– Ты уж управься до конца недели. И между нами – только чтобы никто не слышал – старина Пи-Джей не поскупится на триста пятьдесят.
Американка ушла, и ее манто из соболя волнами развевалось за ней.
Грегори Хэлстон сидел в кабинете и мечтал. Судьба подарила ему человека, так увлеченного этой белокурой вертихвосткой, что выложил бы триста пятьдесят тысяч долларов за камень стоимостью сто тысяч. Чистая прибыль – двести пятьдесят тысяч. Нет никакой необходимости посвящать братьев в детали сделки. Он зафиксирует продажу еще одного камня за сто тысяч, а остальное положит в карман. Лишние двести пятьдесят тысяч ему не помешают.
Все, что нужно сделать, – найти пару проданному американке изумруду.
Но это оказалось еще сложнее, чем ожидал Хэлстон. Ни один из ювелиров, которым он позвонил, не имел в наличии ничего подобного. Он дал объявления в лондонскую «Таймс» и «Файнэншл таймс», связался с устроителями «Кристи» и «Сотбис», переговорил с дюжиной торговых агентов, и через несколько дней его завалили изумрудами – хорошими, иногда даже первоклассными, но среди них не было ничего похожего на то, что он искал.
В среду Хэлстону позвонила миссис Бенеке.
– Пи-Джей теряет терпение, – предупредила она. – Вы достали камень?
– Пока нет. Но камень будет, – заверил американку исполнительный директор.
В пятницу снова раздался звонок.
– Завтра у меня день рождения, – напомнила Хэлстону миссис Бенеке.
– Я помню, – отозвался тот. – Вот если бы вы дали мне еще несколько дней, тогда бы я точно…
– Да ладно, не трепыхайся, парень. Не успеешь достать до завтра, я верну тебе тот, что купила. Пи-Джей, лапушка, говорит, что вместо камня подарит мне поместье. Слышал когда-нибудь о таком местечке – Суссекс? Ненавижу жить в загородных домах. В большинстве из них ужасные условия: ни тебе центрального отопления, ни… Между нами, – перебила она себя, – мне больше хочется серьги. Старина Пи-Джей тут как-то обмолвился, что отдаст четыре сотни кусков за камень под пару тому. Ты не представляешь себе, как он бывает упрям!
Четыреста тысяч! Хэлстон понял, что деньги уплывают у него между пальцами.
– Поверьте, я делаю все, что возможно! – воскликнул он. – Дайте мне еще немного времени.
– Не от меня зависит, мой сладкий, – возразила американка. – Все зависит от Пи-Джея. – И повесила трубку.
Хэлстон сидел за столом и клял судьбу. Где же найти изумруд под стать проданному? Погруженный в свои мысли, он услышал вызов по внутренней связи только после третьего сигнала. Резко щелкнул по кнопке и бросил в микрофон:
– Кто там еще?
– Звонит графиня Марисса, мистер Хэлстон, – сообщила секретарша. – Она по поводу объявления об изумруде.
Опять! За утро звонили десятый раз. И каждый разговор – пустая трата времени. Исполнительный директор поднял телефонную трубку и не очень вежливо буркнул:
– Да?
Мягкий женский голос произнес с итальян ским акцентом:
– Buon giorno, signore![56] Я прочитала, что вы интересуетесь изумрудом, хотите купить?
– Да, если он отвечает моим требованиям. – Хэлстон едва скрывал нетерпение.
– Этим камнем мой род владеет многие годы. Peccato, то есть жаль, но я в таком положении, что вынуждена его продать.
Хэлстон вдоволь наслушался подобных историй. «Надо снова позвонить устроителям «Сотбис» и «Кристи», – подумал он. – Может быть, в последний момент что-нибудь все-таки всплывет. Иначе…»
– Синьор, вам нужен изумруд величиной в десять карат?
– Да.
– У меня как раз такой. Verde, зеленый, колумбийский.
У Хэлстона перехватило дыхание.
– Повторите, пожалуйста, еще раз, – попросил он.
– Sì. У меня есть травянисто-зеленый колумбийский изумруд размером десять карат. Вам нужен такой?
– Возможно, – осторожно ответил исполнительный директор. – Может, вы заедете ко мне, чтобы я на него посмотрел?
– Нет, scusi[57], сейчас я очень занята. Мы готовим вечер в посольстве в честь моего мужа. Давайте договоримся на следующую неделю.
Следующая неделя – это слишком поздно!
– В таком случае, может, я к вам заеду? – Хэлстон изо всех сил старался, чтобы она не заметила его нетерпения. – Могу приехать прямо сейчас.
– Ma, no. Sono occupata stomani[58]. Я хотела пойти по магазинам.
– Где вы остановились, графиня?
– В «Савое».
– Я могу быть у вас через пятнадцать минут. Через десять! – Его голос предательски дрогнул.
– Molto bene[59]. Как ваша фамилия?
– Хэлстон. Грегори Хэлстон.
– Номер ventisei – двадцать шесть.
Такси тащилось бесконечно долго, и всю дорогу Хэлстон то воспарял на вершины надежды, то падал в преисподнюю отчаяния. Если изумруд в самом деле подобен первому, он разбогатеет, как и не мечтал. Блондинка сказала, что ее муж готов заплатить четыреста тысяч долларов. Триста тысяч чистой прибыли! Он купит себе виллу на Ривьере, и, наверное, останется на морской катер. А с виллой и судном у него будет столько красивых юношей, сколько он пожелает.
И хотя Хэлстон считал себя атеистом, проходя по коридору в «Савое», все время молился:
– Господи, сделай так, чтобы этот изумруд был похож на тот первый и устроил Пи-Джея Бенеке!
Перед дверью номера двадцать шесть он остановился, чтобы овладеть собой, глубоко вздохнул и постучал. Ответа не последовало.
«Боже мой! – подумал Хэлстон. – Она ушла! Она не до ждалась меня! Пошла по магазинам. И теперь…»
Дверь отворилась. Перед ним стояла изящная женщина лет пятидесяти, с темными глазами, изрезанным морщинами лицом и тронутыми сединой черными волосами. У нее был мягкий голос со знакомыми итальянскими интонациями.
– Sì?
– Я – Г-грегори Хэлстон. Вы мне з-звонили. – От нерв ного напряжения он начал заикаться.
– Ах да. Я – графиня Марисса. Заходите, синьор, per favore.
– Спасибо. – Он переступил порог. Чтобы ноги не дрожали, ему пришлось плотно сдвинуть колени. «Так где изумруд?» – чуть не выпалил он. Но Хэлстон понимал: нельзя проявлять слишком большую заинтересованность – будет легче торговаться, если камень окажется подходящим. В конце концов, это он – эксперт, а она – дилетантка.
– Пожалуйста, садиться.
Хэлстон сел.
– Scusi. Non parlo molto bene inglese. Извините. Плохо говорить по-английски.
– Что вы! Вы говорите очаровательно!
– Grazie. Спасибо. Может, выпьете чаю? Или кофе?
– Нет, благодарю вас, графиня. – Хэлстон почувствовал спазм в желудке. Не слишком ли рано заговаривать о деле? Но он не мог ждать ни секунды. – Так как насчет изумруда?..
– Ах да… – подхватила итальянка. – Этот изумруд подарила мне бабушка. Я собиралась передать его дочери, когда ей исполнится двадцать пять, но муж затеял новый бизнес в Милане…
Мысли Хэлстона витали очень далеко. Его нимало не интересовали скучные семейные истории сидевшей напротив иностранки. Он сгорал от желания бросить взгляд на камень. Ожидание становилось невыносимым.
– Credo che sia importante[60] помочь мужу начать дело, – грустно улыбнулась она. – Возможно, я совершаю ошибку.
– Нет-нет, никакой ошибки нет! – вскричал Хэлстон. – Долг супруги, графиня, – поддерживать мужа. Так где же изумруд?
– Вот. – Итальянка достала из кармана завернутый в ткань камень и протянула ему. Хэлстон посмотрел на изумруд, и душа его возликовала. Перед ним лежал великолепнейший травянисто-зеленый экземпляр величиной в десять карат, настолько близкий по размеру и цвету тому, что был продан миссис Бенеке, что разница почти не угадывалась. «Разница есть, – сказал себе Хэлстон, – но ее способен определить только эксперт». Его руки за дрожали. Но он заставил себя принять безразличный вид. Повернул изумруд так, чтобы свет заиграл на его красивых гранях, и небрежно произнес:
– Неплохой камешек.
– Splendente, sì[61], все эти годы он мне очень нравился. Очень не хочется расставаться с ним.
– Вы поступаете совершенно правильно, – поспешил успокоить графиню Хэлстон. – Если дела у мужа пойдут хорошо, вы купите много таких камней.
– У меня то же ощущение. Вы molto simpatico[62].
– Я оказываю услугу приятелю, графиня. В нашем магазине есть гораздо лучшие камни, чем этот. Но приятель хочет подобрать изумруд под пару тому, что купила его жена. Полагаю, он не откажется заплатить за ваш изумруд шестьдесят тысяч долларов.
– Бабушка достанет меня из могилы, если я отдам ее камень за шестьдесят тысяч долларов, – вздохнула итальянка.
Хэлстон поджал губы. Он мог позволить себе заплатить больше.
– Вот что я вам скажу, графиня, – улыбнулся он, – пожалуй, я сумею убедить приятеля купить камень за сто тысяч. Это куча денег, но он горит желанием приобрести изумруд.
– Похоже, это честная цена, – отозвалась итальянка.
Сердце ювелира запело.
– Bene. Чековая книжка у меня с собой. Я немедленно выпишу вам чек.
– Ма, no, – печально отозвалась графиня. – Это не решит моей проблемы.
– Какой проблемы? – уставился на нее Хэлстон.
– Я говорила вам, что мой муж затевает новый бизнес. Ему нужно триста пятьдесят тысяч долларов. Сто тысяч собственных денег у меня есть. Необходимо добавить еще двести пятьдесят. Я надеялась выручить их за свой изумруд.
– Нет, графиня, – покачал головой Хэлстон. – Ни один изумруд в мире не стоит таких денег. Поверьте, сто тысяч – более чем справедливое предложение.
– Я верю вам, мистер Хэлстон. Но это не решает проблемы мужа. Значит, сохраню его для дочери. – Она протянула тонкую, изящную руку: – Grazie, signore. Спасибо, что приехали.
Ювелира охватила паника.
– Погодите, – проговорил он. Алчность в его душе отчаянно боролась со здравым смыслом. Но он ясно понимал, что камень упускать нельзя. – Присядьте, графиня. Я уверен, мы сумеем прийти к соглашению. Что, если я уговорю приятеля на сто пятьдесят тысяч долларов?
– Двести пятьдесят тысяч.
– А если двести?
– Двести пятьдесят.
Поняв, что итальянку не уломать, Хэлстон принял решение: навар в сто пятьдесят тысяч долларов лучше, чем ничего. Просто вилла окажется меньше и катер тоже. Но все равно это целое состояние. Поделом братьям Паркерам – пусть знают, что значит паршиво вести себя с ним. Он подождет денек-другой и объявит о своем уходе. И на следующей неделе окажется на Лазурном берегу.
– Хорошо, по рукам, – объявил он.
– Meraviglioso. Sono contenta![63]
«Еще бы не довольна, стерва!» – подумал Хэлстон. Но и ему жаловаться было грех. Он устраивал собственную жизнь. Бросив последний взгляд на изумруд, Хэлстон опустил его в карман.
– Я выпишу вам чек на счет магазина.
– Bene, signore.
Хэлстон выписал чек и подал графине. Он получит у миссис Бенеке чек на четыреста тысяч долларов. Питер поможет обналичить его. Двести пятьдесят тысяч он внесет на счет братьев Паркеров и компенсирует выплату италь янке. А разницу прикарманит. Питер устроит так, чтобы чек на двести пятьдесят тысяч долларов не всплыл в месячной сводке. И сто пятьдесят тысяч будут принадлежать ему.
Хэлстон уже ощущал на своем лице теплое французское солнышко.
Ему показалось, что обратная дорога на такси в магазин заняла всего несколько секунд. Хэлстон представлял, какое счастье испытает миссис Бенеке, когда он сообщит ей новость. Ведь он не только отыскал тот самый камень, который ей хотелось иметь, но избавил от мучительной необходимости ютиться в продуваемом сквозняками, ветхом загородном доме.
Когда он вплыл в магазин, к нему обратился Чилтон:
– Клиентка интересуется…
– Подождет, – весело отмахнулся Хэлстон.
У него больше не осталось времени на клиенток. Ни сейчас, ни в будущем. Пусть теперь прислуживают ему. Он будет отовариваться в «Гермесе», «Гуччи» и «Ланвине».
Хэлстон влетел к себе в кабинет, закрыл дверь, положил изумруд на стол и набрал номер.
– Отель «Дорчестер», – раздался голос женщины-оператора.
– Будьте добры, номер Оливера Мессела.
– С кем желаете говорить?
– С миссис Пи-Джей Бенеке.
– Подождите, пожалуйста, минутку.
Хэлстон ждал и тихонько насвистывал.
– Прошу прощения, – снова заговорила оператор, – миссис Бенеке выехала.
– В таком случае соедините меня с тем номером, где она проживает теперь.
– Миссис Бенеке выехала из отеля вообще.
– Это невозможно! Она…
– Я соединю вас с портье.
На этот раз послышался мужской голос:
– Говорит портье. Чем могу служить?
– В каком номере проживает миссис Пи-Джей Бенеке?
– Миссис Бенеке утром выписалась из отеля.
Видимо, на то была веская причина. Неожиданное, не терпящее отлагательства дело.
– Дайте мне ее новый адрес.
– Извините, но она не оставила адреса.
– Этого не может быть!
– Я сам рассчитывался с миссис Бенеке. Она не оставила никакого адреса.
Это был удар под дых. Хэлстон медленно положил трубку и сидел в полном недоумении. Надо найти способ связаться с американкой, сообщить ей, что он все-таки нашел для нее изумруд. А пока необходимо срочно забрать чек на двести пятьдесят тысяч долларов у графини Мариссы. Хэлстон поспешно набрал номер отеля «Савой».
– Пожалуйста, номер двадцать шесть.
– Кому вы звоните?
– Графине Мариссе.
– Один момент.
Но еще до того, как оператор ответила, в душе Хэлстона шевельнулось нехорошее предчувствие, и он понял, какую страшную новость ему предстоит услышать.
– Сожалею, графиня Марисса выписалась из отеля.
Исполнительный директор повесил трубку. Его пальцы так дрожали, что он едва сумел набрать номер банка.
– Старшего бухгалтера! Срочно! Я хочу остановить вы плату по чеку!
Но Хэлстон, разумеется, опоздал. Он продал изумруд за сто тысяч долларов и затем купил тот же самый изумруд за двести пятьдесят тысяч. И теперь сгорбился в кресле и не мог придумать, как он объяснит это братьям Паркерам.
22
Для Трейси началась новая жизнь. Она купила красивый старинный дом эпохи короля Георга под номером 45 на Итон-сквер. Дом, светлый, нарядный, прекрасно подходил для развлечений. При нем была «королева Анна» – британское выражение, означающее садик перед фасадом – и «Мария-Анна», то есть задний двор. И в сезон цветения там было очень красиво. Гюнтер помог обставить комнаты. Но еще до того, как все было завершено, дом стал достопримечательностью Лондона.
Гюнтер представил Трейси как богатую молодую вдову, чей муж заработал состояние на экспортно-импортных операциях. И она мгновенно снискала успех – красивая, умная, обаятельная. Вскоре ее завалили приглашениями.
Время от времени Трейси совершала поездки во Францию, Швейцарию, Бельгию, Италию, и каждое такое путешествие приносило ей и Гюнтеру доход.
Под его руководством она проштудировала «Almanach de Gotha»[64] и «Debrett’s Peerage and Baronetage»[65] – влиятельные издания, предоставляющие подробную информацию о королевских и титулованных семействах Европы. Трейси превратилась в настоящего хамелеона – стала подлинным знатоком в искусстве грима и изменения внешности, овладела множеством акцентов. Приобрела с полдюжины паспортов. В разных странах она прикидывалась то английской герцогиней, то стюардессой-француженкой, то наследницей богатого латиноамериканца. За год Трейси заработала гораздо больше денег, чем ей было нужно. Основала фонд, который совершал большие анонимные пожертвования организациям, помогающим бывшим женщинам-заключенным, и устроила так, чтобы Отто Шмидту ежемесячно выплачивали щедрую пенсию. Теперь у нее не возникала мысль оставить свое ремесло. Трейси нравилось бросать вызов и одерживать верх над умными богатыми людьми. Каждое приключение воз буждало, словно наркотик, и она ощущала потребность в новых и все более головокружительных эскападах. Единственное кредо, которым руководствовалась Трейси, – никогда не трогать невинных – она обводила вокруг пальца только жадных и бесчестных. Трейси дала себе слово: никто из ее жертв никогда не совершит самоубийства.
В газетах появились статьи о дерзких махинациях в Европе, но, поскольку Трейси постоянно меняла внешность, полиция была убеждена, что хитроумные мошенничества и кражи совершает целая банда женщин. Ее делами заинтересовался Интерпол.
* * *В штаб-квартире Международной ассоциации защиты страховщиков на Манхэттене Рейнолдс вызвал Дэниела Купера.
– У нас проблема, – сообщил он. – Пострадали многие наши европейские клиенты. Очевидно, действует шайка женщин. Все требуют крови. Хотят, чтобы преступниц поймали. С нами согласился сотрудничать Интерпол. Это твое задание, Дэн. Утром ты вылетаешь в Париж.
Трейси ужинала с Гюнтером в «Скоттс»[66] на Маунт-стрит.
– Вы когда-нибудь слышали о Максимилиане Пьерпонте? – спросил он.
Имя показалось ей знакомым. Откуда она его знает? И вдруг вспомнила – Джеф сказал на борту «Королевы Елизаветы II»: «Мы здесь с вами по одной и той же причине – из-за Максимилиана Пьерпонта».
– Он очень богатый человек. Так?
– И не только богатый, но абсолютно безжалостный. Занимается тем, что скупает компании и обдирает их.
«Когда Джо Романо приобрел дело, он всех уволил и поставил своих людей. Затем принялся грабить компанию – отобрал все: бизнес, здание, машину вашей матери».
– Вы в порядке, Трейси? – всполошился Гюнтер.
– Да, я в порядке. – «Иногда жизнь ужасно несправедлива и ее приходится исправлять», – подумала она и попросила: – Расскажите мне о нем.
– С ним только что развелась третья жена, и господин теперь один. Полагаю, вам было бы полезно познакомиться с ним. Он заказал билет на пятницу на Восточный экспресс из Лондона в Стамбул.
– Никогда не ездила на Восточном экспрессе, – улыбнулась Трейси. – Прокачусь с удовольствием.