— Провести ритуал, конечно, — спокойно ответил собеседник.
— Какой?
— Тебе не кажется это пошлым? — иронично уточнил он. — Когда один противник рассказывает другому подробности своих планов. А, впрочем… обратного пути все равно нет, подготовка к ритуалу требует времени, отчего бы не поговорить! Видишь ли, я планирую уничтожить саму основу жизни светлых — Великое Древо.
— Ты издеваешься? — через пару мгновений все-таки сумела произнести я. — Это не основа жизни светлых, это основа всей жизни в нашем мире.
— Глупости и заблуждения, — возразил он. — Жизнь прекрасно может существовать и без него, а оно попросту паразитирует на нас всех. Привязанность светлых носит скорее психологический характер, и когда Древа не станет, от шока они просто не смогут сопротивляться ничему. И Светлому Лесу все же придет конец, как я и надеялся.
— Лит, ты рехнулся, — убежденно заключила я. — Ты понимаешь, что пытаешься убить нас всех? Остальные виды еще смогут выжить, но эльфы точно погибнут!
— И все-таки я абсолютно точно уверен, что это заблуждение, — повторил он. — Я все проверил, просчитал и готов доказать свои расчеты на практике.
— Кому доказать? Горе трупов? — мрачно сказала я, не понимая, то ли это все происходит на самом деле, то ли от удара по голове начались галлюцинации.
— Вот именно поэтому я никого и не посвящал в свои идеи. — Налатин спокойно кивнул. — Вы бы не поверили. И уж точно — не поддержали бы.
— Ладно, а при чем тут я? — уточнила со вздохом.
— С кого все началось, тем оно и должно закончиться. Твой отец был первым созданным разумным существом в этом мире, и Древо, сотворенное из его крови, с ней же связано. Капли ее, конечно, текут в любом из эльфов, но ты — просто дар богов, ты подходишь почти идеально. Лучше подошел бы только твой брат или сам отец. Мне очень жалко, что для тебя все закончится именно так, но две жизни не играют роли, когда под вопросом будущее целого мира.
— А при чем тут Владыка?
— Глупо было не воспользоваться таким шансом избавить мир от этой мрази, — с улыбкой сообщил Лит. — Кроме того, я мог бы не суметь добыть все необходимое для ритуала, а Владыка в любом случае слишком зажился на этом свете.
— А эти двое детей, которых ты использовал? Они тоже зажились на свете? — мрачно уточнила я.
— Даже сделай они все правильно, их вряд ли ждала бы казнь, — отмахнулся Налатин. — А даже если ждет, и что? Всего две жизни в обмен на счастье всего мира — небольшая цена. Главное, мне явно благоволят боги, они тоже согласны, что сложившийся миропорядок устарел.
— И в чем они тебе благоволят? — уточнила я устало. Все никак не получалось поверить, что это происходит на самом деле. Что рассудительный ироничный Лит оказался опасным психом с бредовыми идеями, пытающимся уничтожить мир и с такой легкостью жертвующим окружающими.
Оставалось только надеяться, что все его замыслы осуществимы только в его воображении.
— Ну, начать с того, что я не ошибся в сущности этой вещицы, — с гордостью проговорил он, извлекая из кармана небольшой лоскут ткани.
— Хайратник Бельфенора? — недоверчиво уточнила я. — И чем он может помочь?!
— И ты ничего не заметила, — удовлетворенно кивнул он. — И хаосит, постоянно находившийся рядом с этим стихийником, тоже ничего не заметил. Вообще никто ничего не замечал! Изумительный пример того, как нечто бесценное легко спрятать, держа на самом видном месте. Это артефакт, Тилль. Последний артефакт, сделанный последней из самого необычного рода. Белая Акация, самые удивительные дети хаоса. Хаос, Тилль, это не только разрушение и конец всего, но — судьба. В этом роду передавался уникальный дар — способность сплести судьбу так, как они того хотят.
— И какое отношение он имеет к Великому Древу? — продолжала недоумевать я.
— Самое прямое: такое же, как и ты. Ты — символ жизни Древа, хаос — символ ее окончания. Конечно, идеально было бы найти в качестве жертвы хаосита с даром плетущего судьбы, но достать артефакт оказалось проще. По моим сведениям среди ныне живущих магов с подобными талантами нет, а ждать и мотаться по захолустьям… зачем? Проще обойтись такой вот заменой. Я знаю еще об одном интересном артефакте, но добраться до него было бы гораздо сложнее. Да и подходит этот хайратник гораздо лучше. Дар удачи, само воплощение счастливой судьбы, принесенной в жертву. По-моему, символично, — он любовно расправил узкую тканую полоску на колене. — Правда, чтобы артефакт в ритуале сработал как надо, нужна смерть его хозяина: иначе получится, что я прошу удачи для Древа, а этого хотелось бы избежать.
— Удачи? — растерянно переспросила я.
— Разумеется, — он слегка пожал плечами. — Чем иначе объяснить феноменальную живучесть этого стихийника? Да и в остальном, он же любимчик судьбы. Даже когда я сумел затащить их с хаоситом сюда, все равно умудрился неплохо устроиться. Самовлюбленная самоуверенная светлая скотина, которой все в жизни дается легко, — насмешливо хмыкнул он. — Мать позаботилась о своем единственном сыне, что ни говори.
А я сидела, глядя на него, и едва удерживалась от того, чтобы не рассмеяться нервно или не затрясти недоверчиво головой. Вот это он называет удачей?! Вот это называется — легко дается?! Одиночество существа, всю жизнь корящего себя за предательство, потерявшего сына, родную землю и цель в жизни — счастье?!
С другой стороны, стоило немного унять эмоции и задуматься, и я поняла, что со своей точки зрения Налатин, наверное, прав. Если вспомнить первую свою встречу с этим светлым, чуть изогнутые в брезгливой гримасе губы и надменный взгляд и забыть все последующие, сложно заподозрить, что на самом деле скрывается под всем этим. Бельфенор слишком глубоко и умело прятал злых духов, терзавших душу, чтобы можно было их заметить со стороны. И если не знать, не видеть другого Феля, не вдаваться в подробности его жизни, я бы, наверное, и сама согласилась с данной Литом характеристикой.
Но свои соображения я благоразумно придержала при себе. Было очевидно, что никакие убеждения на Налатина не подействуют, и от своей попытки он не откажется, разве что исключит из расчетов артефакт. А в то, что он несет в себе удачу, я не верила. С учетом истории жизни Бельфенора было гораздо проще поверить, что его мать так отомстила его отцу за собственную сломанную жизнь. От этой мысли стало жутковато, но… в данном конкретном случае я бы совсем не удивилась. Почему-то казалось очень маловероятным, что Намиаль вышла за Маальтора (так, кажется, звали его родителей?) по собственной воле и действительно любила своего сына. Если бы любила, не оставила бы его совсем ребенком.
— Конечно, применение артефакта осложняется его привязкой к конкретному существу и его крови, — продолжал тем временем рассуждать Лит, — а подступиться к этому стихийнику весьма непросто, особенно когда приходится действовать чужими руками. Сильный, зараза, и опытный. Убить проще, а вот взять живым — уже проблема. Так удачно подвернулся этот ритуал, все сложилось почти идеально: и Владыка здесь, и этого стихийника удалось затащить сюда, даже с подставой все почти получилось! Надеялся, что его, по крайней мере, заключат под стражу, из тюрьмы гораздо проще достать, но этот темный, увы, оказался слишком дотошным. Даже обидно, что я так ошибся, стоило больше доверять выбору Валлендора. С другой стороны, все сложилось еще удобнее. Сложно было предположить, что вы с ним сойдетесь, да еще так близко. Я даже не поверил в первый момент, когда увидел, но — нет, в тебе действительно теперь его кровь. Сама понимаешь, медлить, когда удача подобным образом сама идет в руки, преступление, — со смешком резюмировал он. — Хм. Кажется, наш светлый друг заканчивает. Извини, я вынужден прервать эту познавательную беседу, — сообщил он, поднимаясь на ноги, а я…
До меня медленно начало доходить, что именно он сейчас имел в виду.
Аура живого существа первой реагирует на изменения в организме, поэтому любую диагностику заболеваний начинают именно с ее осмотра. Изменения в крови, в органах, — все это проявляется потом. А такие вещи, как зачатие ребенка, не заметить попросту невозможно: аура плода формируется внутри энергетического поля матери за считаные часы.
Увидеть свою собственную ауру нельзя, но можно почувствовать, и маг, тем более — целитель, способен легко отследить любые изменения в ней самостоятельно. Обычно это происходит машинально, в другой ситуации я бы, наверное, и сама заметила все утром. Но утром я толком не успела проснуться, потом на голову посыпались открытия и новости, и за всей этой суетой, за всеми сумбурными мыслями столь серьезная перемена в моем организме и моей жизни прошла незамеченной.
Хорошо, что Налатин отвлекся и предоставил мне возможность осознать все и взять себя в руки. В душе поднялся шквал противоречивых эмоций, настоящая буря, невероятная по своему накалу смесь радости, удивления и страха, густо приправленная отчаянием. Пришлось зажмуриться, до боли закусив губу, тряхнуть головой, пытаясь муками тела отвлечь себя от метаний разума, от ощущения чего-то крошечного, теплого и похожего на свернувшегося клубком около сердца котенка. Подумать только, всего две ночи, проведенных с Фелем, подарили мне то, в возможность чего я почти перестала верить… и все для того, чтобы через несколько минут это чудо погибло?!
Мозг начал лихорадочно соображать, пытаясь найти выход из ситуации. Разговаривать с Налатином казалось бесполезным — он уже приговорил нас обоих. Таналиор… взгляд его был пустым, стеклянным, и пытаться дозваться его тоже представлялось глупым.
С другой стороны, может, именно в этом шанс? Лит не менталист, значит, для контроля над разумом хаосита он должен использовать нечто, созданное специалистом. Зелье? Вряд ли, слишком ненадежно и непредсказуемо, гораздо лучше подходит артефакт или амулет. Заставить хитрого и умного хаосита своими руками нацепить на себя незнакомую побрякушку очень сложно, пытаться сделать это силой — рискованно. Делать это заранее — рискованно вдвойне, потому что вокруг полно других магов, а заметить подобное воздействие стороннему наблюдателю нетрудно. Выходит, куда проще построить нужные чары на крови, ее-то можно добыть заранее. Чары на крови очень эффективны, хотя и недолговечны, их надо обновлять каждые несколько часов. Но зато с помощью этих чар можно заранее создать вещицу, которой сможет при необходимости воспользоваться любой маг, и даже не маг, и до момента активации она достаточно долго хранится без потери качества.
— Ну что, пора, — проговорил Налатин и подошел ко мне. — Прости, что так получилось, — добавил, опускаясь на корточки, — если бы было возможно, я бы с удовольствием этого избежал. Ты хорошая. Со светлым вот только этим связалась, но… слабой женщине нужен сильный мужчина рядом, и не твоя вина, что глупое сердце выбрало не того. — Он ласково погладил меня по щеке. Я не отшатнулась, пристально разглядывая его в ответ. Амулет. Амулет должен быть где-то близко, под рукой, где?!
Лит подался вперед, чтобы поднять меня на руки, и из ворота рубахи, заманчиво качнувшись перед лицом, выскользнула связка из пяти амулетов. Три небольших камушка, медальон, изогнутый тонкий клык. Думать было некогда, искать варианты — тоже, и я воспользовалась единственным доступным способом: ухватила всю связку зубами, лихорадочно пытаясь разгрызть сразу все пять. Затылок отозвался на мышечное усилие мучительной болью, во рту что-то хрустнуло — и он наполнился солоноватым привкусом моей крови. Надеюсь, хрустел амулет, а не зубы…
Стихийник поначалу даже ничего не заметил, поднял меня и обратился к хаоситу:
— Зажигай свечи.
— Какие свечи? — уточнил тот, ошалело озираясь и тряся головой.
— Что… — растерянно пробормотал Налатин, бросая взгляд вниз, в ворот рубахи. Встретился со мной взглядом — и я с огромным удовольствием сплюнула ему в лицо мешанину из целых, поцарапанных и треснувших амулетов, щедро сдобренных кровью. Какая разница, где там среди них нужный, если уже ясно, что все получилось? — Ах ты дрянь! — разъяренно прошипел он, разжимая руки и сгребая перемазанную гроздь в кулак.
Удар о землю отдался в голове новой вспышкой боли, от которой перед глазами потемнело. Кажется, на несколько мгновений я потеряла сознание. Очнулась от того, что пол под спиной дернулся, тряхнув заодно и меня. Открыв глаза, попыталась сообразить, вижу ли я обещанные звездочки, которые, по слухам, должны возникать перед глазами после удара по голове, или эти разноцветные вспышки существуют в реальности.
Так и не сообразила и даже не успела вспомнить, где нахожусь, когда пол под спиной вновь вздрогнул, а меня кто-то начал поднимать. С трудом сфокусировав взгляд, встретилась с глазами цвета дымчато-серого кварца.
— Ты… — пробормотала растерянно.
— Я, я, — отозвался хаосит, примериваясь и пытаясь поднять меня на руки. — Валить отсюда надо, пока под раздачу не попали, — проворчал он. — Тьфу! Ладно, боги с тобой, переживешь, — наконец решил он, закидывая меня на плечо. От резкого кульбита, который совершил мир перед глазами, сознание опять покинуло меня.
В следующий раз я очнулась уже под открытым небом и первым, что увидела, были спокойные серо-голубые глаза Нимитиль — целительницы, под чьим руководством я работала в госпитале, параллельно наверстывая все, упущенное при обучении.
— Ну вот, я же говорила, все не так страшно, — спокойно сообщила она куда-то в сторону. Будто в насмешку над этими словами скала под нами вздрогнула. Я поморгала, приподнялась на освобожденных от пут локтях. Целительница не препятствовала, так что, наверное, можно.
— Сильны, — мрачно пробормотал рядом, качнув головой, Валлендор.
Оглядевшись, я увидела достаточно внушительную компанию. Помимо хаосита, который, надо думать, и вынес меня наружу, нашего законного правителя, Тинь и ассистирующего ей Колоса обнаружились также Мельхиор и еще десяток знакомых лиц, причем все — маги. Несколько боевиков, пара пространственников, еще одна целительница — из людей, заметно слабее Нимитиль, но тоже, безусловно, опытная и толковая.
— Кто сильны? — переспросила я, потому что остальные промолчали. Кажется, все, кроме меня, были в курсе, что именно происходит.
— Налатин и Бельфенор, — отозвался Вал, кивнув на дыру в ближайшей скале. Кажется, именно там располагалась пещера, откуда меня выволок хаосит, и я, закусив губу, жадно уставилась на темный провал.
Ирония судьбы. Тот, кого я много лет считала другом, дрался с тем, кого называла врагом, и я отчаянно желала победы последнему.
Вопросов, почему никто не пытается помочь светлому, я не задавала. Когда противостояние идет между двумя близкими по уровню магами, все упирается в личные умения и силу, а более слабые будут только мешаться под ногами.
И почему там сейчас именно Фель, я тоже не спрашивала. У нас имелись боевые маги его уровня, только единственный из них, присутствовавший сейчас в городе, несколько минут назад собирался меня убить и заодно уничтожить полмира. А менталист, конечно, способен противопоставить себя магу любого другого направления и победить, вот только разъяренный стихийник, готовый к бою, — не самая легкая для него мишень, и быстро взломать такой разум под силу далеко не каждому. Подозреваю, эль Алтор, будучи скорее целителем, попросту подобного не умел; наверное, поэтому его и не потащили с собой.
Нам всем оставалось лишь ждать исхода боя и надеяться.
За время войны я очень хорошо научилась ждать. Ждать известий, ждать возвращения друзей, ждать на позиции, ждать приказа… Живой деятельный характер брал свое, и умение это давалось нелегко, но вариантов не было. А сейчас ждать стало особенно трудно.
Остальные тоже ждали; напряженно хмурились, вглядываясь в черный зев пещеры. И молчали, прислушиваясь к малейшим шорохам.
А потом земля под нами дернулась. Не вздрогнула, а как будто встряхнулась, пытаясь сбросить со своей спины. Где-то сбоку в отдалении громыхнул обвал — а потом грохот родился под нашими ногами. Невысокая скала раскрылась огненным цветком, будто в ней взорвался вулкан, только потока лавы не последовало. Кто-то из боевых магов прикрыл нас от случайных обломков, а через несколько мгновений воцарилась глухая, нервная, напряженная тишина, даже цикады умолкли.
— Фель… — нервно выдохнула я, дернулась — но оказалась в медвежьих объятиях Колоса.
— Тилль, успокойся, ты ему уже не поможешь.
— Он жив!
— Тилль, судя по всему, он… — начал напряженно хмурящийся Валлендор.
— Да мне плевать! Он жив, понимаешь?! Я знаю! — Кажется, я уже кричала, упрямо пытаясь освободиться из рук целителя и мечась взглядом от одного лица к другому. — Как бы вам ни хотелось думать обратное, он жив! Тай! — наконец, определилась я. Он же друг, ему же не может тоже быть все равно! Должен же в жизни этого эльфа хоть кто-то оказаться настоящим?! — Тай, он жив! — проговорила я, с отчаянной надеждой глядя в глаза цвета серого дымчатого кварца. Хаосит пару мгновений хмурился, внимательно разглядывая мое лицо, а потом коротко кивнул и отвернулся, разминая пальцы.
Что именно делает сейчас Таналиор и как, из присутствующих не понимал никто. Пытаясь отвлечься от собственного страха, я старалась следить за нитями силы, собираемыми светлым в сложную скособоченную конструкцию, но быстро отчаялась в этом разобраться. И только вцепилась крепче в рубаху на груди Колоса, когда из-под ног мага к разломившейся горе с тихим хрустом побежала трещина.
Я действительно каким-то десятым чувством ощущала, что Фель, погребенный под завалом там, внутри, еще жив. Надолго ли?
Бельфенор
Ждать пришлось недолго. Видимо, посланный Мельхиором гонец оказался достаточно убедительным, или Валлендор в самом деле был сильно заинтересован в поисках преступника, но где-то через четверть часа опять лязгнул засов.
Все это время мы провели в тишине. Лантаин и Танагриаль с момента своего появления здесь не проронили ни слова, и если для первого в свете слов эль Алтора это выглядело нормально, то молчание второй казалось неожиданным. Может быть, к этому ее принуждали чары: шеи обоих юных магов охватывали узкие полоски артефактов, блокирующих силу, и вполне могло статься, что это не единственное ограничение. А возможно, это был ее собственный выбор и девочка таким образом просто показывала характер и гордость. Но слова менталиста девчушка явно услышала и, кажется, они зацепили, потому что эльфийка поглядывала на эль Алтора явно в смешанных чувствах и наверняка обдумывала сказанное.