесь! - тихо прошептала она, - Обещаете?
- Как вы можете предполагать такое? - ответил он страстно. - Неужели вы могли подумать, что я еще раз оставлю вас без защиты?
Он склонился к ее голове, покоившейся у него на груди, и почтительно коснулся губами волос, едва сознавая, что этим выдает свои истинные чувства, вызванные опасениями за нее.
Но в этот момент пребывавший в качестве зрителя майор счел необходимым вмешаться, чтобы Присцилла, только что вырванная из рук одного пирата, не растаяла в руках другого.
- Чтоб мне лопнуть! - воскликнул он, выступая вперед. - Что здесь происходит?
Негодование, прозвучавшее в его голосе, мгновенно вернуло де Берни к действительности. Не отпуская девушку и не меняя позы, он произнес сквозь зубы:
- Идиот! Вы собираетесь всех погубить! О чем вы думаете? Разве она не моя жена в глазах тех, кто сейчас глазеет на нас? Я играю свою роль, сэр. Убирайтесь и не мешайте мне!
Майор с облегчением взглянул на него.
- Прошу прощения, де Берни, - заколебался он, - но как брату, мне естественно было бы тоже необходимо остаться здесь. И потом, я не сделал ничего такого, что могло бы выдать вас.
Но мисс Присцилла посчитала, очевидно, что комедия зашла слишком далеко. Словно вспомнив о действительности, она высвободилась из объятий де Берни и, подойдя к стулу, с усталым видом опустилась на него. Она все еще была бледна, темные тени собрались у нее под глазами, а левая рука по-прежнему прижимала к груди порванную часть платья.
- Не могли бы вы оба оставить меня в покое хоть на немного, - попросила она.
Уважив ее просьбу, они ушли. И пока они ходили по отмели, майор с бессильной яростью поносил все на свете, поставив де Берни в один ряд с Томом Личем. Тот же, шагавший в мрачном настроении, не обращал на него никакого внимания и вряд ли вообще слышал его. Он очнулся, лишь услышав обращенные к нему слова майора:
- До последнего времени сэр, я доверял вам. Но предупреждаю, если вы не прекратите водить дружбу с этими головорезами, я лишу вас своего доверия.
- В таком случае, сэр, вы завоюете мои симпатии, - резко сказал де Берни и отошел от майора.
Оглянувшись по сторонам в поисках объяснения столь странным словам, майор увидел появившегося Пьера. К нему-то и поспешил де Берни. Майор с обычным своим ворчанием последовал за ним.
Приблизившись, он услышал непонятную речь Пьера и заметил, как после слов мулата опустились плечи его хозяина, и как де Берни снова впал в задумчивость.
Мгновением позже, когда майор подошел, заговорил де Берни, но оставалось неясным, говорил ли он себе или стоявшему перед ним Пьеру. Даже майор, с его скудными познаниями французского, понял значение слов де Берни.
- Однако, необходимо что-то предпринять.
С этими словами француз медленно направился к хижине, а затем, как человек, принявший неожиданное решение, круто повернулся и направился к пиратскому лагерю.
Когда он пришел туда, двое пиратов, коптивших на огне черепаху, приветствовали его с дружеской фамильярностью, которую он сам же поощрял. Но на этот раз он прошел мимо, не обратив внимания.
Было уже после полудня, и в хижине капитана вожаки сидели за обедом, когда неожиданно появился де Берни, суровый и сосредоточенный.
Том Лич, успевший к этому времени прийти в себя хотя бы внешне, украдкой бросил на него испуганный взгляд, понимая причину этого внезапного появления. Но подобное чувство не могло долго владеть Личем. Вспыхнув, оно тут же исчезло, вооружив его дерзкой наглостью для отражения нападения, которого он ждал в любом случае.
Де Берни подошел к свободному краю стола. Лич сидел во главе. Справа от француза находился Бандри и Халлауэлл, слева - Эллис и Воган. Все четверо оторвались от еды, пораженные его суровостью.
- Я полагаю, капитан, ты имеешь некоторое представление о том, что привело меня сюда, - заговорил он холодным тоном. - Я уже предупреждал тебя и не собираюсь бросать слов на ветер. Если золотой флот имеет для тебя значение, и ты хочешь, чтобы я привел тебя к нему, тебе отныне придется вести себя корректней и избавить мое жилище от своих посещений.
- Ей-богу... - начал было Лич, приподнимаясь.
- Погоди! - загремел де Берни, тоном и жестом заставляя пирата замолчать, и обратился к офицерам: - Этот флот имеет значение и для вас, и если вы желаете, чтобы я привел вас к нему, тогда проследите, чтобы капитан подчинился моему требованию. Если еще раз повторится то, что произошло сегодня утром, и еще раз Том Лич осмелится подойти к моей хижине ближе, чем на двадцать ярдов, я клянусь, что ни один из вас не прикоснется ни к одному песо из этих сокровищ. Если я должен проявлять уважение к договору, то пусть Том Лич проявляет уважение к моей жене. Проследите, чтобы он уважал ее.
Встретив смелый, вызывающий взгляд де Берни, черные глаза капитана вспыхнули злобой и ненавистью. У остальных он вызвал смутное недовольство. Только бесстрастный Бандри решился обратиться к капитану.
- Значит, ты пренебрег нашим предупреждением, капитан? - сказал он спокойным, таившим в своей холодности угрозу, голосом.
На мгновение в глазах де Берни промелькнуло удивление, вызванное этими словами, но никто этого не заметил, так как все смотрели на Лича в ожидании ответа. Лич, пораженный откровенным вызовом Бандри, на мгновение растерялся, тогда как де Берни, ободренный неожиданной поддержкой, воспользовался паузой, чтобы разбередить нанесенную рану.