А там, извините, не БТР, а БМП: небольшая, но пушечка. И башенка с этой пушечкой едва заметно доворачивается, отслеживая твою камеру. И поди пойми, тебя припугнули, или она действительно без раздумий саданет прямо в объектив — только покойники во все стороны разлетятся, и ты же еще будешь виноват. Если жив останешься.
«Ребята, понимаю, вопросов не имею», — сказал Миша. Заранее как следует «нагрузил» оператора, напинал всех остальных: кто просто морду в ту сторону повернет, уши лично отрежу!
Да-да-да, мы осознали, согласно закивала группа. Мы же не самоубийцы — эти ведь стрельнут и не почешутся, их еще потом наградят! Государственная тайна, чего тут не понимать. Секретное подразделение радиоэлектронной разведки. Интересно, они с этой точки всю Грузию прослушивают?.. Какие, блин, вы у меня умные! — восхитился Миша.
Но бдительности не терял. Если раньше он легко бросал своих на час-другой, убегая по делам в город, то с того момента, как группа зашла на территорию лагеря миротворцев, Миша буквально прописался на площадке. По уважительным причинам: тут все время ковырялись с оружием и техникой, и он помогал. Но косил одним глазом на оператора. Проворонил его выкрутасы перед танком и позади гранатомета лишь потому, что оттуда камера развернуться в неположенную сторону не могла никак.
Он был полон решимости торчать на площадке до победного конца.
Кто же знал, что осетинская массовка откажется играть грузинов. Кто бы мог подумать. Теоретически — Миша и мог. Но танкисты не ругались на то, что их машины ездят с грузинскими флагами, и он ничего не заподозрил.
Танкистам — что за печаль: они в интернациональных задрипанных комбезах да шлемофонах, и морду не видно. А массовке надо одеваться в чужую форму, напяливать натовские каски… Не будем, даже не проси.
Миша сначала оторопел, а потом вспомнил, как в его детстве трудно было уболтать московских детей играть «за фашистов». Это через сорок с лишним лет после войны. А тут кровавое противостояние тянулось почти двадцать, и настоящая бойня с резней совсем недавно — людей можно понять.
Главное, и нужно-то было двадцать бойцов, а по минимуму — десять.
Четвертая военная база показала себя во всей красе: Замполит отказался давать личный состав наотрез. Нету людей. На полдня? Все равно нету.
Миша бросился в город — авось повезет.
Но сначала поймал администратора и сказал:
— На тебя вся надежда. Смотри в оба. Это тебе не за клеем ездить. На площадке сейчас под сто пятьдесят человек народу. Ты должен видеть всех.
— Я слежу, — ответил тот просто, и Миша снова ему поверил.
Отчего бы не поверить в человека, которому заказывают сорок кило резинового клея — а он привозит шестьдесят. Будет толк из парня, будет.
* * *На его счастье, в Цхинвале стоял отряд спецназа внутренних войск. Миша вспомнить об этом не успел — он просто несся по центру города, и ему на глаза попались два огромных полковника с вэвэшными петлицами. Спецура! Ах вы, родные!
— Стоп, Алан! Стоп!
Только встав рядом с полковниками, Миша понял, до чего же те действительно огромные. Уютно с такими людьми.
— Мужики, блин, помогите!
— А ты кто?..
Дальше разговор шел в темпе пулеметной очереди. Полканы, может, и рады были бы почесать языками, но Миша чертовски спешил.
— Блин, ребята! Вот такого знаете?..
— Знаем.
— А такого-то?
— Знаем. А ты сам вот такого знаешь?..
— Конечно!!! Телефон дать?..
— Блин! А этого знаешь?..
— И его знаю!
— А ты что здесь делаешь вообще?
— Кино снимаю! Христом-богом прошу, спасите!
— Да чего ты тарахтишь, объясни спокойно.
— Мужики, вот копия приказа министра обороны — а меня нахер посылают на четвертой базе…
— Да, блин, не повезло тебе, чувак. И чего надо?
— Дайте бойцов хотя бы десяток!
— А тебе нахрена?
— Блин, мне грузинов играть надо!
— Чё, правда? Гы-гы-гы!!!
— Вам смешно, а у меня жопа…
— Когда вернешь?..
— Через шесть часов!
— Типа, а-а…
— Командир! Проставлюсь! Не вопрос!
Вот тебе замполит, вот тебе десять бойцов, забирай.
Часом позже Миша, взопревший, но довольный, сидел в тенечке на территории южного лагеря. Все было чудесно. У казармы шла деловитая киношная суета и стоял танк, игравший теперь, для разнообразия, не грузинскую машину, а российскую.
Бээмпэшка, что охраняла страшно секретный разведпункт, таращилась на танк большими квадратными глазами через прицел. Она здесь такого еще не видела.
Тенечек, деревце… Открытый багажник «Форда Экспедишн»… Они прямо в багажнике и сидели, пили маленькими глотками прохладное вино. Идиллическая картина. Посередке Миша. Слева зам по вооружению отдельного разведбата Министерства обороны Южной Осетии (в гости приехал на своем понтовом «Форде», взглянуть, как его пластит взрываться будет, ну и вообще). Справа замполит спецназа российских внутренних войск. И с краешку примостился, кто бы вы думали, молодой майор, командир страшно секретного разведпункта. А чего, он не человек, что ли? Ему тут, наверху, скучно, и вдруг такая развлекуха да движуха, ну как не принять участие?
Арендованные на шесть часов солдатики, замазанные гримом до полной неузнаваемости, веселились под управлением сержанта. Им еще чуть-чуть денег подбросили, и они стали вовсе счастливы. Они снимаются в кино!
Вокруг царила атмосфера если не праздника, то всеобщего умиротворения. Ничего плохого случиться уже просто не могло — разве что война с Грузией или казарма наконец-то рухнет.
Даже художник по гриму ходил довольный. Солдатиков из спецназа его подозрительная внешность не напрягла ни капли. Ребята такое видели только по телевизору — а тут оно само пришло и давай им физиономии красить. А какие у него сапоги! А какие джинсы!..
Миша наслаждался моментом. Непринужденный разговор, чудесное винцо, замечательные мужики рядом. Часа два дня, скоро обед. И наконец-то удалось спрятаться в тень. Ходить сегодня в шортах и майке было нереально: пыль на площадке стояла столбом. Все надели рубашки с длинными рукавами и страдали. Мишу спасала его старенькая выцветшая «кукла» — комплект из редчайшего материала, лен-лавсана. Подарил один «замечательный мужик» давным-давно, и когда эта форма сносится, прямо хоть плачь. Она прочная, легкая, мягкая и проветривается. Шевроны спороты, погон нет и не было, потому что шили по английскому образцу, только расцветка — наш стандартный вэвэшный спецуровский камуфляж. В толпе военных Мишу, с его короткой стрижкой, могло выдать разве что полное отсутствие знаков различия, и то вблизи. Он идеально слился с пейзажем и народом.
Ему было хорошо.
Он не сразу понял, в чем дело, когда подбежал администратор и сказал, тыча пальцем в сторону:
— Слушай, а вот этот не наш!
Глава 11 ИСКРЫ ИЗ ГЛАЗ
Сцена 12-а
«РАССТРЕЛ МАШИНЫ»
Экст.
Реквизит: маш. «шестерка», корпуса машин — 3, покрышки от машин — 16.
Пиротехника: выстрел из танка.
— Кто не наш? — лениво спросил Миша. — Почему не наш?
— Это не из группы мужик. И не из массовки. Да и вообще какой-то не местный…
Миша посмотрел — и сначала удивился, потом разозлился. По площадке бродил такой добродушный лысый дедушка с пузиком, с седой бородкой, с длиннющим телеобъективом на фотоаппарате…
С сигарой в зубах.
Сигара Мишу просто взбесила. Больше, чем телеобъектив.
— Слышь, мужик! — крикнул он. — Иди сюда!
Чужак сделал вид, что не слышит. А может, и правда не слышал — до него было метров полтораста.
— Слышь, бородатый! Сюда — иди!
Бородатый повел ухом, косо глянул на Мишу, отвернулся и пошел в сторону машины. Стоп-стоп-стоп… Машина была как-то неправильно запаркована и сама была неправильная. «Опель Вектра», за группой ничего подобного не числилось.
Миша понял, что вся компания в багажнике уже не пьет вино, а смотрит на него.
— Херня какая-то, — сказал майор.
Точно, херня. Миша выбрался из багажника и двинулся вслед за чужаком.
— Уважаемый! Остановитесь, пожалуйста! Сюда идите!
Уважаемый сел в машину, закрыл дверь и завел двигатель.
Миша перешел на бодрую рысь, потому что — э-э, родной, ты куда это?..
Выезд с территории южного лагеря один: откатные ворота. За ними маленькая площадка, откуда в две стороны расходятся две дороги, обе в сторону Цхинвала, но очень разные. Левая — грунтовка. Каждый день по ней «Уралом» притаскивают бочку воды и привозят еду для страшно секретного подразделения. Что будет с дорогой, если по ней в течение полугода два раза в день катается армейский «покемон»? Правильно, он-то сможет по ней дальше кататься, ну и еще бронетехника. А на легковой «пузотерке» туда лучше не соваться.
Правая дорога, идущая мимо расстрелянного детского сада, где Мишу недавно пугали саперы, была выложена теми самыми аэродромными плитами. Но поскольку аэродромных плит немного, а население Цхинвала большое, и на всех желающих плит не хватало, побросали их на дорогу, как уже было замечено, не поперек, а в колею. Типа, кому надо — зарулит.
По идее, «Вектра» могла уйти только на правую дорогу.
Миша уже не бежал — он мчался во всю дурь.
На воротах скучал рядовой-срочник. Табельное оружие на всех постах в Южной Осетии, извините, пулемет Калашникова модернизированный, чтобы мало никому не показалось, в том числе и солдату. Выглядел боец даже не сонным, а мертвым. Сами попробуйте так постоять: на плече тяжеленный ПКМ с тяжеленным коробом, жарко до одури, киношники эти задолбали в козырную маму, хуже, чем родной сержант, потому что, твари, катаются туда-сюда, и, в общем, жизнь солдату не мила, а до дембеля еще чуть-чуть осталось, и развлечений тут, наверху, просто никаких… Правда, когда приехала съемочная группа, он думал, будет развлечение, а оказалось мучение: открой ворота, закрой ворота, открой ворота, закрой ворота…
Поэтому в какой-то момент солдат просто оставил ворота открытыми. Ну а чего — чужие здесь не ходят, а киношники пускай мотаются.
«Вектра» нацелилась на выезд, и Миша заорал во всю глотку:
— Ворота закрой!
— А?
— Слышь, придурок, ворота закрой!!!
— Чё?..
Блин, подумал Миша, я в камуфляже, но без знаков различия, и камуфло — не стандартная армейская «флора». Непонятный человек.
Но раз кричу, значит, наверное, имею право?!
Солдат критически оглядел Мишу и кивнул. Мол, сейчас, погоди, машина выкатится — чего перед ней закрывать. Проедет, тогда и закрою.
— ВОРОТА! — надрывался Миша. — ВОРОТА!
«Вектра» проскочила ворота, и тут чужак на секунду притормозил, думая, куда ему лучше. То ли сворачивать налево и скакать по колдобинам, рискуя в любой момент намертво зацепиться брюхом, то ли уходить направо и ехать по более-менее ровной, но колейной дороге, где тоже не разгонишься: чуть дал руля в сторону — и застрял.
Солдат не спеша закрывал ворота. Прорычав что-то нечленораздельное, Миша прыжком вылетел в оставшуюся дырку и подскочил к машине. Одной рукой вцепился мертвой хваткой в зеркало, а другой стукнул в окно: слышь, придурок, дверь открой!
Придурок, не выпуская сигары из зубов, улыбнулся, кивнул — и на всех четырех дверях опустились флажки. После чего придурок начал спокойно копаться в фотоаппарате.
Миша наконец-то подробно разглядел чужака: на вид крепко за полтинник, даже под шестьдесят, не по-нашему гладкий и лоснящийся, такой с детства сытый и довольный жизнью дядя. Абсолютно белая аккуратная бородка, лысина блестит, ну прямо Хемингуэй, только пузо отрастил. Симпатичный в целом тип, располагающий. Глаза добрые-добрые, спокойные. Уверен в себе — железно. Зачем тогда убегал?
Миша сделал несколько глубоких вдохов, чтобы можно было нормально говорить, и постучал сильнее.
— Уважаемый! Вы поймите, я вас не имею права никуда отпустить до приезда российских военных властей! В связи с тем, что вы отказываетесь представиться, а находились вы на территории российского военного объекта…
Уважаемый молча достал какой-то документ, раскрыл его и приложил к окошку, дескать — отстань. Паспорт гражданина Южной Осетии, туда-сюда…
Диксон Фрэнсис Александрович.
Место рождения — Соединеные Штаты Америки.
Штат Висконсин.
* * *Когда человек говорит, что у него от ужаса встали дыбом волосы на заднице, он обычно преувеличивает. У Миши дыбом встало всё. Что у нас имеется? Гражданин США явный — раз. Явно радиоразведывательный объект — два. По территории лазают телевизионщики, мельтешат, создают неразбериху, ответственный старший за всю эту херню некто Клименко, и пока он занимался херней…
Уж точно Фрэнсис, мать его, Александрович Диксон не снимал, как москвичи занимаются херней. Снимать это мог только такой же, как они, московский идиот.
Но даже если предположить на секундочку, что Фрэнсис, конь педальный, Александрович — действительно идиот и ему интересно, как русские снимают кино, остается маленькая неувязочка: он зашел туда, куда ему без разрешения нельзя. А с разрешением — нельзя два раза. Обоих повяжут — и того, кто приперся, и того, кто ему это позволил.
В общем, понял Миша, вывернут меня мехом внутрь. Что со мной будет, я даже представить себе боюсь.
Территория российского военного объекта, на которую забралось это чудо из Висконсина, а старший, сука, я!
— Мужик, вылезай.
Мужик помотал головой.
Ну, хер с тобой.
Три недели в напряжении. Дорогие камеры, дорогое оборудование, взрывчатка, оружие… Зачем у меня ТТ за поясом? Миша вытащил пистолет, аккуратно постучал рукояткой в окошко и сказал:
— А вот теперь, мужик, вылезай, ты меня достал.
He-а. Диксон взялся за телефон, долго по нему общался, потом буквально на палец опустил окно, и наконец-то с Мишей заговорил. На внятном, хоть и слегка ломаном русском языке. Произносил слова чисто, просто одни фразы у него от зубов отскакивали, а в других он путал падежи или переводил свое родное «to be» как «есть».
— Я есть журналист! — сказал Диксон. — У меня есть аккредитация правительства Южной Осетии, вы не имеете права меня задержать. Все вопросы можете задать вот сюда…
И высунул в щелочку мобильный.
— Я не буду ни с кем разговаривать, — Миша замотал головой. — Мне это неинтересно. А вы будете стоять здесь, пока не прибудут российские военные власти, они будут с вами разбираться.
— Вы не понимать, это есть министр печати Южной Осетии!
— Мне неважно, кто там. Пока не прибудут наши военные власти, вы отсюда никуда не поедете…
Еще как поедет, сообразил Миша, и я не могу его остановить: формально мы сейчас за пределами российской военной базы. А я — конь в пальто, и пистолет у меня, как бы сказать помягче, для поднятия авторитета. И что делать? Под колеса бросаться?..
Он повернулся к солдату, который уже почти проснулся и с интересом слушал, как люди ругаются.
— Давай быстро дежурного по объекту, и пусть вызывают комендатуру!
— Ага, — сказал боец и принялся крутить телефон. — Товарищ прапорщик…
Диксон начал объяснять по второму кругу, кто он есть, Миша продолжал гнуть свое.
— Я не есть понимать по-русски, — сказал наконец Диксон.
Да и черт с тобой! Миша перешел на английский. Говорил он далеко не идеально, зато помнил много слов. А был бы я сейчас в своем праве, с тоской подумал он, хватило бы «хенде хох» и «аусвайс-контроль»…
Прошло уже в сумме минут двадцать — никто не ехал, никто не шел на выручку. Диксон это понял. Он спокойно докурил сигарку, раздавил ее в пепельнице и сказал: все, вы мне надоели, отстаньте от меня, отойдите от машины — и снова завел двигатель.
Миша встал перед капотом.
— Я поеду, отойдите.
Не отойду.
— Я вас задавлю.
Попробуй.
— Хорошо.
Диксон включил передачу и нажал на газ.
Вовремя я пистолет за пояс убрал, а то бы сейчас уронил его, успел подумать Миша.
* * *Он лежал на капоте, вцепившись в жабры воздухозаборника, машинально отметив, какие они у «Вектры» удобные. «Опель» прыгал по бетонным плитам.
Сквозь два стекла Миша видел изумленные глаза солдата.
— Мудила! Чё ты стоишь! Нападение на пост!!!
Боец, услышав знакомую формулировку, кивнул, сдернул с плеча ПКМ и дослал патрон.
У Миши в голове поместилось ровно две мысли.
Первая: если выживу…
Вторая: порву!
Вот только нажми на спуск.
То ли боец принял телепатический сигнал, то ли у него у самого в голове переклинило. Но вместо того, чтобы нажать-таки на спуск, он бросился вприпрыжку следом за «Вектрой» — с пулеметом наперевес и криком:
— Стой, стрелять буду!
Машина постепенно набирала скорость.
— СТОП! — орал Миша в лобовое стекло. — СТОП, МАЗАФАКА!
Как тебе, гаду, объяснить, чтобы ты в зеркало глянул? Солдат не железный, и нервы у него не казенные, вот сейчас парню надоест бежать — и нам обоим каюк.
— ЛУК БЭК, Ю, БАСТАРД! ЛУК БЭК!
Я ведь не спрыгну, думал Миша, мне уже просто некуда.
А этот Фрэнсис, жопа с ручкой, Александрович — он не обернется.
— ЛУК БЭК, МАЗАФАКА!
Солдат начал заметно отставать. А Диксон ехал все быстрее, уставившись на Мишу остекленевшими глазами, совсем не добрыми-добрыми.
Что ты, падла, на меня таращишься? Оглянись! Там сзади смерть твоя бежит. И моя, блин, тоже!
— ДОН'Т ЛУК ЭТ МИ! ЛУК БЭК! ЛУК ЭТ ХИМ!
Диксон заморгал. И буквально на миг бросил взгляд в зеркало.
— ЛУК ЭТ ХИМ! ХИ'З Э ФУЛ, ХИ ВИЛЛ ШУТ!!!
Диксон оторвался от зеркала — и повернул голову, чтобы рассмотреть получше, чего там сзади такое страшное. В этот момент он чуть-чуть поддернул руль. Наверное, рука дрогнула.