Они покинули сарай, когда на улице было уже темно. Антон тенью исчез за углом, уверенный, что никто не зафиксировал их встречи с предпринимателем Ковригиным. Оставалось главное, незамеченным добраться к дому Марии Ивановны. Ему пришлось трижды бросаться в кусты и прятаться, когда по грунтовке в сторону поселка проезжали машины. Признаков того, что его кто-то ищет, Антон так и не уловил.
Добравшись до дома, он очутился чуть ли не в объятиях соскучившегося в одиночестве Огра. Пес бросился лизать Антона в лицо, навалился на него огромными лапами и стал оживленно поскуливать, приглашая то ли поиграть, то ли отправиться на прогулку.
– Ну-ну, да перестань ты! – вяло отмахивался Антон, польщенный таким проявлением чувств. – Да хватит тебе… обслюнявил всего.
Огр наконец угомонился и сел, поблескивая радостно в темноте угольками глаз. Поняв, что джинсы он окончательно испачкал в земле, Антон обреченно уселся и посмотрел на собаку. Огр подумал немного и протянул ему переднюю лапу.
– Ты меня не перестаешь удивлять, – сказал Антон, принимая лапу и легонько ее встряхивая, как при рукопожатии. – Ты что же, рад моему возвращению, ты соскучился?
Огр склонил голову набок, будто прислушивался к человеческому голосу. Антона всегда умиляла эта поза. Он протянул руку и потрепал Огра за шерсть на шее.
– Только знаешь, что я тебе скажу, псина? Я не очень в твою искренность верю. Потому что ты врун и подлиза. Ты избалованная собака, ты привык пользоваться людьми для удовлетворения своих потребностей. Не так?
Огр открыл и закрыл пасть, как будто решил тявкнуть, а потом передумал.
– Это ты возразил или хотел согласиться? Возражать бесполезно, – наставительно говорил Антон. – Эти твои телячьи нежности, которые ты тут недавно проявлял, измусолив мне лицо и заставив испачкать штаны, были нацелены на одно. На то, чтобы я повел тебя гулять. А вот шиш тебе!
Антон сложил дулю из трех пальцев и сунул собаке под нос. Огр тут же игриво и очень аккуратно схватил руку зубами и легонько заурчал.
– Тихо, тихо ты! Зверюга! Руку оторвешь. Ну вот! Теперь вся рука в слюнях. И все равно не пойдем. Я устал, я весь день на ногах, я…
Огр мгновенно вскочил и отбежал к одиноко стоявшей во дворе машине. Он переводил взгляд с нее на Антона и назад. Как будто понял слова и предлагал, коль устал, поехать гулять на машине.
– Вот и думай, что вы ничего не понимаете, – проворчал Антон, поднимаясь с земли. – А вы, кажется, все понимаете. И при вас лишнего болтать нельзя. Хорошо еще, что вы говорить не умеете. Или писать. Давно бы все наши тайны разболтали. Или нет?
Огр растопырил все четыре лапы и очень убедительно потряс головой. Послышалось громкое хлюпанье или шлепанье его щек. Наверное, обещал не разбалтывать.
Когда джинсы были выстираны и уже сушились на веревке, Антон уселся за ноутбук. То, что он оставил сегодня Огра дома, давало гарантию, что в дом никто не проникал. Но это сегодня, а завтра? То, что кто-то за ним все равно пытался следить, позволяло предположить, что рано или поздно обыск в доме устроят. Значит, надо ноутбук прятать очень надежно или брать с собой. Нет уж, надежнее прятать здесь. Например, в сарае. Вон из сеней есть же отдельный вход в дровяной сарай. Надо подумать.
…Быков, как и договаривались, был на месте. На Антона с экрана ноутбука смотрело усталое лицо шефа с покрасневшими от бессонницы веками.
– Ну как ты там? – спросил полковник. – Есть зацепки?
– Думаю, что соберу ряд показаний и улик. В принципе, мне ясен круг лиц, которые попали под давление и на которых оказывалось давление криминальным способом. Кое-какие признания самих преступников уже есть на видео. Будут и еще. Я понимаю, что для суда это не определяющий фактор, но как ценный довесок пригодится.
– Довески, они довесками и останутся, – проворчал Быков. – Нам нужно преступников за руку поймать, взять с поличным – вот твоя задача.
– Возьмем, Алексей Алексеевич, – пообещал Антон. – Они себя тут чувствуют очень вольготно. Ничего и никого не опасаются, потому действуют очень радикальными методами. Когда существует угроза жене, дочери, то редкий человек будет что-то предпринимать и сопротивляться. Никто не хочет рисковать опять же потому, что понимают, насколько здесь срослись криминал и власть. У меня к вам просьба, Алексей Алексеевич. Если будет такая возможность, постарайтесь поднять материалы по ДТП на трассе возле Харитонова двухмесячной давности. В результате этой аварии погиб некто Иван Христофорович Беклемишев.
– Беклемишев? – наморщил лоб Быков и стал смотреть перед собой в стол. – Беклемишев, помню.
– В смысле?
– Что ты глаза округляешь? – грустно усмехнулся Быков. – Думаешь, что я тебя туда отправил и успокоился? По Харитонову много людей работает кроме тебя. А сводку по несчастным случаям и другим ЧП в Харитонове и его окрестностях я собрал и проанализировал. Был там такой момент. А чем тебя этот случай заинтересовал?
– Беклемишев был местной знаменитостью, в определенном смысле. Ученый, бывший преподаватель Екатеринбургского университета, он осел в Харитонове по вполне объяснимым причинам, и не о них сейчас речь. Он тут занялся, как специалист, изучением окрестностей, прославился как краевед. И я так понял, что Беклемишев инициировал вопрос сохранения реликтового урочища Красная скала. Он пробивал решение о присвоении урочищу статуса заповедной территории: национального парка или чего-то подобного. И вроде у него это начало получаться в правительстве области. А потом он погибает в нелепой аварии, а в границах урочища теперь идет строительство коммерческой недвижимости.
– Почему нелепой?
– Что?
– Почему ты аварию назвал нелепой?
– Ну, это особая песня. Те, кто знал Беклемишева, утверждают, что он ездил исключительно аккуратно. Это было в его характере. Они не могут представить себе, чтобы он нарушил скоростной режим, вел машину в опасном стиле, нарушил предписания знаков или разметки. Там получилось так, что Беклемишев нарушил правила и попытался проскочить перекресток перед встречной машиной. Ну, его и смели большегрузным самосвалом.
– Я тебе больше скажу, – покивал Быков головой. – В материалах дела есть заключение экспертов о наличии в крови Беклемишева алкоголя в пропорциях, соответствующих опьянению выше средней степени. То есть он был сильно пьян.
– У Беклемишева было что-то с легкими. Он не употреблял спиртного…
– Этого в деле нет. Ладно, я понял тебя, Антон, будем копать в этом направлении. Это зацепка, и она выведет на тех, кто крышует харитоновскую мафию здесь. Но я боюсь, что здешние покровители вовремя успеют отречься и подставить рядовых исполнителей. Ищи реальные улики противоправных действий, нарушения законов, совершения преступлений.
…Огр восседал на заднем сиденье с гордым видом. От вчерашнего излияния симпатий в отношении Антона не осталось и следа. Этот здоровенный упырь добился своего: он не остался один дома, его взяли с собой, да еще и на машине. Он упивался победой, собственной значимостью и чувством превосходства.
– Кровопиец! – буркнул Антон, объезжая очередную большую лужу. – Павлин надутый.
Огр дыхнул ему в ухо и коротко гавкнул. В том смысле, что он согласен и этим доволен. Но когда они подъехали к городу и миновали первые дома, пес все же перебрался ближе к открытому окну и выставил свою страшенную морду пугать прохожих и других водителей. Антон покосился на него в зеркало. А может, этот наглый тип понимает, что мешает человеку вести машину, что в городе этого делать не следует, потому и отодвинулся? У‑у, спиногрыз! Захребетник! Огр напрягся, положил одну лапу на дверь и стал таращиться на аккуратную и расчесанную колли на поводке у солидной дамы. «И бабник ты», – мысленно добавил Антон.
Когда он остановился возле дома, где на стене справа от железной двери висела табличка «Спортклуб», часы показывали начало одиннадцатого утра. Не надо было выходить из машины, чтобы понять, что дверь на замке, а внутри никого еще нет. Антон вышел и убедился, что дверь заперта. Более того, ему показалось, что в эту дверь не входили уже давно, может быть месяц.
«Да, – подумал он, – со спортом в этом городе не дружат. Может, все же задать несколько вопросов заместителю главы администрации по социальным вопросам? Нет, рано. И вообще не стоит выходить на официальные круги. Я же заинтересовал криминалитет своей личностью, пусть они со мной и беседуют. Вот я стою сейчас перед этой дверью, вид у меня разочарованный. И что подумает тот, кто за мной наблюдает? А что подумает местный «крестный отец»?»
Антон даже улыбнулся от удовольствия. Он представил замешательство на лице гипотетического оппонента. Что это за тип такой приехал? И как он себя странно ведет. На стройку ходил, в спортклуб пришел? Ищет, куда деньги вложить? Странно ищет. Такие вопросы могут возникнуть, и на них нужно иметь в голове ответы уже сейчас. Придумывать будет поздно, если прижмут к стене.
Антон даже улыбнулся от удовольствия. Он представил замешательство на лице гипотетического оппонента. Что это за тип такой приехал? И как он себя странно ведет. На стройку ходил, в спортклуб пришел? Ищет, куда деньги вложить? Странно ищет. Такие вопросы могут возникнуть, и на них нужно иметь в голове ответы уже сейчас. Придумывать будет поздно, если прижмут к стене.
Пнув ногой камушек, Антон сбежал со ступеней и взялся за ручку двери машины. Темно-синяя «Хонда», двигавшаяся по дороге, притормозила. Стекло опустилось, и Антон увидел того самого мужика, который допрашивал его в лесу вместе с полицейскими. Вот и один из спрашивающих.
– Как поживаешь, Антон? – оглядывая его с ног до головы, спросил человек.
– А по мне не видно?
– Видно, – кивнул человек. – Давай прокатимся. Тут кафе в паре кварталов есть. Посидим, поболтаем о жизни.
Прозвучало как приглашение, но в интонациях этого человека Антон давно уже уловил привычку видеть подчинение в людях, даже когда он просто просит или предлагает. Да и в интересах самого Антона было принять приглашение. Тем более таких вот зловещих типов. Все, что он уже узнал о бывшем капитане полиции Павле Рублеве, заставляло считать его наиболее опаснейшим бандитом. И, судя по характеру этого человека, он имел определенные амбиции, которые могли заставлять его вести двойную игру и двойную жизнь. Непростой это человек, очень непростой.
Антон посмотрел, как «Хонда» развернулась, и уселся на водительское сиденье.
– Сейчас приедем, Огр, – заговорил, поглядывая в зеркало на собаку, – и ты останешься в машине! Сторожить! Не выходить!
По своему обыкновению пес никак не отреагировал на слова Антона, однако было ощущение, что он стал как-то собраннее, серьезнее. Может, показалось? Черт его разберет, что он думает, чувствует и что ему вообще надо. Однако в критических ситуациях Огр еще не подводил, это было фактом. Правда, таких ситуаций было не особенно много. Когда журналистку спасали от хулиганов, собака все взяла на себя и располосовала штаны одному из нападавших. Антону тогда осталось только принимать поздравления и благодарности. А когда на выселках пытались поджог устроить? Он сам сообразил и без всяких команд, что тех, которые удирали к машине, надо брать. Сообразил? Антон покачал головой, решив, что начинает уже думать о собаке, как о человеке.
Пока он размышлял, ведя машину, «Хонда» уже прижалась справа к тротуару и остановилась. Антон пристроился позади, оставив интервал в два метра, чтобы, в случае чего, можно было вырулить на проезжую часть без маневров «назад-вперед».
– Сидеть! – тихо приказал он собаке и вылез из машины, оставив ключ в замке зажигания, а зажигание включенным.
Рублев ждал Антона у входа в простенькое кафе, отгороженное низкой стойкой из бруса и навесом с надписями «Балтика» во всех ракурсах. В кафе сидели две группы людей, и в основном ближе к стойке. Дождавшись Антона, Рублев прошел в дальнюю часть кафе и уселся. Пришлось последовать его примеру и сесть… сбоку, чтобы не быть спиной к выходу и двум компаниям парней и девушек. В таких ситуациях за спиной лучше незнакомых не иметь.
– Ну, что будешь? – спросил Рублев, выкладывая привычно из кармана на стол мобильный телефон, сигареты, зажигалку. – Пиво, покрепче?
– Только кофе. Я же за рулем.
– Да? – сделал насмешливое лицо Рублев. – Что, проблемы с ГИБДД? Если что, скажи – решим в два счета.
– Любую проблему? – скептически прищурился Антон.
– Абсолютно, – уверенно глядя ему в глаза, ответил Рублев жестким тоном.
Кажется, серьезный разговор уже начинался. Антон подождал, пока официантка примет заказ и уйдет. Потом начал задавать вопросы первым:
– А кто вы такой? Может, все-таки представитесь? Я понимаю, что у вас есть та или иная возможность командовать экипажами ДПС, но все же? Меня вы знаете, паспорт читали…
– Зови меня Павлом, так проще. А дальше? Смысл? Иванов ли я, Петров ли, Сидоров ли – какая разница? И должность моя значения не имеет. Куда надо, я вхож, вопросы решаю любые, а губернатор ли я области или дворник на рынке – это роли не играет.
– Намек понял, – кивнул Антон. – Чего от меня надо?
– Интересно мне, кто ты такой, что в нашем городке делаешь?
– А если я отвечу, что это, Паша, не вашего ума дело и шли бы вы куда подальше? – осведомился Антон с доброй улыбкой.
– Тогда я отвечу, что в этом городке я не только решаю любые проблемы, но и умею их создавать, – улыбнувшись одними губами, ответил Рублев. – Тоже любые. Я ведь по натуре человек ранимый, обидчивый. Где-то даже злопамятный. Очень долго не могу простить обиды, очень долго помню оскорбления и подлые поступки. Особенно, когда все это касается меня.
– Ладно, намек понял. Приношу извинения. Буду предельно откровенен, но… извините, у меня тоже есть определенные слабости. Например, не люблю быть до конца откровенным. Физиология такая. А в остальном я открытый, общительный и покладистый парень. Животных люблю.
– Зачем приехал в Харитоново? – закуривая, спросил Рублев стальным тоном.
– Посмотреть: а что здесь за строительное оживление? Прошел слух, что кто-то тут реализует интересные проекты. Возможно, в области туристического бизнеса, возможно, иностранцев собираются заманивать, валюту.
– А тебе-то что?
– А я не прочь войти в долю. Деньги есть, а чего им без дела лежать.
– И большие деньги?
– Любые, Павел, любые, – усмехнулся Антон. – Я, знаете ли, тоже кое-какие вопросики решать умею. И приятелей у меня масса. И интересы у нас общие.
– Угроза? – недобро блеснул глазами Рублев.
– Не-а, – через позевоту ответил Антон, – намек на финансовые возможности той среды, где я вращаюсь.
– Фамилии, клички назвать можешь, чтобы я поверил в твою правду?
– Поверить, проверить, – пробормотал Антон, рассеянно поглядывая по сторонам. – Верить надо людям, людям врать невыгодно, если они приезжают куда-то по делу. А называть кого-то, это наказывается отлучением от общества, а то и чего похуже. От жизни.
– Отлучить от жизни тебя могут и здесь. Без консультации с твоим обществом, – пообещал Рублев.
– Могут, – охотно согласился Антон и наклонился вперед, к самому лицу Рублева: – Только мне после смерти будет все равно, а начнутся проблемы у тебя. Мно-ого будет вопросов!
– Угроза?
– Вот теперь – да! – резко ответил Антон. Потом он снова мягко улыбнулся и откинулся на спинку стула. – Мы же никого не заставляем. Есть желание, давайте сотрудничать, нет желания, ну и… порешаем как-нибудь.
Беседу пришлось прервать, потому что официантка принесла вазу с виноградом, блюдце с нарезанным лимоном, рюмку коньяка и чашку кофе.
– Интересный ты парень, – сказал вдруг спокойным голосом Рублев, когда официантка все расставила на столе и удалилась. – Вроде и не сидел, а при таких делах. Посылают тебя такие вопросы решать.
– Я ничего не решаю, – пробуя кофе, ответил Антон. – Я только смотрю.
– Не боишься, а по возрасту тебе полковником быть еще рано. Кто ты такой?
– Человек! Просто человек этого мира. И, как каждый человек, я индивидуален…
– Как в гробу, – процедил сквозь зубы Рублев и опрокинул в рот рюмку.
– Что? – удивился Антон. – Вы меня все время пытаетесь запугать. Смысл? Если вы тут все решаете, все двери ногой открываете, то давайте лучше договариваться. Вы вводите меня с моими деньгами в выгодные проекты, я обеспечиваю комиссионные. В зависимости от объемов инвестиции они могут быть очень и очень солидными. Так как?
– Зелен ты еще покупать меня, сынок.
– Можно и зеленью, – парировал Антон. – Хотя я предпочитаю евро. Не прогадайте, Павел. Вы что-то агрессивно настроены, а в нашем деле нужен другой подход. Я ведь доложу кому надо результаты своей инспекции, и они все равно выйдут на тех, на кого надо. И договорятся, потому что денег много не бывает. А вы-то останетесь без комиссионных, вот что должно вас беспокоить.
– Меня беспокоит другое – кому ты будешь докладывать, – заявил Рублев, кидая в рот виноградины. – Я ведь справочки о тебе навел, Антоша. И знаешь, что я узнал?
– Представления не имею, – улыбнулся Антон.
– Вот именно – ничего. То есть абсолютно! И не потому ли ты лыбишься тут сидишь, что заранее знал, что ни я, ни кто другой ничего не найдет.
– Я следов за собой не оставляю, – тихо ответил Антон. – И вам не советую. Так договоримся или как?
– Только в том случае, если ты скажешь, кого именно представляешь. Персонально! Что за бабло ты собираешься сюда вкачать, его происхождение? Тогда и разговор будет.
– Ладно, – легко согласился Антон. – Мое дело десятое, могу и передать ваше требование. Только меня ведь тоже спросят, а кто такие вопросы задает, от чьего имени?