— Лесли, прикрывай мне спину! — крикнул я.
Скорее я хотел, чтобы парнишка укрылся за моей спиной. Так его шансы уцелеть немного увеличатся.
Стрела Лесли попала в грудь коня, атакующего меня тилукмена. Кочевник не растерялся, быстро спрыгнул на землю, и мы сшиблись с ним на мечах. Ему на помощь поспешил еще один кочевник, пытаясь срубить меня с ходу на скаку. Стрелять Лесли больше не мог — один из спешившихся кочевников напал на него. Парнишке приходилось отбиваться. Пока он справлялся, но долго ли он сможет продержаться? Я не мог придти ему на помощь. Мне попались два крепких бойца. Пока мне удавалось справиться с ними, маневрируя, но об атаке пришлось на время забыть. Тилукмены оказались далеко не рядовой шайкой разбойников. Не из числа ли они тех, кто принимал участие в набеге на долину гномов? Поняв, что проиграли сражение, несколько тысяч кочевников тогда ушли домой. Без добычи и с большими потерями. Таково было завершение того их бесславного похода. А может, этот отряд был из числа приближенных к одному из ханов, собирающихся принять участие в новом более массовом походе на долину гномов?
Сошлись в бою два стиля: стиль кочевников и стиль абудагских наемников. К моим двум противникам присоединился третий. Что они на меня там насели? Или определили во мне старшего и решили покончить первым делом со мной? На каждого из наемников приходилось по одному кочевнику, лишь пара билась сразу с двумя, а здесь насели сразу три.
Я крутился волчком, отражая удары, сыплющиеся со всех сторон. Минута-две, и я просто не выдержу такого темпа. Прилетевший со стороны метательный нож свалили одного из нападавших (спасибо Манге), достать свои метательные ножи, у меня просто не было времени. Секунд на десять стало легче, но один из нападавших на меня кочевников что-то прокричал, и к ним опять присоединился третий. Опять я отбивался от троих противников. Часть ударов приходилась на панцирь, но он пока держался. Спасибо гномам, они постаралась на славу, делая мне броню. Панцирь пока держался, но где гарантия, что он не треснет при очередном ударе, или что я не пропущу удар в лицо или шею?
Сердце учащенно билось, пульс подпрыгнул почти под две сотни ударов за минуту. Еще немного и я просто свалюсь от усталости. Удар, еще удар.
Мой противник вдруг споткнулся и упал, а за ним и второй. Стрелы! Откуда они взялись?! Все наши люди были связаны боем, вряд ли кто смог взяться за лук. Подкрепление, переправившееся с кораблей? Но откуда ему взяться — лодки остались у берега. Третий мой противник растерялся, за что и поплатился — бой на мечах не терпит рассеянности.
Стрелы продолжали лететь, выбивая кочевников одного за другим. Ответить они не могли, так как были связаны боем. Один за другим кочевники падали. Когда их осталось меньше десятка, они не выдержали натиска наемников и пали от их мечей.
Стрелки были совсем не далеко — метров за семьдесят от нас. Неплохая стрельба, учитывая то, что стрелы поразили только кочевников, не задев нас. Стрелков было всего трое, но эта неожиданная помощь решила все. Потерь у нас не было, но раненых набралось пять человек. Среди них Манга. Парня ранили, когда он отвлекся, чтобы метнуть кинжал в моего противника. Этим он спас мне жизнь, вряд ли я продержался бы до прихода помощи, если бы не короткая передышка, которую предоставил мне Манга. Меня спас, а сам получил серьезное ранение в ногу. Он не смог идти сам. Абудагцы отнесли его к лодке и переправили на корабль. С ранениями им часто приходилось иметь дело, первая перевязка была сделана как надо. Что касается остального, то здесь без врача было не обойтись. Надеюсь, в Гремене мы найдем грамотного лекаря. Если Мангу не удастся поставить на ноги, я буду чувствовать себя виноватым. Да, он нанялся ко мне добровольно, да, знал, что служба трудна и небезопасна, но…. Но это я решил, что нам стоит высадиться на берег. Караван спасли, но какой ценой. Кто придумал войну? Подвиги, победы? Что это по сравнению с потерями? Потерями тех, кто рядом, к кому мы привыкли, кто нам дорог.
Нет, подвиги не для меня. Но как было пройти мимо? Мимо каравана, который должен был погибнуть.
Я должен довести свой план до конца. Жаждущие войны, да получат войну. И пусть не беспокоят тех, кто стремиться к мирной жизни.
Три лучника стояли спешившись метрах в семидесяти от нас подходить они не спешили, как и удаляться. Очень грамотное поведение. Да, мы напали на преследующий их отряд тилукменов. Но чего ожидать от нас дальше? Поговорка «враг моего врага — мой друг» верна только в теории. На самом деле возможна масса вариантов, от ее полной верности до прямо противоположного. Или что-то посредине тоже может быть. С выводами спешить не стоит.
Абудагцы принялись ловить коней и собирать трофеи. Живых коней осталось немного, большинство из них пало прежде своих седоков. Абудагцы ловили тех, которые уцелели. Я же направился к пришедшим нам на помощь лучникам, жестом дав понять, что провожать меня не стоит. Сердце все еще бешено колотилось и я не спешил, пытаясь унять его по дороге.
Откуда они взялись? Ответ мог быть только один — они из охраны каравана, который преследовали тилукмены.
— Мир вам, добрые люди.
Стоящий посредине лучник плотного телосложения (конечно, не такого плотного, как гномы), но не слишком высокого роста сделал шаг вперед. Широкое удивительно выразительное лицо, красивые густые брови, тонкие губы. Или…? Да нет, не может быть! Я встретился с глазами лучника и замер, как громом пораженный.
— И тебе мир, путник, — голос оказался неожиданно высок. Или наоборот — ожидаемо. Женщина! Женщина-воин! И к тому же, старшая над этой тройкой, раз она стала говорить от их имени.
Женщина сняла шлем и вьющиеся черные кудри упали на ее плечи. Глаза лучились радостью — чуть игриво и в то же время достойно. Удивительно выразительные глаза.
Стоящий за ее спиной лучник что-то сказал, но я не слышал. Я пропал. Я смотрел на нее и не мог оторвать взгляда. Что за чудо природы. Но почему она и на коне с мечом и луком?
— Позволено ли нам будет узнать имя того, кто пришел к нам на помощь? — что за чудный голос. О чем это она? Ах, да. Хочет узнать, как меня зовут.
— Вик, — я запнулся на этом простом слоге.
К чему этой амазонке лук, если у нее такие глаза, что почти сбивают с ног? Или только я один это заметил?
— Найя, — женщина шагнула вперед и заключила меня в объятия.
Я пропал! Когда это я терялся рядом с женщинами? Не было такого. А здесь….
Найя отстранилась и широко улыбнулась. Это было просто проявление дружеских чувств. Благодарность за спасение, но не более. А жаль. Черт возьми, жаль! Нельзя же так, пощадите мои чувства.
Я собрал всю свою волю в кулак. Не время сейчас предаваться мечтаниям. Мы стоим посреди поля, почти наступила ночь, рядом разбитый тилукменский отряд.
Недавний выброс адреналина давал себя знать мелкой дрожью конечностей и слабостью в теле. Такова расплата за работу организма в экстремальных условиях, когда в ход идут все резервы. Сопутствующее явление этому процессу у меня после боя — красноречие. Ничего удивительного в этом нет. Человеческое существо так устроено. Некоторых тянет на плоские шутки и смех. Меня на красноречие.
— И Вам спасибо, любезная Найя. Ваша помощь была очень кстати. Куда вы держите путь, и что за разногласия у вас произошли с тилукменами?
— Мы из княжества Двенского.
— Восточные княжества?! — удивился я.
— Да, это одно из восточных княжеств. Мы были с торговым обозом в империи, откуда направлялись в Лодим. Но из-за встреченного нами отряда тилукменов пришлось свернуть. Куда? Мы гнали обоз вдоль реки, надеясь с темнотой оторваться. Вряд ли это удалось бы, если бы не ваша помощь.
— Но почему тилукмены погнались за вами? Вы не пробовали откупиться?
— Они убили наших разведчиков. Два всадника ехали дозором впереди. Мы вовремя это заметили и поняли, что о мирных переговорах речи быть не может. Попытались свернуть и укрыться. Дальнейшее вы знаете.
Найя права. Не знаю, в чем была причина нападения тилукменского отряда на дозор обоза. Но после этого, мирные переговоры и у плата пошлины были уже невозможны.
Бухающее сердце понемногу сбавляло свои обороты, я уже мог строить дальнейшие планы почти спокойно.
— Не будем здесь задерживаться. Знаю по своему опыту, если появился один тилукменский отряд, следом может появиться и второй. Чем мы можем вам помочь? У нас неподалеку корабли, мы могли бы взять вас на борт, но в темноте они не смогут подойти к берегу. Фургоны и коней мы погрузить не сможем.
Найя закусила губу.
— Фургоны и коней мы не бросим!
Я покачал головой. Если бы я не знал, как упорны могут быть тилукмены в преследовании….
— Поверьте, сейчас не до прибыли! В вольных городах вы укрыться не сможете. А если и сможете, то вас будут ждать на выходе из города или потребуют выдать. Бросайте фургоны и плывем с нами. Так, по крайней мере, преследователей удастся сбить со следа.
— Я не могу. Возьмите на борт моих людей. Я не могу бросить груз.
Груза там много быть не могло. Два фургона, запряженные парой коней каждый. Если бы мы нашли подходящее место для того, чтобы пристать к берегу, можно было бы забрать людей вместе с грузом. Но ночью в незнакомой местности это невозможно.
— Что за груз такой?! Неужели вы цените его больше своей жизни?!
— А Вы что цените больше своей жизни?
Я встретился с Найей взглядом и понял, что обоз она не оставит. Почему? Пока непонятно. Должно быть, у нее серьезные причины. Что я ценю больше жизни? Интересный вопрос. Наверное, что-то такое есть. Иначе я не взялся бы за этот поход. Или остался бы с герцогом — его предложение было куда как заманчиво. Не просто жизнь, а жизнь обеспеченная. Нет, я вовсе не ищу смерти. Что сильнее смерти? Любовь? Найя не выглядит влюбленной. Долг? Кому она успела так задолжать? Непонятно.
— Какие будут распоряжения? — старший абудагских наемников подошел к нам. — Трофеи мы собрали, раненых перенесли к лодкам.
— Отправляйтесь на корабль. Я остаюсь здесь до утра. Стоянку мы разобьем километрах в пяти выше по реке. Утром будем искать место для погрузки обоза на корабли.
— Вы не должны рисковать ради нас! — сказала Найя.
Наверное, так оно и есть. Должны? Не должны? Кто определит этот долг кроме меня самого?
— Нет никакой опасности. Вряд ли нас станут искать ночью.
Опасность была. Но Найя! Разве мог я ее бросить?
— Я остаюсь, — заявил Лесли.
— Этого еще не хватало.
Другим оставаться совершенно не обязательно.
— Мы один отряд. Наш долг следовать за Вами, — заявил Сонъер.
В сущности, он прав. К тому же лучшего дозора нам не найти.
— Хорошо. Но все остальные на борт. Передайте Расте все, что я сказал. Встретимся утром.
12
Мы сидели в степи у ночного костра и смотрели на звезды. Мир другой, на дворе другой век, а звезды — вот они, пусть созвездия немного другие. Сонъер и Лесли остались в дозоре. Прихватив тилукменских коней, они расположились на холме, пообещав предупредить нас, если появится новый отряд кочевников. Абудагские наемники собрались было протащить коней на корабль, но в лодке коня не провезешь. Трофей? Трофей. Но с собой его не заберешь при всем желании. Пришлось им удовлетвориться трофейным оружием и броней. Я от своей доли трофеев отказался.
Нет, будь я совсем на мели, принял бы причитающиеся мне с доставшихся трофеев несколько золотых. Сейчас они не играют для меня решающего значения. На продаже одних только непромокаемых плащей я заработал осенью несколько сотен золотых. Это больше, чем доля трофеев с десятка таких отрядов. А это было всего лишь увлечение. Попутное дело, мимолетная мысль, которую я удачно реализовал. В общем, трофеи меня не манили. Но почему от своей доли отказались Лесли, Сонъер и Манга?
С парнишкой все понятно — он старается брать с меня пример. Вбил себе в голову такую глупость, а мне теперь думай, как вести себя, чтобы не быть слишком уж плохим примером. А Сонъер с Мангой? Неужели и здесь сказывается мое влияние? Я не стал бы их осуждать. Да, я плачу им щедро, наемники высшей категории не всегда получают столько, но десяток золотых не был бы для них лишним. Но они отказались.
Постепенно все разошлись и легли спать. У костра остались лишь мы с Найей.
— И все же, что заставляет такую женщину водить караваны?
— Какую? — Найя улыбнулась немного лукаво.
— Необыкновенную.
— Это уж точно, — печальная улыбка скользнула по ее губам. — Необыкновенная дура. А причиной всему долг. Долг семьи. Когда-то моя семью была далеко не последней в княжествах. Но судьба обошлась с ней жестоко. Прежнее влияние как ветром сдуло. Дед до последнего пытался удержать утраченные позиции, так что когда они рухнули, это было падение в пропасть. Огромные долги, хищные кредиторы. Но оставались старые связи. Правитель княжества Двенского отсрочил уплату нашего долга под свое поручительство, но взамен….
Найя задумалась. Воспоминания были невеселыми.
— У меня был выбор, — продолжила она, — пойти в наложницы. Но я предпочла другое — водить торговые караваны. Дороги небезопасны, но с каждым караваном я погашаю часть долга. Теперь ты понимаешь, почему я не могла бросить груз? Это последняя надежда для моей семьи расплатиться с долгом.
— И много осталось выплачивать?
— Если буду стараться, возможно, долг не придется платить моим детям. Но это если повезет.
— И сколько это в монетах?
— На настоящий момент около семи тысяч золотых.
Я присвистнул — долг действительно был немал.
— Я мог бы одолжить тебе денег.
Семи тысяч у меня не было, но если посчитать причитающиеся мне проценты с продажи штампованных изделий и то, что у меня уже было, наберется тысячи полторы.
— Одолжить? Какой мне смысл менять один долг на другой?
— Тогда прими в подарок.
Найя бросила на меня искристый лукавый взгляд и отрицательно покачала головой.
— Но почему?!
Почему она отказывается принять от меня помощь?
— Ты мне слишком понравился, — сказала Найя улыбаясь. — Я не хочу, чтобы ты подумал, что это из-за денег.
Вот так да. Даже не знаю радоваться или огорчаться такому ответу.
— Но я не подумаю!
— Тогда не хочу, чтобы я так подумала.
Удивительная девушка. Я таких не встречал. Противоречивые мысли толпились в моей голове. Я не знал, радоваться мне или огорчаться.
— Не грусти, Вик. Все образуется, — добавила Найя.
Образуется-то оно образуется. Вот только когда и как? Почему бы мне не приложить усилия к тому, чтобы «все образовалось» быстрее?
Я задумался. Деньги Найя не возьмет, но что мне мешает помочь их ей заработать? Семь тысяч золотых — этот огромная сумма. Да нам удавалось выручить и больше. Но в том-то и дело, что нам. В производстве были задействованы сотни гномов. Я не могу их задействовать в планах помощи Найе. Просто не имею права сейчас просить гномов пойти на такие затраты — угроза нового набега все еще велика. Все силы брошены на организацию обороны. Все гномы заняты возведением оборонительных сооружений, кроме тех, кто участвует в нашем походе.
Предложить Найе возглавить факторию на острове? Слишком опасно и слишком ненадежно. Чтобы оборонить факторию, придется привлечь несколько тысяч отпетых головорезов (лучше всего из Абудага). Найе не сладить с этой оравой.
Заключить с ней соглашение на торговлю моими маленькими изобретениями? Такими, как непромокаемые плащи и газированное вино. В восточных княжествах вряд ли будет достаточный спрос, чтобы быстро заработать на этом семь тысяч золотых. И потом, удержать в руках изобретение непросто. Плащи? Их быстро начнут копировать. Игристое вино? Когда рядом кто-то зарабатывает большие деньги на чем-то необычном, всегда найдутся желающие завладеть секретом.
— Найя, у тебя много людей, на которых ты можешь положиться?
— Они все со мной. Когда мой дед потерял былое влияние, рядом остались только самые близкие.
Десяток человек. Технология производства газированного вина очень быстро станет известна всем желающим. Что бы там ни было, а мне чертовски повезло — если будет надо, за меня станут горой несколько тысяч вооруженных бронированных гномов. А я за них — по-другому не бывает. За верность платят только верностью, другая монета здесь не в ходу. Технологии мне не жалко. Цель не будет достигнута, вот в чем беда.
Ладно, что-нибудь придумаю. Оставлять все как есть я не собирался. Я прошел два раза по полмира. Сначала своего родного — путешествуя с друзьями, затем — того, в котором я нахожусь сейчас. Но такую женщину, как Найя, я повстречал впервые. Я не хочу ее потерять. Уговаривать ее остаться? У нее свой долг — долг ее семьи, который она признала своим.
— Скажи, Найя, а как князь к тебе относится?
— Неплохо. Не настолько, чтобы заплатить долг за нашу семью. Это большие деньги даже для князя. Но князь, по крайней мере, не позволяет кредиторам пустить нас по миру.
Ну да, водить обозы по смертельно опасным дорогам желающих найдется немного.
Мы проговорили до рассвета. Найя рассказывала о себе и своей семье, я рассказал ей несколько забавных историй, приключившихся со мной, когда я путешествовал по империи. С рассветом Сонъер и Лесли снялись с дозора и присоединились к нам. Люди Найи стали запрягать почти загнанных вчера коней. За ночь они успели отдохнуть. Пора было отправляться к реке и искать подходящее место для погрузки фургонов.
Раста бушевал! Он чуть было не покидал за борт абудагских наемников. Те потупившись столпились на корме. Эти задиры и рубаки не решались возразить.
— И вы его оставили?! Одного на берегу?!
— Но, мастер Раста, таково было распоряжение.
— А вы и рады! Похватали трофеи и вперед! Сразу видно, что вы не гномы! Мы своих не бросаем!