Кирилл вдруг поймал себя на мысли, что ему стало легче. Ему очень не хотелось, чтобы Лиза знала про его любовную утеху с этой начальницей отделения. С этой неотразимой и жгучей «гречанкой». Он вдруг также поймал себя на мысли, что невольно возбуждается, когда вспоминает ту женщину. Она, та «гречанка», она прекрасна и так страшна в своей жгучей напористой страсти!
Она так завораживает и увлекает!
Нет! Нет, не об этом! Не об этом надо думать в эту минуту…
Он вздрогнул от неожиданных слов.
– Вы понимаете, что всё испортили? – вновь напомнила о себе девушка.
Лучинский вздохнул и, потупив глаза в пол, виновато ответил:
– Ну, простите, простите. Ну, что я там вам испортил…
– Вы, вы испортили всё! Надо брать у Вас пункцию из печени, сейчас придёт Щупп. Главный врач придёт – и всё! Придёт и не сможет это сделать! Не сможет! Вы, вы всё испортили! И не только мне! Вы всем испортили! – разрыдалась девушка.
Её плечи затряслись. Кириллу стало неловко. Он хотел уже подойти и обнять девушку. Как-то успокоить её, но не решился. Он вдруг почувствовал, что стесняется её. Стесняется своих движений.
«Бред! Я стесняюсь бабу! Я испортился…» – подумал он.
В этот момент щёлкнул замок, и в палату вошёл маленький человек. По его виду Кирилл понял, что это главврач. Мужчина с небольшой седой бородкой и усами немного походил на его учителя истории. Тогда в школе, совсем давно, в прошлой жизни, учитель истории так нравился ему. Ему вообще так нравилась история…
Если бы он знал тогда, что вот так сам попадёт в эту чёртову «мировую историю»!
Или не попадёт? Может, всё это ошибка, может, ещё есть шанс проснуться…
Может, всё это какой-то глупый и нелепый фарс… утопия?! Фантасмагория?!
– Ну, что тут происходит? Что за слёзы?! – совсем мирно и даже как-то весело спросил главврач.
Кирилл посмотрел на него с надеждой. Лицо мужчины вроде как излучало саму невинность и доброту.
Эти глаза.
Они очень чисты, как показалось Лучинскому. Такой человек не может врать.
– Ну, что тут за слёзы? – Щупп подошёл к Палкиной и обнял её за плечи.
Девушка махнула рукой и обиженно сказала:
– Всё кончилось, Михаил Альфредович! Всё кончилось! У нас ничего не получится. Они стёрли код! Им удалось напоить его! Удалось ввести в организм спиртное, он выпил спиртное, и сейчас его печень во всю борется с этой чёртовой сивухой, что у него в желудке. Они стёрли код…
Щупп подозрительно взглянул на Кирилла. Тот опустил глаза. Главврач тяжело вздохнул и тихо, как-то по-отцовски, пробормотал:
– Ну-ну! Это ещё не всё. Это ещё не всё. Просто… просто нужно отложить. Отложить пробу. Да и сделать её сейчас просто мы не сможем, нет времени. Пусть так всё и будет. Напротив, пусть так и будет.
– Что, что Вы говорите? – с надеждой в голосе воскликнула Лиза.
Щупп пожал плечами и как-то загадочно, прижав указательный палец к подбородку, сказал:
– Не знаю. Не знаю. Но мне кажется, это вот сама судьба. Не надо торопиться. Не надо.
– Что-то я не пойму Вас? – обиделась Лиза.
Она вытерла слёзы платком и уже как-то недовольно и требовательно смотрела на своего начальника. Кирилл невольно улыбнулся, глядя в свою очередь на девушку.
– Просто, Лизонька, нам нужно собираться. Нам нужно ехать, – Щупп грустно улыбнулся.
– Ехать куда? – Палкина растерялась.
Но главврач словно не услышал её. Он подошел к Кириллу и, бесцеремонно расширив ему глаза, стал вглядываться в них, прикоснувшись пальцами ко лбу и щекам.
– Что она Вам говорила? – требовательно спросил Щупп, рассматривая зрачки у Лучинского.
– Она. Она ничего… – смутился Кирилл.
– Так и ничего?! Она не намекала на поездку?
– Хм, она вещи принесла мерить, мне какие-то вещи дурацкие сшили.
Щупп принялся за шею Лучинского. Он продолжал его рассматривать и в тоже время ощупывать, как подопытного мыша.
– Что за вещи? Можете описать?
– Да… тёмно-синяя рубашка такая. Брюки с кителем голубого цвета. На правой груди у кителя была нашивка с маленькой чёрной звёздочкой, что ли. И на груди какие-то дурацкие три большие буквы…
Щупп кивнул довольно головой и, похлопав Кирилла по плечу, тяжело вздохнув, сказал:
– Вэ, вэ, пэ?!
– Ну да… – растерянно ответил Лучинский.
– Ты поняла, Лиза? – вновь улыбнулся Щупп.
Палкина растерянно села на стул, что стоял возле кровати. Она прижала ладонь к губам и тихо буркнула:
– Что, прямо туда? К нему?!!!
– Да, девочка, да… а вот это и есть то, на что я тебе намекал… – довольным тоном сказал Щупп и, повернувшись, покосился на Кирилла. – А у Вас, голубчик, голова не болит? Как чувствуете себя?
– Ну, это вы о чём тут все говорите? Что происходит? – возмутился Лучинский.
Он плюхнулся на свою кровать и капризным тоном добавил:
– Вы тут меня вообще, как кролика, рассматриваете и что-то решаете? Может, хватит! Скажете, что происходит и куда меня повезут?
– Повезут Вас навстречу Вашей судьбе и счастью. Собирайтесь в дорогу и перестаньте волноваться. С Вами всё будет хорошо. Всё! Не надо беспокоиться. Это вот нам надо беспокоиться. А Вам-то что беспокоиться! – как-то обречённо, уже грустным тоном, заявил Щупп и тоже медленно сел на один из стульев.
Палкина смотрела на него немного испуганно, она, как показалось Кириллу, всё ещё не верила словам своего шефа.
Девушка сглотнула слюну и тихо спросила:
– И мы, мы что, тоже едем прямо к нему?
– Хм, конечно, конечно, Лизочка! Непременно поедем! Нам нельзя не ехать! Я всё устроил! – заявил Щупп и, сорвавшись с места, словно ученик-первоклассник, направился к двери.
У неё он обернулся и замер на мгновение.
Помолчав, как-то загадочно добавил:
– Войти в историю вот так, это, поверьте, совсем не земное! Не земное! – прикрикнул Щупп.
Он рванул на себя ручку двери и растворился в глубине коридора. Кирилл сидел молча и смотрел на белый прямоугольник перегородки. Лиза встала и подошла к кровати. Она задумалась и как-то странно, словно режиссер оркестра, махнула рукой над головой у Кирилла.
Тот поднял глаза и спросил:
– Извините, а может, мне лучше вообще-то отказаться от этой поездки. Что-то мне это всё не нравится. Почему Вы так вот возбудились и насторожились?! А?! Это опасно?! И вообще, что это за поездка? К кому? Вы так говорите о каком-то загадочном существе? О каком-то полубоге? Кто это?
Лиза ответила не сразу. Она нахмурила брови и вновь забавно махнула рукой, затем вздохнула и, погладив Кирилла по голове, тихо сказала:
– Я не знаю, что будет с Вами, но то, что Вы увидите самого главного человека, это точно.
– Какого ещё главного человека?
– Верховного Правителя! Понимаете, Вы поедете к нему. У нас в стране так заведено: кому дают вот такую одежду, что вы описали, значит, тот поедет на встречу с Правителем!
– С президентом, что ли? Хм, ну и что?!
– Это Верховный Правитель. Я даже не знаю. Он человек ли вообще. Но поймите, он в нашей стране решает всё! Всё, понимаете!
Кирилл задумался. Он стал мрачным. Ему неожиданно страстно и неудержимо захотелось курить.
Курить! Да!
Как он мог забыть, ведь можно вот так вот расслабиться, вставив в рот палочку с табаком.
Курить! Очень хочется курить!
– Бред какой-то! Вы что, тут с ума сошли! Какой ещё Верховный Правитель! Я уже боюсь! Мне страшно, что вы вот так даже говорите о нём! Он решает всё! Как он может решать всё?! Это ерунда, ерунда какая-то! Правитель! А если я откажусь?!
Лиза ухмыльнулась и, вновь тяжело вздохнув, тихо молвила:
– Вы не можете. Вы не можете отказаться. Но даже не в этом дело. Михаил Альфредович! Он придумал! Он что-то решил! Он знает, есть выход и я… я рада, и я готова на всё! Ерунда это всё! Я рада и готова! Михаил Альфредович! Он решил и придумал! – бормотала девушка, словно находясь в забытье, словно она была под гипнозом.
– Лиза! Мне это всё надоело! Мне надоело! Я устал от тайн! Я ничего не понимаю! Что тут у вас происходит? Что за дурдом? Объясните мне!
Лиза, словно рабыня в древнем Риме, опустилась перед ним на колени и, прикрыв его рот своей ладошкой, яростно зашептала:
– Молчите, прошу Вас, молчите! Вы, Вы и есть тот, тот человек, а я-то дура не верила… Вы и есть! Вы только молчите! Я Вас прошу, умоляю Вас! Умоляю Вас, пожалуйста, делайте всё, что Вас просят! Я выполню любое Ваше желание? Любое! Что Вы не попросите, всё сделаю, но пока, пока лишь молчите! Молчите и делайте всё, что Вас попросят! Я буду рядом! Я не дам Вас в обиду, я жизнь свою отдам, чтобы Вы остались живы! Но и вы, умоляю Вас, сделайте всё, что Вас попросят! Так надо!
– Лиза!!! Лиза! – испугался Кирилл.
Он вдруг понял, что девушка сошла с ума. Что она находится не в себе. Что у неё явные галлюцинации. Но в этот момент Палкина развела его подозрения. Она совершенно отчетливо и ясно ему сказала:
– Вы, Кирилл, счастливый человек. И Вы должны сделать счастливыми и других! Только Вы! Это звучит сейчас очень странно. Но поверьте, я говорю Вам совершенную истину и отдаю отчёт своим словам. Вы всё узнаете. Всё! Но не сейчас! Не сейчас! Сейчас это просто опасно!
Кирилл зажмурился. Ему всё ещё казалось или, по крайней мере, хотелось, чтобы ему казалось, что это сон. Он накурился гашиша, и ему всё это мерещится. Всё это лишь галлюцинации, его фантазии. Его мозг просто придумывает вот эту нелепую историю. Он лишь спит, спит противно долго…
– Кирилл, прошу Вас! Прошу! Вы можете сделать это ради просто людей! – Лиза причитала тихо и как-то обречённо.
Он посмотрел на девушку сверху вниз и, ухмыльнувшись, погладил её по волосам. Он не мог ей отказать. Не мог. Так, по крайней мере, ему казалось в это мгновение.
XX
НОВАЯ одежда смотрелась неплохо. Кирилл с этим был согласен, рассматривая себя в зеркало. Это нелепый, на первый взгляд, наряд сейчас уже не казался странным. Он стоял в какой-то большой комнате, где, кроме мягких кресел, картины на стене и двух больших зеркал, ничего не было. Ещё окна с матовыми стёклами, пропускающими лишь солнечный свет.
Но это не беда!
Главное, его впервые вывели из палаты и, проведя по длинным коридорам, доставили вот сюда! Это было непривычное ощущение. Это прогулка, пусть под присмотром двух санитаров-охранников, здоровенных детин, со скулами горилл и взглядом гиен, которые в белых халатах были похожи на мясников патологоанатомов из районного морга.
Но и это Кирилла не расстроило. Он сам шёл! Он мог двигаться не по периметру пусть просторной, но замкнутой палаты, а по коридору, по лестничному маршу и по этажам!
Кирилл понял: медицинский центр действительно огромный, и пока он шёл, он успел рассмотреть многие нелепые вещи.
Широчайшие коридоры, странно выкрашенные в синий цвет стены и оранжевые полы, как-то смотрелись по инопланетному. Кириллу даже показалось, что он идёт по звездолёту. А на мгновение он вдруг представил, что вот так и выглядит какой-нибудь галактический космопорт неизвестной планеты в созвездии Лиры.
И эта комната, судя по всему, была какая-то приёмная или специальное помещение для подготовки. Для подготовки человека к встрече.
Но с кем?
Кирилл, ещё раз рассматривая своё изображение в огромном зеркале, тяжело вздохнул. Он вдруг почувствовал, что с той стороны на него смотрят. Да, он вдруг ощутил каким-то побочным чувством, что зеркало отражает лишь с одной стороны, а с другой его рассматривают, как через окно. И он был прав…
– Этот сукин сын и вызвал переполох во всей республике? А? – гнусно и как-то капризно говорил генерал.
Его толстая шея вновь была прокрыта капельками противного пота. Сикора поморщился и, вздохнув, неохотно ответил:
– Да… товарищ генерал. Этот мужик и есть наше достояние. Причём мировое достояние.
– Этот вот хмырь?! Хм, никогда бы не подумал, что мировым достоянием станет мужик со смазливой мордой альфонса, хитрыми и плутоватыми глазами…
– Что сделаешь. Не всегда у исторической личности подобающий вид…
– Это ты на кого намекаешь? – угрожающе пробасил генерал.
– Я, на Гитлера…
– А-а-а… а, что там Гитлер?
– Ну, вот у Гитлера лицо было вовсе не злое, а так, немного даже глупое…
– Хм… Гитлер… Гитлер… не помню, мать его… какая там у него рожа-то была… тьфу ты! Нах… мне твой Гитлер! Ты мне опять зубы заговариваешь. Что скажешь про этого типа? Что он? Нас не подведёт? – настороженно спросил генерал.
Сикора пожал плечами и вновь невольно покосился на потную генеральскую шею. Боров вновь не вытер свой пот. Это так противно…
– Подведёт, не подведёт… у нас нет выбора… мы же не заменим его. Так что остаётся только надеяться.
– Хм, вот это я и не люблю. Я привык на себя надеяться… Ладно, как там он себя вёл? Что просит? Что говорит?
– Ведёт себя обычно. Намедни запросил выпить… поесть от души. В общем, обычный мужик.
– А бабу он не просил? – зло бросил генерал.
– Бабу… – смутился Сикора.
Майор тяжело вздохнул, кивнул головой, украдкой, зло посмотрел на генерала. Сжал кулак, затем из кулака соорудил фигу и, спрятав её за спину, тихо ответил:
– Бабу… пока не просил.
– Хм, странно. Столько лет без бабы. А курить? Курить просил? Он курит?
– Курить… как ни странно, не просил. Курит ли, нет, неизвестно. Хотя, судя по обследованию на зубах, курил. Причём долго. Есть следы дегтя. Но, возможно, бросил.
– Вы что ж, ему в рот лазили? Зубы смотрели? – удивился генерал.
– За столько лет, сколько он у нас, не только в рот. В жо… простите и везде, куда можно. Он ведь спал. Вот только внутреннего вскрытия не делали. А так все органы просканировали, всё, что возможно в него совали, выткали. Кроме печени, печень трогать было опасно. Так что…
– Ну вы даёте. Вам дай волю, вы не только в жопу… вы и в душу залезете! – буркнул генерал.
– Души нет… это понятие запрещено. В нашей официальной идеологии и внутренней политике, по крайней мере, – поддел шефа Сикора.
Генерал покосился на майора и, покачав головой, скорчил бульдожью рожу, сплюнув, махнул рукой:
– Э-э-э, мать твою, хоть ты мне про это не ври! Тоже мне праведник! Сам-то, небось, крестишься, когда ко мне на доклад идёшь? Крестишься! Знаю, сукин сын! Всё про вас, ублюдков, знаю! Только дай вам волю… вы же! Суки! Ладно, мать твою! Ладно! Пошли, потолкуем с этим достоянием республики!
Кирилл устал стоять перед зеркалом и, почесав лоб, медленно подошёл к окну. Постучав в стекло пальцем, он понял: стекло, скорее всего, бронированное. Решёток нет. Затем Лучинский подошёл к креслу и со всего маху плюхнулся в широкое и мягкое седалище. Он задрал ноги на подлокотник.
Так он сидел минут пять. Ему уже начинала надоедать эта неопределённость в ожидании.
Зачем сюда его привели? Кто придёт?
«Заложник времени. Жертва времени. Странно. Многие мечтают вот так жить без времени. Не обращать на него внимание. Не знать забот. Просто вот так существовать спать, есть, пить… а когда вот так вот приходит, всё это вроде и как не нужно. Странно», – подумал Кирилл.
В этот момент дверь открылась, и в комнату вошли двое: низенький, хрупкий мужичонка и здоровенный толстый боров с жирной шеей и огромным брюхом. Низенький семенил рядом, и Кирилл догадался, это помощник жирюги. А тот, в свою очередь, шёл, вернее, плыл медленно и вальяжно. На борове Кирилл рассмотрел синий китель с вышивками в виде нарукавных вензелей, на лацканах вышивка из золота переплеталась в дубовые листы. На плечах большие золотые погоны с какими-то рубиновыми пуговками. Галстук нелепо обтягивал потную шею. Рубашка еле-еле сходилась на воротнике. Красное лицо с бородавками. Брюклые щёки, пустовато-белые глаза серым оттенком роговицы. Вид у борова был неприятный, но грозный. Кирилл понял: это какая-то «шишка».
Лучинский непроизвольно опустил ноги на пол и сел, как нашкодивший ученик, сведя колени и положив на них руки.
Он ждал.
Когда парочка подошла, маленький мужичок прикрикнул:
– Поднимитесь, перед Вами спецпредставитель. Генерал Верховной Власти. Товарищ правообязанный куратор Лучиков. Олег Петрович.
Кирилл медленно встал и пожал плечами.
Генерал скорчил что-то на подобии улыбки и, потянувшись к Кириллу, обнял его крепко и размашисто. Затем три раза поцеловал прямо в губы, удерживая Лучинского за уши. Кириллу стало противно. Липкая генеральская слюна осталась на щеке. Лучинский непроизвольно поморщился. Генерал меж тем не обратил на это никакого внимания и, схватив руку Кирилла, начал трясти его за кисть, как сумасшедший:
– Вот вижу! Вижу товарищ… э-э-э…
– Кирилл! – пропищал подсказкой под мышкой Сикора.
– Товарищ Кирилл! Вижу: Вы настоящий патриот! Настоящий! Сохранили, как говорится! Сохранили!
Кирилл невольно улыбнулся и недоумённо посмотрел на Сикору. Тот, словно переводя генеральский бред, добавил:
– Спецпредставитель имеет в виду, что Вы сохранили жизнь.
– Жизнь? Чью?! – обомлел Кирилл.
Генерал заулыбался и гаркнул;
– Как чью, товарищ Кирилл?! Свою! Свою жизнь!
– Свою жизнь? Да я… не понимаю…
– А тут и не надо ничего понимать! Вы настоящий патриот! Настоящий патриот нашей республики! Нашего государства! Если, так сказать, вот, смогли не стареть! Смогли донести, так сказать, всю эту сущность нашей, вот, так сказать, жизни нестареющей! Вот! Вы наше достояние, так сказать! Настоящее достояние, и мы теперь всем докажем, что вот именно мы имеем это, вот, так сказать, достояние! – гремел басом генерал, не отпуская руку Кирилла.
Тот беспомощно посмотрел на Сикору.
Майор вздохнул и, грустно улыбнувшись, добавил: