— Пистолет мог быть с глушителем.
— А-а-а… Ну, да… Ну, да…
— Послушайте, а вы точно никого не видели входящим или выходящим из этого подъезда? Ведь если учесть, что убийство нужно было совершить в максимально сжатое время, то это промежуток времени… хотя довольно-таки солидный промежуток. Вспоминайте, Юля, вспоминайте. Никого не видели? Может, машина какая подъезжала?
— Машина была. Я как раз слойку с коленок стряхивала.
— Чего вы стряхивали? — не понял он, быстро скользнув светом фонаря по ее лицу.
— Ну… Булочку мне девочка купила в павильоне и кефир, хотя я просила ее…
— Это неважно. Так какая машина подъезжала к дому?
— Она не к дому, а прямо к самому подъезду подъезжала. Чуть в двери не въехала. Я еще удивилась, что из нее никто не вышел, а дверь подъездная хлопнула. Потом машина уехала, я и забыла про нее вовсе. Я же на Вике была зациклена. Ее караулила.
— Марку машины помните? — скрипнув зубами по поводу женской бестолковости, перебил ее Невзоров.
— Марку? Марку нет, не помню, — смутилась Юля. — Темно-вишневого цвета, помню, по низу дверей такая черная пластиковая накладка еще была. А номер на пятерку начинался, а чем заканчивался, тоже не помню.
Могла она сейчас водить его за нос? Как не фиг делать, могла! Попробуй найди машину по ее ориентировкам в их огромном городе!
— Регион-то хоть помните, Юля?! — Невзоров начал теснить ее к двери, им тут больше делать было нечего.
— Регион? Д-да, кажется, да… Да, точно наш был регион. Был бы другой, я бы обратила внимание. Недавно приехала с отдыха. Знаете, когда в дороге, машинально обращаешь на это внимание. Как увидишь знакомые цифры, на душе тепло. Наш регион был.
Уже неплохо. Нужно будет напрягать ребят из ГИБДД, чтобы пробили машинку по таким ориентировкам: темно-вишневого цвета, с пластиковой дверной накладкой и номером на пятерку. Черт знает что, а не дамочка! Его же на хрен пошлют с такими приметами, тем более не подкрепленными никаким деловым моментом.
Спросят: а зачем? А он что ответит?
Предположительно, эта машина подъезжала к такому-то дому на набережной, подъезжала вплотную ко входу в дом. Из машины никто не вышел, но дверь подъездная хлопнула. Опять же предположительно: кто-то, прячась от наружного наблюдения — в лице Юли Миронкиной, — согнувшись, юркнул в подъезд, совершил убийство, потом таким же образом вернулся в машину.
Бред! Такой бред, что самому противно делается от этого. Но по-другому если начать думать, то кругом она одна виновата.
— Ладно, идемте. Нечего здесь светиться. — Он потушил фонарь, открыв входную дверь. — Завтра с утра начнем что-то думать. Да, Юля… Мне бы очень хотелось встретиться с адвокатом вашего мужа. Как, говорите, его зовут?
— Востриков Александр. Только я не знаю, как его найти. Документов я его не видела. Он сам все время звонил мне либо на мобильный, либо на домашний.
— Ну! Мобильный-то должен был определиться в вашем телефоне.
— Не определился, — Юля пожала плечами, выходя на улицу из подъезда. — Я как-то не акцентировалась и…
Опять двадцать пять! Номер не определился. Документов она его не видела. А если это самозванец какой-нибудь?
— А… А как же тогда у него оказался Степин страховой полис?
— Н-да… Как же?! Хороший вопрос.
Да по разным причинам он мог у него оказаться, если она, конечно же, этого адвоката сама не выдумала. По разным причинам, включая ту, что этот самый Востриков мог быть как сообщником ее покойного мужа, так и его убийцей…
Глава 10
Маша жарила картошку. Третий раз за этот день жарила. Вот не думала не гадала, что у ее друга такой зверский аппетит. Вечерами Макс уходил за продуктами. Возвращался с полными пакетами и ухитрялся перетаскать все уже к утру.
— Ты чего так жрешь, Макс?
Она только удивленно ресницами хлопала, обнаруживая наутро в холодильнике лишь крохотные колбасные хвостики и пустые ячейки из-под яиц.
— Свежий воздух, аппетит, Маш, сейчас бы еще шашлычку пожарить, а нельзя…
Нельзя было высовываться на улицу без особой нужды, не очень умным было бы разводить костер и плясать потом возле горячих углей с шампурами. Соседи могли озадачиться, начать бить тревогу: с чего это на соседней даче мальчик один живет, да еще костры жжет. А ну как полыхнет его дом, а потом от него и все в округе займется, что тогда делать?! Возьмут и осторожности ради позвонят его тетке, та приедет, и такое начнется, что хоть святых выноси. Она и так уже вчера вечером ему телефонный допрос с пристрастием устроила.
С чего это он на даче поселился и в город не спешит? Может, вечеринки там устраивает каждый день? Нет? Тогда почему? Чем в городе плохо? У нее к выходным день свободный будет, могли бы вместе сходить куда-нибудь.
Очень ему надо в театре с ней париться и слушать, как орут оглашенно со сцены оперные певцы! Или среди музейных экспонатов толкаться и экскурсовода слушать, мышь какую-нибудь старую с сальным пучком на макушке. Он совсем, что ли, уже, чтобы на такое согласиться?!
Приходилось вовсю осторожничать. Не рисоваться и без лишней нужды на улицу не высовываться. Сидели безвылазно с Машкой, целыми днями телик смотрели, ну и ели еще. А чем еще было заниматься?! Можно было бы, конечно, что-нибудь и поинтереснее придумать, не маленькие уже, да Машка его сторониться начала. А вчера, когда он на веранде уставился на ее выстиранное и вывешенное на веревке белье, и вовсе идиотом обозвала. Совсем испортилась его подружка.
Он-то думал, что все будет как-то иначе. Мечтал, что они хотя бы целоваться здесь по-настоящему начнут.
А что такого! Он сто раз видел по телику, как это делается. Можно было бы и попробовать. Только попробуешь тут! С одной стороны, Машка начала из себя недотрогу корчить. С другой стороны, ее папаша наезжает. Каждый вечер при встрече буравит его своим ментовским взглядом, будто печенку просвечивает, и спрашивает, спрашивает, спрашивает…
Задолбался он, одним словом, от всей этой ситуации. И уже начал дни считать, когда его родители вернутся. Пора было выходить из подполья, раз оно не в радость совсем.
— Все готово, иди кушать, Макс, — позвала его Маша с кухни.
Он со вздохом поднялся и пошел.
— Опять картошка? — скорчил он недовольную гримасу.
— А чего я тебе еще приготовлю? — обиделась Маша, ставя сковородку в центр стола. — Щи я не умею.
— Щи я не люблю.
— Ну вот, а еще чего?!
— Отбивных хочу! Таких, знаешь, замаринованных с вечера, в хрустящей корочке, а сверху чтобы маринованный лучок был присыпан. Мать у меня знатно их готовит.
— Отбивных! — фыркнула Маша, пододвигая к нему поближе тарелку с нарезанными помидорами. — Вот найдут нас, и будут нам с тобой отбивные, только по ребрам!
— Кто найдет? — Его рука с зажатой в ней вилкой заметалась между картошкой и помидорами, не зная, что подцепить. — Мать, что ли, твоя? Если бы могла, давно бы уже нашла.
— А отец?! Он с меня точно три шкуры спустит, если найдет. — Маша вздохнула. — Думаю, уж быстрее бы! Устала ждать. Страшно представить, что будет! Мы ведь такое натворили с тобой, Макс!
Натворили они! Еще даже и не приступали творить, хотел он возразить. Разве так творят?
Но вместо этого сказал:
— Все будет хорошо, Машка, не парься ты. Отец у тебя мужик в порядке, он поймет. Глядишь, еще и к себе заберет, когда ты надумаешь вернуться.
— Забрать бы хотел, так давно бы забрал, — она совсем скисла и перестала есть, начав цедить через край стакана молоко. — А ему все некогда! Он все занят. Работа у него! А теперь вот я его работа, так ведь?! Почему он меня не ищет?!
Макс даже картошкой поперхнулся, так ему хотелось рассказать своей подруге и про отца ее, который достает его допросами каждый вечер. И про то добавить, что питаются они здесь исключительно за счет майора Невзорова. Ну и утешить, конечно же, насчет того, что забрать ее дядя Олег собрался, как они перебесятся со своим бегством.
Промолчал. Он же слово дал. Хоть и менту, а все же. Слово-то его, он за него и в ответе, независимо от того, кому он его дал, так вот…
Доедали молча. Машка, правда, все больше на молоко налегала, а он один картошку доедал. Посуду собрала она, вымыла, расставила все по самодельным полкам. Встала возле окна, прикрываясь шторкой и вдруг спрашивает:
— Макс, а ты ничего подозрительного не заметил?
— Когда?
Он сыто моргал, запретно мечтая теперь подойти к ней сзади и обнять. Просто обнять, прижавшись щекой к ее плечу, и все. Ничего такого, чтобы ее напугать. И с поцелуями бы не полез. Просто обнял бы! Так ведь взбрыкнет снова, оттолкнет и ругаться начнет.
— Всегда! — разозлилась она, отходя от окна. — Чего ты такие тупые вопросы задаешь?! Когда, когда?!
— Чего орешь?! — Макс надулся. — Орешь и орешь все время. Я-то тебе чего сделал, не пойму! Я же хотел, как лучше.
— Извини, — она со вздохом вновь опустилась на табуретку, пряча лицо в ладонях. — Мерещится всякое…
— Привидения, что ли?
— Да какие привидения! — Она уронила руки на коленки, поднимая на него испуганные глаза. — Просто ты вчера пошел за продуктами в магазин, да. А за тобой машина поехала какая-то.
— Не видал.
— Ты не видал, а я видела. Я все время тебе вслед смотрю, когда ты уходишь. И стою возле окна до тех пор, пока ты не покажешься.
— О, как! Зачем это? От страха или от одиночества?
— Да и от того, и от другого. И ни разу я этой машины не видела. Ни позавчера, ни позапозавчера. А вот вчера… И главное, Макс, она медленно так за тобой поехала, но не сразу.
— Ну!
— Что, ну?!
— Может, не за мной! Если не сразу поехала и ехала медленно, может, и не за мной.
Он просто не хотел ей говорить, что петлял всегда, когда уходил. Конспирировался от Машки. На тот случай, если она решит вдруг за ним проследить. Вроде и не для чего, а вдруг. И почти никогда не шел по проезжей части, а нырял на соседнюю улицу через узкий проход между соседними заборами. Так что никто за ним ехать не мог в принципе.
— Не выдумывай, Маш, тебе привиделось.
— Что я дура совсем, что ли!!!
— Это ты сказала, а не я! — Макс стрельнул в нее указательным пальцем. — Если машина и ехала, то не за мной, Маш. С чего ей вообще за мной ехать? Она просто ехала сама по себе и все.
— А с чего ей тогда было тебя назад провожать? — возразила она испуганным шепотом.
— Как это?
— А так!.. — Она зябко дернула худенькими плечиками. — Когда она за тобой поехала в ту сторону, я как-то не особо зациклилась, если честно. Но когда она тебя обратно пасла, то вот тут…
Сытую сонливость с Макса сдуло моментально. Будто сквозняк из полуприкрытой форточки ее смахнул, поселив и в его душе неосознанные пока опасения.
— Ты когда назад шел, она снова за тобой ехала на приличном таком расстоянии. Опять так же медленно, но строго тебя вела. Ты зашел в калитку, машина затормозила. И пока ты на крыльцо не взошел, не уезжала. Так-то, а ты, блин, привидения!
Кто это мог быть? Макс озадаченно почесал в затылке.
Тетка! Точно кого-нибудь приставила к нему проследить, чем он тут занимается. Самой ей вечно некогда, а вот в подчинении навалом лизоблюдов, готовых ей услужить. Она же деловая и симпатичная довольно, могла и хахаля какого-нибудь своего попросить. Ей же интересно знать, чем тут ее племянник занимается, чего тут завис, будто медом ему тут намазано.
А он что? Он за продуктами ходил. Правда, не в магазин, а за мусорные контейнеры, где ему гражданин Невзоров свидания назначал. Никаких косяков за ним не значится. Все тихо и пристойно. Нет толпы друзей с пивом и сигаретами. И девчонок нет блудливых. Он один тихо с пакетиком вернулся домой и все.
— Думаешь, она? — Маша с явной надеждой посмотрела на друга.
— Ну а кто еще, Маш? Чего ты придумываешь? Федька твой с матерью, что ли, наймут частного детектива? Они скорее удавятся, чем деньги такие потратят, поверь!
На самом деле Макс прекрасно знал, что мать Машкину дядя Олег успокоил и приструнил, и с этой стороны никакой слежки и уж тем более преследования нет и быть не могло.
Тетка! Больше некому!
— Тачку хоть рассмотрела?
— Ну… Не знаю… — замялась сразу Маша.
Он посмотрел на нее с сожалением. В машинах его подружка не разбиралась совершенно. Что отечественная, что иномарка для нее были все «на одно лицо».
— Ну, цвет хотя бы рассмотреть смогла?
— Темная. Почти черная, длинная такая. — Маша развела руки на метр, пытаясь изобразить длину автомобиля. — Ты же знаешь, я в них ничего не понимаю. Номеров тоже видно из окна не было.
— Понятно, — Макс пожал плечами, окончательно успокоившись. — Стопудово тетка решила, наконец, бдительность проявить, бояться нечего. На нее иногда нападает такая вот педагогическая активность. Со школы раньше меня пыталась возить, причем присылала всякий раз разных водителей на разных машинах. Я не знал, что и делать. Пока мать моя ее не построила, не успокоилась. Не парься, Машка, все будет хорошо.
Глава 11
Олег Невзоров озадаченно смотрел в переносицу своему другу и соратнику Коле Семенову и все не мог понять никак, с чего тот гневается. Гневался тот уже с полчаса, смоля одну за другой сигареты. Продымил ему всю квартиру, вонь от его недорогих сигарет стояла страшная, а на балкон тот выходить отказался, потому как орал очень громко и все больше матом, боялся перепугать соседей.
— Вот скажи, Олег, ты совершенный придурок или мне только так кажется, а?! — Семенов резким щелчком пальцев послал пепел в переполненное окурками чайное блюдце. — Как человека его порекомендовали на телевидение! На звание документы готовят, а он такое творит, а!!! Тебе как вообще такое?!
Невзорову было не так, чтобы очень, но отступать он уже не мог. Да и не хотел, если честно. Очень жаль ему было бросать на произвол судьбы женщину, чья кожа пахла эдельвейсами.
— Да она тебя завтра так подставит, она!.. Вообще, блин на фиг!!! — Семенов в три приема вытянул очередную сигарету и забегал, разгоняя по комнате стелившийся шлейфом дым. — Если хотел помочь, надо было официально все оформить. По протоколу и все такое! Мне, что ли, тебя учить, Олег?!
— Какой протокол, Колян? О чем ты? Нет трупа, нет состава преступления. Вернее, труп был как бы, и он как бы уже схоронен.
— Ты себя слышишь, нет?! Это же полный бред!!! Это… — Семенов упал рядом с ним на диван, насупился, сунув руки в карманы брюк. — На кой черт тебе эта баба? На кой черт тебе ее глупые россказни?!
— А мне интересно, понимаешь, Коля. Очень интересно. И глупые россказни ее могут оказаться на поверку хорошо подготовленным преступлением.
— Вот! Вот и я о том же, Невзоров! — Когда Семенов выдергивал руку из кармана, чтобы в очередной раз потрясти перед его носом пальцем, легкая ткань брюк затрещала, Коля недовольно сморщился. — Ну, вот опять карман распорол! Снова зашивать, снова нытье слушать… Слышь, Невзоров, а может, ты в нее влюбился, а? Может, в этом все и дело? А я тут битый час перед тобой скачу!
— Может, и так, а может, и не так, — уклонился от прямого ответа Олег.
Ну не рассказывать же было в самом деле Семенову про эдельвейсы и талую воду. И о том, что, вернувшись домой, уснуть так и не смог. И что думал про Юлю и думал. И решил все же поверить ей, для начала. Потом можно уже проверять. Но вот для начала решил понятием презумпции невиновности воспользоваться. Типа: вот если принять на веру ее слова, то…
И так далее и тому подобное.
Ну, а уж если в ходе его самодеятельного расследования всплывут какие-нибудь сюрпризы, тогда уж не обессудьте, получите по полной программе, мадам.
Одному ему было не справиться, ежу понятно. Нужна была помощь ребят. Валя Смирницкий в отпуск собирался, втягивать его не хотелось, он свои хвосты спешил подчистить. Саша Коновалов замахал руками и ногами, имея в разработке три убийства, попахивающие серийными. Оставался один Семенов. У него сейчас вроде как ничего серьезного не было. Вот Невзоров его и посвятил.
— Слышь, Олег, ты чего вообще думаешь, что они того стоят, да?!
Семенов сел к нему теперь вполоборота, облокотившись одним локтем о диванную спинку, и глядел на него так, что у Невзорова в животе заныло.
— Это ты о ком вообще, Колян? — решил Олег уточнить на всякий случай.
— О женщинах вообще и об этой твоей Миронкиной, — Семенов затряс подбородком. — Ты вот считаешь, что такая жертва с твоей стороны стоит того?!
— Чего — того, Колян? И о какой жертве речь, не понимаю? — Олег пожал плечами, отводя взгляд.
Все он понимал! И мало того, мог подписаться под каждым словом своего друга и соратника, но…
Бывают в жизни каждого человека такие моменты, когда разум отказывается служить. И делать хочется что-то такое, что совершенно противоречит всем законам логики. Банально звучит, но это так.
Да, Миронкина с ее парой трупов одного и того же человека была ему совершенно не нужна. И проблемы ее не имели права волновать его никак. Деньги, наследство, страховка…
Да пошло бы все, по большому счету! Лишнего времени у него нет. Работа кроит его время как ей заблагорассудится, не оставляя даже крох ни на личное время, ни на подобную благотворительность.
— Олег, чего решил? — Семенов сунул нос в пустую сигаретную пачку. — Черт, сигареты кончились. Сбегать, что ли?
— Погоди ты. И хорош вообще курить, Колян. Дышать уже нечем. — Невзоров взгромоздил локти на коленки и спрятал лицо в ладонях, забубнив: — Не могу я отказать ей почему-то, понимаешь!
— Нет, — последовал едкий ответ.
— И интересно мне, если хочешь! История какая-то киношная получается.
— Ага, просто комедийная история, Олег, — фыркнул Семенов у него над ухом, теперь, когда у него закончились сигареты, злился Колян еще крепче. — Кому рассказать, обхохочешься.