– Не будут они больше, – вступилась за них Агата.
– А ты, мать, не защищай! – нахмурился он и только хотел сделать нравоучение, как вспомнил про Леонтия и подошел к окну.
Брат продолжал сидеть, глядя на окна. Никита Лукич слегка наклонился, чтобы его стало видно, и кивнул. Брат выбрался из кабины, закрыл дверцу и направился к выходу.
Он еще шел через покрытую асфальтом площадку, а с другой стороны кто-то прокрался к дверце. Никита Лукич растерялся. Значит, пока они говорили, этот человек сидел сзади машины? Кто таков? В этот момент мужчине удалось справиться с замком, и он проскользнул в кабину. Никите Лукичу хватило мгновенья, пока тот не лег на сиденья, чтобы разглядеть лицо. Странно, но это был не Самохвалов…
Когда Леонтий вошел в номер, мужчина уже уходил прочь через сквер к вокзалу.
– Ишь ты, прыткий какой! – восхитился Никита Лукич.
– Ты это о ком? – спросил, поздоровавшись с Агатой и детьми, Леонтий.
– Прав ты был, когда предложил машину посторожить, – с детским восторгом объявил Никита Лукич. – Вона видишь, пошел?
– Вижу, – подтвердил Леонтий, глядя на мелькающую среди деревьев фигурку молодого мужчины.
– Он в кабину залез, на сиденьях полежал и вышел.
– Айда смотреть! – загорелся Леонтий.
– Так куда же вы не емши? – удивилась, не разобравшись, Агата.
Но братья уже были в коридоре.
Едва Леонтий взялся за ручку дверцы, как Никита Лукич вдруг повис у него на руке.
– Ты чего это? – насторожился Леонтий.
– А если он бомбу там положил?
– Брось, – отмахнулся брат и забрался в кабину.
Некоторое время он все осматривал, потом запустил руку под сиденья, отогнул обшивку в ногах.
– А это еще что? – удивленно протянул он, вынимая сотовый телефон.
– Может, злодей обронил случайно? – выдвинул предположение Никита Лукич.
– Не, – протянул Леонтий и улыбнулся. – Хоть и в Америке жил, а дремучий, как наш дед по моей Наталье. По телефону нынче можно слухать, что люди говорят. Еще не укроешься ты, если…
Он не договорил, поскольку и его познаний не хватило для описания принципа поиска абонента по телефону.
– Утро доброе, кого не видел! – Никита Лукич вздрогнул от голоса своего попутчика за спиной.
* * *Павел не подвел. Закрыв накануне сразу после ухода Матвея автосервис, он ночь напролет занимался «УАЗом». Сегодня в полдень машина была готова.
– Уложились в ту сумму, о которой говорили? – спросил Матвей, обойдя до неузнаваемости преобразившийся «уазик».
– Все четко, – охрипшим то ли от крика на помощников, то ли от бессонной ночи голосом бодро ответил механик. – Проверяй.
– Я проедусь, – сказал Матвей, оглядывая машину.
Сверху на крышу установили четыре фары, прикрыв их от веток защитой из тонких труб, усилили подвеску, установили мощный «кенгурятник».
– Сиденья от чего? – Открыв дверцу со стороны водителя, Матвей тронул подголовник.
– «Лексус», – лаконично ответил механик.
– Где взяли? – видя, что они не новые, поинтересовался Матвей.
– Был тут один Шумахер. – Механик сокрушенно вздохнул. – Командировочный. Пил очень… Машину в хлам уделал, а сиденья я забрал.
– Понятно. – Матвей забрался внутрь. – Оба бака заправили?
– Как договаривались, – кивнул Павел. – Мы второй от «ЗИЛа» поставили и залили его монтажной пеной. Все же в салоне. Мало ли? Вдруг ударитесь или кувыркнетесь…
– Сплюнь, – бросил Матвей.
Механик постучал по деревянной полке кулаком.
– Ну что, – вставляя в держатель комбинированный навигатор, вздохнул Матвей, – открывай ворота…
– Тут вчера мужичок тобой интересовался, – спохватился механик, с опаской покосившись на двери.
– Это который мне здесь встретился? – нахмурился Матвей. – Мелочи. Я с ним ехал.
– Я бы не сказал, что мелочи, – возразил механик и подошел ближе. – Спросил, зачем приходил, знакомы ли…
– Ты что ответил? – Матвей знал, Хвастун не уйдет, пока не соберет о нем максимум информации, поэтому Павел его не удивил.
– Сдуру слесарь проболтался…
– Что сказал? – насторожился Матвей.
– Он, вообще-то, сам догадался. – Механик виновато пожал плечами. – Чего, говорит, Матвей меня опередил, уже и машину купил?
– А зачем он приходил?
– Так тоже тачка ему нужна, – сказал механик.
– Какая?
– Внедорожник, – развел руками Павел.
– Ясно, – размышляя над услышанным, проговорил Матвей. – Значит, тоже экстремальный отдых любит…
Вид Марты напряг Матвея. Она открыл ему дверь, едва он подошел к номеру, даже не успев постучать. На ней не было лица.
– Что случилось?
– Приходили. – Она оглянулась на окно, словно совсем недавно увидела за ним что-то из ряда вон выходящее.
– Кто? – он заглянул ей в глаза.
– Эти двое…
– Хвастун и…
– Нет. – Она замотала головой. – Которых ты вчера избил.
– Марта. – Матвей прошел наконец в комнату и сел в кресло. – Называй вещи своими именами. Я их пожурил… Поняла? Если бы я их избил, то они как минимум год не смогли не то что прийти куда-то, говорить заново учиться пришлось бы обоим.
– Ты все шутишь? – возмутилась она. – Смотри, доиграешься!
– Ладно, – улыбнулся он. – Лучше расскажи, чем они тебя так напугали?
– Ничем, – покачала она головой.
– И они не ломились в номер?
– Нет…
– Где ты их встретила?
– По пути в магазин…
– Мы договаривались, что ты одна здесь никуда не выходишь, – строго напомнил Матвей.
– Тут два шага, – захныкала она.
– Ты меньше делала, и в историю влипла, – напомнил он ей вчерашний день.
– Они мне на обратном пути попались. – Марта села на кровать. – Один другого в бок толкнул и говорит: «Помнишь вчерашнюю биксу?» А тот ему: «Такое разве забудешь? Вон она». – И на меня рукой показывает. А тот, который прыщавый, посмотрел в мою сторону и так криво усмехнулся: «Не время еще, успеешь…»
– Что он имел в виду? – нахмурился Матвей. – Может, просто припугнули?
– Вид у них был… – Она потерла лоб указательным и большим пальцем, подбирая слова. – …загадочный. Они что-то замыслили.
– Это тебе показалось, – успокоил он ее.
– И еще, – спохватилась Марта. – «КамАЗ» уехал.
– Знаю, – подтвердил Матвей. – Ты его видишь?
– Да. – Она показала взглядом на ноутбук. – Оставшийся телефон работает нормально.
– Кто бы сомневался. – Матвей самодовольно улыбнулся. Он умышленно спрятал один из телефонов так, чтобы его сразу нашли и успокоились. Второй надежнее. Он и дороже. Батареи должно хватить на неделю.
– Я не все тебе сказала, – задумчиво глядя на него, заговорила Марта.
– Что еще? – напрягся Матвей.
– Один из бандитов уехал со старообрядцами. – Силясь вспомнить имя, она нахмурила лобик и щелкнула пальцами: – Клим!
– Как?! – Матвей даже встал из кресла.
– Просто сел в кузов и уехал…
– Может, они его не видели?
– Видели и говорили с ним, – цокнула языком Марта. – Да и в кузове ребятишки ехали…
* * *Съехав с шоссе, машина затряслась по гравийной дороге. Кузов «Нивы» загремел так, что говорить можно было, только повысив голос. Салон вмиг заполнился пылью. Хвастун закрыл окно. Однако почти сразу стало жарко, как в духовке. Обливаясь потом, он снова принялся крутить ручку, опуская стекло.
– А ты в Ульях был хоть раз? – почти прокричал на ухо сидевшему за рулем Свищу Хвастун.
– Чего там делать? – не отрывая взгляда от дороги, спросил Свищ.
После возлияний выглядел он неважно, но держался и сам вызвался первым вести машину.
Дорога пошла в гору. Свищ переключил передачу.
Хвастун оглянулся. Жакан дремал на заднем сиденье. Ему было плохо.
– Голова не болит? – задержав взгляд на профиле Свища, спросил Хвастун.
– Не болит голова у дятла, – через силу улыбнулся тот и, не отрывая взгляда от дороги, достал из спинки заднего сиденья пластиковую бутылку с водой. Продолжая ловко управлять машиной, открутил пробку и стал пить. Вода двумя ручейками потекла по подбородку на грудь, образовав на майке два внушительных мокрых пятна. Но бандит словно не замечал этого, пока не осушил половину.
«Урод», – подумал про себя Хвастун и уставился на дорогу.
Утром, забрав машину, первым делом он на пару с Климом заехал в магазин, где купил несколько бутылок водки, которую перелил в заранее купленную канистру. Старый вор прекрасно понимал, что с пьяными иметь дело – себе дороже. Однако, с другой стороны, допускал использовать их на всю катушку, заранее подпоив. Не всякий решится бить и пытать людей на трезвую голову. Пьяному же море по колено. Тюрьмы российские распирает от алкашей, которые в большинстве своем и не помнят толком, за что сидят. Проверить Свища и Жака, как это заведено, в деле не представлялось возможным. Время поджимало. Однако тешило то, что дружки уже имели за плечами по одной судимости условно и паре ходок. Хулиганство, кражи… В общем, мелочи, которые навсегда и надежно закрыли им путь к нормальному существованию. Можно сказать, путевки в жизнь были у них на руках. Неясно только, сколько они пробудут в пути, который для таких людей, в общем-то, заканчивается либо новым сроком, либо могилой.
Между тем природа вдоль дороги продолжала поражать воображение даже грубого и равнодушного к красоте Хвастуна. Некоторое время он с детским восторгом наблюдал за бегущим вдоль дороги зайцем, ошалевшим от неожиданно появившейся машины. Серый несся, напоминая маленькую кенгуру, отчего Хвастун вдруг сделал вывод, что они имеют родственные корни. Любовался огромными соснами, березовыми рощами, радугами в разлетавшихся веером брызгах из-под колес, когда переезжали вброд небольшой ручей.
Дорога пошла вниз. Навстречу пронесся лесовоз. По стеклу ударил камешек, вмиг покрыв его паутиной трещин.
– Этого еще не хватало! – с досадой процедил сквозь зубы Хвастун.
– Тебе какая разница? – бросив на него быстрый взгляд, усмехнулся Свищ. – Все равно, сказал, машину бросить можно…
– Примета плохая, – пояснил Хвастун.
– Примета – это когда птица, – со знанием дела стал рассуждать Свищ. – Камень значения не имеет.
– Ты чего растрепался? – разозлился Хвастун больше от того, что этот камешек вернул его в серый и грязный мир со Свищом, старообрядцами, арестованными дружками и прочими издержками рисковой жизни. – На дорогу смотри!
– Смотрю, – удивленный изменениями в общении, пожал плечами Свищ.
До момента отъезда работодатель был приветлив и щедр. Стоило выехать из города, сразу: это не так, то не эдак. Пойди пойми. Свищ терпел. Главное, платят. Накануне Свищ привалил домой в изрядном подпитии и с баксами в кармане. Триста долларов не много, месяц от силы протянуть можно. Но сожительнице Гальке с ребенком, пока он по тайге мотается, хватит. Да и не рассчитывал Свищ на такую щедрость. Случалось работать и за так. Из-за этого, собственно, и залетел первый раз. Отработал на стройке в Иркутске сезон. На авансах лето перекантовался разнорабочим. А как время расчета подошло, все руководство и растворилось. И надо же было такому случиться, встретил тогда еще Колька Васильев на вокзале прораба. Лощеный весь, в дорогом костюме… Колька его заприметил, но виду не подал и на глаза не попался. Провожал этот гад свою дочь куда-то. Длинная, с большими глазами, похожая на селедку девушка все капризничала и хныкала. Колька вокруг крутился, пока прораб в туалет не пошел. Он следом. Не хотел Колька своего начальника тогда гробить. Просто собирался потолковать с глазу на глаз. Но все по тому же стечению обстоятельств попался ему на глаза в проходе отколовшийся кусок массивной тротуарной плитки. Как-то само собой получилось, что оказался он у Кольки в руке. Верно говорят, бес попутал. Словно в тумане все было, а из белесого мрака подталкивали ему на пути то прораба, то обломок этот… Приложил Колька мужика по голове сзади, портмоне забрал и был таков. Не учел одного: попал он в поле зрения камер видеонаблюдения. Умный следак сунул распечатку выходивших из уравнявшего их заведения людей под нос прорабу, тот Колькин портрет и опознал сразу. Колька тогда даже пропить деньги не успел. Так и взяли с чужим портмоне на кармане. Это потом он поумнел, а тогда… Двинь посильнее, да не раз, чтобы наверняка, глядишь, и опознавать уже некому было бы. Ну а если бумажник скинуть, так и вовсе никакого риску…
Катая в голове тяжелые, ставшие с утра словно камни воспоминания, Свищ гнал машину на пределе, который позволяла трасса. При появлении впереди лесовоза, заполняющего клубами пыли просвет между соснами, он сбавлял скорость до минимума. Вырываясь из бурлящего мрака, вновь вдавливал педаль газа в пол. Надрывно ревя мотором, машина резво неслась вперед, везя двоих своих пассажиров в вечность. Хвастун уже распределил роли в этой трагедии и уготовил своим помощникам самые незавидные…
Погруженный в свои мысли, Хвастун не сразу понял, что произошло. В какое-то мгновение он вдруг ощутил себя врезавшейся в стену субстанцией, разлетевшейся на миллионы брызг, в каждой из которых осталась искорка его затухающего сознания. Он медленно стек куда-то вниз и снова приобрел форму своего тела. Только какое-то время каждая клетка пульсировала в странном, непонятном экстазе.
– Ни хрена себе! – прорвалось сквозь странный шум.
– Ты чего, не видишь? – раздался над самым ухом голос.
Хвастун вскрикнул от боли, которая молнией ударила в мозжечок, прошла по позвоночнику и застыла в пятках… Он наконец осознал себя скрюченным в непонятной позе вибриона. Причем со всех сторон в его истерзанное болью тело что-то давило и упиралось…
– М-мудак, – даже не зная, в чей адрес, выдавил он.
Сознание возвращалось вместе со способностью двигаться. Он открыл глаза и увидел собственные ноги на резиновом коврике пола.
– Шеф! – кто-то тронул его за плечо. – Ты как?
Неожиданно стало светлее и свежее. Он понял, что с его стороны открыли дверцу. Хвастун осторожно стал выпрямляться. Лицо заливало что-то липкое и горячее.
Наконец он все вспомнил. Сознание, отмотав назад последние кадры, восстановило стоящую посреди дороги косулю…
Суетясь и шикая друг на друга, Свищ и Жакан помогли ему выбраться из машины. Из всех складок куртки и штанов на землю посыпалась стеклянная крошка. Хвастун огляделся. Машина стояла поперек дороги. Остатки лобового стекла торчали из-под вылетевшего уплотнителя. Капот дыбился горкой. В придачу все было в крови. Сама коза лежала метрах в двадцати позади машины и часто подергивала задними ногами…
– Ты чего, урод?! – разворачиваясь к Свищу, процедил сквозь зубы Хвастун.
– Шеф, почти приехали, – залепетал перепуганный его видом Свищ. – Пара километров осталась… Пешком пять минут…
– Точно? – Хвастун недоверчиво посмотрел на Жакана.
Тот кивнул.
Хвастун провел руками по лицу. Пальцы были в крови…
– Вот аптечка. – Трясущимися руками Жакан стал расстегивать небольшую сумочку.
– Значит так, ничего не надо, – принял решение Хвастун. – Берите сумки и топайте. Устроитесь так, чтобы ночью из этих самых Ульев огня от костра в вашей берлоге не было видно и я смог прийти. Каждый нечетный час включаете телефон на две, три минуты. Больше не надо, батареи разрядите. Еще неизвестно, сколько здесь торчать придется. Раз я не звоню, значит, нет возможности…
* * *В полдень Леонтий съехал с трассы на едва заметный проселок. По кабине застучали ветки деревьев. Проехав по ажурному, зеленому тоннелю, машина выехала на небольшую поляну. Здесь с краю, в тени сосен и лиственниц, стоял сколоченный из досок двускатный навес, под которым были стол и две вкопанные в землю лавки.
– Это наш ресторан, «Рога и копыта» называется, – разворачивая машину, на полном серьезе сказал Леонтий. – Шофера, что лес возят, сколотили. У дороги какой отдых? Пыль одна. А так, чуть в лес отъехал, и все…
Никита Лукич выбрался из кабины, помог спуститься Агате.
– Андрейка! – позвала женщина. – Давай сюда сумку!
Подошел и встал рядом Клим.
– Как доехал, не отбил бока в кузове? – спросил его Никита.
– Все нормально, – успокоил его «уфолог». – Даже вздремнул.
В самом конце кузова Леонтий постелил на пол два матраца, на которых и ехал их пассажир с ребятней.
Никите Лукичу было стыдно теперь за свои мысли в городе. Ведь он поначалу подозревал Клима и Сергея Аркадьевича в том, что они едут вслед с плохими намерениями. Оказалось, совсем другие люди зла ему с семейством желают. Никита Лукич вспомнил, как мужчина, который забирался у гостиницы в машину и подкинул телефон, проходил через их вагон в обществе красивой женщины. Значит, не ошибся Никита Лукич, с самого начала за ним злодеи едут. Только вот почему? Он вновь стал ковыряться в воспоминаниях, восстанавливая все события, которые так или иначе были связаны с тайной деда Елизара. Где, кому он по неусмотрению своему сказал больше, чем надо? Журналистке? «Она-то тут при чем? – тут же упрекнул Никита Лукич себя. – Девка еще и рушник помогла найти. У старообрядцев в Кировской губернии тоже никому… Постой, ведь все Панкрату поведал! Точно! Из всех встретившихся на пути только он знал и про образа, и про рушник. Неужели?! – Никите Лукичу даже плохо сделалось. – Да не может такого быть!»
– Чего ты, Никита Лукич, хмурый такой? – подражая жене и Леонтию, обратился к нему по имени-отчеству Клим.
– Я вот что тебя попросить хочу, – неожиданно принял решение Никита Лукич, увлекая «уфолога» в сторону. – Есть у меня одна вещица, за которой, возможно, люди недобрые охоту ведут. Уж не знаю, откель прознали. – Он оглянулся на столик, вокруг которого суетилась Агата, и продолжил, уже перейдя на шепот: – Я беду накликал и не хочу, чтобы родня моя пострадала. С другой стороны, завет мне один исполнить надо. – Он замялся, не зная, как истолковать просьбу.
– Ты говори, что надо сделать-то? – подбодрил Клим. – Помогу, чем смогу…
– Ты в тайгу зачем едешь? – спросил Никита Лукич, терзаемый сомнениями своей идеи.