В общем, день прошел славно, без всяких происшествий, со всякими удовольствиями.
Но в этот день случилось знаменательное событие, которое здорово повлияло на судьбу Геры Пасюка и его команды. Конечно, мы об этом и не догадывались, тем более что событие было совсем простое и невинное.
Когда мы прощались у дверей гостиницы и желали друг другу доброй ночи, папа и Максимыч отошли на минутку в сторонку. Как мы оказались возле них в пределах голосовой связи, я не знаю. Но то, что мы услышали, на меня впечатления не произвело. А вот Лешка какой-то вывод сделал. Разговор этот состоял всего из нескольких фраз.
– Значит, Макс, – сказал папа, как бы напоминая, – ты выводишь их на глухую стену.
– Да, пусть они в нее упрутся. Всеми своими лбами. А уж там – ваше дело, товарищ полковник, хорошенько Гере по тыкве настучать.
– Настучим, – твердо пообещал папа. – Мало не покажется.
На том разговор закончился, и все участники уникальной прогулки разошлись по своим домам.
А наутро события начали разворачиваться. Сначала угрожающе, а потом еще и стремительно. Алешка почему-то опять стал вертеться возле грустного Кистинтина. Частенько краем уха ловил его разговоры по мобильнику. Единственным собеседником Мишкина был Гера Пасюк. Я очень удивился, когда Алешка из обрывков некоторых фраз составил полную картину их взаимоотношений. И некоторый прогноз в их развитии.
Гера, видимо, пришел в себя после ночного посещения музея и настойчиво требовал, чтобы Кистинтин разыскал чертеж. Тот категорически отказывался снова идти в музей. Похоже, что этих «чучел» он боялся больше, чем Геры.
Еще Алешка краем уха услышал, как папа сказал Шишкину:
– Майор, готовность номер один. Есть сведения, что у Геры очень плохи финансовые дела. Он и так слабоват в бизнесе, а тут еще и кризис. Пасюк на грани краха. Поэтому примет все меры, чтобы ускорить подготовку ограбления.
– В наших интересах ему помочь. Раньше влезет – раньше сядет.
И вот вдруг Алешка услышал еще один разговор Геры и Кистинтина. Это было ужасно: Гера собирался приехать и лично познакомиться с каким-то ясновидящим, которого привлекли к сотрудничеству его подчиненные.
– Дим, – сказал мне Алешка, – если Гера увидит Максимыча, он сразу его узнает. Он же не так давно на него наезжал. И вся папина операция уникально лопнет. И Максимыч в опасности.
– Надо папе сказать, – произнес я дежурную фразу.
– Ну и что? Он ловушку бандитам приготовил. А она тогда не сработает. Когда мы были маленькие, Дим, папа нас всегда выручал. Теперь мы должны его выручить. Пошли на раскопки.
– Это еще зачем?
– Долго объяснять. Ты на месте все поймешь.
Раскопки уже почти завершились. Остались только пестрые ленточки. Мы под них поднырнули, и Лешка сказал: «За мной!»
Сбежали по ступеням в «подземный» ход – он был накрыт во всю длину прозрачной пленкой – и оказались у колодца. На нем лежала тяжелая деревянная крышка.
– Дим, ты сильный, – льстиво шепнул Алешка, – попробуй ее сдвинуть.
Я сдвинул крышку, поставил ее на ребро. Под крышкой висела бадейка и спускалась вниз веревочная лестница, ее еще не убрали.
– Я вниз не полезу, – строго предупредил я Алешку.
– И я тоже, – спокойно ответил он.
– А кто полезет?
Ответ был потрясающим:
– Кому надо.
– Лешк, ты чего придумал?
– Элементарно, Ватсон. Нужно этого Пасюка придержать на денек. Чтобы он Максимыча не узнал. Иначе вся папина операция лопнет.
– Ну?
– Ну, ну! Нужно его спрятать.
– Максимыча? В колодец?
– Ты что, дурак? Герку надо спрятать. Чтоб не вылез, когда не надо. Теперь-то понял?
Теперь-то понял. Что ничего не понял.
Алешка-то понял, что я ничего не понял. Он огляделся в узкой щели «подземного» хода и прошептал мне в ухо:
– Тут будет приманка.
– Где?
– На самом дне колодца. Закрывай крышку.
Я послушно вернул крышку на место и стал перед Алешкой, как рядовой перед генералом. С вопросом в глазах: а что дальше?
– Сейчас мы с тобой сделаем три штуки. Пойдем домой – раз. Напишем письмо – два. Уложим его в конверт – три. Потом ты отвлекаешь Кистинтина. А я звоню по его мобильнику. Потом мы идем сюда и отправляем письмо на дно колодца. Потом сюда прибежит Кистинтин.
– Леш, три штуки не получаются. Этих штук намного больше.
Лешка меня успокоил:
– Их, Дим, этих штук, будет еще больше. Пошли.
Мы вернулись в гостиницу, задержались в холле. Алешка, как усталый археолог, повалился в кресло и подмигнул мне: действуй, мол, по нашим штукам. Это был пункт четыре: отвлечь Кистинтина.
Я в обычной обстановке медленно соображаю. А в необычной еще медленнее. Подумал, подумал и подошел к конторке Кистинтина. Стукнул ему в стекло. Он поднял голову. Испуганную такую.
– Вас там, – сказал я и показал большим пальцем за свою спину, – какая-то девушка ждет. С цветами. На блондинку похожа.
Из глаз Кистинтина вылетела вся грусть, а он сам вылетел за дверь. А в его конторку влетел Алешка. Схватил лежащий на столе мобильник, потыкал пальчиком и сказал:
– Козел! Крылья лежат в колодце, где раскопки. Можешь взять, но оставь там сто баксов.
Что-то стало проясняться, но я спросил Алешку:
– А при чем здесь сто баксов?
– Так я думаю. Он сам – завистник и жадина. И думает, что и все такие. Без баксов он нам не поверит. Пошли лебединый рисунок ему делать.
Лешкина задумка стала почти прозрачной. Но сомнений в жизни не избежать.
– Лех, ты что думаешь, этот крутой бизнесмен сам за крылья ухватится? Да он водилу своего или охранника пошлет.
– Не пошлет. Папа говорил, что он никому не верит. Он по себе судит. Вспомни про музей – сам туда полез. И за крыльями полезет.
– И сто баксов фиг оставит, – твердо и уверенно добавил я.
– Обойдемся. Мы с тобой крылья построим и этих баксов целый фунт получим.
А тут еще вернулся опечаленный Кистинтин и сказал:
– Нет там ни девушки, ни цветов.
– Не дождалась, – вздохнул Алешка с сочувствием.
Я не скажу, что у меня кружилась голова. Но что она не кружилась, я тоже не скажу.
Мы поднялись к себе в номер, Алешка сел за стол и что-то начал писать, похихикивая. Потом сказал:
– Давай конверт, Дим.
Я пошел в папину комнату и взял с его стола почтовый конверт.
– Ты что, дурак, Дим? Там же вода. Нужен непромокаемый конверт.
Мы обыскали весь номер, но непромокаемого конверта не нашли. Нашли только пустую бутылку из-под воды.
– Годится, – сказал Алешка. Свернул свое послание в трубочку и засунул в бутылку. – Еще лучше. Пока он наше письмо вытащит – два дня пройдет. Пошли.
И мы опять отправились на раскопки.
День еще не клонился к вечеру, но где-то возле горизонта собиралась большая туча. Немного потемнело. Вдали сверкало и довольно раскатисто громыхало.
Алешка сказал:
– Если пойдет дождь, то в колодце будет мокро.
– Там и так мокро, – сказал я.
– Там мокро внизу, а при дожде будет мокро и сверху.
«А тебе-то что?» – хотелось мне спросить. Но я уже знал ответ: так надо.
Было очень мрачно. Начал задувать порывами сильный ветер. Он нес сорванную листву и не обобранный старушками цвет с липовых деревьев.
Я не люблю грозу в поле. Я люблю грозу в доме. Приятно смотреть в окно, как она там бушует. А в дом ей хода нет. Но вот сейчас мы бежали навстречу ветру и ливню, навстречу грому и молнии, и мне очень хотелось бежать в другую сторону. В старую добрую гостиницу «Дом колхозника».
Дождь еще не нахлынул. Мы подбежали к колодцу. Я сдвинул крышку. Алешка положил бутылку с посланием в бадейку и начал опускать ее в темную глубину колодца. Ворот скрипел, над нами шумел грозовой ветер. Крышка колодца рвалась из моих рук. Бадейка опускалась на дно.
– Какой я молодец, – гордо сказал Алешка. Будто он посадил космический корабль на планету Марс. – Идем домой пить чай. Я по чаю соскучился.
Я рад, что Алешка любитель чая, а, например, не черной икры.
– Самое главное, Дим, – сказал Алешка, когда мы подошли к гостинице колхозника, – все сделать вовремя.
Это понятно. К этому мы уже привыкли. Сделай вовремя уроки. Вовремя вымой посуду. Вовремя сходи в магазин за хлебом. Словом, все сделай вовремя.
А зачем?
Время шло. Папа все еще был в областном центре. Никто нам не мешал что-то такое сделать вовремя.
Алешка валялся на диване, задрав ноги. Я ерзал в кресле, будто там, подо мной, тусовались старые ржавые кнопки. У меня нервы, конечно, молодые и крепкие. У Алешки нервы... у Алешки нервов вовсе нет. Он поглядывал на часы, напевая свое любимое: «Мы не очень-то герои, но чего-нибудь нароем», а один раз даже проговорил вроде как для себя: «Уникальная операция».
Прошло еще время. Я уже не ерзал в кресле, а откровенно в нем дремал. Разбудил меня свежий мальчишеский голос:
– Пошли, Дим. Птичка в клетке, нужно ее захлопнуть.
Глава XIII Птичка в клетке
Птичка еще не забралась в клетку. Она вообще еще не прилетела. И очень кстати. Мы выбрали надежное местечко для засады – остатки, довольно высокие, фундамента сторожевой башни – и спрятались там.
Прошло еще время. Я уже не ерзал в кресле, а откровенно в нем дремал. Разбудил меня свежий мальчишеский голос:
– Пошли, Дим. Птичка в клетке, нужно ее захлопнуть.
Глава XIII Птичка в клетке
Птичка еще не забралась в клетку. Она вообще еще не прилетела. И очень кстати. Мы выбрали надежное местечко для засады – остатки, довольно высокие, фундамента сторожевой башни – и спрятались там.
Ветра здесь не было. Главное, чтобы не разразился ливень. Я не люблю находиться во время грозы под открытым небом.
А гроза приближалась. Молнии сверкали еще вдалеке, но уже так ярко, будто прямо над нами. И гром гремел долгими раскатами. И заметно похолодало. Солнце, еще не за грозовыми тучами, а за облаками, казалось мутным пятном. Алешка начал постукивать зубами.
– Замерз? – спросил я.
– Ты что? Это я тренируюсь, чтобы Герку напугать. Как лязгну зубами, так он и...
Что там такое могло случиться с Геркой, если бы Алешка лязгнул на него зубами, я так и не узнал. Потому что послышались шум подъехавшей машины и голоса.
Водитель спросил:
– Сколько вас ждать, Герасим Андреич? Покурить успею?
– Сколько надо, столько будешь ждать, – сердито отрезал Герка.
И мы услышали, как он, чертыхаясь, пошел по «подземному» ходу. И он все время ругался. Ругался, когда дошел до колодца; ругался, сдвигая крышку. Ругался, но все тише и неразборчивей, когда стал спускаться по лестнице на дно колодца.
Он на мгновение замолчал, когда мы выдернули наверх веревочную лестницу. Наверное, обалдел и не сразу догадался, что птичка попала в клетку.
Мы поскорее задвинули крышку, чтобы водитель не услыхал воплей о помощи.
Уникальная получилась ловушка. Теперь он будет сидеть там столько, сколько надо. Он сам так сказал водителю. А когда выберется, ему уже будет не до Максимыча.
Мы обошли машину дальней стороной и немного понаблюдали. Водитель пару раз выходил из нее покурить, обеспокоенно поглядывая на небо, а когда ударили в землю первые капли дождя, уселся за руль и поднял боковое стекло.
А мы помчались в гостиницу.
– Тебе его не жалко? – спросил я Алешку, когда мы поднялись в свой «люкс».
– Еще чего! От него столько вредности людям, а я буду по нему рыдать?
За окном бушевала гроза. Сверкало, гремело, лилось.
– Ничего, – сказал Алешка. – Не утонет. Он под крышей.
– Под крышкой, – уточнил я.
...Шло время. Шел дождь. Уже без грозы. Постепенно стихая. Я открыл окно, и в комнату хлынул поток чисто промытого воздуха, аромат освеженной дождем листвы.
– Как думаешь, хватит? – спросил Алешка. – Выпускаем птичку?
– Пора. Пусть летит подальше.
Тут я озадачился: а как его выпускать? Сдвинуть крышку и сказать: «Ах, ах, ах! Мы случайно проходили мимо и подумали – а не сидит ли кто-нибудь в колодце? Бедненький! Сейчас мы сбросим вам лестничку». Но оказалось, что Алешка и этот вопрос решил.
– Я знаешь, что придумал? Пусть его Кистинтин спасет. Ты только не вмешивайся, Дим. А то все испортишь.
Мы спустились вниз, и Алешка начал переговоры с Кистинтином. Начал издалека и заманчиво.
– Я что-то случайно знаю, – сказал он, таинственно оглядываясь по сторонам. – Про того дядьку, который с вами из машины разговаривал.
Кистинтин не то чтобы подпрыгнул на своем стуле, но ощутимо вздрогнул и взглянул на Алешку с вопросом в глазах.
– Он в опасности. Мне так кажется.
«Вот и хорошо!» – мелькнуло в глазах Кистинтина.
– И вы один его можете спасти.
Здорово сказал. Для Кистинтина это шанс вернуть доверие шефа и избежать наказания. Но он все молчал. Зато Алешка не молчал:
– Мы перед дождем случайно проходили мимо раскопок. Там стоит его машина.
– Ну и что? – наконец-то у Кистинтина прорезался голос.
– А в машине сидит водитель.
– Ну и что?
– А этот дядька, мне почему-то кажется, сидит в другом месте.
– В тюрьме, что ли? – опять надежда блеснула в его глазах.
– Еще нет, – спокойно продолжил Алешка. – Мы когда проходили мимо раскопок, то случайно услышали, что кто-то орет в колодце. Наверное, это он.
– А чего он туда полез? – Кистинтин встал.
– Поскользнулся, упал, крышка захлопнулась, – Алешка пожал плечами: мол, откуда мне знать, зачем ваш шеф лазает по колодцам? Может, попить захотел.
– Я пошел. Посидите за меня?
– Посидим, – сказал я. – Дело нехитрое. Туда-сюда.
Кистинтин не пошел – он помчался. В окно было видно, как из-под его ног во все стороны летят брызги. Будто не человек бежит, а самосвал едет. На большой скорости.
Алешка вздохнул.
– Ты чего?
– Посмотреть бы, Дим, как он вылезать будет.
– Ага, уникально.
– И как чертеж будет рассматривать.
– А чего ты там написал?
– Я, Дим, там галочку нарисовал, вроде крылышек...
– А написал-то что? – настаивал я.
– Так... Фигню всякую.
...Когда Геру задержали, у него изъяли эту записку и отдали папе. Папа показал ее маме. И мне. Мама ахнула и схватилась ладонями за щеки. А я не ахнул, я привык.
Папа забрал записку и спрятал в свой стол.
– Когда у тебя будет невеста, – пообещал он Алешке, – я ей эту филькину грамоту покажу. Пусть еще раз подумает, прежде чем с тобой под венец идти.
– А я на отличнице жениться не собираюсь, – надулся Алешка.
Да и я не очень-то понял, из-за чего такой шум. Ничего в этой записке особенного не было. Судите сами:
«Казел! Не исчи крыля. Мы их зделали бис тибя и слитали в Англею за фунтом баксов. Твой несказаный друк».
Вот только этот «несказаный друк» меня немного смутил. Но не Алешку.
– Дим, что я – не знаю, как всякие анонимки подписывают?
Немного перепутал – неизвестный доброжелатель и несказанный друг...
...Вскоре мимо гостиницы пролетела машина и скрылась вдали. Пасюку не до Максимыча. И вскоре вернулся мокрый и отчасти грязный Кистинтин. Довольно недовольный. Ему вообще не до чего было.
– Сто баксов-то хоть дал? – с интересом спросил его Алешка.
– По морде дал, – мрачно ответил Кистинтин. – И уехал.
– Он, наверное, проголодался, – подсказал Алешка. – Покушает – подобреет.
– Пошел он туда-сюда!
Банк, который хотел обчистить Гера, находился в старом здании. Но собирался переезжать в новое, всё из себя современное. Банковские денежки хранились в мощном подвале.
И вот появилась на свет торговая фирма, которая решила осчастливить всех областных собак сухим кормом. В фирме было много сотрудников. Но они были не очень опытные. И тогда глава фирмы, приятная Дама-собачка (так ее прозвали, потому что она была очень похожа на красивого пуделька – немного вытянутый носик, сильно курчавая голова и круглые коричневые глазки) пригласила нашего Максимыча, чтобы он поработал как психолог с ее коллективом. Научил их, как вести себя с клиентами, партнерами, конкурентами. Как располагать к себе покупателей, как не упустить потенциальной выгоды, убедить оптовиков в необходимости всяких скидок...
Максимыч начал с ними работать, а вскоре Дама-собачка пригласила его в свой красивый кабинет. Она угостила его чашкой кофе, предложила продегустировать новый собачий корм и сказала:
– У меня к вам необычная просьба. Дело в том, что мы собираемся купить старое здание банка, когда он переедет в новое. Для нас это здание крайне удобно тем, что в нем имеются хорошие подвалы, где мы сможем устроить склад нашей продукции.
– А чем же я могу помочь? – удивился Максимыч.
– Я, правда, и сама не уверена, что вы сможете нам помочь. Но я столько слышала о ваших уникальных способностях, что у меня появилась надежда.
– Да какие там способности, – отмахнулся было Максимыч. – Я давно уже не занимаюсь лечением...
– Речь не об этом, дослушайте меня. Я боюсь покупать здание, не изучив его подробно. Деньги огромные, а вдруг нам эти подвалы не подойдут?
– Так осмотрите их.
– Кто же меня пустит в здание банка с такой целью? Да еще в хранилище денег.
– Ну ознакомьтесь тогда с планом постройки.
– Какой вы наивный, – улыбнулась Дама-собачка. – Не хватало мне еще попасть под подозрение. Представьте: я затребую план подвального помещения банка! Значит, я замышляю его ограбление. Это понятно? – Дама-собачка явно теряла запас терпения. – Мне говорили, что вы владеете даром ясновидения...
– Когда это было! Я уж и не помню.
– Не скромничайте. У меня точные сведения. Об этом даже в газетах писали. И многого от вас не потребуется, но много вам будет заплачено.
– Так что делать-то? – Максимыч здорово придуривался.
– Осмотреть здание снаружи и попытаться мысленно проникнуть в подвалы. Изучить их – где какие проходы, какой ширины и все прочее. И нарисовать подробную схему. И получить хорошие деньги.
Максимыч поскреб макушку:
– А какие деньги? Чем хорошие-то?
– Количеством.
Все это мы узнали несколько позже. Но рассказать об этом пришлось сейчас. А то во всех этих делах вам трудно было бы разобраться.