- Танкистов к награде нужно, - пробормотала Катрин. - Я в штабе доложу, а вы со стороны разведки подтвердить не забудьте.
- Ясное дело, - разведчик вытаскивал из кобуры мертвеца "Парабеллум", - главное, не сожгли бы ребят. Лейтенант, оказывается, ох и отчаянный.
Разведчики собирали трофеи, Катрин забралась в кабину уткнувшегося в стену грузовика, шепотом чертыхаясь, пыталась завести двигатель. Женька прижимался плечом к броне "Ханомага", наблюдал за улицей. Порезанная ладонь тихо ныла, от бронетранспортера воняло бензином, остывающим железом, еще чем-то чужим, неприятно приторным. Была у немцев эрзац-корица? Гадостный запах. Борт бронетранспортера наискось перечеркивали небольшие, словно игрушечные пробоины, - десятимиллиметровая броня загнулась. Почернел "ключ-отмычка" на дивизионной эмблеме... Капала вода из пробитого радиатора. Боком в натекшей луже лежал унтершарфюрер 35 . Женька несколько раз вздохнул, стараясь делать вдохи помельче, опустился на колено. Полевая сумка, футляр с биноклем. Немец словно не хотел отдавать, - неловко вывернутая рука цепляла за ремень футляра. Солдатская книжка, бумажник. Стараясь не дрогнуть, Женька принялся расстегивать ремешок наручных часов. Нужная на войне вещь. Теперь магазины из подсумков...
- Боеприпасы, Земляков, берем в первую очередь, остальное - суета и крохоборство, - сердито сообщила начальница, неслышно возникшая за спиной. - И вообще, раз на шухер встал, так бди.
- Я бдю, - шепотом сказал Женька. - Не видно никого. Что там с машиной?
- Хрен его знает. Нет у меня к технике способностей.
Грузовик умудрился завести разведчик. Обдирая борт, развернулся. В кузов спешно подняли убитого, два трофейных пулемета, коробки с лентами. Катрин примеривалась, как бы подцепить на буксир еще один грузовик, но уж очень машины были побиты. Командирша, ругаясь, спрыгнула из кабины, подобрала одну из бутылок КС. Швырнула в кузов, - сразу взметнулось пламя.
Торчать посреди освещенной улицы было не по себе. Даже Катрин озиралась, зябко подергивая плечами.
- Танк бы нужно окончательно уделать, - сказал разведчик. - Давай, лейтенант, а? В Москве расскажешь как бронированную машину, лично. У меня "ворошиловский килограмм" остался. Не тащить же...
- А чего он Ворошиловский, а не Буденовский, к примеру? - пробормотал Женька, принимая тяжелую неудобную гранату. - Разве они в кавалерии...
- Отставить юмор идиотский переводной, - немедленно шикнула начальница. - Что за привычка дурацкая. Вперед, Земляков...
Женька пробежал к танку, полез на гусеницу. Вывалившийся из люка танкист, мертво смотрел в небо. Катрин вспрыгнула на броню рядом:
- Я тебя удавлю когда-нибудь. Что за шуточки про наркома? Дебил интеллигентный.
- Виноват. Как её? - Женька вертел гранату.
- Запал вставляешь, закрываешь. Фиговину выдергиваешь, планку держишь крепко... А, лучше я сама... Эх, творческая интеллигенция.
Из танка донесся стон.
- Война, Женя, - кратко сказала начальница и осторожно примерилась.
Бутылка КС тихо лопнула внутри танка. Гранату начальница забросила с земли.
Метнулись за угол дома. Вслед бухнуло негромко, и тут же рвануло так, что Женька упал, отшиб колени.
- В металлолом, - закричала, вскакивая, Катрин. - Давай...
Грузовик уже медленно катился, - Женьку ухватили за шиворот, втягивая в кузов. Катрин подпихнула в зад, метнулась к кабине. Женька с облегчением плюхнулся на коробки пулеметных лент.
- Ой, я, кажись, тебе ворот оторвал, - сконфуженно сказал разведчик, помогая сесть. - Пропала шинель.
- Хрен с ней. В Москве еще выдадут, - прохрипел Женька. - Слушай, у тебя воды нет?
Звякало оружие, вздрагивали носы разбитых сапог мертвеца. Грузовик летел по темным улицам, а Женька сидел плечом к плечу с разведчиком и пил пахнущую алюминием воду.
- А ведь город, наверное, не удержим, - пробормотал парень, имени которого фальшивый младший лейтенант Земляков так и не запомнил. - Не, я не паникую, только...
- А чего нам паниковать? - Женька закрутил крышку. - Ты человек опытный, не то что я, толмач штабной. Сам догадываешься, сдадим - значит возьмем обратно. О панике и речи нет. Это пусть Гитлер челкой трясет, в конвульсиях бьется. Хотя, конечно, конвульсии у него длинные будут. А что еще от гада ждать?
Из вечерней сводки Совинформбюро:
В течении 11 марта наши войска вели бои на прежних направлениях...
... Западнее Харькова наши войска отражали сильные атаки противника. Несмотря на большие потери, гитлеровцы подтягивают всё новые и новые части, пытаясь любой ценой прорваться к городу. Бои носят ожесточённый характер...
Глава 6
12 марта 1943 года
629-й день войны
Дивизия "Тотенкопф" продолжает обход города с севера.
48-й танковый корпус немцев атакует в направлении Чугуева с целью охвата города с юга.
Штурмовые группы "Лейбштандарта" продолжают активные действия.
8:40
Немецкие атаки в направлении Лосево - хутор Федорцы.
10:00
Части дивизии "Рейх" возобновляют наступление от Коротича.
12:00
Массированные авианалеты, атака вдоль Полтавского шоссе, бой за мост через реку Уды.
16:00
Прорвана оборона 315-го сп у Северного Поста.
17:00
Захвачен Южный вокзал.
18:00
Штурмовая группа "Kraas" прорывает оборону в районе ипподрома и входит в город по ул. Дзержинского.
19:00
Передовая группа "Лейбштандарта" выходит на площадь Дзержинского (нем. название - Красная площадь).
21:00
Резерв 19-й сд отбивает Южный вокзал.
22:00
Батальоны 17-й бригады НКВД и 86-я отбр сосредотачиваются в парке Шевченко.
24:00
Контратакованы группы "Лейбштандарта", занявшие комплекс Госпрома и площадь Дзержинского.
Вводная "кальки" - Штурмовая группа "Meyer" уничтожена полностью. Кроме Чугуевского шоссе, под контролем наших войск остается Салтовское. Кольцо окружения не замкнуто.
9 часов 45 минут
Улица Академика Павлова. Штаб 179-й отбр
- Вставай. Ну-ну, Земляков, подъем, говорю!
Глаза разлепить не получалось, Женька слепо поднял голову с вещмешка:
- Що?
- О, венско-слобожанский акцент прорезался. Совсем тебя фронт испортит, Евгений. Просыпайся, говорю, жрать подано.
Жрать Женьке абсолютно не хотелось. По-крайней мере, до того мгновения, пока не уловил запах гречки с тушенкой.
Звякали ложками. Потолок подвала сотрясался от взрывов, приходилось прикрывать котелок от песка. Начальница морщилась:
- Озлобились фрицы. Как с утра зависли, так и утюжат. Отвратительная выдумка эта авиация. Раньше благолепнее было.
- Это на дирижаблях и прочих монгольфьерах? - поинтересовался Женька, облизывая ложку.
- Шарики с роликами в голове должны быть, а не поверх неё в воздухе болтаться, - сварливо заметила командирша. - Пей чай и приводи себя в порядок. А то физиономия откровенно дезертирская, а не честное лицо поддельного командира советской армии.
- Бриться? - ужаснулся Женька.
- Побриться можешь вечером. Не слишком еще зарос. А вот умыться уж будь любезен. За сараем сугроб, если хорошенько поскрести, внизу снег вполне приличный. Когда поутихнет, выйдешь.
- Понял, - Женька сообразил, что не очень прилично чухается, и отдернул руку.
- Да ладно, - Катрин вздохнула. - Неизбежные сожители, куда деваться. Но вот зубы можно и должно почистить, товарищ младший лейтенант.
- Чем? - Женька блаженно отхлебнул сладчайшего чая.
- В трофеях почему зубную щетку не нашарил? "Эсэсы" там зажиточные валялись.
- Кать, я чужой зубной щеткой не могу.
- Ну, я от чужой щетины тоже не в восторге. Но зубной порошок прихватила. Он, конечно, для зубной эмали не очень гут, но тут всё подряд для здоровья вредное. Собственным пальцем справишься? Как рука?
- Нормально, - Женька покосился на серую повязку на пальцах. - А у нас на сегодня задачи какие?
- Зубы почистить, - сердито сказала начальница. - Отдохнуть, привести себя в порядок. К завтрашнему дню пребывать в стопроцентной готовности. Участие в боевых действиях не принимаем. Без нас как-нибудь справятся. Вопросы?
- Никак нет. Стихает, вроде?
Умываться серым, зернистым снегом было еще то удовольствие. Женька кряхтел, потом вытирался подолом обветшавшей гимнастерки. В городе яростно грохотало, но здесь наступило затишье, - видимо, пикировщики улетели на припозднившийся завтрак. Катрин взобралась на разбитую крышу, устроилась с биноклем между расщепленных стропил.
- Эй, Земляков, хочешь взглянуть?
Кладбище облысело, - кусты и деревья снесло подчистую. Собственно, и кладбищем оно стало другим, - уже не городским. Тела немцев полузасыпаны землей среди разбитых крестов, вывернутых надгробных плит, иссеченных корней и патронных цинков. Густая россыпь воронок, тряпье, выброшенные снарядом обломки гроба рядом с 81-миллиметровым минометом. Снова трупы... Перевернутая противотанковая пушка. У дороги сгрудилось десяток машин и бронетранспортеров - после полуночи остатки штурмовой группы пытались прорваться на Шевченки. Еще дымился T-IV с развороченной кормой. Левее снесенной снарядами сторожки темнел выгоревший Т-34.
- Нэма больше группы Майера, - констатировала Катерина.
- Это мы повлияли? - неуверенно предположил Женька.
- Мы? Мы-то здесь при чем? Капитан посодействовал, ребята с "глушилкой", - Катрин задрала голову к прохладно голубеющему небу - там снова слышалось гудение самолетов. - Брысь в логово, Земляков.
Чистили оружие. Был у начальницы такой пунктик, - чуть что, свою автоматическую подругу холить. Женька давно смирился, протирал горловину магазина собственного автомата. Вообще-то начальница была не в духе. Наверное, не выспалась. Женька и сам-то спал часа три, а она еще раньше подскочила.
Сидели у приоткрытой двери, земля подрагивала, доносилось отдаленное завывание "лаптежников", - похоже, немцы вознамерились стереть с земли несчастный поселок Халтурина. Женька взял масленку, - части автомата лежали на немецкой газете.
" Мы крепки верой наших отцов. Для немца свойственна любовь к прогулкам на природе и восторг перед красотой земли, данной нам Господом. Вершины гор дают ему свободу. Он чувствует вечность в морском просторе. Извилистые реки олицетворяют для него вечное изменение. Он охраняет леса, деревья и кустарники как своих друзей"
- Не отвлекайся, - не поднимая головы, буркнула начальница. - Не в читальне.
Женька вздохнул:
- Кать, ты чего? Не так что-то?
- Почему не так? Всё очень так. Сожрали чужой паёк, сидим, бездельничаем. Вечером перейдем ближе к заводу, - здесь уже передний край будет. Или не будет. Мы, Земляков, уже не сверхчеловеки, уже знать ничего не знаем. Исчерпан дар предвиденья. Вектор сменился, и мы с тобой никем стали. Пехота блатная, привилегированная.
- Почему пехота? - с некоторой обидой возразил Женька. - У нас задание. Ты же сама говорила. И смысл от нас есть. Вон на кладбище валяется.... Да и сами мы ночью...
- Ночь та прошла, - пробурчала Катрин. - А что далече? Нет, Евгений, ты в принципе ничего парень. Для новобранца вполне. Но не обольщайся. Мы не прогрессорством занимаемся. И не коррекцией исторической справедливости. Это у нашего начальства сохраняются романтические иллюзии. Оттуда так видится. Что ты на меня уставился? Я вовсе не к тому, что начальство тупое. Просто оно там впадает в естественное заблуждение.
- Это наш-то Варварин впадает?
- Тьфу, не вульгаризируй. Он сейчас в деле по уши. Живет. И мы, в общем-то, здесь живем. Только Варварин второй раз в "кальке". И надолго остаться надеется. Он же серьезный мужчина. А я попрыгунья-стрекоза. Туда-сюда-обратно, без напряга уже не вспомнишь в который раз. И одно я точно усвоила - нет никаких вариантов.
- То есть как нет? Мы же его сделали. Ты сама видела.
- Лично мы с тобой застрелили пару фрицев и сожгли железяку, чуть себе пупок не надорвав. Здесь все это делают, если ты заметил, - прямо от Мурманска до Черного моря. В какой-то момент мы чуть больше знали. Но это же действительно момент - вздохнуть едва успеешь. А дальше вектор выпрямляется. И мы просто военнослужащие с неприятно расщепленным сознанием.
- Не улавливаю, - честно признал Женька.
- Фигли тут улавливать? Нет никакой "кальки". Есть жизнь и война. И войну мы в любом случае выиграем. Просчитывали любые варианты - выиграем. Поэтому бессмысленно делиться на "Них" и "Нас". Никакие они не наши двоюродные деды. Просто мальчишки и мужики, что за стеной глотки надрывают, танки ремонтируют, под бомбами умирают и эсесовцев на улицах сдерживают.
- Ты мне зачем об этом говоришь? - осторожно спросил Женька. - Мы бессмысленным делом заняты, да?
- Нет. Смысл есть, - Катрин принялась угрюмо собирать винтовку. - Но он, смысл, таится в абсолютно другой плоскости. С одной стороны, нельзя не вмешаться, если можешь. Я эту философию Отдела "К" вполне понимаю и разделяю. С другой стороны, реалии 41-45-го, да и любого другого года, сбивают с толку. Тут с чисто военной точки зрения смотреть некорректно. И говорю я это, потому что ты, как и я, не вполне военный человек. Вдруг поймешь?
- Какой же ты невоенный человек? - растерянно пробормотал Женька. - Военнее тебя и придумать трудно.
- Я - боец, - сумрачно пояснила начальница. - Это несколько иное. Армию, саму по себе, я немногим больше тебя люблю. Несовершенный институт, что уж тут говорить. Но немножко и дом родной. Вообще-то, я небескорыстно служу. Я, между прочим, вообще имею гражданство далекой заокеанской страны. Наемница я.
- В каком смысле? - изумился Женька.
- В прямом. Сложная судьбина морально опустившейся девицы. Но дело не в этом. Существует мнение, что эксперименты с "калькой" могут дать куда больше чем локальные успехи в борьбе с фашистским зверем. И нашему "нулю" опыт Отдела может пригодится.
- В будущей войне?
- Необязательно в войне. Мы по линии министерства обороны работаем, но чисто военными действиями человеческое бытие не ограничивается. Вот гостил у нас коллега из МЧС. Интересно поговорили.
- Так выходит мы здесь зря? - Женька яростно почесался. - Зря за каждый дом и улицу?
- Что вы за мужчины странные существа? - начальница грустно улыбнулась. - Или только так, или только этак. Раз можем помочь, неужели в стороне останемся? Только я тебе, в частной беседе, страшную вещь скажу: мне на все эти стратегические операции - наплевать. Как и на тактические. Единственное что мы можем - это побольше людей в живых сохранить. Сократить потери личного состава, если выражаться дубовым военным языком. Пусть после войны мужиков будет много. Женщин хватит. Пусть трахаются оголтело, детей рожают.
- С демографической стороны смотришь? - осознал Женька.
- Тьфу, Земляков, никакой поэзии у тебя. Я с сексуально-интимных общечеловеческих позиций смотрю. За личное индивидуальное счастье агитирую. Жалко мне, когда наши люди гибнут. Вот с этой бы стороны операции и планировать. Естественно, стратегические и грандиозные успехи фронтов вроде бы приближают победу и соответственно сокращают потери. Но как-то это не слишком очевидно.
- Нехорошо звучит. Мы задачу выполняем. Просчитанную, выверенную.
- Угу, - Катрин в последний раз продула собранный затвор, обмотала тряпочкой. - Задачу мы выполним. Тем более, раз лично рядовой младший лейтенант Земляков настоятельно требует. Всё идет как по маслу. Товарищ капитан внедрился по самые уши. Эсесовцев потрепали, - чувствуем законное удовлетворение. Только "глушилка" наша утром замолчала. Накрыли её. Утром "лаптежники" весь переулок Котовского разнесли. Раз восемь заходили, сволочи.
- Всех? - шепотом спросил Женька.
- Я сама не ходила, - начальница бережно прислонила винтовку к стене. - Говорят, квартала нет. Разведчики наши под утро спать туда ушли. Вот такой вектор, Женя. "Глушилку" надо бы на колеса поставить, бродячей сделать. Да где там - ребята на колене собирали. А ведь есть эти - радиодивизионы спецназначения, всякие "Виражи", "Чайки" 36 . В тылу где-то работают, к гениальным наступательным операциям готовятся. Учти на будущее, Земляков, - существует железное правило, в уставах почему-то, не отраженное, - всё в нашей армии имеется, - и опыт, и силы, и средства. Но оно, это всё, или слегка недоработанное, или в другом месте, или вовсе аккумулятор сел. Традиция советско-российской армии.
Женька повесил автомат на дверцу фанерного шкафчика, потоптался. Говорить, собственно, было нечего. Может, уцелели? Костя, разведчики. Там же щели были выкопаны. Может быть...
Начальница возилась с подсумками. Буркнула:
- Не майся. Война кругом. Мы не боги, и нечего зря тужиться. Вон, товарищ маршал Жуков Г.К. миллионные фронты в наступления двигал и ничего - народный герой. Интересно было бы лично с ним поболтать, ну да ладно. Садись. Капитан нам план города со свежими каракулями принес. Будем изучать вводные. Каждый агент должен знать свой маневр...
13 часов 20 минут
Улица Академика Павлова. Штаб 179-й отбр
Пришлось потесниться. В подвал набилось человек двадцать связистов и командиров. Все попадали кто куда. Измученному капитану Варварину начальница очистила VIP-место на крышке стола. Народ похрапывал, а Катрин улизнула на улицу. Над северной и восточной частью города наступило затишье.