А почему бы похитителям и не быть осведомленными? У них в распоряжении целый мегаполис, чтобы отыскать там предателя. Их операция прошла так гладко во всех отношениях, и они предусмотрели, куда ее спрятать.
Гладко как по ледяной скользкой горке, катящейся прямо в ад. Мысль была мучительной. Его ноги глухо стучали, воздух разрывал легкие, серые стены и запертые двери неслись мимо, никаких признаков жизни, ни одного освещенного окна не появилось; в безопасности от загорающегося небосвода над ним и шума двигателей вокруг, он мог бы быть последним живым существом на всей планете.
Зная, что морские цыгане собирались прибыть в порт, любой мог определить точное время, просто позвонив в офис начальника порта. Преследователям оставалось только ждать, как бы не предусмотрел возможности, что их жертвы могут воспользоваться другим путем. Ничего не подозревающих, совершенно не имеющих опыта в подобных делах Ивон и Скипа ничего не стоило выследить. Фактически, если они выследили их багаж, они и вовсе могли бы их не преследовать. Было бы достаточно установить пост наблюдателя на станции.
Секретная Служба презирает… да, входить в непосредственный контакт. «Агенты ФБР» или «военной разведки» рисковали провалиться, поскольку Ивон часто виделась с представителями этих служб; ее эскорт должен был быть знаком с формой и значками местной полиции, но сколько народу имеет дело с Секретной Службой?
На кого эти люди работают? Почему нужно, было организовывать похищение именно сейчас, вместо того, чтобы просто убить? Откуда они узнали, что она находилась на «Ормене»?
Мимо промчался автомобиль. Скип заорал и замахал руками. Человек в салоне смотрел телевизор и не заметил его. Однако на перекрестке впереди двигалось машин еще больше. Гонка этого ночного кошмара уже приближалась к концу. Остановившись на углу, с раздувающимися, как мехи, легкими, с болью в селезенке, Скип огляделся. Неоновые рекламы, массив магазинчиков и баров — туда!
Когда он вошел в аптеку, его обуял страх. Он как безумный стал похлопывать себя по карманам. Деньги были здесь. Его преследователи даже не потрудились его ограбить, просто не сочли нужным.
Ну, допустим, они правы. На его глаза навернулись слезы. Это я во всем виноват. Я уговорил ее посетить Маури — кто-то, должно быть, передал это известие, несмотря на требования Хайтауэра — и я понимал со всей отчетливостью, что ей было нечего бояться в этом городке. Если они убьют ее, кровь навсегда останется на моих руках.
Он вычислил, где находится телефонная будка, и набрал номер ФБР, отделение в Лос-Анджелесе. На экране появилось изображение лица мужчины.
— Федеральное Бюро Расследований. Говорит Уильям Слейт. Чем могу вам быть полезен?
— Лучше запишите это, — сказал Скип.
— Мы всегда так делаем, сэр. — Без всякого выражения человек не спускал с него пристального, приводящего в замешательство взгляда. Наверно я ему кажусь диким, в пыли, поту, нечесаный. Скип собрался с духом. Вкратце, сжимая кулаки до боли, он рассказал всю историю.
Слейт задавал вопросы. В конце он сказал:
— Мы тут же займемся этим делом. Держите связь. Мы вышлем машину. Где вы находитесь?
— Я нужен вам? Я хочу сказать, я это не выдумал, и я… я рассказал вам все, что мне известно.
— Еще бы, вы нам нужны, мистер. — Теперь у Слейта на лице появилось выражение такое мрачное, какое еще Скипу не приходилось видеть. — Быстро, где вы? — Получив ответ, он кивнул — единственное резкое движение вниз, как орел, терзающий кость. — Ждите внутри. У газетного стенда. Это не займет больше десяти минут.
Экран мигнул и выключился.
Скип вышел из будки. Ты ошибаешься, шкура, подумал он. Это займет гораздо больше времени. Они запрут меня, а ключ расплавят.
А могут ли они? Я не виноват ни в чем, не так ли? Я совершенно чист как… я невиновен перед законом, вот именно. Я просто свидетель по делу. Они не могут задержать меня без обвинений. Или могут?
В лучшем случае они продержат меня долгое время.
Образ стен и тюремщиков привел его в болезненное состояние. Тогда я должен что-то сделать, чтобы ей помочь.
Что ты можешь сделать, глупец?
Он взял журнал и стал его листать, просто чтобы хоть чем-то занять глаза и руки. В безмерности собственного одиночества ларьки, продавцы, несколько покупателей, слегка сладкие запахи, музыка на заднем фоне были нереальны, недостижимы.
Появился заголовок: «Сигманианец и нации». Он окинул страницу взглядом. Автор заявлял, что правительства Земли были преступно небрежны, не предприняв заранее определенных предосторожностей для Комиссии по поддержанию мира, которая должна контролировать те новые знания и фантастические новые технологии, которые должны были бы обрушиться на человечество, когда наконец будет возможно общение с существом, прибывшим со звезд. Диссонансом к этому напеву звучало то, что шаткое равновесие, от которого сегодня зависит, выживет ли человечество, может быть нарушено. Например, властные структуры официальных расследований и ареста получили подтверждение об определенных классах вооружений. Остальные не были запрещены, и только несколько законодательных обязательных межправительственных постановлений — против загрязнения окружающей среды, распорядок извещения кандидатов в президенты, взаимная помощь при природных катастрофах и так далее — распространяются и на космическое кораблестроение. Но корабль, движимый силой протонов, является потенциально неотразимым оружием. Если великая держава преуспела в строительстве такого корабля для исключительного пользования, его противники действительно будут вынуждены наложить запрет на ядерные боеголовки, открыто или нелегально, и не потребуется больше межконтинентальных ракет для того, чтобы взорвать город, можно тайно собрать бомбу по частям…
Скип поднял голову и уставился прямо перед собой. Вот, понял он, для чего все это затевалось сегодняшней ночью..
Преступный мир вряд ли имеет связь с Маури. Однако ученый может быть шпионом для своего правительства; это достаточно часто случалось в прошлом. Хотя в Маури и не делается ничего секретного, для агента, который предназначался для того, чтобы снискать расположение среди людей различных национальностей, чья работа где-то и когда-то имела военную важность, будет прекрасная возможность. Он сможет их выследить, собирая крупицы информации, которые, будучи сопоставлены вместе, могут наконец прояснить завуалированную истину.
Предположим, русские, китайцы или кто-либо еще — назовем их «X» — предположим, они решили отсрочить попытки других вмешаться в дело с Сигманианцем. Поскольку было неясно, как они могут это сделать или смогут ли вообще, они импровизируют, продвигаясь по этому пути. Такое отсутствие четких намерений и плана действий всегда дает возможность выступить на первый план экстремистам. Когда Ивон сделала первую попытку разрушить языковой барьер, она проявила себя лучшей из американцев, участвующих в проекте. Должно быть, разнеслась весть: «Устраните ее до того, как она разработает средства, о которых нам могут ничего не сообщить».
Ни у кого нет причин содержать дорогую и рискованную организацию для собственных нужд, которая осуществляла бы ночные кражи со взломом и убийства, во всяком случае — не на Западе. Преступный мир был в пределах досягаемости. Вы можете нанять убийцу окольным путем — да, несомненно, просто рассказав его главному боссу, что вы хотите, чтобы эти исследования не продолжались, потому что они опасны, или богохульные, или коммунистические, или что-нибудь еще…
Ивон спаслась, и правительство США тайно отправило ее с глаз публики. В секретных кругах страны «X», несомненно, стали интересоваться, было ли это действительно для лечебного отдыха. Если это было так, не может ли она получить свежие впечатления за время ее отпуска? Поэтому… нужно выкрасть ее, если это возможно, и выудить все, что она знает, прежде чем избавиться от ее существования. Когда агент страны «X» в Маури увидел Ивон и узнал, где она сойдет на берег, он непременно исхитрился бы позвонить своему американскому партнеру. (Может быть, он и сам не подозревал, что его хозяева охотятся за ней. Может быть, его задача — просто информировать их обо всем интересном, что привлекает его внимание.) В свою очередь местный агент страны «X» поставлен в известность и просто нанял людей из шайки Анжелино — торпеды, и остальное все пошло как по маслу.
Скип вздрогнул от боли. Неизбежность была сокрушительной. Через час под ударами электротока, под пытками умелого палача Ивон выложит все, что они с ней придумали. Палач чертыхнется, что его начальство не подумало проинструктировать его, что все ее сообщники должны быть включены в операцию. Они попробуют поймать меня. Но я буду в безопасности в тюрьме. Она станет бесполезной, опасной, чтобы содержать ее под стражей. И оператор электрической установки передаст ее назад профессионалам для полного уничтожения.
Скип вздрогнул от боли. Неизбежность была сокрушительной. Через час под ударами электротока, под пытками умелого палача Ивон выложит все, что они с ней придумали. Палач чертыхнется, что его начальство не подумало проинструктировать его, что все ее сообщники должны быть включены в операцию. Они попробуют поймать меня. Но я буду в безопасности в тюрьме. Она станет бесполезной, опасной, чтобы содержать ее под стражей. И оператор электрической установки передаст ее назад профессионалам для полного уничтожения.
Они, возможно, хорошенько позабавятся с ней некоторое время, прежде чем позволят ей умереть.
Если она еще жива — нет, я не должен думать так. И им, этим «X», необходимо время, чтобы подготовиться. У них мало времени, и они не могут иметь большую, постоянно меняющую состав организацию типа организаций преступного мира в этой стране. Я представляю, что их вдохновитель и организатор должен лететь сюда из дома. И тайная доставка его сюда потребует определенных условий, которые не всегда могут возникнуть, поэтому прежде всего ему будет нужно прикрытие. И все будет устроено в этом отношении таким образом, что товарищи из банды Торпеды даже и не догадаются, на кого они работают на самом деле.
И все-таки в лучшем случае один-два дня. И у ФБР, должно быть, есть связь с преступным миром, но федеральные власти ограничены в своих действиях, и им придется пробиться через целого монстра суеверий…
Скип уронил журнал. Иуда на распятии! Я могу кое-что сделать!
Зрелый человек остался бы и предложил свои советы и услуги властям. Но на это потребуются часы, а в конце его идея может быть отвергнута. Кроме того, Скипа никогда еще не называли зрелым человеком. Настенные часы показывали, что его десять минут вот-вот истекут. Он поспешно покинул аптеку.
— Эй, такси! — Только позже Скипу пришла в голову мысль, что ему следовало бы позвонить и сообщить свои теории насчет Сигманианца, иначе они будут потеряны для Америки, если умрет с ним и Ивон.
Жрецом местности вокруг Лос-Анджелеса был мужчина, и он называл себя Элоуха. Его жилище было в районе трущоб, и с первого взгляда казалось еще одной столетней развалюхой с гротескной башней с пролетами, резной и покрытой щепой, как чешуей, во дворике, заросшем сорняками и заваленным мусором. Скип отпустил такси за два квартала и пошел дальше пешком. Казалось, за бортом никого больше не было. Те окна, которые были освещены, были завешаны наглухо, ни одно отворено не было. Нечастые старинные уличные фонари с лампами накаливания стояли, похожие на гоблинов, в лужицах тусклого света. Над всем шумом мегаполиса на заднем плане превалировал звук трущихся друг об друга пальмовых листьев в сильно дующем бризе, напоминающий звук трущихся костей скелета. Куски бумаги неслись по ветру вдоль тротуаров. Кошка шмыгнула под живую изгородь, переходящую в заросший кустарник.
Скип взошел на порог и нажал на дверной звонок: еще один анахронизм. Он надеялся, что его не продержат тут долго, среди безобразных колонн, возвышающихся на фоне скучного красного небосклона.
— Бррр! — прозвучало за тяжелой старой дверью. — Бррр! Бррр!
Она открылась. Женщина в черных одеждах, которая была бы хорошенькой, если бы выглядела менее строго, и если бы с ее головы не были удалены волосы вплоть до последнего волоска, спросила:
— Что вы желаете?
— Мне нужно увидеться со Жрецом, — ответил Скип. — Сейчас же. Нет, у меня время не назначено. Однако, это очень срочно.
Она подумала. У Элоухи определенно за год были тучи посетителей, которых завораживали даже его глаза. Скип постарался выглядеть как можно моложе и принял самый благопристойный вид.
— Входите, пожалуйста, мы обсудим это, — сказала она наконец.
Когда дверь затворилась за ним, Скип попал в роскошные апартаменты. Занавеси из алого бархата занавешивали комнаты, в которые вел коридор, обшитый темным деревом. Витиеватые плафоны ламп в подставке о семи рожках давали тусклое освещение. Темный ковер скрадывал шаги, такой плотный и мягкий, что ноги утопали в нем. Откуда-то едва слышимый донесся легкий печальный напев.
Достигнув передней, женщина села за огромный письменный стол. Телефон и интерком были размещены на витрине с резными демоническими лицами, наверху которой покоился человеческий череп. Стены и потолок были завешаны красной и черной тканью. Пол был также роскошно устлан, как и в коридоре. Слегка горьковатый запах шел от жаровни. Над внутренней дверью находился тетраграмматон.
Элоуха — несколько лучше, чем средний шарлатан, размышлял Скип. Но пусть так и будет. Он не пасет обычных овец. (Как случилось, что произошел возврат обрядов суеверий? В детские годы моего отца образованные люди уже официально использовали астрологию. Не может ли наука быть слишком требовательной? В любом случае, даже в суперсуевериях, я полагаю, криминальные классы всегда брали первые призы.) Среди клиентов Элоухи есть бароны преступного мира из банды Анжелино. Если они перестанут когда-нибудь бояться его, с ним будет покончено, он знает слишком много.
— Присаживайтесь. — Женщина указала на стул. Скип подчинился. Она вытащила отпечатанный бланк из ящика стола. — Мне необходима информация определенного рода, прежде чем я смогу решить, стоит ли беспокоить Верховного из-за вас. Прошлой ночью ему пришлось воскрешать мертвеца, и, честно говоря, после этого на следующий день он все еще чувствует себя усталым.
— Он должен меня принять, — сказал Скип, — Бэтс Блидон показывал мне здешние места пару лет назад. Мы тут посещали один сеанс, и меня представили Верховному. Он любезно приказал прислужнику провести меня для осмотра незапрещенных мест усадьбы.
— Неужели? — Ее белое поблекшее лицо отразило большой интерес, — Это было еще до меня. Могу я узнать ваше имя?
Скип назвал. Она заполнила файл его данными; Элоуха не чурался пользоваться электронными банками данных и памятью. Прочитав то, что появилось на экране, она кивнула.
— А, да. Мистер Блидон хорошо о вас отзывался. Почему же вы с тех пор не были тут?
— Я уехал из города, гм, по некоторым причинам. Не возвращался до вчерашнего дня. — Скипу не нужно было искусственно придавать голосу отчаяние, — Пожалуйста, Черный ангел! Мне нужно увидеться с Верховным прямо сейчас! Дело может касаться и его, так же как и Бэта… Нет, я не могу сказать вам, в чем дело. Вам и не нужно этого знать, поверьте, Черный ангел. Послушайте, если он рассердится, он сделает это из-за меня, а не из-за вас.
— Я спрошу, — сказала она и нажала на кнопку интеркома. После короткого разговора, она закончила: — Благодарю тебя, мой Бог, — прервала связь и сказала Скипу: — Вы можете войти через семь минут. Тем временем помолчите и соберитесь с мыслями.
— Как я могу справиться с последним? — Женщина уставилась ничего не видящим взглядом прямо перед собой. Хорошо, секретарши Элоухи очень скрупулезно вышколены. А что до хозяина, он несомненно отдыхает, расслабляясь в своих частных кабинетах — не обязательно с суккубом или с книгой оккультных наук, а почему бы не развлечься, смотря шоу клоуна Дони, если он один? — и ему требуется время, чтобы напялить на себя свой маскарадный костюм.
Рослый бритоголовый, чьи одеяния не будут мешать ему в драке, вошел, когда секретарша позвонила.
— Вы понимаете, что в святая святых не позволяется носить оружия, — сказал он. — Пожалуйста, встаньте и поднимите руки. — Он тщательно обыскал Скипа. — Очень хорошо. Спасибо.
Если бы он обнаружил кинжал, у Скипа были бы большие неприятности. Но он был внутри эластичного пояса на талии, который принимал очертания тела владельца. Небольшая выпуклость и твердость были едва ощутимы на его мускулистом животе.
— Запомните, нужно остановиться за три шага перед троном, поклониться три раза, сложив руки на груди так, чтобы большие пальцы лежали крест-накрест, и ничего не говорить, пока к вам не обратятся, — сказала секретарша, пока охранник показывал. — Теперь вы можете войти.
Пульс стучал в ушах Скипа. Холодный пот лился из подмышек по ребрам. Его язык был как кусок дерева. Кое-как он открыл дверь, вошел через нее и закрыл ее за собой. Ее массивность и шипящий звук, когда она входила в дверной проем, обеспечивали звуконепроницаемость.
Оказавшись один в темном коридоре, он расстегнул карман на поясе и вытащил оттуда кинжал. Это была тонкая, медленно распрямляющаяся коричневая лента длиной тридцать сантиметров, четыре сантиметра шириной и толщиной два миллиметра. Он резко ударил ей о ботинок. Задребезжав, пластик принял свою естественную форму, которую он «запомнил». Он почувствовал минутное расширение и зигзагообразное трепетание и держал нож с десятисантиметровым лезвием. Внутренняя поверхность и острие, вокруг которых обмоталась лента, блестели, как лезвие.