– Где нам лучше с Лампуделем поговорить, чтобы твоим ребятам не мешать? – как-то слишком нежно прокурлыкал Костя.
Зиночка хмыкнула.
– Чем меньше посторонних на месте преступления, тем лучше. Видишь дверь? Там типа гостевая, туда, по словам жены Фомина, вообще никто не ходит, и я ей верю, слой пыли с метр на мебели лежит. Вот зачем километровую квартиру покупать, если вас здесь живет всего двое и друзей ты звать не собираешься?
– Давай, пошли, – приказал мне Рыков.
– Место преступления? – ахнула я. – Что случилось?
– Будешь продолжать изображать, что явилась за якобы забытой трубкой? – ехидно спросил Константин.
Я повернулась к эксперту:
– Зиночка, в гостиной должен быть на полу мобильник, он в чехле в виде мопса, будь добра принеси его мне.
Богатырева покрутила пальцем у виска:
– Ау, Романова! Все найденное на месте преступления оформляется и…
– Но это же мой сотовый! – возмутилась я. – Ты его не один раз видела, спрашивала, где я такой прикольный чехольчик раздобыла. Отчего вредничаешь?
Зинаида покосилась на Рыкова.
– Некогда мне с вами песни петь. Дел полно.
– Двигай в гостевую, – повторил Костя.
Я пошла за Рыковым, оглянулась, посмотрела на не сдвинувшуюся с места Зинаиду и как бы между прочим обронила:
– Вчера Оля Теленкова привезла мне из Франции крем для лица. Четыре упаковки.
– Тот самый? – оживилась Зина. – В черной банке? Он супер! Кожа такая бархатистая от него делается. Жаль, в Москве он не продается.
Я кивнула и поспешила за Костей.
– Выкладывай, что тебе тут понадобилось, – с легким раздражением потребовал Рыков. – Знаю, Макса нет в России. Будешь врать, сразу ему звякну и расскажу, чем ты в отсутствие мужа занимаешься.
– Ни в чем плохом я не замечена! – возмутилась я. – Просто устроилась на работу в агентство, которое занимается интерьерами. Контора принадлежит Нине Феликсовне и Вадиму Зуевым. Сегодня их пригласил Герман Евсеевич. Он отчего-то задыхался в каминной и решил поменять там обстановку. Мы приехали, поняли, что в отделке использовались токсичные материалы, попытались объяснить хозяину, мол, необходимо тщательно проверить все предметы, находящиеся в гостиной, но Фомин рассвирепел, закричал, что в его квартире сплошной эксклюзив из золота с драгоценными камнями, и выгнал нас. Герман на редкость грубый человек, мне было очень жаль его домработницу Каролину. Наверное, ей некуда идти, раз она соглашается терпеть такое отношение.
– Каролина Яновна Фомина жена покойного, – сказал Костя.
– Кто? – подскочила я. – Ты уверен? Он к бедняжке иначе как «дура» или «идиотка» не обращался, орал на нее, буквально вытирал о нее ноги, да еще при посторонних, и… Погоди, кто покойный? Герман умер?
– На все твои вопросы ответ «да», – сказал Рыков. – Каролина законная супруга Фомина, а он лежит в каминной с проломленным черепом. В доме никого, кроме них, нет, домработницу бизнесмен не держал, требовал, чтобы жена сама следила за хозяйством. Похоже, он ненавидел женщин, в особенности тех, кто имел несчастье сходить с ним под венец. Каролина его третья супруга, две первые покончили с собой. Одна выбросилась из окна, вторая отравилась.
– Надеюсь, Каролина догадалась позвать адвоката? – воскликнула я. – Непременно расскажу ему, как Фомин унижал ее. Несчастная подняла руку на мучителя от полнейшего отчаяния.
– Кто тебе сказал, что Каролина убила Германа? – удивился Рыков.
Я осеклась.
– А разве нет? Ты упомянул про разбитую голову.
– Верно, – согласился Рыков. – Пока точная причина смерти не установлена, но, по предположению Зинаиды, у Германа Евсеевича стало плохо с сердцем, он упал и ударился виском о подставку, на которой висят кочерга, совок и другие прибамбасы для камина. А теперь расскажи откровенно, зачем ты явилась к Фомину.
– Ни слова лжи в моем рассказе не было, – отрезала я. – Спроси у Зуевой, она подтвердит, что…
Дальнейшие слова застряли в горле. Ох, не следовало мне так упорно упоминать Нину Феликсовну. Если Рыков начнет задавать ей вопросы, он выяснит, что для нее я Елена Романова, двоюродная сестра Офелии Бурмакиной, и вот тогда мне мало не покажется.
Рыков хлопнул ладонью по подлокотнику кресла:
– Карты на стол!
– Ладно, – вздохнула я. – Но сначала скажи, когда и кто вызвал вас.
– Звонок из дома Фомина поступил около трех часов дня, – ответил Костя. – О смерти Германа Евсеевича сообщила жена.
– Откуда Каролина узнала ваш телефон? – прикинулась я дурочкой. – Ты с ней знаком?
– Нет, она набрала ноль два, – попался на удочку приятель.
Я показала на большие напольные часы, мирно тикающие в углу.
– Сейчас начало седьмого, по квартире разгуливают эксперты, похоже, твоя бригада прибыла сюда часа полтора назад. Или два.
– И что? – пожал плечами Константин.
– В Москве пробки, – промурлыкала я, – от твоей работы до дома Фомина по пустой дороге минут сорок. Но мой навигатор был сплошь красным, когда я рулила сюда, так что, думаю, вам пришлось потратить на поездку около двух часов. Не сходится время. Каролина вызвала патруль, полицейские небось не шибко спешили, сам знаешь, как люди с «земли» на труп выезжают. Они не суетятся, ведь мертвец никуда не убежит. Они должны были появиться ближе к ужину. И с какой бы стати им звать на обычный случай суперспецов? Сами бы разобрались с Фоминым, ничего особенного не произошло. Но сейчас тут твоя бригада, что удивительно. Как вы так быстро сюда прискакали?
– Ничего странного, – возразил Костя, – дежурный сразу нас известил. И есть такая штука, называется спецсигнал. Слышала о нем?
– А как же. На крыше машины «люстра» мерцает, или фонарь, сирена воет, из матюгальника голос орет: «Подали направо, пропустить немедленно», стробоскопы из бампера светом бьют, – перечислила я. – Полная дискотека!
– Примерно так, – согласился Рыков. – Мы никогда не тащимся часами по пробкам. А почему тебя так волнует вопрос времени?
– А почему вы примчались с шумом и свистом на самое заурядное происшествие? – в тон Косте спросила я. – Отчего дежурный на пульте, услышав о мужчине, который попросту упал и разбил голову, соединил Каролину не с парнями из местного отделения, а побеспокоил самого Рыкова?
Константин секунду с интересом рассматривал меня, потом откашлялся:
– Хватит идиотничать. Мы не чужие друг другу люди. Рассказывай, что происходит.
– Ты первый, – уперлась я. – Или сыграем в камень, ножницы, бумагу? Ой, совсем забыла! Вы вроде с Машей в начале июня едете отдыхать в Италию?
– И что? – напрягся Рыков. – Билеты уже в кармане, гостиница заказана.
– Кота Вильгельма и собаку Джулию, как всегда, к нам на передержку отдать собираешься? – иезуитски улыбаясь, осведомилась я. – Не знаю, не знаю, может, и не получится. Вдруг Киса испугается чужих животных? Девочка маленькая, я опасаюсь за ее психику.
– Вилю и Джулю испугается? – возмутился Константин. – Да они по характеру пуховые подушки.
– Не знаю, не знаю… – тянула я.
Дверь в комнату приоткрылась, появилась Богатырева.
– Держи свой сотовый.
– Спасибо, Зинуля, – обрадовалась я. – Одна банка крема твоя.
– Супер! – обрадовалась эксперт и испарилась.
– По-моему, проделанный тобой трюк называется шантажом, – процедил Рыков.
Я скромно потупилась.
– Просто я умею договариваться с людьми и знаю, что в гостинице для животных никто Джульке и Вильгельму на диванах валяться не разрешит и играть с ними не станет. Наверное, нехорошо быть такой любопытной, но объясни, зачем ты тут?
– Ладно, – сдался приятель. – Слушай.
Глава 13
Два года назад от сердечного приступа умер известный спортсмен Федор Сухов. Поскольку из жизни неожиданно ушел кумир миллионов, выяснять, что случилось с тридцативосьмилетним мужчиной, велели Рыкову. Костя пообщался с женой и дочкой покойного, поговорил с его коллегами по команде, с членами их семей и выяснил, что красавчик Сухов, чьи снимки украшали все глянцевые журналы, был отнюдь не милым человеком.
Федя ни в грош не ставил свою супругу и ребенка, требовал от них полнейшего подчинения и моментально распускал руки, если они нерасторопно исполняли его приказы. Кроме того, Федор обладал взрывным, гневливым характером, мог обидеться на косой взгляд и подраться с человеком без всякого повода. Несколько раз Сухова задерживали сотрудники ГАИ. Хоккеист считал, что для звезд спорта не существует дорожных правил, запросто разворачивался через две сплошные линии, катил с ветерком по встречке, парковался на пешеходном переходе или тротуаре. Если кто-то из прохожих или водителей пытался сделать лихачу замечание, Федор хватал бейсбольную биту и начинал военные действия. Один раз он подрался с дорожными полицейскими, выбил им зубы.
Это происшествие могло ой как плохо закончиться для Сухова, но родной клуб выручил звезду из беды. Ему все сходило с рук. Жена молча сносила побои, потому что боялась остаться одна с ребенком, а родители и тесть с тещей прощали его хамство из материальных соображений – бешеный Сухов был не жаден, щедрой рукой давал старикам деньги, покупал супруге соболиные шубы и бриллианты. Товарищи по команде тоже терпели выходки Феди, ведь если он стоял в воротах, размочить счет не удавалось никому, шайбы прилипали к вратарю, как мелкие гвоздики на сильный магнит.
Это происшествие могло ой как плохо закончиться для Сухова, но родной клуб выручил звезду из беды. Ему все сходило с рук. Жена молча сносила побои, потому что боялась остаться одна с ребенком, а родители и тесть с тещей прощали его хамство из материальных соображений – бешеный Сухов был не жаден, щедрой рукой давал старикам деньги, покупал супруге соболиные шубы и бриллианты. Товарищи по команде тоже терпели выходки Феди, ведь если он стоял в воротах, размочить счет не удавалось никому, шайбы прилипали к вратарю, как мелкие гвоздики на сильный магнит.
Руководство клуба журило хулигана, но всегда безропотно раскошеливалось, чтобы вытащить Сухова из очередного скандала. А потом случилась большая беда.
Федор купил новый спортивный автомобиль и, как всегда, со значительным превышением скорости полетел по дороге. В результате не справился с управлением и выехал на автобусную остановку. Троих людей, ожидавших маршрутку, он ранил, а сорокапятилетнего мужчину убил на месте.
Поднялся невероятный шум, и снова владельцы команды спасли голкипера. В прессе обнародовали медицинское заключение о состоянии здоровья Сухова. Доктора, в чьей компетенции сомневаться не приходилось, сообщали, что у хоккеиста случился микроинсульт, он потерял сознание, значит, произошла трагедия, винить в которой некого.
Все проблемы можно уладить с помощью денег. Маленькие незадачи устраняются с помощью маленьких сумм, большие – с помощью больших. Сколько заплатил клуб, чтобы голкипера не судили, неизвестно, но даже ребенку понятно: раскошелиться спортивным боссам пришлось изрядно. Они организовали похороны жертвы, выдали щедрую компенсацию его семье, спонсировали лечение раненых, подкупили журналистов, чтобы те пели нужные песни. В общем, скандал затоптали. Но, похоже, Федору наконец-то влетело по-настоящему, потому что тот стал вести себя тихо, более за руль не садился, ездил с шофером.
А вскоре хоккеист скоропостижно скончался. Поскольку в смерти голкипера не просматривалось ни малейшего криминала, Рыков спокойно оформлял бумаги, чтобы отправить их в архив. И тут ему позвонили с сообщением – из квартиры Сухова только что вызвали полицию, там произошла драка, ранена Галина, вдова вратаря.
Костя моментально поехал по знакомому адресу и побеседовал с женщиной. Та попросила не беспокоиться, сказала, что хотела помыть большой аквариум, но не справилась, разбила его, сильно поранилась, и дочь позвонила в «Скорую». А уж медики, не разобравшись в случившемся, сообщили полиции о драке.
– У нас все хорошо, – говорила Галя, придерживая забинтованную руку. – Скажи, доченька!
– Да, мама, – всхлипывала пятнадцатилетняя девочка, – мы никогда не ссоримся.
Приехавшая вместе с Рыковым Зинаида под предлогом проверки, хорошо ли муниципальные медики обработали рану, попросила разрешения взглянуть на порез. А потом шепнула коллеге:
– Она врет. Такое увечье можно получить лишь в случае нападения. Кто-то располосовал Галине руку осколком стекла.
Константин насел на вдову, та разрыдалась и наконец сказала правду. Сегодня она решила вынести из дома вещи покойного мужа, сложила несколько тюков. А потом вошла в гостиную, где дочка Лиза смотрела телевизор, и поинтересовалась:
– Никому из твоих одноклассников аквариум не нужен?
– Вроде нет, – удивилась девочка. – А почему ты спрашиваешь?
– Хочу отдать это уродство, – хмуро ответила мать. – Стоит, мешает…
– Это мой аквариум! – неожиданно обиделась Лиза.
– С каких пор? – рассердилась Галина, у которой выдался сложный день. – Его твоему отцу подарили фанаты.
Слово за слово, мать и дочь повздорили, наговорили друг другу много гадостей, Галина не сдержалась, отвесила девчонке оплеуху, а та толкнула ее. Галя пошатнулась, чтобы удержаться на ногах, уцепилась за пустой стеклянный куб и обвалила его. Раздался грохот.
– Ты разбила последний подарок, который папа мне сделал! – заорала Лиза и кинулась к матери. – Ты этот аквариум сразу невзлюбила! Ты вообще не любила ни папу, ни его товарищей, ни фанатов! Как только он умер, ты в тот же вечер черепашек из аквариума достала и куда-то дела, а мне сказала, что они убежали, и воду слила, и растения выкинула. Теперь вот нарочно аквариум разбила. Я тебя ненавижу! Ты все, что с моим папулей связано, уничтожаешь!
Продолжая обвинять мать, Елизавета схватила острый осколок стекла и сильно порезала Галине руку. Когда из нее хлынула кровь, Лиза очнулась, зарыдала еще горше, бросилась звонить в «Скорую». Сейчас, когда мама под нажимом Рыкова выложила правду, Лиза безостановочно повторяла:
– Не знаю, что со мной приключилось. В голове помутилось, ничего не помню.
– Пожалуйста, не поднимайте шума, – умоляла Галя. – С Лизонькой такое впервые, она очень тяжело переживает смерть отца. Федор жестоко обращался с нами, но Елизавета его, несмотря ни на что, обожала.
– Пусть она посидит в своей комнате, – попросил Костя.
Когда Лиза убежала, Зинаида сказала:
– Законы генетики никто не отменял, вам надо обратить пристальное внимание на поведение дочери, иначе, боюсь, вы получите второго Федора Сухова. Аквариум был пустой?
– Да, – кивнула Галина. – Когда муж умер, его обитатели передохли, я воду слила, а сам аквариум унести только сегодня собралась.
Костя благополучно забыл о происшествии.
Спустя месяцев семь ему поручили разобраться с кончиной семнадцатилетнего Игоря, сына известного художника Елизария Шлыкова. Одиннадцатиклассник скончался от сердечного приступа.
Когда Рыков приехал в квартиру, безутешные родители плакали в столовой, а тело парнишки лежало в гостиной. По полу были разбросаны осколки аквариума, там же ползали две черепашки. Рядом с трупом валялся сачок. Похоже, подросток перед смертью возился с живущими в воде тортиллами.
Рыков побеседовал с художником, хотел поговорить с его женой, но тут Костю отозвала в сторону пожилая домработница и сказала:
– Фаина сначала Зою, жену Елизария, убила, ну да ту совсем не жалко, а потом мачеха от Игорька избавилась. Чушь врачи несут. Разве может семнадцатилетний мальчик от инфаркта помереть?
Костя начал расспрашивать старушку и узнал много интересного о семье Шлыковых. Елизарий был женат дважды. Первый брак он заключил в сорок лет, взяв в супруги восемнадцатилетнюю Зоеньку. Судя по всему, она не особенно любила мужа, происходила из бедной семьи, хотела материального благополучия, поэтому обменяла свою красоту и молодость на деньги и положение в обществе. Вначале Зоя вела себя тихо, пыталась быть примерной женой, родила сына. А потом понеслась душа в рай. Игорьку едва исполнилось три месяца, когда его мамочка впервые пришла домой в нетрезвом состоянии.
Елизарий любил Зою, не хотел разрушать семью. Он много раз помещал жену в разные клиники и в конце концов добился успеха. Молодая женщина перестала прикладываться к бутылке и целых полгода вела правильный образ жизни. Шлыков от радости преподнес церкви, куда ходил молиться к иконе «Неупиваемая чаша», дорогой презент – купил местному священнику праздничную ризу. Вот только зря любимый живописец советской политической элиты ликовал. Зоя просто сменила одну зависимость на другую. Вскоре Елизарий понял: да, супруга теперь не дружит с бутылкой, она увлеклась таблетками.
Глава 14
Последующие годы были посвящены борьбе с наркотиками. Шлыков, успешный модный живописец, имел возможность лечить жену в любой заграничной клинике. Зоя летала в Америку, Швейцарию, Германию, проходила курс реабилитации, возвращалась в Москву, некоторое время не прикасалась к стимуляторам, но потом опять садилась на наркотики, и все начиналось заново. Так длилось не один год. В конце концов Елизарий сдался. Он завел любовницу Фаину, поселил ее в своем доме, но открыто с ней нигде не появлялся, а если кто-то из приятелей заглядывал к художнику в гости, представлял Фаю своей дальней родственницей, которая помогает вести хозяйство. Да только все поняли, что молодая женщина – гражданская жена живописца, и удивлялись: неужели той приятно обитать под одной крышей с Зоей, которая стала почти сумасшедшей.
Спустя пять лет Фаина родила дочь. На крестины сбежалась куча народа – всем хотелось посмотреть, как же поведет себя Елизарий. Представляете оторопь заклятых друзей художника, когда в соборе они увидели мать с новорожденной, Игоря, самого Шлыкова и… Зою в светлом платье. Законная супруга казалась совершенно нормальной, вела себя адекватно, здраво беседовала с участниками церемонии и, что окончательно ввергло присутствующих в изумление, стала крестной матерью малышки.
Пока священник вопрошал, отрекается ли новорожденная от дьявола, а Зоя старательно повторяла за нее: «Отрекаюсь», – народ перешептывался.
На банкете самозабвенная сплетница Галина Михайловна Андреева с гадкой улыбкой на старческих, намазанных ярко-фиолетовой помадой губах спросила у законной жены: