Тем не менее я помог ему подняться, после чего быстро развязал грязные шелковые шнуры-сагео и снял мечи со спины раненого. Кстати, полковник не будь дурак замотал ножны и цубы мечей в выцветшие тряпки, иначе б вряд ли ушлый гетман прошел мимо такого приза, за который можно купить всю его группировку вместе с ним – старинные японские мечи от известных мастеров прошлого стоят нереальных денег.
– Мы еще встретимся, – прошипел полковник, сверля меня взглядом, полным ненависти.
– Всё может быть, – хмыкнул я, привязывая мечи себе за спину.
– И тогда я точно расстреляю тебя!
– То, что не получилось в первый раз, вряд ли получится во второй, – подмигнул я полковнику. После чего повернулся к телохранителю гетмана и сказал:
– Ну что, пошли за тем, что твой шеф велел мне выдать.
– Лучше б он пулю тебе в лоб велел выдать, – буркнул Заворот. И тут же крикнул проходящему мимо бойцу: – Эй, Кныш, присмотри за полковником. Он хоть и раненый, но рожа его мне не нравится. Как бы не сбежал.
* * *Не люблю я хамов, типа Заворотнюка и его командира. Но, с другой стороны, мне они со своими понтами никаким боком не уперлись. Как говорится, дела порешали и разошлись краями. Поэтому пусть выпендриваются, главное, чтоб свои обязательства выполняли.
В принципе, Заворот указание командира выполнил – правда, при этом слегка напакостил. Патроны выдал не в укупорках, а россыпью, причем все почему-то измазанные в солидоле. Специально, что ли, выискивал погрязнее в недрах передвижного склада, представляющего собой тентованный КамАЗ? Думаю, с артефакт-аптечкой он тоже бы постарался аналогичным образом, но тут было сложнее. Такого рода предметы обычно хранят как зеницу ока в бронированных чемоданчиках, чтобы ни дай Зона с ними ничего не случилось.
Кончилось тем, что хранитель тела гетмана сунул мне чемоданчик вместе с ключами от грузовика и напоследок, откинув забрало шлема, осклабился:
– Пользуйся, сталкер. И лучше не попадайся мне в Зоне.
– А то что? – невинно поинтересовался я, принимая поданное.
– А там узнаешь что, – многозначительно произнес Заворот.
– Вон оно че, – протянул я.
И, повернувшись спиной к телохранителю, на этом закончил содержательную беседу. Ибо длительные разговоры с людьми, не обремененными интеллектом, чреваты падением до их уровня. Оно как зараза – чем больше общаешься с больным, тем выше риск заболеть самому. Поэтому ну их на фиг такие беседы.
Получив то, что мне причиталось, я направился к воротам в подземный коридор, за которыми стояла каталка с Японцем. При этом по пути я увидел, как возле БТР «зеленые» сваливают трофейный хабар в большую кучу. И из этой кучи торчит мой рюкзак. Я его сразу узнал по лямке, которую разрезал в бою с зомбаками, а потом связал собственными руками. Ну и замечательно.
Правда, возле той кучи торчал вооруженный часовой с мутными рыбьими глазами. Вот это не особо хорошо. Опять идти к гетману выпрашивать мой рюкзак? Не солидно, да и бесполезно – сто процентов пошлет. Он со мной полностью рассчитался, так что всё остальное это его законный хабар. Впрочем, сейчас есть дела поважнее…
Виктор лежал там же, где я его оставил. На каталке, в обнимку с «Вепрем». У «зеленых» и без того было много работы на территории, и сюда они пока что не добрались. Оно и к лучшему.
Я поставил бронированный чемоданчик на каталку рядом с Японцем и нажал на замки…
Хренушки. Заперто. Вот, блин, сволочь Заворотнюк! Чемодан дал, а ключи от него выдать, типа, забыл. Да и я хорош, не проверил. Впрочем, бывает. Я ж живой человек, а не машина, стормозил маленько. Впрочем, когда со мной «Бритва», запертые замки это не особо страшная беда.
Клинок ножа, извлеченного из ножен, светился ровным лазурным светом средней интенсивности. Стало быть, заряд в ноже пока что присутствует. Что не может не радовать. Ибо и в таком состоянии «Бритва» вполне свободно режет что мясо, что кости, что металл.
Смахнув ножом замки, словно они были пластилиновыми, я убрал «Бритву» обратно в ножны и откинул крышку чемодана.
М-да. Далеко не тот набор, что я как-то видел в Припяти у одного молодого санинструктора. Но для моих целей годится, ибо Виктор не смертельно ранен, а всего лишь собирается завернуть ласты от упадка сил и нервного истощения. Что есть совершенно разные вещи.
В особых гнездах чемоданчика лежали восемь темно-зеленых контейнеров различной величины, на которых через мелкий трафарет черной краской была набита маркировка: «Бр», «Эк», «БлМ».
Понятно. Ни хрена не «синяя панацея», способная вытащить с того света смертельно раненного, а всего-навсего два «браслета», два «этака» и четыре «молчащие булавки». Ни весть что, довольно часто встречающиеся в Зоне артефакты. Но в то же время поди найди их вместе, когда это нужно. Вот именно для таких случаев и придумали артефакт-аптечки. Например, этой вполне достаточно, чтобы тяжелораненый смог добраться до госпиталя и не скончаться по пути от потери крови либо от болевого шока.
Я достал из контейнеров «браслеты» и надел их на запястья Виктора. В принципе, эти арты таскают на себе множество людей, ибо они отлично стимулируют жизненные процессы организма. Но – не сразу, надо поносить их на себе недельку-другую, чтобы почувствовать эффект.
Но мне нужно было сразу.
Поэтому я открыл следующий контейнер и, вытащив «булавки», воткнул их в руки Японца, по одной выше и ниже «браслетов». Ничего, что «молчащие», для моих целей сойдет. Конечно, «говорящие» сработали бы лучше, но тогда стоимость аптечки выросла раза в два. Что делать, при утверждении военных заказов прежде всего смотрят на цену и лишь потом на всё остальное.
Наконец, из последнего контейнера я извлек два «этака», в просторечии называемых «батарейками» и представляющих собой черные палочки круглого сечения, активно применяемые в военной промышленности и в автомобилестроении. Практически вечный аккумулятор, но, к сожалению, относительно маломощный. Средний «этак», довольно часто встречающийся в Зоне, может заменить автомобильный аккумулятор с номинальным напряжением двенадцать вольт. То есть благодаря «батарейкам» залить планету дармовым электричеством не получится. Так, разве что в отдельных ограниченных сериях популярных автомобилей использовать в качестве рекламных акций. Или вот в армейских аптечках, преимущественно поставляемых в аномальные Зоны. Ибо какой нормальный боец в условиях нормальной войны будет испытывать на себе или на своем товарище экспресс-артефакт-терапию, последствия которой для обычного человека непредсказуемы. Это нам, сталкерам, отмеченным Зоной, всё по барабану.
В общем, примерился я, да и приложил «батарейки» к концам «булавок», торчащих из рук Японца. Тут важно их одновременно замкнуть, чтоб нервную систему не закоротило. А то вместо лечения из человека получится подобие растения, ни на какие раздражители не реагирующего. Кстати, еще одна причина, почему артефакт-аптечки официально поставляются только в Зоны. На Большой земле военное командование считает, что все, кто попадает на аномальные территории, автоматически превращаются в смертников. А смертника лечить можно чем угодно. Сдохнет – и ладно, все равно это списанный материал…
Я не промахнулся.
Сначала отреагировали «булавки». По ним побежали слабые красноватые вспышки, практически мгновенно сменившиеся на более редкие зеленые. Сейчас «молчащие булавки» вели себя как «говорящие», и это нормально. Значит, есть надежда, что всё закончится хорошо. Ибо даже если ты правильно замкнул цепь, далеко не факт, что пациент останется в живых. Или, например, не превратится в мутанта – такое тоже случалось в практике лечения артефактами.
Но пока вроде всё шло нормально. Я это почувствовал буквально на своей шкуре, когда «батарейки» начали нестерпимо колоть пальцы. Через несколько мгновений ощущение сменилось – теперь подушечки пальцев жгло, да так, будто я сжимал ими раскаленные добела куски металла. Теперь главное не отпустить артефакты, иначе в полутемном коридоре останутся два человека-растения, которых лечить бесполезно, гораздо милосерднее пристрелить обоих. Или два мутанта, коих непременно пристрелят «зеленые», тоже мутов недолюбливающие. Кстати, подкладывать что-то под пальцы бесполезно. Не будет у «батареек» непосредственного контакта с исцеляющим, не будет толку и от самого исцеления – цепь просто не «включится».
И я терпел, до ломоты в челюстях сжимая зубы, чтоб не заорать, пока красные искры не побежали по «браслетам». С каждым мгновением этих искр становилось все больше, и все быстрее было их движение. Через несколько секунд на запястьях Виктора уже горели сверкающие огненные вихри, неистово вибрирующие, отчего тело Японца начало трястись, словно по нему пропустили ток высокого напряжения.
И я терпел, до ломоты в челюстях сжимая зубы, чтоб не заорать, пока красные искры не побежали по «браслетам». С каждым мгновением этих искр становилось все больше, и все быстрее было их движение. Через несколько секунд на запястьях Виктора уже горели сверкающие огненные вихри, неистово вибрирующие, отчего тело Японца начало трястись, словно по нему пропустили ток высокого напряжения.
Эта тряска передалась и мне. Меня колотило, бросая то в жар, то в холод. В какой-то миг я испугался, что выпущу из пальцев «батарейки», но в следующее мгновение понял – опасался я зря. Артефакты намертво приросли к «булавкам», так же как к «этакам» прикипели мои пальцы…
А вибрация все усиливалась… Как и неистовая, сумасшедшая боль в моих руках, которая начала подниматься выше, усиливаясь с каждым ударом моего сердца.
Я прекрасно знал свой болевой порог и с опаской ждал, что сейчас, вот прям сейчас потеряю сознание от этой адской боли…
Внезапно раздался резкий хлопок – и всё прекратилось.
Боль исчезла, будто ее и не было – как и вибрация, только что сотрясавшая меня от макушки до пяток. Вполне можно было бы ожидать нереальной слабости после такого потрясения… Но ее не было. Наоборот – так хорошо отдохнувшим, свежим и полным сил я себя не чувствовал уже очень давно.
Я осторожно пошевелил пальцами, ожидая чего угодно – от вспышки боли до того, что они просто отвалятся. Между ними хрустнуло, и на каталку посыпались мелкие черные осколки вперемешку с крупной пылью – всё, что осталось от «булавок» и «батареек». Кстати, на запястьях Японца тоже больше не было «браслетов». Лишь черные, растрескавшиеся бублики, готовые рассыпаться от малейшего движения. Они и рассыпались, когда Виктор пошевелился и резким, неуловимым движением принял свое любимое положение сидя с ногами, сложенными крест-накрест, будто они были резиновыми. Понятно. Артефакты отдали Савельеву всю свою силу. И, судя по моему самочувствию, мне тоже кое-что перепало.
– Благодарю, – кивнул Японец.
– Не за что, – пожал я плечами, развязывая шнурки-сагео на своей груди. – На, забирай свои мечи. И как ты только их на себе таскаешь, ума не приложу. Неудобно же.
– Дело привычки, – усмехнулся Виктор, принимая свое оружие. – За них спасибо отдельное.
– Лучше плохонькая штука баксов, чем отдельное большое спасибо, – проворчал я.
– Как сказал бы Станиславский, не верю, – сказал Японец, легко спрыгивая с каталки – по ходу, артефакт-аптечка и ранение ему подлечила. – Ты ж в случае чего возьмешь жратвой и патронами. Причем не за то, что спас кому-то жизнь, а за какую-нибудь хрень.
– Жизнь в Зоне ничего не стоит, – заметил я, поднимая с пола и закидывая за спину свою СВД, к которой теперь у меня были патроны. – За что тут брать плату? А хорошая, качественная хрень всегда пригодится в хозяйстве.
Виктор хотел что-то сказать в ответ, но тут чей-то массивный силуэт перегородил выход из коридора, заслонив собой скудный солнечный свет, падающий снаружи.
– То-то я смотрю, куда ж ты намылился? – прозвучал знакомый голос. – Что это за тип в рванине? «Борг»? И ты, значит, для него эти две зубочистки сюда приволок. Кстати, сдается мне, лоханулся наш батька, и не простое это пырялово. А ну-ка оба ни с места, и чтоб я ваши руки видел!
Ну и, конечно, в процессе этой тирады лязгнул автоматный затвор, ибо в Зоне наезжать на кого-либо не наставив на него автомат это примерно как травинкой щекотать в ноздре крокодила. Круто, смело. Но чревато.
Я медленно повернулся на голос.
Ну да, кто же это еще мог быть. Заворотнюк, возненавидевший меня еще при первом знакомстве. Что вполне логично. Какому хранителю тела понравится, когда и старый, и новый главарь группировки щелкают его по носу, как только он проявит служебное рвение в отношении меня, сталкерюги поганого. И вот сейчас – надо же! – нашлось подтверждение тому, что этот самый сталкерюга якшается с подозрительным типом и даже передает ему оружие!
Честное слово, я в душе человек мирный и незлобливый – если, конечно, меня не специально злить. Потому я и сказал, мягко, душевно, по-доброму, как говорят с капризными детьми и сумасшедшими:
– Спокойно, Заворот, это мой старый друг. Для него я аптечку и брал у вашего гетмана…
– Для тебя, гнида сталкерская, я не Заворот, а младший сержант Заворотнюк, – сквозь зубы процедил хранитель тела, совмещая линию прицела автомата с моим лбом. – А ну, мля, оба легла на землю и руки на затылок положи… Ай, твою душу!..
Ага, рано Заворот бронещиток шлема поднял. Хотя понять его можно – не особо приятно смотреть на окружающий мир через многослойное бронестекло. Да и дышится так легче, хоть производители экзоскелетов и гарантируют отменное качество их внутренней вентиляции.
Дело в том, что в процессе словоизлияний Заворотнюка Виктор задумчиво так провел пальцем по каталке, на которой еще сидел. Незаметное движение, лишенное какой-либо агрессии, которое я тем не менее заметил краем глаза. И внутренне приготовился, ибо Савельев не из тех, кто в задумчивости бесцельно шевелит конечностями.
Я не ошибся. Виктор резко и бесшумно распрямил два пальца, словно отвешивал щелбан кому-то невидимому – и Заворотнюк немедленно схватился за глаз. По ходу, Японец отправил туда крохотный осколок сгоревшего артефакта, которыми была усыпана вся каталка. Впрочем, какая разница. Враг отпустил на мгновение направленный на тебя автомат – значит, это мгновение нужно использовать по полной.
Ну, я и использовал – что мне еще оставалось? Ложиться пузом на бетон, а после ждать суда гетмана, доказывая, что Савельев не тот, кем его счел Заворот? А если доказать не удастся, то добро пожаловать в камеру с цепями? Или и того хуже, становиться к стенке?
В общем, не люблю я такие расклады. Потому пока Заворот, неистово матерясь, протирал себе гляделку, достал я из-за пазухи свой ПСС да и всадил младшему сержанту пулю в другой, плотно зажмуренный глаз.
Зрелище получилось неаппетитным. Цилиндрическая пуля патрона СП-4 входит в плоть грубо, не вонзаясь, а тупо плюща совершенно плоской головной частью всё, что встречается на ее пути.
Глаз хранителя тела взорвался, словно наполненный мутной жидкостью презерватив, по которому ударили кувалдой. А следом точно так же взорвался мозг, выплеснувшись из тесного шлема наружу. Надо же, как я ошибался. Оказывается, у Заворотнюка были мозги. Только сильно набекрень. И зачастую такое заболевание лечится только пулей, по-другому никак.
Разом исцелившийся от своего недуга Заворот рухнул навзничь в своем экзоскелете, только гул пошел гулять по коридору. М-да… Вот чем порой заканчивается излишнее служебное рвение. Выносом мозга в буквальном смысле с последующим выносом тела, которому уже никогда не стать сержантом…
– Хм-м-м, жестоко, – заметил Японец, наконец-то слезая со своей каталки. – И этот человек как-то говорил мне, что нельзя засовывать взрывпакеты в животы нехорошим людям, типа, это бесчеловечно. Великая Аматэрасу, до чего же двуличен этот мир…
– Прям охренеть, святоша нашелся, – проговорил я, отправив пистолет в потайную кобуру и поднимая с пола РПК «борга», убитого накануне. Если придется прорываться через толпу «зеленых», барабанный магазин на семьдесят пять патронов будет всяко полезней «акашного». – Что мне с ним было делать? Нравоучительную беседу провести?
– Ну зарезал бы, что ли, аккуратненько, – пожал плечами Савельев, которому после артефакт-терапии по ходу приспичило языком почесать. – Метнул свою «Бритву» – и порядок. А то прям не труп, а жуть жуткая. И как такое в романе будешь описывать?
– Словами, – рыкнул я, проверяя пулемет. – Пусть народ знает, что война это ни фига не романтика, а грязь, кровь, боль и мозги в кашу. Тогда, может, и войны никогда не будет.
– Ага, он еще и пацифист, – кивнул Виктор, в свою очередь проверяя «Вепрь». По ходу, полюбился нашему ниндзе тяжелый и мощный гладкоствол, и менять его на автомат он вроде как и не собирается. Ну, его дело… Хотя нет, автомат все-таки за спину закинул поверх мечей. Это правильно. Автомат Калашникова – он как деньги, никогда лишним не бывает. А вот без него как-то тоскливо.
– Всё, хорош лясы точить, – отрезал я. – Ты теперь, по ходу, живой и здоровый, так что слушай. Сейчас выходим и топаем к грузовику, ключи у меня есть. Делаем вид, что всё нормально, так и должно быть. Глядишь, и прокатит.
– Как говорят в Японии, подумав – решайся, а решившись – не думай, – усмехнулся Виктор. – Ну, давай попробуем.
Ну, мы и попробовали. Вышли за ворота и пошли быстрым шагом, как и все остальные «зеленые», которые сейчас в ускоренном темпе шарились по бывшей базе «боргов».
Бронегрузовик, на который указал мне новый гетман группировки, стоял довольно удобно, рядом с большим ангаром, почти полностью загораживающим его от лишних взглядов. Дойти до него – три минуты, и это вполне реально, потому как «зеленым» сейчас точно не до нас. Гетман, похоже, для каждого нашел задание, и члены группировки на месте не стояли. Все понимали: «борги» так запросто со своим бизнесом не расстанутся и совершенно точно попытаются базу отбить. Вот и метались победители как квазимухами покусанные: одни дыры в заборе латали, другие ворота обратно прилаживали, третьи огневые позиции реанимировали. И никто особо не обращал внимания на других…