С этим ясно, но в данный момент гораздо важнее не то, как записка попала к нему, а то, что в ней сказано, точнее – что хотели этой запиской сообщить Лене. Название вокзала и время – наверняка это когда отправляется поезд… по крайней мере, это нетрудно проверить.
Леня сел за руль и помчался к вокзалу, благо до него было не очень далеко. У него в голове мелькала смутная мысль, которая могла объяснить многое, если не все, происходящее в последние дни, но она еще не до конца обрело контуры, как фотография в ванночке с проявителем.
Оставив машину на площади перед вокзалом, он вбежал в главное здание и свернул направо, к кассам дальнего следования. Возле них толпились озабоченные, невыспавшиеся люди с сумками и чемоданами, кучка студентов или старшеклассников сидела на рюкзаках, светловолосый парнишка с едва пробивающейся бородкой пощипывал струны гитары. Наверху, под самым потолком зала, на передвижных металлических лесах трудились несколько рабочих, монтировавших новое электронное табло.
Леня подошел к листу с расписанием поездов дальнего следования, пробежал взглядом по колонке «отправление». Между шестью и семью часами утра отправлялись скорый поезд номер сто шестьдесят пять на Новороссийск, пассажирский номер шестьсот сорок семь «Петербург – Иркутск» и фирменный состав «Черное море» на Адлер.
Тут Маркиз вспомнил другое письмо, то, которое Лола перехватила в офисе фирмы «Интертрейд», и понял, что ему нужно не это расписание, а время прибытия поездов на Московский вокзал. Он огляделся по сторонам и нашел вторую таблицу, ту, которая ему была нужна.
И почти сразу нашел в ней строчку, которая связала все воедино.
В шесть часов пятнадцать минут ежедневно прибывает фирменный поезд из Антарска. Как всякий фирменный поезд, он имеет собственное имя, и называется он «Лена», в честь великой сибирской реки.
Перед глазами Маркиза предстало перехваченное Лолой письмо.
«Лена приезжает во вторник».
Значит, Лена – это не женщина, и вообще не человек. «Лена» – это поезд. Поезд, ежедневно прибывающий в Петербург из Сибири. Но почему-то с такими предосторожностями, с соблюдением требований конспирации кому-то сообщили о прибытии этого поезда именно в ближайший вторник. Значит, во вторник этим поездом приедет какой-то человек или какой-то груз, в котором чрезвычайно заинтересованы многие люди. Покойный Вячеслав Сергеевич готов был заплатить большие деньги, чтобы перехватить эту информацию, но его конкурент оказался расторопнее и устранил самого Вячеслава Сергеевича… Однако и ему это не помогло, потому что даже после смерти заказчика его план продолжает работать. Лола перехватила письмо, а Маркиз, прежде чем отправить его дальше по цепочке, подменил. И вместо вторника «Лену» будут встречать в понедельник.
Вот интересно, во что выльется эта встреча?
Леня подумал, что завтра утром непременно надо приехать сюда и посмотреть, что произойдет на вокзале в четверть седьмого.
Леня, в отличие от своей боевой подруги и испытанной партнерши, вставал по утрам без труда. Более того, ему для этого даже не требовался будильник. Ему достаточно было дать задание своему организму, и тот, как снабженный электронным таймером прибор, включался в нужное время.
В понедельник Леня проснулся в пять часов утра, то есть, по Лолиным представлениям, глубокой ночью. Кот Аскольд, избалованный хозяевами, удивленно приоткрыл один глаз, не поверил себе и снова заснул, подумав, что странности в поведении хозяина его совершенно не касаются.
В квартире стояла глубокая, можно сказать – мертвая тишина, только из Лолиной комнаты донеслось едва слышное сонное поскуливание – видимо, Пу И приснились его детские годы.
Несмотря на такой ранний час, Леня был бодр, свеж и полон сил. А после того как побрился, принял контрастный душ и выпил чашку крепкого кофе, он просто излучал энергию, как розовый игрушечный заяц из рекламы батареек. Попугай Перришон, почувствовав запах кофе, завозился у себя в клетке, но даже он поленился проснуться и поклянчить чего-нибудь вкусного.
Стараясь не шуметь, Маркиз оделся и выскользнул из квартиры.
На улицах города в этот ранний час почти не было машин, и Леня моментально добрался до вокзала. Правда, когда он поставил машину на площади, к нему подошел мрачный дядька с трехдневной щетиной на лице и осведомился, не вынимая пудовых кулаков из карманов:
– Ты чего это здесь встал? Ты не таксист, случайно?
– Да что ты, дядя! – успокоил его Маркиз. – Разве же я похож на таксиста? Друга встречаю…
– А кто тебя знает, – мужик окинул Леню недоверчивым взглядом. – Если увижу, что пассажиров тут ловишь, тачку твою разворочу!
По виду этого громилы было ясно, что он запросто может осуществить свою угрозу даже голыми руками.
– Говорят тебе, дядя – друга встречаю! Десять лет не виделись! – повторил Маркиз и зашагал в сторону вокзала.
– Десять лет? – уважительно проговорил вслед ему мужик. – Серьезный срок! Это по какой же статье?
Перед тем как войти в здание, Леня еще раз оглянулся на площадь. Он на мгновение замер: недалеко от входа была припаркована темно-зеленая «Хонда». Маркиз готов был поклясться, что это – та самая машина, которую он встречал несколько раз, та самая, под колесами которой он едва не погиб в день смерти Вячеслава Сергеевича, и за которой он следовал до фитнес-центра «Геракл»… Так-так, кажется, все заинтересованные лица уже собрались…
Даже в такой ранний час на вокзале было полно людей. Кто-то уезжал из города на одном из ранних поездов, кто-то встречал друзей или родственников, кто-то приехал за посылкой, отправленной из другого конца страны с проводником. В толпе озабоченно передвигались водители-«бомбисты», вполголоса повторяя, как заклинание: «Такси недорого, такси недорого!..» Видимо, они уже заплатили положенную мзду мрачному громиле на площади или тем, на кого он работает.
Леня взглянул на светящееся табло. До прибытия фирменного поезда «Лена» оставалось восемь минут.
Маркиз подумал, что если здесь, на вокзале, планируется заказное убийство, то лучшего места и не найти: в этой толчее ничего не стоит вплотную подобраться к жертве, чтобы произвести точный выстрел или нанести смертельный удар ножом, и также ничего не стоит скрыться с места преступления, смешавшись с толпой. Поэтому так стремился Вячеслав Сергеевич перехватить это письмо. Единственный шанс спасти прибывающего сюда человека – это сохранить в тайне его приезд…
С другой стороны, если некто неизвестный знает, что за ним ведется такая охота, почему он выбрал поезд? Почему не предпочел более безопасный транспорт – допустим, самолет? Может быть, потому, что на самолете труднее утаить сам факт своего появления в городе?
Леня медленно прошел по центральному залу вокзала, вышел на перрон.
На той платформе, к которой вот-вот должен подойти поезд из Сибири, уже стояли встречающие, и носильщики со своими тележками переминались с ноги на ногу, закуривали в ожидании работы.
Если вся информация о прибывающем пассажире содержалась в письме, то тем, кто готовится к встрече, неизвестен номер вагона. Значит, чтобы не пропустить его, они должны находиться возле самого начала платформы, перед выходом в город, чтобы видеть пассажиров всего состава…
Леня внимательно присмотрелся к началу перрона. Здесь было всего пять-шесть человек – озабоченная женщина средних лет в поношенной дубленке, мордатый тридцатилетний мужик в коротком дорогом пальто, с небольшой кожаной папочкой в руке, привлекательная, хорошо одетая молодая женщина с хорошенькой, очень похожей на нее дочкой, две оживленные старушки… в принципе, никто из этих людей не был похож на киллера, даже мужчина с папкой: он для такой функции был слишком заметен, такому трудно скрыться после выстрела. Вполне может быть киллером и женщина…
Маркиз повернулся к зданию вокзала, чтобы свериться с электронным табло. До прибытия поезда «Лена» оставалось две минуты.
Глядя на табло, Леня краем глаза заметил в том же направлении какой-то яркий блик. Он моргнул и еще раз посмотрел в ту же сторону. Возле входа в здание вокзала стояли передвижные леса, те самые, которые накануне Леня видел в кассовом зале. И именно оттуда, с верхней площадки этих лесов, снова блеснул ему в глаза солнечный зайчик.
Леня сделал равнодушное лицо и медленно двинулся в сторону лесов.
Сбоку к ним была прислонена раздвижная алюминиевая лестница.
«Ага, – подумал Маркиз, – это его путь отхода! Оттуда, сверху, он идеально просматривает перрон, а как только выстрелит – спустится по этой стремянке и смешается с толпой! Или наоборот – эта стремянка оставлена здесь для отвода глаз, она слишком заметна, а на самом деле киллер будет уходить другим путем…»
Маркиз не успел додумать эту интересную мысль, потому что заметил в нескольких шагах от себя нечто удивительное.
Маркиз не успел додумать эту интересную мысль, потому что заметил в нескольких шагах от себя нечто удивительное.
То есть как раз ничего удивительного на первый взгляд не было. Возле входа в здание вокзала стояла, приоткрыв рот и удивленно разглядывая яркую городскую толпу, крестьянка из какого-нибудь забытого Богом медвежьего угла. Короткий тулуп с торчащими из него клочьями овчины был перепоясан потертым кожаным ремешком, голова обвязана клетчатым шерстяным платком, чуть не до глаз закрывающим лицо, на ногах – стоптанные валенки, в руке – узелок…
Все в этой крестьянке было какое-то нарочитое, театральное, а самое главное – Леня узнал этот продранный тулупчик. Он осторожно обошел «крестьянку» и, ухватив ее за локоть, вполголоса спросил:
– Скотину-то на кого оставила?
– Ка… какую скотину? – женщина испуганно повернулась к нему. – Отпусти меня, дяденька! Мы люди темные, этих ваших городских дел не знаем! Отпусти меня, дяденька, а то я полицию позову!
– Какую скотину, спрашиваешь? – повторил за ней Маркиз, оставив без внимания упоминание о полиции. – Известно, какую: кота, попугая, а главное – волкодава своего карликового… и как же, интересно, ты умудрилась, Лолка, встать в такую рань? Обычно тебя и в десять утра пушками не разбудишь!
– Ну, Ленька, ты даешь! – возмутилась «крестьянка». – Я так отлично загримировалась, а ты меня расколол! Как это тебе удалось?
– Очень просто, – проговорил Леня, отведя ее в сторону, – во-первых, ты, дорогая, как обычно, переиграла. Где ты сейчас видела деревенскую тетку с узелком? Сейчас в любой дыре можно обзавестись недорогой сумкой на колесиках! И платок в наше время крестьянка в город ни за что не наденет, найдет какую-нибудь меховую шапку… а самое главное, я этот тулупчик слишком хорошо помню, мы же его с тобой один раз уже использовали в качестве реквизита! Я вот эту дырку сам проделал, для достоверности!
– Ну, Ленька, неинтересно с тобой! – обиженно проговорила Лола. – Я так старалась…
– Чересчур старалась, – припечатал Маркиз. – И вообще, можешь ты мне объяснить, как ты сюда попала? Как ты узнала, кто такая Лена?
– Думаешь, только ты такой умный? – Лола подбоченилась. – Я не глупее тебя буду!
– Ладно, некогда нам препираться, объяснишь мне все потом! – Леня озабоченно огляделся. – Сейчас есть более неотложные дела…
К перрону медленно подходил поезд – фирменный экспресс «Антарск – Санкт-Петербург».
Действовать нужно было очень быстро. Счет шел на минуты. Маркиз внимательно огляделся.
Около входа в заведение быстрого питания, возле самого начала перрона, стоял маленький ярко-голубой грузовичок, который привез в бистро несколько ящиков пепси-колы и других «асфальтовых напитков». Водитель грузовичка, он же экспедитор, вышел из дверей и собирался ехать дальше по своему маршруту. Тут же, рядом со входом в бистро, скучала привязанная за поводок к оконной решетке симпатичная овчарка. Должно быть, хозяин зашел перекусить, а собаку оставил снаружи, чтобы не вызвать недовольство персонала.
Леня подошел к тележке торговки, которая предлагала пассажирам пирожки и чебуреки, купил у нее пару сосисок в тесте и направился к собаке. Он положил перед овчаркой угощение и сделал приглашающий жест. Собака вопросительно взглянула на него, наклонив голову набок, чуть заметно поведя ушами и как бы спрашивая: это действительно мне? Вы не шутите? Маркиз дал ей понять, что не шутит. Тогда собака деликатно принялась за еду.
Воспользовавшись тем, что собака занята, Леня ловко отстегнул поводок от ее ошейника, шагнул к грузовичку и нагнулся, сделав вид, что завязывает шнурки. Провозившись примерно полминуты, он выпрямился и подошел к лесам, на которых заметил засаду. Там он тоже ненадолго задержался, после чего вернулся к Лоле. Быстро, вполголоса проинструктировав свою напарницу, он отошел от нее и остановился в сторонке, наблюдая за развитием событий.
– Ладно-ладно, Ленечка, – проворчала Лола, когда он уже отошел и не мог ее слышать, – сейчас, так и быть, я тебе подыграю, но потом, дома, мы с тобой разберемся… Думаешь, все сойдет тебе с рук?!
С этими словами она направилась на привокзальную площадь.
Поезд «Лена» остановился. На перрон высыпала толпа пассажиров – озабоченные командированные, шумные провинциалы, удивленно оглядывающиеся по сторонам, готовые к чудесам Северной столицы…
И столица не замедлила поразить их своими чудесами!
Водитель лимонадного грузовичка сел за руль своей машины, включил первую скорость и тронулся. При этом он почувствовал какое-то сопротивление и оглянулся. Посмотреть на это стоило.
Собачий поводок, которым Леня привязал его грузовичок к опоре лесов, натянулся. Леса зашатались, угрожающе накренились и рухнули. Пассажиры фирменного сибирского поезда, встречающие, носильщики и прочий вокзальный люд изумленно смотрели, как громоздкая металлическая конструкция медленно, словно во сне, падает на землю. К счастью, при этом никого не задело, только по кузову голубого грузовичка пришелся скользящий удар, раздавивший несколько ящиков лимонада, да еще сверху, с платформы лесов, свалился какой-то странный человек, сжимающий в руке непонятный прибор, отдаленно напоминающий то ли здоровенную мясорубку, то ли складной телескоп.
Пассажиры, носильщики и остальная гражданская публика приняли этого человека за электрика, ремонтировавшего электронное табло, но сержант Синичкин, полицейский, по долгу службы обходивший вокзал, знал, что никаких электриков в этот час быть не должно. Кроме того, Синичкин до того, как прийти в железнодорожную полицию, служил в Воздушно-десантных войсках и знал, что загадочное устройство, которое сжимает в руке неизвестный – не что иное, как сверхсовременная австрийская снайперская винтовка, почти полностью выполненная из полимеров и поэтому легкая, как перышко. Поэтому сержант Синичкин, расстегивая на ходу кобуру, бросился к месту происшествия. Руководство регулярно напоминало Синичкину, что борьба с терроризмом – это важнейший участок его работы.
Однако неизвестный, несмотря на падение с большой высоты, мгновенно поднялся на ноги и, не выпуская из рук свое экзотическое оружие, сильно хромая, бросился в здание вокзала, где тут же смешался с толпой.
Сержант Синичкин продолжал преследование, одновременно по рации запрашивая подкрепление.
Леня Маркиз, не уверенный в благоприятном исходе этого преследования, кратчайшим путем устремился на вокзальную площадь.
Хозяин овчарки, услышав доносящийся с улицы грохот, выбежал из бистро, дожевывая на ходу гамбургер, и бросился к своей собаке.
Овчарка смотрела на него большими выразительными глазами, всем своим видом показывая, что она не виновата в происходящем вокруг беспорядке. А куда девался ее поводок – этот вопрос тоже не к ней. Сосиски в тесте, которые могли бы послужить косвенной уликой ее причастности к происшествию, уже давно были съедены.
Тем временем на привокзальной площади разворачивались другие, но не менее драматические события.
По площади, неуклюже переваливаясь и громко всхлипывая, брела крестьянка неопределенного возраста, облаченная в короткий тулуп с торчащими из него клочьями овчины, перепоясанный потертым кожаным ремешком. Голова ее была обвязана клетчатым шерстяным платком, закрывающим почти все лицо, из-за чего и было трудно определить возраст приезжей. Довершали ее облик стоптанные валенки и зажатый в руке узелок.
Поравнявшись с здоровенным небритым мужиком, который настороженно осматривал припаркованные на площади машины, крестьянка осторожно подергала его за рукав и, еще раз для верности всхлипнув, проговорила:
– Дядечка, а дядечка?!
– Чего тебе? – недовольно отозвался детина, пытаясь выдернуть рукав и неприязненно покосившись на дочь российских полей. – Иди, куда шла! Я не подаю! Сама на жизнь зарабатывай!
– Дядечка же! – повторила крестьянка, кулаком размазывая по лицу грязные слезы и не выпуская рукав громилы. – Ну дядечка же!
– Тоже мне, племянница нашлась! У меня такие племянницы на цепи сидят, в будке спят и на луну воют!
– Ой, дядечка, да ты меня послушай! У вас тут все городские такие вредные? Обидеть темного человека ничего не стоит! Я вот корову продала и морковь продала, приехала к вам в город, мне тетку повидать надо, тетка у меня тут, в городе вашем живет…
– Да отстань ты от меня со своими коровами и тетками! – огрызнулся мужик, пытаясь вырваться. – Только мне и дела тебя слушать!
– Хотела я до тетки на машине доехать, а то я дороги-то не знаю, а на машине-то оно сподручнее, и как раз мужчина ко мне подошел, приличный такой, вроде как вы, сразу видно, что городской…
– Ну? – небритый мужик неожиданно заинтересовался.
– Да только я хотела к нему в таратайку сесть, он мне тут и говорит, что возьмет с меня сто этих… как их… баксов, а я энтих ваших баксов и в глаза-то никогда не видала! Темного человека, конечно, всякий обидеть может… – крестьянка снова начала всхлипывать.