Шея у Левитина начала багроветь. Видимо, он по-настоящему разозлился, но пока решил послушать назойливого и наглого полковника, который спятил настолько, что заговорил таким тоном. Еще секунда, и его придется выставить с треском за дверь. Крячко понял, что балансирует на грани. Он хотел вывести Левитина чуть-чуть из себя, но не доводить его до бешенства. Тут нужна золотая середина.
– Я приехал к вам из-за вашей дочери, – сказал Стас.
– Что? – резко спросил Левитин.
– Из-за вашей дочери Снежаны. Нам нужно поговорить о ней.
– Я вас слушаю, – ледяным тоном проговорил бизнесмен.
– Ваша дочь поддерживает отношения с неким господином Масловым Максимом Сергеевичем. Она недавно встречалась с ним в Таиланде, а потом они вместе прилетели в Барнаул. Они встречаются. Вот, например, вчера они провели вечер в пабе «Ин Вино».
– Я не намерен с вами обсуждать эти вопросы, – жестко бросил Левитин, но, что важно, не предложил гостю убираться.
– Борис Александрович, давайте не будем обострять ситуацию и сводить все к повестке и официальному допросу в Следственном комитете. Я хотел только побеседовать с вами, а не навязывать вам своих решений. Дело в том, что господин Маслов фактически преступник. И отношения с ним вашей дочери могут нанести ущерб репутации вашей семьи.
– Преступник? Откуда такие сведения? И что это вы решили заботиться о репутации моей семьи? Вам что, денег дать?
– Не надо пытаться меня унизить или оскорбить. Давайте лучше нормально разговаривать. Есть доказательства. Я же не просто так покататься на самолете прилетел. Естественно, я привез документы. Эти документы подтверждают причастность Маслова к попытке захвата чужого бизнеса, с похищением человека и покушением на убийство. Вам нужен такой зять?
– Борис Александрович, в приемной Снежана, – проворковал нежный голос из динамика на столе.
Левитин сразу вскинул голову и велел дочке зайти. Крячко с интересом смотрел, как по ковру идет длинноногая девушка, немного худощавая, чтобы быть уж очень сексуальной. Да, сходство с портретом, сделанным на компьютере, было большим. Девушка даже не посмотрела на посетителя, она прошла сразу к отцу, обогнув стол, но он отстранил ее и велел сесть напротив Крячко.
– Так, девочка, что ты знаешь про твоего Маслова? Что у него там, в Таиланде?
– Папа! – возмущенно прошипела Снежана, глянув на незнакомого мужчину как на неодушевленный, но неуместный предмет в помещении.
– Повтори при этом человеке.
– У Макса там бизнес, связанный с недвижимостью. Бизнес успешный, у него несколько квартир построено в престижном курортном районе. У него есть свободные средства, которые он согласен вложить в твой бизнес.
Судя по тому, как Левитин поморщился, Снежана сболтнула лишнего. Крячко тут же включился в разговор:
– Это не его бизнес, Снежана, это бизнес его любовницы Рукатовой. Он намеревался от нее избавиться физически, чтобы завладеть всем делом. И эти деньги он хотел вложить в ваш семейный бизнес.
– По ее словам, – Левитин, не глядя, ткнул пальцем в сторону дочери, – он хотел продать там свой бизнес и все деньги вложить здесь.
– Ну, теперь вообще все понятно. И вы с ним уже вели переговоры?
– Нет еще. Мы должны были встретиться послезавтра и начать обсуждения. Такие решения, господин полковник, не принимаются так быстро и без тщательной проверки. Я ничем не рисковал, кроме репутации и собственной дочери, которая связалась с аферистом.
Снежана вспыхнула, сжала тонкие губки и вскочила на ноги, как на пружине. Левитин окликнул девушку, но она, как метеор, пронеслась по ковровой дорожке и скрылась за дверью. Крячко с беспокойством посмотрел ей вслед.
А еще через три часа выяснилось, что Маслов исчез. Ушел из-под наблюдения и исчез.
Крячко угрюмо смотрел с тротуара на распахнутый балкон гостиничного номера на третьем этаже. Ветерок трепал занавески, хорошо было видно, что на фасаде обкрошился старый кирпич от ног человека, который спустился по балконам, удерживаясь за водосточную трубу и неровности сложного рельефа фасада.
– Как это произошло? – хмуро спросил сыщик, уже представляя, что он наслушается от Орлова по поводу этого события.
– Это номер напротив его номера. Хозяин сказал, что он зашел к нему с просьбой разрешить сделать несколько фотоснимков из окна. Отсюда, видите ли, ракурсы лучше. Тот разрешил и отлучился в ванную. А когда вышел, Маслова уже не было. Наверное, ему Снежана позвонила и наплела про ваш разговор.
Глава 10
Гуров хорошо знал эти моменты. Он привык, что на определенном этапе оперативного розыска, когда позади остаются нудные, мучительные размышления, когда приходится бить «из пушки по воробьям», рассылая массу запросов, опрашивая десятки и сотни людей, которые потенциально могут владеть информацией, когда расставляются агентурные сети, составляются по показаниям свидетелей фотографии, и, кажется, сделано уже все, что возможно и даже больше, наступает момент, когда волна цунами возвращается. И чаша весов, вдруг качнувшись, начинает крениться в другую сторону все быстрее и быстрее. Это пошла отдача от уймы оперативно-разыскных мероприятий, пошла информация, стали находиться люди, доказательства. Бывало, что «волна» и не возвращалась, и вся напряженная работа так ничем и не заканчивалась. Так бывало, но очень редко.
Крячко сняли с самолета и, заспанного, помятого, небритого, привезли на Житную. Станислав пытался улыбаться, идя по коридору, раскланивался с сослуживцами, удивленно разглядывавшими его внешний вид. Наконец он оказался в кабинете Орлова, где после коротких рукопожатий и похлопываний по плечам рухнул в кресло у окна и вытянул ноги.
– Все, ребята, – со стоном заявил Крячко, – готов выслушивать ваши порицания по поводу упущенного Маслова. Ей-богу, не мог я сам за ним по пятам ходить, а оперативники не учли его хитрости и подлости.
– Ладно тебе, – проворчал Орлов, подходя к столику у окна с бутылкой коньяка и рюмками. – Бывает в нашем деле и такое. На-ка, взбодрись, и с возвращением. И ты иди, Лев Иванович. Зарядимся, потому что у нас, кажется, намечается большой аврал.
– Из Самары что-то есть? – оживился Гуров, садясь на угловой диванчик и беря в руку рюмку.
– Есть, давайте за здоровье и успех! – без пауз сказал Орлов и опрокинул в рот рюмку. Сыщики последовали его примеру.
– А меня посвятите, что у нас в Самаре? – проворчал Крячко, подцепив двумя пальцами дольку лимона с блюдечка.
– Один из похитителей Ирины Рукатовой, уголовник по кличке Вылк, родом из Самары. Отсидев в свое время срок, он вернулся на родину. С трудом нам удалось найти тех, кто работал тогда по этому делу. Тот оперативник, на чьей территории жил Вылк после освобождения, принял его под надзор, наблюдал за ним некоторое время. Но поднадзорный ничем предосудительным себя не проявил, и наблюдение ослабло само собой.
– За столько лет он себя ничем не проявил? – удивился Крячко.
– Он довольно быстро исчез из города, года через два. Тот оперативник, что вел его с момента освобождения, уже уволился, но по нашей просьбе в ГУВД Самары подняли архивы и нашли дело Вылка или Волкова Бориса Леонидовича. В нем подшиты рапорта оперативника, сведения, полученные от агентуры, запросы и ответы на запросы. Так вот, там зафиксированы кое-какие контакты Волкова, которые заинтересовали уголовный розыск. Несколько блатных разного уровня в уголовной иерархии, но вскрыть участие в криминале не удалось. Правда, один интересный контакт тогда был. Дважды Волков встречался с приезжим из Москвы, неким Равилем Илясовым. Он приходил к нему в отель в Самаре, где тот останавливался. Чем занимался в Самаре Илясов, установить теперь невозможно, столько лет прошло.
– Ты нашел Илясова? – посмотрел на торжествующее лицо Орлова Гуров.
– А вы думаете, что я погряз в административной работе и потерял навыки оперативной работы? – засмеялся генерал. – Я, друзья мои, тоже без дела не сижу и кое-что умею головой. Сейчас я вам что-то покажу, только не падайте. Информация-то на поверхности лежит. Надо только уметь ее разглядеть и взять.
– Слушай, Петр, – подал голос с дивана Гуров, – а в материалах самарского дела что-нибудь говорится о происхождении клички у Волкова?
– Ты тоже обратил внимание? – улыбнулся Орлов, роясь в бумагах на столе.
– Еще в Сочи.
– Да, очевидно, что кличка у Волкова должна была бы быть Волк или что-нибудь по его личным качествам или видимым дефектам. Ту смешение произошло. Его, очевидно, и звали поначалу Волком, но потом, видимо, сыграла роль его манера говорить, когда он начинает приблатняться, угрожать кому-то. Он в разговоре стал тянуть гласные, ну, вы знаете эту манеру блатных. Так вот, у него в словах звук «о» звучит как «ы». Вот его и стали Вылком звать. Так и прилипло за столько лет. Опять же, отличие, потому что кличек Волк полным-полно.
– Да, действительно, – усмехнулся Гуров, – все так просто. А что, в Самаре полиция не задумалась о том, куда этот Вылк делся с места регистрации?
– Да там сначала его ошибочно признали в одном трупе, потом решили, что это не он, так в результате и забыли о нем, потому что не ясно было до конца, кто погиб. Вот!
Орлов вернулся к столику у окна, где сидели сыщики, и положил на стол распечатки с файлов из Интернета. Гуров и Крячко склонились над бумагами и стали их перебирать. Генерал уселся во второе кресло и принялся комментировать каждый лист, который брали в руки его друзья:
– Вот этот важный господин в дорогом костюме «от Меуччи», который стоит в обнимку с представителем немецкого концерна в Москве и депутатом Госдумы, – Назаренко Андрей Федорович. Не судимый, бывший комсомольский работник, в свое время был одним из основателей «Спутника». Можно назвать его бизнесменом, но у него несколько разнородных фирм, которые особого и существенного дохода не дают. Тем не менее Назаренко вхож в такие круги, он имеет, говоря нашим языком, такую «крышу», что впору бывшему генералу КГБ.
– Есть другие доходы? – догадался Крячко. – Не легализованные, на офшоры играет?
– Про офшоры сказать пока сложно, но именно он стоит за проектом «Быстроденьги», который так распространился по всей стране в виде маленьких киосков на всех углах, где деньги выдают любому только по паспорту, но под дикие проценты. Конечно, у него нашлись последователи и конкуренты, которые перехватили идею, но в этом сегменте рынка простых людей, которых можно обобрать до нитки, хватит на всех. Именно он инициировал нелепую дикую систему коллекторских агентств, которую никак и никто не может закрыть, потому что она кормит уйму чиновников.
– Да я всегда удивлялся, – сказал Гуров. – Ведь имеется определенное и четкое понятие цесии как переуступки долга. Понятие юридическое. Это прежде всего трехсторонний договор. А наши кредитные организации почему-то официально продают долги коллекторам без согласия должника. Дикость, которую никто не может прекратить.
– Или не хочет, – буркнул Крячко.
– Так вот, Назаренко плотно сидит на контактах с представителями регионов, он всегда маячит между инвесторами и губернаторами. Доказать пока его участие нет возможности, но он там присутствует.
– И он знаком с Рукатовым? – догадался Гуров.
– Очень хорошо знаком. Вот! – ткнул пальцем в очередной лист бумаги Орлов. – Обратите внимание на это фото. На лицо за спиной Назаренко. Это и есть Илясов. Он давний помощник Назаренко, лет двадцать у него в роли особого порученца и куратора особых проектов.
– Так, – вздохнул Гуров. – Неприятная цепочка вырисовывается. Похищение Ирины Рукатовой, Волков, Илясов, Назаренко, Рукатов.
– Продолжу, – вставил Крячко, – инвестиционные проекты в регионах. Одно маленькое «но», ребята. В этой схеме не маячит Маслов. Вы можете сказать, что мы бы и Волкова не увидели, если бы он нам случайно не попался. Но я вам сразу возражу, что Волков – уголовник и человек как раз для исполнения грязных заданий. А Маслов – бизнесмен и самостоятельный аферист. Не вяжется он сюда.
Гуров стоял у подъезда, в котором жил Рукатов, засунув руки глубоко в карманы. Дождь барабанил по козырьку, тускло блестела тротуарная плитка, отражая свет фонарей, который охрана уже включила по периметру ограждения территории. Рукатов должен был уже вот-вот подъехать, а сыщик все еще не мог решить для себя, как разговаривать с чиновником. Почему-то еще верилось в светлое, доброе и вечное. И это за долгие годы работы в уголовном розыске. А вы романтик, батенька, усмехнулся про себя Лев, и погодку для разговора о душевном выбрали просто изумительную! Смеркается, холодно, дождь, а у человека, с которым придется разговаривать, пропали жена и дочь. И сведений о них нет вот уже две недели. И полиция молчит. Ну, на этом и сыграем, решил Гуров, а там посмотрим на его реакцию.
Проблесковый фонарь на стойке шлагбаума завертелся, отбрасывая тревожные болезненные всполохи на мокрый асфальт. На территорию дома въезжала машина Рукатова. Гуров наблюдал, как чиновник припарковался напротив подъезда, как, подхватив папку и какие-то пакеты, выскочил из машины и, перебежав под козырек подъезда, оттуда нажал кнопку сигнализации на брелоке.
– Здравствуйте, Николай Иванович, – сказал Гуров, наблюдая за реакцией мужчины. – А я вас жду.
– Вы? – опешил Рукатов. – Почему здесь? Не позвонили. Есть какие-то новости?
– Да, есть. Я могу подняться к вам, а то на холоде и под дождем как-то не очень для таких разговоров?
– С ними… – судорожно сглотнул Рукатов, – с ними что-то случилось?
– Нет, – ответил Гуров. – Таких сведений у меня нет, а об остальном лучше в тепле и за чашкой горячего кофе. Угостите?
Через десять минут они сидели в столовой. Рукатов пил обжигающий кофе, уперевшись взглядом в одну точку, Гуров только крутил чашку в блюдечке и смотрел в окно. Хватит, решил сыщик, трагическую паузу я выдержал, теперь о деле.
– Николай Иванович, Ирина жива, – заговорил он.
Рукатов чуть не выронил чашку и с надеждой посмотрел на гостя. Затем осторожно поставил чашку на стол и взволнованно спросил:
– Где она, что произошло? – горячо заговорил Рукатов. – Она в порядке?
– Она в другом городе, но в России. Жива и здорова, только сильно напугана. Ее хотели похитить, но мы успели предотвратить несчастье. Мы вообще во многом успели разобраться, Рукатов. Поэтому я и пришел к вам, хотя мог бы и не приходить и отпустить ситуацию развиваться своим чередом.
– Кто вы? – спросил вдруг чиновник, глядя на Гурова странным взглядом, который смотрел сквозь него.
– В каком смысле?
– В прямом! Вы не тот, за кого себя выдавали, вы не оперуполномоченный по розыску без вести пропавших.
– Ну, тут вы правы. Мы сразу не хотели вам говорить, потому что не особенно верили вам. Собственно, мы и сейчас вам не верим. Моя фамилия Гуров. Полковник Гуров из Главного управления уголовного розыска МВД России.
– Почему вы мне не верите? – как-то обреченно прошептал Рукатов. – Какой мне смысл врать? Надеюсь, вы не думаете, что я сам своими руками решил избавиться от своей семьи? Зачем мне это?
– Во-первых, вы знали, что ваша жена вам изменяет. Вам пятьдесят один, ей сорок пять, она еще хорошо выглядит и может кружить мужчинам головы. Вы это понимаете, понимаете, что с вашей работой вы ей не сможете уделять столько времени, сколько вам хочется и сколько хочется ей. У вас с женой началась отчуждения, полоса непонимания. Вы не имеете никакого представления, насколько успешен ее бизнес в салоне, и даже не подозреваете о ее бизнесе, связанном с недвижимостью в Таиланде.
– Я все знал, – опять так же тихо ответил Рукатов.
– Ну, тем более. У вас неприязненные отношения с падчерицей и, учитывая, что она не подросток, а вполне сложившаяся личность, на улучшение отношений надеться не приходится. А вам, может, уже и не хочется. Ведь не родная же. Вы на работе как проклятый, а дома что?.. Пустота. И эта пустота разъедает вас, а через раны в разъеденной душе, как черви, вползают хитрые, предприимчивые люди, которые зудят, тревожат, отравляют предложениями.
– Вы с ума сошли! – как будто очнулся Рукатов. – Говорите мне, что я своими руками решил избавиться от семьи!
– Решили? – повторил вопрос Гуров. – Да нет, наверное, не решили. Может, просто в какой-то момент закралась вам в голову мыслишка, что бывает в жизни всякое, что вдруг вот случится несчастье с самолетом или еще какое-то. К вам придут, скажут об этом, и вы поймете, что горе, конечно, но зато все проблемы будут сняты… А дом… что дом, он попустует какое-то время…
– Вы дьявол! – почти выкрикнул Рукатов и отстранился от гостя, глядя на него во все глаза. – Что вам надо от меня?
– Так все было, Рукатов? И женщина на примете есть, только она, наверное, еще не знает о ваших к ней симпатиях. И подумывать вы начали, что можно было бы с ней закрутить, привести в свой дом. Она молода? Моложе Надежды?
Рукатов закрыл лицо руками и молчал. Гуров понял, что точно просчитал этого человека.
– Моложе, это очевидно, – покивал он головой. – Только вас мучает сейчас другое. Вас мучает мысль, что была семья, и вы были счастливы какое-то время. И вспоминается именно это время, потому что плохое забывается быстрее. Вы прикипели друг к другу, вам больно отдирать от себя жену и дочь, а та, другая, она же чужая, к ней еще привыкнуть надо, да и сможете ли…
– Она была там… с ним? – спросил Рукатов, не отнимая рук от лица.
– Да, – жестко ответил сыщик. – Она была там с ним, но это не любовь, она не хотела вас терять. Он моложе ее на несколько лет, хотел завладеть бизнесом вашей жены, хотел убить ее. Она там была одна, а вы не могли ей помочь. Вы представляете весь ужас женщины… одна, без близкого человека, смертельная опасность… в чужой стране.