Прочитав с полдюжины пухлых трактатов о "благочестии и жизни праведной Хранящих", плюнула и начала сама лазать по полкам. В итоге нашла целую коллекцию куда более интересных фолиантов по физиологии и нейрофизиологии мозга. То есть это я их так называю, на самом деле проговорить это длинное и зубодробительное название не мог даже магистр. Повезло еще, что курс по физиологии я еще в своем институте прослушала, а то бы так и путалась во всех этих описаниях.
Весь смысл обучения сводился к тому, чтобы научить адептов улавливать и правильно воспринимать биотоки чужого мозга, научиться управлять ими, а в идеале (то, что как раз и было доступно мне) — снимать с них полноценные отпечатки, души. И все эти биотоки были пронизаны такой сложной энергетикой, что я не вылезала из библиотеки почти трое суток, пока весь Дом, во главе с Валлином и Ветром прочесывали город в поисках непутевой меня.
Как-то так вышло, что в местное общежитие я все же перебралась, поленившись тащиться на занятия по пустынным холодным улицам. Ветер, конечно, обиделся, но промолчал, продолжая будить меня по утрам танцами с мечом под окнами.
Дни наполнились ежеутренними восхвалениями Первой Хранящей под неусыпным надзором чопорной сухой магистра Живы, библиотекой и сияющим кружевом потоков, где я бродила вместе с Учителем. Поначалу, пока я не привыкла к режиму занятий, Ветра я видела только по утрам. На широком дворе Дома, где мастера неустанно гоняли будущих Защитников, с рассвета и до заката звенели мечи, слышались цензурные и не очень возгласы, мелькали мокрые от пота полуобнаженные парни. Естественно, что галерею, ведущую от келий к учебным комнатам, всегда заполняли краснеющие и хихикающие девицы. Мне же отводилось меньше времени на отдых, и наблюдать эту чудесную картину удавалось редко.
Где-то на втором месяце учебы произошло невероятное для меня открытие — оказывается, Ветер — мужчина. Не в том смысле, чтобы я сомневалась в его половой принадлежности, просто он не казался мне настолько уж привлекательным, чтобы обратить на него более пристальное внимание. А вот когда мои соученицы стали облеплять его под всевозможными предлогами, самой стало интересно, что же это за сокровище. Однако времени на все эти интересы оставалось все меньше, а нагрузка все больше, пришлось отложить мысли о флирте в список ожидания. Учиться, учиться и учиться… В компании молодых и легкомысленных приятелей — подружек, жаждущих развлечений, это оказалось весьма нелегко.
Так что, ребята вполне удачно спихнули свою сессию, а мне еще только предстояло испытание. Весь Дом готовился к такому событию, спешно заговаривая помещения от моего разрушительно влияния. А потом нас ждал целый месяц сказочного отдыха!
Выуживал нас из таверны бессменный сторож общежития, вечно сердитый и раздраженный дядька, преподававший парням науку мечемахательства. Он, конечно, уже почти привык, но все же предпочитал выспаться, а не грузить пьяных подопечных в телегу и потом рассортировывать по комнатам. Один раз, с большого устатку (а то и чего покрепче) перепутал, и утром был скандал — одного из парней застукали в чужой комнате с юной Хранящей, спящих в обнимку. Это правило до конца обучения приходилось соблюдать всем — оказывается, если Хранящая еще себя не контролирует, может и сама "сгореть" и парня убить.
— Алиса, подъем! — спокойный властный голос опять вырвал меня из объятий сна.
— А иди ты… далеко!
— Ты же знаешь, что спорить бесполезно. Вставай.
Высунув помятую и лохматую голову из-под одеяла, обозрела счастливого бодренького Рыся, одного из будущих защитников, которого я Рысем и прозвала за темно-рыжие волосы. Он, по привычке, приходил будить мою соседку Целесту и, пару раз ошибившись дверью, будил теперь и меня.
— Не буду я вставать. Отстань, — и нырнула обратно.
— Тогда я пошел за Ветром.
А вот эта угроза заставила меня не только высунуться, но и сесть в кровати. Ветер и кувшин воды мне за шиворот выльет, с него станется. Один раз он такое уже вытворил, когда ему на меня нажаловались — потом полчаса по всем коридорам бегал. А счастливые соученики ухохатывались, глядя, как я в пузырящейся длиннющей сорочке и босиком догоняла этого гада.
— Ну чего еще вам от меня, болезной надобно?
— Магистр велел передать, что ждет тебя через час в большом тренировочном зале.
Экзамен! Мамочки!
Выпихнув ехидно ухмыляющегося парня вон, торопливо засобиралась, по десять раз проверив, на месте ли шпоры, подтянув пояс юбки и едва успев причесать волосы. Слава богу, что хоть гардероб обновить успела, а то за джинсы магистр Жива с меня кожу живьем бы сняла.
В полукруглом зале с высокими потолками, где в дождливые дни парни проводили свои тренировки, я обнаружила целую комиссию, рассевшуюся рядком за длинным пустым столом, в лице моего учителя, магистра Живы, преподававшей зубодробительные "Уложения о поведении Хранящих", магистра охранной и защитной магии Сервуса и общежитского сторожа. Его имя у меня постыдно вылетало из головы сразу после очередной головомойки.
Пустые скамьи вдоль стен сиротливо пустовали. Вообще эти голые стены активно напоминали мне наш школьный спортзал — такой же пропахший, пустой и грустный.
Перед столом сиротливо стоял единственный стул. А еще я могла руку дать на отсечение, что вся моя компания сейчас жадно прильнула к замочной скважине.
— Ну-с, Алисия, присаживайтесь, — досадливо поморщилась Жива.
Да уж, ее любимицей я никогда не была и никогда не буду. Эта вечно подтянутая строгая дама хладнокровием могла поспорить со змеей, и обладала таким же противным любому нормальному студенту характером. Худощавая, высокая, с гладко зачесанными к затылку волосами, в неизменно строгих, почти монашеских нарядах, эта женщина больше походила на статую. Хотя от нее временами несло таким ощущением силы, что я невольно содрогалась и старалась не лезть на рожон. Опять же, на моей совести уже было несколько разудалых попоек с сокурсниками, с десятком пострадавших граждан, разнесенным кабаком и развалинами фонтана. Правда, доказать никто ничего не мог, да и не пылал желанием — попробуй проболтайся, когда Ветер так плотоядно смотрит! Ну и по мелочи набиралось немало — мелкой бытовой магии нас обучали (платье там почистить, прическу поправить, огонь развести) — и у меня она носила какой-то катастрофический характер. Посему, в Доме меня уже прозвали стихийным бедствием, а на наши с Валлином практические занятия сбегался временами поглазеть весь педагогический состав. Ну и адепты, понятно.
Все. Стартовый свисток дан. Сейчас начнется.
— Для начала напомните-ка мне постулаты Танаты Хранящей.
Ну, что я говорила? Началось. Теперь мне что, все сто сорок пять пунктов зачитывать, что ли? И чего этой Танате приспичило бумагомарательством заняться?!
— Правильно ли я поняла, что уважаемая магистр желает услышать все постулаты Танаты Хранящей?
Магистр злорадно кивнула. Ну-ну. Спасибо, учитель за хороший артефакт!
— Первое: Хранящая является эталоном доброты, справедливости и чести, праведной жизни и мудрости, ибо несомый ею свет пронизывает души человеческие, врачуя и не изменяя, подобно горному ручью, вымывающему грязную породу и несущему зерна благословенной мудрости в бесплодные земли…
Следующие сорок минут я менторским ровным голосом активно загоняла комиссию в кому. Зная тягу Живы к потоплению, специально не поленилась вызубрить все ее любимые вопросы, благо менять их нет возможности — сплошные "Жития" и "Уложения" давно покойных. Кстати, желающих "вернуть" их с того света на этот для последующих особо жестоких и извращенных пыток с каждым годом становилось все больше, пропорционально числу адептов.
Когда же магистры уже не просто сонно кивали, а совершенно впали в прострацию, нахально простучала пальцами по столу, привлекая внимание.
— Если уважаемые магистры удовлетворены, может, продолжим?
Валлин аж закашлялся от такой наглости. Хотя мог бы и привыкнуть. А не сглупила ли я, экзамен все-таки.
— Более чем, я думаю, — жестом оборвал Сервус. — Мне хотелось бы посмотреть в действии твои заклинания.
— К моему огромному сожалению, к магии у меня способностей нет. Все, что удалось освоить — наименее энергоемкие щиты.
Я потупилась. А то он не знает, что от моих попыток только беды.
— Продемонстрируй.
Я послушно сосредоточилась, вызывая самый простенький воздушный щит, который вполне защитит от стрел, но, увы, не от заклинаний. Комиссию обдуло легким ветерком. Фу, пронесло. А ведь последствия могли быть и похуже.
— Так, а от магов что можешь показать?
Угу, знает, что малые щиты — ровно столько, сколько нужно знать за курс. И туда же. Я вспомнила, как нашла простенькое и изящное заклинание, которое долго переделывала под себя. Снаружи — плотная прослойка из воздуха, за которой прячется ажурная энергетическая сетка, легко поглощающая чужие заклинания и поддерживающаяся за счет их энергии. А еще было банальное "зеркало" из упражнений по аутотренингу. Но и то, и другое могло окончиться плачевно. На тренировках — дождиком. А тут и чего поинтересней может получиться.
— Так, а от магов что можешь показать?
Угу, знает, что малые щиты — ровно столько, сколько нужно знать за курс. И туда же. Я вспомнила, как нашла простенькое и изящное заклинание, которое долго переделывала под себя. Снаружи — плотная прослойка из воздуха, за которой прячется ажурная энергетическая сетка, легко поглощающая чужие заклинания и поддерживающаяся за счет их энергии. А еще было банальное "зеркало" из упражнений по аутотренингу. Но и то, и другое могло окончиться плачевно. На тренировках — дождиком. А тут и чего поинтересней может получиться.
Сосредоточившись, я постаралась выстроить именно первый вариант. Под потолком гулко бухнуло. Комиссия осторожно оглядела свод, но никто не шелохнулся.
Сервус внимательно оглядел мое творение, кивнул и сел на место.
— Прекрасно. Магистр Валлин?
— Алисия, покажи-ка мне развертки энергопотоков основного плана.
Я задумалась. Сверху сгустились тучи от неразвеянного заклинания. Закапал мелкий дождик, постепенно набирая силу. Самое странное, что ни меня, ни Валлина не поливало. Тем более, что я, наконец, закончила построение модели потоков.
Вот-вот. С этими энергопотоками мы и застряли до вечера, до хрипоты споря, как эффективнее на них воздействовать. Магистр Жива позорно бежала от идущего в зале ливня, а вот магистр Сервус пока еще безуспешно с ним сражался. Учитывая, что дождик от его же магии подпитывался, сражение обещало быть интересным.
Учитель охал и пытался на пальцах мне показать, что отсечение основного плана в этом случае будет кривым и неточным, а я на его же пальцах объясняла, что тогда можно отсечь не только основной план, но и все вторичные, свернув в компактный шарик. Останется чистая энергетическая среда, в которую можно так же легко вернуть свертку. Валлин долго осмыслял разницу, мы уже перебрались в его кабинет, зарылись в книги и сравнивали, чуть ли не пошагово, всю работу с энергетикой…
Уставшая, но совершенно счастливая, вернулась к себе в комнату уже глубоко заполночь, рухнула в кровать и мысленно поздравила себя с победой. А если удастся уговорить Учителя освободить меня от песнопевных уроков Живы, то это будет полный триумф.
Утро началось с двух зол — отчаянной долбежки в двери и болящего горла. Обреченно прохрипев: "Войдите!", поплелась в ванную.
— Ты сколько можешь спать? "Жвачка" велела всем быть в молельне через два часа! — Звонкий голосок моей приятельницы Целесты серебряными колокольцами рассыпался по комнате.
Молельня. С недавних пор я это место ненавидела, и мои эмоции тут же отдавались болью в коленных чашечках. Ндя… Под высокими белоснежными сводами нараспев читались всевозможные мемуары и заветы ныне давно покойных, возведенные неуемной Живой в разряд священных писаний. Сквозь высокие витражные стекла лился свет, стояли скамьи для праздничных собраний горожан, за колоннадой мостились отдельные для обитателей Дома. И повсюду ощущение покоя, размеренности и благообразности. Если б не уроки Живы — место тишины и покоя.
Там же мы сдавали зачеты по этикету и риторике, философии и искусству поведения в высшем свете, тренируясь параллельно в остроумии.
— Листик, милая, я едва живая, — жалобно проблеяла я. — Да и не в чем мне на парадную взбучку идти.
Это действительно было проблемой. "Жвачка", как мы с моей легкой руки прозвали Живу, категорически требовала соблюдать традиции Дома, так что мне пришлось на время занятий окончательно расстаться с любимыми джинсами и косухой. Регулярно присылаемые братишкой деньги я хранила в кармане магистра, купив только пару простых платьев да плащ, ну и на письменные принадлежности пришлось потратиться. Жалко только, Яр ни разу не приложил к кошельку записки. Но оно и понятно, записку может прочесть кто угодно, а моему братишке приходится быть осторожным.
— Пошли тогда бегом в лавку сходим!
Я взглянула на миниатюрную синеглазую брюнетку, нетерпеливо пританцовывающую на месте. Вылитая моя Ленка. Любительница тусовок и походов по магазинам. Эта хоть мне своих приятелей не сватает. Так что с ее бурной энергией я научилась мириться.
— Ладно, пошли. А то и правда стыдно будет.
Вихрем промчались по пустым коридорам, ошеломили налетом кабинет Учителя, ограбив его на часть сохраненных для меня денег, пока не опомнился. И на выходе нос к носу столкнулись с Ветром. Грустно вздохнув, — обломался нам побег — повернулась к Целесте.
— Облом, Листик, влет словили.
— О чем это вы? — подозрительно нахмурился мужчина.
Брюнетка захихикала.
— Да мы тут решили быстренько сбегать в лавку, прикупить кое-чего, а то магистр Жива сегодня в молельне сбор назначила…
— В чем проблема? Я с вами схожу. В городе для вас небезопасно.
Невольно залюбовалась теплой улыбкой Ветра и пропустила момент, когда он взял меня под руку.
— А если мы белье пойдем примерять — ты тоже с нами? — поинтересовалась хихикающая девушка.
Он споткнулся, еще крепче сжав мою руку. Ох, а силушки-то прибавилось у него! За последнее время мы довольно мало общались — меня целиком поглотила библиотека и тайны энергопотоков, ему же доставалось на занятиях покрепче. Рысь вообще жаловался, что он себя загонял до полного изнеможения. И вот так почти весь последний месяц пролетел.
— Если будет нужно, — наконец нашелся мужчина. — Но, думаю, это не понадобится. Вы же не собираетесь явиться в молельню в одном белье?
Вот теперь хохотала я. Листик сморщилась, но тоже улыбнулась.
— Кстати, ты не слышал, нас когда на отдых отпустят?
— Говорят, через пару дней, не раньше.
— А чего так? Старшие-то все давно разъехались.
— Все молчат и делают страшные глаза. — Ветер пожал плечами. — Единственное, что удалось узнать — нас всех ждет какое-то важное испытание.
— Еще одно? — взвыла Целеста. — Мы же вроде все науки сдали!
Да уж, этой активной жизнерадостной девушке трудно высиживать на занятиях, зато работает с энергопотоками как обреченный трудоголик.
— Угу, заставят всех скопом читать все "Наставления" от корки до корки, стоя на коленях, — я хихикнула, — или вверх ногами. Тоже, говорят, думать помогает.
— А ты злая, Алиса.
— Я не злопамятная, я просто злая и у меня память хорошая, — вспомнила я расхожее выражение.
Спутники уставились на меня с подозрением. Угу, вот также они на меня все таращились, когда на магистра Живу ведро лягушек опрокинулось. Я честно призналась, что я бы выбрала что-нибудь помощнее — хотя бы ведро краски, за что пришлось отстоять на коленях в молельне добрых четыре часа.
Выбравшись с территории Дома, Листик уверенным шагом потащила Ветра, а вместе с ним и меня в сторону купеческого района, увешанных красочными вывесками домиков, где на первых этажах располагались всевозможные лавочки. В узкую, неприметную с виду дверку приятельница нас и потянула.
— Вот тут мы найдем все, что нужно! Я недавно сюда заглядывала, вся обзавидовалась.
Навстречу выкатился худенький сморщенный дядечка в возрасте, кудрявый, как овечка. Рубашка, брюки, жилетка и мерная лента на манер шарфика.
— Чем могу служить молодым господам?
— Уважаемый, нам требуется одеть этих двух молодых дам. — Ветер опустился в стоящее в уголке кресло. У маленького прилавка засуетилась высокая хорошо сложенная женщина, видимо жена хозяина. Мне бы в ее годы так хорошо выглядеть! Все остальное пространство занимала огромная расписная ширма.
— Особые пожелания будут? — деловито поинтересовался хозяин.
— Скромно, но с достоинством, ничего лишнего. Еще мне бы хотелось посмотреть походную одежду…
— И белье, — мстительно добавила Целеста, покосившись на Ветра.
— Сию минуту. Сюда прошу, — отозвалась из-за ширмы женщина.
Там пряталась огромная двухуровневая вешалка с безумным разнообразием нарядов — от простенького до по-королевски расшитого камнями. И во всем этом бесконечном карнавале с упоением уже копалась моя подруга. Чуть дальше висело огромное ростовое зеркало, за которым угадывалась неприметная дверка во внутренние помещения дома.
— Госпожа, — окликнула меня хозяйка. — Прошу.
Видимо Целесту и впрямь бесполезно отрывать, сейчас она в своем мире. Мне на выбор предложили три спокойных платья с тонкой искусной вышивкой, которые я забрала сразу. Когда настал черед белья, во мне запрыгал озорной чертенок, заставлявший хихикать и косить на ширму, за которой сидел Ветер. В итоге я получила тонкие атласные ночные сорочки с кружевами и фривольными вырезами, да плотный ярко-алый корсет. Зачем он мне, я точно не представляла, но была свято уверена: желающей соблазнить мужчину девушке совершенно необходим корсет. И обязательно красный. Я так расслабилась, что едва не потеряла счет времени. На Целесту я внимания не обращала, погрузившись в свои фантазии, но когда пришло время оплатить и забрать покупки, Ветер решительно загородил мне дорогу.