– Ну что, Сергей Аркадьевич, – когда люди разошлись, а у курившихся белесым дымком остатков копны остались на всякий случай дежурить двое подростков, пригладил рукой бороду Леонтий, – надо в райцентр сообщать.
– Вот этого сейчас ни в коем случае делать не следует! – запротестовал Хвастун.
– Это почему? – удивился старообрядец.
– Видите ли, – переглянувшись с Климом, заговорил Хвастун, направляясь с ним по дороге к дому, – я уверен, в лесу поблизости главарь этой шайки.
– Ты хочешь сказать, что Матвей Сергеевич, которого так мой братец невзлюбил, все же злодей?
– Так оно и есть, – заторопился Хвастун. – Мы это доподлинно знаем. Только вот местные менты… вернее, полиция, не в курсе работы столичных коллег, то есть нас. Столь крупные звери, как Кораблев, это прерогатива центра.
– Прерогатива – это обязанность, значит? – уточнил Леонтий, открывая калитку и пропуская гостей во двор. – А коллеги – это вы с Климом.
– Ну, в общем, можно сказать и так, – кивнул Хвастун. – Они сейчас понаедут, поднимут шум, а остатки банды, воспользовавшись этим, попросту уйдут в глубь тайги и отсидятся. Уверен, второй раз они придут уже с более решительным настроем. Вам это надо?
– Нет, конечно…
– Так вот, я и предлагаю, – почти перейдя на шепот, быстро заговорил Хвастун, – завтра на рассвете вы, я, Клим и еще пара надежных мужчин пройдем по окрестностям да поищем, где тут их лагерь.
– Умно ты, Сергей Аркадьевич, говоришь. – Леонтий поскреб затылок. – Только вот как быть с Никодимом Игнатьевичем, старостой нашим?
– Сколько я здесь, так ни разу его не видел, – спохватился Хвастун. – Может, организуешь встречу, я все и утрясу?
– Староста наш не любит на глаза мирским попадаться, – покачал головой Леонтий. – Да и нас-то сторонится. Больше дома сидит да молится.
– Как же тогда быть? – сделал вид, что расстроился, Хвастун.
– Хорошо, – задумчиво глядя на него, вздохнул Леонтий. – Позвоню позже, как все дела сделаем.
– Кстати, как бы нам с вашим братом переговорить по поводу клада? – спохватился Хвастун.
– Про какой такой клад ты говоришь? – насупился Леонтий.
– Из-за которого сейчас мне пришлось убить сразу двух человек, – стараясь говорить увереннее, ответил Хвастун.
– Не моя это тайна, и вообще… – Леонтий не договорил, а лишь развел руками.
– Теперь это и наша тайна тоже, – продолжал наседать Хвастун. – Сами подумайте, что я скажу своему начальнику, когда меня спросят, на каком основании я применил оружие? Может, они просто пришли воды попросить? И не забывайте, часть любого клада принадлежит государству…
– Так мы хотим весь его отдать! – проболтался Леонтий. – Чужого нам не надо.
– Ну так как? – обрадовался Хвастун.
– Хорошо, позову я его…
Глава 7
Матвей с трудом разлепил веки, но ничего не увидел. Голова гудела, как старое дерево, в котором поселились пчелы. Руки по-прежнему были связаны за спиной, а он лежал на левом боку. С возвращением сознания тело стала заполнять боль. Только странным образом она поделила его пополам. Наконец он понял, что просто не чувствует правого бока и ноги, поскольку их отлежал. От укусов комаров лицо тоже было словно чужим, вылепленным из пластилина. С трудом Матвей перевернулся на спину и оторопел, увидев усыпанное звездами небо, слегка светлое со стороны головы. Поскольку он не мог определить даже, как лежит относительно озера, было невозможно понять, что сейчас – раннее утро или поздний вечер. Он хорошо помнил, что они расположились на северном берегу. Определив стороны горизонта, он узнает время суток.
Матвей прислушался. Было тихо. Интересно, неужели эти уроды спят? Страшно хотелось пить. Он облизал шершавым языком губы.
Интересно, этим подонкам удалось поймать Марту? Где она? Почему до сих пор не позвала на помощь? Даже если старообрядцы и не жалуют их, то на помощь придут. В этом он не сомневался. Раз этого до сих пор не случилось, значит, ее поймали.
«Погоди, – пришла на ум другая мысль. – А что, если она дошла до деревни, а там попала к Хвастуну? Конечно, на какую помощь можно рассчитывать, если бандит уже обработал людей».
Матвей перевернулся на живот, едва не вскрикнув от боли, и потер нещадно зудящее лицо о траву. Сильно нельзя, можно порезать, занести в многочисленные воспалившиеся ранки грязь, и будет только хуже, но просто чтобы хоть на некоторое время стало легче. Почувствовав облегчение, приподнял голову и огляделся. Черный силуэт машины стоял со стороны головы. Все равно непонятно, где озеро. Однако хор лягушек быстро сориентировал его, и Матвей понял, без чувств он пролежал до самого утра. Его обдало жаром.
– Эй, здесь есть кто-нибудь?! – крикнул он и не узнал своего голоса.
Однако лес ответил тишиной.
– Жакан! Я в туалет хочу! – громко сказал Матвей.
«Неужели и правда никого нет?» – удивился он, набрал полные легкие воздуха и, уже не надеясь на удачу, крикнул последний раз:
– Свищ! Хватит спать, а то убегу!
Не дождавшись ответа, превозмогая боль, Матвей стал вставать. Это не удавалось. Правая нога почти перестала его слушаться. После нескольких попыток он перевернулся на спину, набрал в легкие воздуха и крикнул:
– Марта!
Голос был слабым и осипшим.
Прокричав самое дорогое имя еще несколько раз, прислушался. На озере дружным хором пели лягушки, гудели комары, и все…
Куда она могла пропасть? Где бандиты? Матвей вспомнил, как его бил Свищ. Он, не разбираясь, пинал в лицо, грудь, спину. Отдыхал и снова приступал к истязаниям, при этом не допускал, чтобы Матвей потерял сознание. Между делом Свищ приводил в себя Жакана. Когда тот наконец обрел способность говорить, то с ходу набросился на Свища за то, что он попортил «портрет» Матвея. Из их разговора на повышенных тонах удалось понять, что Хвастун распорядился только связать, но не трогать. Но было поздно. Потом они били его уже вдвоем, пока Матвей не потерял сознание. Конечно, возможно, изуверы еще долго глумились над ним, но он этого уже не помнил.
«А что, если Марта вернулась и застала их за этим занятием?! – ужаснулся он. – Не выдержала и бросилась на помощь… Может, они потому и не отзываются, что сейчас насилуют ее!»
Непонятно каким образом Матвей оказался на ногах. Навалившись плечом на ствол березы, он отдышался. Оглядевшись по сторонам, к своему удивлению, обнаружил, что даже признаков присутствия поблизости кого-то еще нет.
«Может, подумали, что я умер, и ушли?» – выдвинул он еще одно предположение и направился к разбросанным по полянке вещам, надеясь найти то, что поможет ему избавиться от пут. Кроме этого, страшно хотелось пить.
Матвей заглянул в открытую дверцу машины. Здесь все было перевернуто вверх дном. После нескольких неудачных попыток зацепить и стянуть веревку о нижнюю кромку дверцы, стал ходить кругами, ощупывая ногой валявшиеся в траве предметы. Кружки, носки… Он не знал, что ищет. Цель – любой ценой освободить руки, а связали их со знанием дела. Матвей мог лишь перерезать веревку. Но ничего подходящего для этого здесь не было. Топорик, которым он рубил в последний момент березку, тоже куда-то пропал. Из-под ног вылетел тюбик с реппелентом. Некоторое время он глядел на него, размышляя, как намазать хотя бы щеки. Потом с силой двинул по нему каблуком. Крем вылетел сразу в две стороны. Матвей осторожно встал на колени, наклонился и слегка коснулся зловонной пасты сначала одной щекой, потом второй, растер это о плечи. Потом немного подумал, ткнулся лбом и слегка размазал крем о прошлогоднюю листву.
Поднявшись, снова двинулся вокруг машины.
Неожиданно он вспомнил слова Жакана, когда тот говорил по телефону с Хвастуном: «Они прямо напротив нас остановились!»
Может, у них в лагере что-нибудь есть? Матвей посмотрел в сторону озера, пытаясь понять, откуда их могли увидеть бандиты. Потом решил обойти его. Сделать это оказалось непросто. Как он ни старался, но несколько раз налетел лицом на ветки, едва не лишившись глаз, пару раз споткнулся, но сумел удержаться на ногах. Было относительно светло, однако трудность передвижения заключалась еще в том, что у Матвея заметно кружилась голова. К тому же донимали кровососы. Если лицо, на котором ему удалось намазать защитным кремом щеки и лоб, почти не трогали, то шея уже горела.
Матвею показалось, что прошла целая вечность, когда из-под ног вылетела консервная банка. Почти сразу он почувствовал запах кострища и едва не споткнулся о пластиковую канистру. Она была не пустая, по-видимому, с водой.
– Наконец-то! – Матвей рухнул на колени, схватил зубами капроновую крышку и стал откручивать. Однако тут же почувствовал запах спирта.
– Тьфу ты! – с досадой сплюнул он и встал.
У него появилась надежда, что костер не совсем затух и в нем, возможно, есть угли, которыми можно пережечь веревку. Хотя Матвей мало представлял, как это сделать. Наверняка он больше обожжется. Матвей подошел к кострищу и разгреб золу ногой. Ничего. Он вспомнил, что лица парней были сильно помяты, как после сна и глубокого похмелья. Наверняка они с утра и до их с Мартой приезда дрыхли. Неожиданно ему на глаза попался топорик. Он лежал на земле рядом с кучей сухих веток. Размышляя, как быть дальше, Матвей слегка поддел его ногой. Может, попробовать перевернуть его лезвием вверх зубами? Но для этого нужны хотя бы два росших от одного корня дерева, между которыми можно будет попытаться вставить рукоять. Матвей подошел к торчащему из земли пню и слегка постучал по нему ногой. Он почти рассыпался. Матвей обрадовался. Руки были связаны крест-накрест так, что одна лежала на запястье другой. Он мог немного двигать ими, поднимать почти до уровня поясницы, а это уже что-то. Матвей вернулся к топору, встал на колени, медленно лег и перевернулся на спину. Не составило труда заползти на топор и взять его уже ставшей непослушной рукой. На этот раз он встал быстро. Вскоре топор был вставлен ручкой в сгнившую сердцевину пня. Мысленно поблагодарив Бога за такой подарок, Матвей стал пилить веревку.
Матвею показалось, что прошла целая вечность, когда из-под ног вылетела консервная банка. Почти сразу он почувствовал запах кострища и едва не споткнулся о пластиковую канистру. Она была не пустая, по-видимому, с водой.
– Наконец-то! – Матвей рухнул на колени, схватил зубами капроновую крышку и стал откручивать. Однако тут же почувствовал запах спирта.
– Тьфу ты! – с досадой сплюнул он и встал.
У него появилась надежда, что костер не совсем затух и в нем, возможно, есть угли, которыми можно пережечь веревку. Хотя Матвей мало представлял, как это сделать. Наверняка он больше обожжется. Матвей подошел к кострищу и разгреб золу ногой. Ничего. Он вспомнил, что лица парней были сильно помяты, как после сна и глубокого похмелья. Наверняка они с утра и до их с Мартой приезда дрыхли. Неожиданно ему на глаза попался топорик. Он лежал на земле рядом с кучей сухих веток. Размышляя, как быть дальше, Матвей слегка поддел его ногой. Может, попробовать перевернуть его лезвием вверх зубами? Но для этого нужны хотя бы два росших от одного корня дерева, между которыми можно будет попытаться вставить рукоять. Матвей подошел к торчащему из земли пню и слегка постучал по нему ногой. Он почти рассыпался. Матвей обрадовался. Руки были связаны крест-накрест так, что одна лежала на запястье другой. Он мог немного двигать ими, поднимать почти до уровня поясницы, а это уже что-то. Матвей вернулся к топору, встал на колени, медленно лег и перевернулся на спину. Не составило труда заползти на топор и взять его уже ставшей непослушной рукой. На этот раз он встал быстро. Вскоре топор был вставлен ручкой в сгнившую сердцевину пня. Мысленно поблагодарив Бога за такой подарок, Матвей стал пилить веревку.
Уже было совсем светло, когда после десятков перерывов, искусав губы и изрезав запястья, Матвей наконец освободился от пут.
Растирая изрезанные топором и веревкой запястья, Матвей осмотрел лагерь бандитов более тщательно. Пока его интересовала вода. Конечно, со стороны может показаться смешным – умирать от жажды рядом с водоемом. Но он знал, стоит только попить из него, как через пару часов можно начать думать о другом. В водоемах со стоячей водой, которые используют как водопой животные, полно самой разной заразы, поэтому перед употреблением ее нужно кипятить, а на это у него времени нет. Матвей вытряхнул содержимое двух рюкзаков на землю. Ничего особого в них не было. Разве что точно такая же веревка, которой был связан он. Еще не зная зачем, Матвей взял ее и направился обратно.
Теперь без пут он быстро нашел фляжку с водой и первым делом с удовольствием напился. Потом забрался в «УАЗ», из устроенного в нем тайника достал травматическую «Осу». Она не была зарегистрирована и досталась ему во время знакомства с Мартой год назад. Тогда он отобрал ее у пристававших к ней хулиганов.
– Неплохо разукрасили, – заглянув в зеркало заднего вида, усмехнулся он своему безобразному отражению.
Некоторое время Матвей размышлял, как быть дальше. В конце концов он пришел к выводу, что Хвастун обязательно появится здесь. Об этом говорил и его приказ не трогать его. Найдя почти канистру водки, Матвей уже не сомневался, что бандит собирается использовать Жакана и Свища как пушечное мясо. По всей видимости, он убьет наивных парней, когда они явятся в село, а потом попытается выдать их за «шестерок» Матвея.
Порывшись в вещах, Матвей нашел нож и достал из рюкзачка Марты бинт. Выбравшись из машины, расстегнул куртку и поясной ремень. Через несколько минут нож был примотан к внутренней стороне бедра, а травматическая «Оса» к животу. Защитного цвета куртка слегка оттопыривалась, но из-за своего пошива скрывала наличие оружия от посторонних глаз. Матвей сомневался, что его еще кто-то будет обыскивать. После этого он распылил на одежду средство от комаров, слегка смазал лицо и руки, похвалив себя за то, что специально потратил при его выборе время и взял такой, что имеет менее резкий и заметный запах. Иначе бандиты заподозрят неладное. Оглядевшись, он сложил веревку «восьмеркой», перекрутил ее конец и вставил в образовавшиеся петли за спиной по очереди обе руки. Потянув в стороны, затянул бутафорский узел. Со стороны могло показаться, что запястья надежно связаны. На деле, стоит только слегка вывернуть первую руку по часовой стрелке и дернуть, как узел развяжется. Не раз его коллеги использовали этот фокус в реальной боевой обстановке.
После этого Матвей прошел на то место, где его оставили бандиты, и снова лег.
* * *Хвастун долго не мог уснуть. Сонное пение сверчка в стене прогретой за день избы убаюкивало и вводило в какое-то пограничное состояние, однако мозг снова и снова продолжал прокручивать и анализировать связанные с поисками клада события.
Окно было открыто, но комары не донимали. Сегодня Хвастун узнал секрет того, как старообрядцы избавляются от гнуса. Пока они сидели в ожидании Никиты, за которым Леонтий отправил младшего сына, старший расставил по комнатам зажженные спирали, которые используют рыбаки для отпугивания кровососов, и открыл окна. Их можно купить в любом специализированном магазине. Кроме этого, Леонтий утверждал, что запах таких цветов, как герань, которой полно в каждом доме, тоже не нравится насекомым.
Хвастун вновь вернулся к разговору с Никитой. Получалась какая-то белиберда. На полотенце действительно была вышита карта. Но место, где спрятан клад, не обозначено, однако было ясно, это одно из расположенных поблизости озер. А их в округе было с десяток. Однако рядом с речкой, как на вышивке, располагаются всего три: Утиное, Гнилое и Красное. От деревни до них несколько километров. Запись с торца этого ветхого куска материи гласила, будто путь к остальной части тайны хранят соловецкие чудотворцы Зосима и Савватий. Это святые, лики которых были изображены на переданной Никите дедом Елизаром иконке. Как оказалось, и она не дает точного ответа на вопрос, где именно лежит клад. На внутренней части, вставленной в заднюю стенку распорки, лишь оказалась надпись, что главный ключ к разгадке нужно искать на обратной стороне дверного косяка дома Митрофана Харитоновича, кума Никодима. Вот так задачка, если учесть, что никто из ныне здравствующих старообрядцев не знал людей с такими именами. Масло в огонь подлило предположение Леонтия, что и деревни этой, где была изба упомянутого в послании Митрофана, нет, поскольку за последние сто лет старообрядцы не раз переезжали, постепенно удаляясь от наступавшей цивилизации. Некоторых деревень и след простыл.
«Неужели все напрасно?! – обдало жаром Хвастуна, и он, схватившись за голову, сел. – Как тогда быть? Мало того что на всю поездку убили кучу времени и денег, так еще и людей положили, пусть и никчемных, но зря! А ведь прокурор не будет разбираться, какими были Свищ и Жакан. Если всплывет все, как было, не миновать срока до старости. А там, если все размотают, то и на пожизненное загреметь можно. Нет назад дороги, – с горечью думал Хвастун. – Надо идти до конца…»
– Ну что, Леонтий Спиридонович, ружьишко нам дашь, по лесу сегодня побродить? – спросил хозяина дома Хвастун, встретив утром во дворе.
Леонтий в рубахе и штанах возился с мотопомпой, которая, по его мнению, на пожаре сильно стучала.
– У вас же есть из чего стрелять, – намекая на пистолеты, удивился Леонтий.
– Какой с этой хлопушки толк в лесу? – усмехнулся Хвастун. – Так дашь или нет?
– Для дела или ради баловства? – насторожился старовер и вытер руки о тряпку.
– Чует мое сердце, что поблизости где-то обосновался этот бандит, – следя за реакцией Леонтия, заговорил Хвастун. – Как бы опять не решился чего поджечь.
– Бог с тобой! – предостерег Леонтий.
– На Бога надейся, а сам не плошай, – неожиданно вспомнил старую поговорку Хвастун.
– Так, может, мне с вами? – замер в ожидании ответа Леонтий.
– Сами справимся, – заверил его Хвастун. – Просто прогуляемся, и все… Да и нельзя нам рисковать жизнями граждан. Случись что, начальство по головке не погладит.
– Хорошо, – согласился Леонтий. – Только все равно сына я своего с вами отправлю… Старшого, Петра.
– Не надо, – вяло запротестовал все это время молчавший Клим.
– Одних не пущу, – стоял на своем Леонтий. – Вы к тайге не приучены, мало ли что случиться может?
– Пусть идет, – согласился Хвастун, размышляя, как теперь быть. Он планировал сразу направиться к озеру, где все это время обитали Свищ и Жакан, найти брошенного ими там Матвея с подружкой, пристрелить, а потом привести туда уже кого-то из старообрядцев. Смотрите, мол, они нас только увидели, сразу за оружие. Пришлось, в целях самозащиты и избавления общества от особо опасных преступников, ответным огнем убить.
От размышлений отвлек стук калитки. Хвастун поднялся с лавки. Через двор к крыльцу, чем-то озабоченный, направлялся Никита.