Задвижка наконец отлетела, и дверь упала в комнату вместе с косяком. Денис шагнул на карниз, прикрыв за собой окно.
– Где он? – слышалось из комнаты. – Куда этот урод подевался?
Они искали его под кроватью и в шкафу, потом только сообразили, что он выскочил в окно, Денис к тому времени успел пройти по карнизу до соседского балкона.
Соседка с утра находилась дома и была очень недовольна жизнью. Муж обещал сегодня свозить ее по магазинам, она как раз присмотрела кое-что на летний сезон – купальник, новые босоножки. Все хорошего качества, фирменное, в дорогих магазинах. А из-за вчерашнего инцидента муж очень разозлился. Мало того, что кайф ему поломал придурок-сосед, так еще и деньги содрала эта старая ведьма, его мамаша. Пришлось заплатить за его сломанную челюсть, она судом грозила. А виновата во всем оказалась она, соседка, у мужиков всегда так – кто рядом, тот и виноват. А кто рядом? Жена.
Вот и получилось, что муж ушел утром на работу – денег, сказал, нету на твои шмотки, и не мечтай. Что ж теперь, купальник на рынке покупать, что ли? Черт бы побрал этого соседа-идиота, нашел время по чужим балконам шастать!
От скуки соседка наложила на лицо питательную маску и включила телевизор. Ничего интересного не показывали, а когда она приглушила звук, то услышала из соседней квартиры грохот. Вот паразит, опять он что-то устраивает!
Она вышла на площадку и послушала у соседней двери. Там стучали, как будто ломали дверь, слышались крики и мат. Она вернулась домой и набрала номер их отделения полиции, как раз недавно участковый по квартирам ходил и предупреждал, чтобы обращались к нему, поскольку в районе орудует банда. В отделении обещали приехать быстро – они тут, рядышком.
Соседка заняла наблюдательный пункт у глазка своей двери и увидела, как из соседней квартиры выскочили двое очень подозрительных типов.
– Надо же, удрал, гад такой! – говорил здоровый блондин с ничего не выражавшими голубыми глазами. – Вот куда он подевался-то?
– Тише ты! – осадил его второй – прилизанный тип со скошенным подбородком, похожий на голодную акулу. – Удрал – так и черт с ним! Нам только лучше. Он небось от страха обделался и ничего потом не вспомнит. А нам уходить надо, нечего тут отсвечивать. Да не вызывай ты лифт, пешком пойдем!
Они ринулись к лестнице и столкнулись лицом к лицу с нарядом полиции.
– Стоять! – раздался окрик, и в живот блондину уперлось оружие. – Стоять и не рыпаться!
– Ой, – сказал второй боец, присмотревшись, – да это же Василий Буслаев по кличке Тупой Слон. Стоять! – заорал он, потому что блондин рванулся вперед. – Давно тебя ищем! Все, Вася, отбегался, считай, что надолго теперь к нам. А это кто? Ах ты черт…
Соседка увидела, как прилизанный бандит сбил с ног второго бойца и рванул вниз. Вскоре все стихло, тогда она отважилась приоткрыть дверь. Снизу доносились крики и шум, соседская дверь была приоткрыта. Соседка хотела было заглянуть в квартиру, но вовремя опомнилась – сейчас нужно не высовываться, пока не спросят.
Она вернулась к себе, поговорила по телефону с подружкой, рассказывая ей новости, после чего услышала легкий стук, доносящийся с балкона. Подойдя к балконной двери, соседка ахнула, решив, что у нее глюки. На балконе между коробкой с красками, оставшейся от ремонта и пустыми ящиками из-под цветов, стоял придурок-сосед. В длинных трусах, на которых были нарисовано семейство Симпсонов, и линялой майке с портретом Че Гевары. Челюсть у него выглядела вполне пристойно, зато на левой скуле расплывался синяк интенсивного лилового цвета. Он трясся на ветру и раскрывал рот.
– Откройте! – скорее поняла, чем услышала соседка. – Откройте, холодно!
– Ага, сейчас! – Соседка уперла руки в бока и встала напротив балкона. – Вот я сейчас все брошу и пущу тебя в свою квартиру. Спешу и падаю, побежала на лабутенах! Нет уж, ученая уже, – добавила она, набирая номер «Скорой психиатрической помощи», – вот они скоро приедут, тебя с балкона снимут, в психушку увезут, а там, может быть, вылечат. А может, и нет, мне без разницы…
Император услышал за спиной легкие шаги и поднял голову.
На пороге его комнаты стояла девушка в легком хитоне. Она была грациозна, как газель, кудрявые волосы цвета темного меда падали на плечи, большие карие глаза смеялись.
– Кажется, я испугала тебя, божественный! – проговорила она голосом звонким, как горный ручеек.
– Глупости. – Император с удивлением расслышал смущение в своем голосе. – Кто ты такая? Кто тебя впустил?
– Я – Ливия, меня прислал к тебе Гай Домиций. А впустил меня такой скучный долговязый грек с торчащими вперед зубами… я улыбнулась ему и дала сестерций.
– Сестерций, говоришь? Я накажу Лукреция за мздоимство!
– Не наказывай его, божественный! Ведь я ему улыбнулась, а мало кто из мужчин может устоять против моей улыбки!
Ливия улыбнулась – и император понял, что она права. От ее улыбки его покои наполнились золотистым светом, запахом полевых цветов и пением птиц.
– Так ты говоришь, тебя зовут Ливия?
– Ливия, – подтвердила девушка и прыгнула к нему на колени. – Но если тебе не нравится это имя – меня могут звать по-другому… Какие имена ты любишь? Греческие? Персидские? Африканские?
– Мне нравится твое имя. – Император почувствовал, как во рту у него пересохло и сердце сделало два удара за время, отведенное для одного.
Девушка тихонько смеялась и щекотала его своими медовыми волосами.
– Тебя называют божественным, – шептала она. – Но мне кажется, ты такой же, как другие мужчины…
Она легонько прикусила мочку его уха.
В это время в дверях раздался какой-то шорох.
Девушка повернула голову, и перед самыми глазами императора оказалась ее смуглая, беззащитная шея.
И на этой шее, за ушком, он увидел синюю восьмиконечную звезду.
– Кто ты? – вскрикнул император, отстранившись.
– Я – Ливия! – прошептала девушка и бросила в лицо императора щепотку какого-то порошка.
И в ту же минуту император Луций Септимий Север Август провалился в черную пропасть беспамятства.
– Что с тобой, божественный?
Император открыл глаза и застонал. Над ним склонился Лукреций, в руке у него была губка, смоченная ароматическим уксусом.
– Где… где она? – проговорил император, с трудом справившись со своим голосом.
– Она, божественный? – удивленно переспросил Лукреций. – О ком ты говоришь?
– О девушке… не делай вид, что ты меня не понимаешь! О девушке, которая заплатила тебе сестерций, чтобы ты пропустил ее в мои покои. Как же ее зовут? – император нахмурился, безуспешно пытаясь вспомнить имя темноволосой красавицы – но не мог, имя ускользало от него, как птица из силков.
– Прости меня, божественный. – Лукреций осторожно провел губкой по его лицу. – Прости меня, но здесь никого не было. Перед твоей дверью стоят двое преторианцев, они никого не пропустили бы без твоего соизволения.
– Она заплатила тебе сестерций, – повторил император, и тут имя девушки всплыло в его памяти. – Ливия, ее зовут Ливия!
– Сестерций, божественный? – Лукреций чуть заметно усмехнулся. – Одна застежка моего плаща стоит десять сестерциев… Неужели ты думаешь, божественный, что я нарушил бы свой долг за такую смехотворную сумму?
– Что же, по-твоему, я безумец?
– Что ты, божественный! Мне и в голову не могло прийти такое! Как я мог подумать… Я думаю, что ты задремал и эта девушка явилась тебе во сне…
– Ладно, я вовсе не сержусь на тебя. Я хочу, чтобы ты нашел ее и привел ко мне…
– Ты знаешь, божественный, что я все готов сделать для тебя, но как я могу найти девушку из твоего сна? Хотя… я вспомнил, что возле храма Гекаты живет старуха, которая умеет читать сны…
– А она права, – проговорил император, приглядевшись к вольноотпущеннику. – У тебя действительно очень смешные зубы. Они торчат вперед, как у зайца. Если ты захочешь – ты найдешь все что угодно. И кого угодно. Ее зовут Ливия. У нее волосы цвета темного меда, и у нее… у нее татуировка на шее, за ухом, вот здесь… татуировка в форме восьмиконечной звезды.
Император вспомнил о татуировке, о татуировке точно такой же, как у его сестры, и неприятное подозрение закралось в его душу.
Он запустил руку за пазуху, где всегда носил серебряную ладанку со священным флаконом.
В первый момент император успокоился: ладанка была на месте, висела на кожаном ремешке под хитоном. Он достал ее – чеканный серебряный медальон с изображением совы, нажал на потайную кнопку. Ладанка открылась…
Внутри нее не было синего флакона.
Вместо него там лежало маленькое птичье перышко. Яркое перышко щегла.
Император вспомнил, как давно, в другой стране, в другой жизни, под большими и яркими звездами юга, они с сестрой поймали щегла и пытались накормить его засахаренными фруктами. Вспомнил, как они плакали, когда щегол умер.
– Флавия… – проговорил император с горечью. – Ты перехитрила меня, Флавия…
– Флавия – или Ливия? – переспросил его вольноотпущенник. – Как зовут ту девушку, которую я должен найти?
– Забудь, Лукреций. Забудь все, о чем я тебе говорил…
– Как прикажешь, божественный!
Просторная комната с высоким сводчатым потолком была наполнена непрерывным, негромким, навязчивым стрекотом, как будто в ней стрекотали сотни кузнечиков. Нет, не кузнечиков – целые полчища прожорливой саранчи.
Высокий, представительный мужчина с породистым лицом римского патриция оглядел привычную комнату. Вокруг него стояли и висели десятки часов – настенных, настольных, напольных, каминных. Это их тиканье наполняло комнату непрерывными звуками, это они стрекотали, как прожорливая саранча. Только саранча пожирает посевы, а часы пожирают самое дорогое, что есть на свете, – время.
Высокий мужчина положил на стол мобильный телефон. Нанятый им уголовник сообщил ему, где находится Вера Ведерникова. Дальше он должен действовать сам. Эти двое уголовников способны только на простую, грубую работу. Вот избавиться от лишнего свидетеля, от мужа Ведерниковой – это им вполне по силам. А заполучить заветный ларец они так и не смогли – ни в музее, ни в антикварном магазине.
Ну что ж, это он сделает самостоятельно. Ведь давно известно – если хочешь, чтобы дело было сделано как следует, сделай его сам.
В дальнем углу комнаты раздался негромкий мелодичный звук – это начали отбивать время первые часы, самые торопливые. К ним тут же присоединились вторые, третьи, и скоро комната наполнилась разноголосой, нестройной музыкой. Музыкой времени.
Эта музыка снова напомнила ему, что жизнь коротка и большинство людей проживают ее впустую, ничего не оставив после себя.
И он мог так же прожить свою жизнь, мог уйти, не оставив следа, если бы однажды, читая старинный манускрипт, не наткнулся на упоминание загадочного флакона, принадлежавшего римскому императору Луцию Септимию Северу. Автор манускрипта писал, что Септимий Север получил этот флакон от своей сестры, жрицы древнего карфагенского культа, и этот флакон, точнее, содержащийся в нем аромат – помог ему подчинить своей воле всех политических конкурентов, помог добиться императорского венца и одержать множество военных и политических побед. Когда же сестра забрала флакон и вернула его в храм – полоса везения закончилась и Септимий Север закончил свои дни бесславно.
Он не принял это сообщение всерьез, решил, что это – очередная историческая легенда. Но потом из других источников узнал, что в жизни императора Септимия Севера была странная полоса, длившаяся несколько лет. Эти несколько лет Септимий Север был блестящим, удачливым полководцем и политиком, окруженным преданными ему сторонниками. А затем… затем его словно подменили, удача покинула императора, бывшие сторонники ополчились на него.
После этого он с интересом искал упоминания о карфагенском флаконе в других источниках – и нашел их.
Этот флакон упоминался в античных рукописях и средневековых манускриптах. Иногда он исчезал на десятки или даже сотни лет – но потом снова всплывал.
Самым же удивительным днем в его жизни был тот день, когда он узнал, что древний карфагенский культ Богини Матери все еще жив, у него есть преданные последователи, точнее – последовательницы, и они хранят священный флакон…
После этого его жизнь приобрела смысл. Он понял, что должен завладеть этим флаконом.
Многие годы он потратил на поиски и сбор информации и вот теперь как никогда близок к главной цели своей жизни.
Вера Ведерникова в больнице у тетки – значит, ему нужно ехать в больницу…
В больнице Вера долго провозилась, оформляя документы, а когда прибежала в реанимацию, то сестра только замахала на нее руками – тетю как раз осматривает профессор, посторонних не пускают.
– Но хоть могу я узнать, как она? – взмолилась Вера.
– Тише! – Из дверей палаты выглянул врач, посмотрел хмуро. – Не надо шуметь, вы мешаете.
– Здравствуйте! – Вера узнала давешнего дежурного врача. – Вы меня помните? Я вчера вечером приходила.
– Ох, простите! – Врач улыбнулся, и стало ясно, что он не хмурый, а просто очень усталый. – Вторые сутки не сплю, коллегу подменяю…
– Как бы мне насчет тети узнать?
– Знаете что? Тут дело долгое, давайте я вам позвоню, а вы приходите вечером, хорошо?
– Хорошо, – улыбнулась Вера, заглянув в темные усталые глаза.
Все так же улыбаясь, Вера прошла длинным коридором и остановилась на лестничной площадке у зеркала. Там отражалась всклокоченная личность в старых джинсах и растянутом свитере. Просто пугало какое-то, расстроилась Вера. Но что делать, больше у нее нет никакой одежды. Те бесформенные платья и серо-буро-малиновые кофты, что заставлял носить муж, она не наденет под страхом смерти.
Муж… Вера вспомнила, как утром нашла листочек с его записями. Мерзавец, сколько лет он ее мучил скандалами, мелкими придирками, воображаемой ревностью! А она-то какова, всему верила, просто наваждение какое-то на нее нашло! Это все свекровь: да это же твой муж, да он болен, да он без тебя пропадет! Тоже мне, муж. Объелся груш!
Ладно, теперь хоть все стало ясно, так что можно считать мужа бывшим.
Вера подошла к лифту, нажала кнопку.
Кабина подъехала, двери распахнулись.
Вера вошла в лифт, хотела нажать на кнопку первого этажа – но тут у нее за спиной раздался задыхающийся голос:
– Девушка, подождите…
Она обернулась. К лифту подходил высокий, хорошо одетый мужчина с крупным породистым лицом римского патриция. Мужчина тяжело дышал и держался за сердце.
– Подождите, прошу вас… – повторил он.
– Конечно, не спешите, я подожду! – Вера приветливо улыбнулась ему, придержала дверь лифта.
– Вы вниз? – спросил мужчина, отдышавшись.
– Да, вниз… вы тоже?
Мужчина кивнул, Вера нажала на кнопку первого этажа.
Мужчина достал из кармана стеклянный пузырек, вытряхнул из него таблетку, положил под язык.
– Вам плохо? – сочувственно спросила Вера. – Сердце?
– Ничего. – Мужчина вымученно улыбнулся. – Сейчас пройдет… спасибо за сочувствие…
Лифт остановился на первом этаже.
Вера вышла, оглянулась на мужчину. Тот шел медленно, был бледен.
– Может быть, позвать врача? – спросила Вера, остановившись. – Здесь все-таки больница…
– Нет, не стоит. – Мужчина смущенно улыбнулся. – Вот если вы проводите меня до машины…
– До машины? – Вера не смогла скрыть удивления. – Вам в таком состоянии нельзя садиться за руль!
– Ничего… я сразу не поеду, просто посижу в машине. И там у меня есть другое лекарство, более сильное… но если вам трудно, я вас, конечно, пойму…
– Что вы, я вас, конечно, провожу… обопритесь на мою руку… – Вера подставила незнакомцу локоть, медленно повела его к больничной парковке. Он шел медленно, с остановками, и тяжело дышал.
Наконец они подошли к парковке.
– Вот моя машина, – незнакомец показал на большой черный автомобиль. – Большое вам спасибо… вы так милы…
– Да что вы, – смутилась Вера. – Может быть, все же позвать врача?
– Нет, не стоит… мне уже лучше…
Незнакомец и правда порозовел, движения его стали уверенными. Он достал брелок с ключами, нажал на кнопку. Автомобиль мигнул фарами, дверца распахнулась.
– Еще раз спасибо! – проговорил мужчина и слегка пожал Верину руку. При этом он задержал ее руку в своей руке, а вторую быстро поднес к ее запястью. Вера увидела в его руке небольшой шприц, удивленно подняла брови:
– Что… что вы делаете?..
И тут же почувствовала, как игла вонзилась под кожу.
А затем в глазах у нее потемнело, ноги стали ватными.
– Осторожно… – проговорил странный незнакомец, поддержал ее и усадил на пассажирское сиденье.
Вера попыталась что-то сказать, но губы ее не слушались. Она провалилась в темноту.
Сначала она услышала какие-то звуки, прорвавшиеся к ней сквозь влажную, темную тишину беспамятства.
Это был ровный, негромкий стрекот, как будто рядом с ней стрекотали десятки, сотни кузнечиков. Целая армия кузнечиков.
Вера открыла глаза.
Она полулежала в большом, тяжелом деревянном кресле. Кресло это находилось в просторной, полутемной, совершенно незнакомой комнате с высоким сводчатым потолком. Стрекот, который она слышала сквозь свое беспамятство, не прекратился, наоборот, он стал еще громче. Прислушавшись и приглядевшись, Вера поняла, что это – не стрекот, а тиканье десятков часов. Действительно, в комнате было множество часов – они висели на стенах, стояли на полу и на столе. Часы были в деревянных корпусах и в металлических, с маятниками и пружинные…
– Где я? – проговорила Вера неуверенным, слабым голосом.
Она, собственно, ни к кому не обращалась и не ждала ответа, она задала этот вопрос себе самой, но ответ все же последовал: