Маски обоих Советников обратились к Ноздорму.
— А ведь именно Оракул советовал не торопиться с выбором Аспекта Магии, — задумчиво сказала четвертая маска.
— Да, — кивнула вторая, — мотивируя тем, что выбранный Аспект сможет помешать нам.
— Хотя это кто-то другой всю дорогу чинит нам препятствия, — закончил угрожающе четвертый Советник.
— Я сообщу избранному из Синей стаи о наших планах.
— Может быть, для начала спросим Оракула, кто из синих драконов подходит на роль марионетки в руках Древних? — спросил четвертый.
— Я думаю, не стоит, — ответил первый Советник.
Едва сдерживаемому гневу Ноздорму не было предела.
«Вы думаете, я не знаю, кто вы. Вы считаете, что можете творить с этим миром все, что вам вздумается. Разрушать его до основания на потеху Древним, убивать и дарить жизни по своему разумению. Так вот — вы сильно ошибаетесь», — думал Аспект Времени, покидая горную крепость Грим-Батол.
С тех пор Темные Советники все реже стали обращаться за помощью к Оракулу.
Их действиями на роль Аспекта Магии был выбран бесхарактерный потомок Малигоса. Для правдоподобности избранный Культом Старейшина Залиарос даже обнаружил в библиотеках Даларана подробные талмуды об избрании нового Аспекта времен Титанов, подброшенные туда первым Темным Советником.
* * *Ребенок тем временем рос, становился сильнее, но толку от него все равно пока было мало. И Ноздорму приходилось всюду брать его с собой.
Маленький черный дракончик, достигший размеров тундрового мамонта, которому на деле минуло едва полгода, летел рядом с Повелителем Времени. И волей неволей вместе с ним путешествовал сквозь Время. Тогда это казалось Ноздорму правильным решением, хотя ему и приходилось всюду зорко следить за проказником, который ежеминутно стремился что-либо поджечь, разрушить или съесть.
Но однажды ребенка рядом не оказалось. Поиски не представляли для Ноздорму сложностей, но каково было его удивление, когда он обнаружил черного дракончика в прошлом! Заметив приближающегося Ноздорму, дракончик игриво сделал мертвую петлю и буквально растворился в воздухе. Такого Ноздорму не ожидал. Младенец был потомком Смертокрыла, и не мог управлять временем, в нем не текла кровь бронзовой стаи. Ему была подвластна стихия Земли, что передалась от его отца, но управлять временными потоками?
Черный дракончик играл с Ноздорму в догонялки, то и дело при его приближении ныряя с каждым разом во все более глубокое прошлое. Они приближались к эпохе войны Древних, и Тариона, во что бы то ни стало, нужно было остановить. До поры до времени ему не стоило встречаться со своим отцом лицом к лицу.
Ноздорму предопределил перемещение дракончика и сурово отчитал его, но в ярко-синих, как две капли материнских глаз, горел неугасаемый задор. Тогда Ноздорму пришлось признать, что перемещения вместе с ним во Времени повлияли на этого восприимчивого и парадоксального ребенка. Впрочем, дракончик был способен перемешаться только по прошлому и на небольшие отрезки, и уж Ноздорму постарался, когда закрывал от него Будущее. К тому же только позволяя Тариону путешествовать по одному лишь прошлому, Ноздорму мог выкроить себе хоть какое-то свободное время.
Когда это произошло, Аспект Времени не особо удивился, но через несколько дней — это повторилось, и основательно разозлило бронзового дракона. Темные Советники предпринимали одну попытку за другой, чтобы избавиться от надоевшего Оракула. В его еду и напитки подмешивали яды один сильнее другого, насылали не снимающиеся проклятия отборной магии Тьмы и даже воспользовались услугами лучших наемных убийц Черного Ворона, но, к удивлению, Советников все усилия оказались напрасными. На очередном Совете Оракул появлялся целым и невредимым.
Эта неуязвимость и упорство, проявленное Ноздорму, не могли остаться незамеченными. Но, к сожалению, все помыслы Аспекта Времени занимал один лишь детеныш черного дракона, которому к тому времени едва минуло два года, по меркам смертных.
Глава 9. Это не артефакт
Калесгос испытал чувство резкого пробуждения — его глаза распахнулись внезапно, а сердце, будто его поймали на месте преступления, отчаянно колотилось. Навязчивая мысль не давала покоя — неужели он мог заснуть вот так, стоя, внезапно, окруженный десятком других драконов? Посол лазурной стаи прекрасно помнил, как его веки помимо его же воли сомкнулись, а темнота, последовавшая за этим, несколько затянулась.
Но и остальные гости Королевы, к удивлению Калесгоса, явно разделяли его чувства — Старейшины украдкой поглядывали друг на друга, пытаясь понять, не заметил ли кто их оплошности. Калесгос перевел свой взгляд на Королеву, и увидел у ее Трона невесть откуда появившегося высшего эльфа. Алекстраза не выказывала волнения, значит, она хорошо знала незнакомца, плечо и руку которого покрывали необычные черные татуировки.
— Признаться, за свою жизнь я чаще видел дедушку Зиму, чем Аспекта Времени, — узнал его первым древний Кейерос. — Мое почтение, Вневременный.
С детства Калесгос слушал истории Кейероса о Войне Древних, не верил в них и считал почти что сказками, но Старейшина, оказывается, действительно встречался с Аспектом Времени.
— Кейерос, — тепло улыбнулся Ноздорму. — Вам, вероятно, подвластно Время? Вы совсем не изменились.
Гости Драконьего Чертога, только пришедшие в себя, как и Калесгос, окончательно опешили. Старейшины во все глаза глядели на неуловимого Аспекта Времени, и лишь Кейерос с гордостью распрямил свои дряхлеющие плечи.
— Мое почтение Старейшинам Синего рода и тебе, Аригос, потомок Малигоса, — продолжал Ноздорму, отступив от Трона к представительницам Драконьего союза и Калесгосу. — Прошу прощения, что помешал вам.
Восхищенные дамы Драконьего Чертога сбились в стайку за широкой спиной бронзового дракона, всячески стараясь, чтобы их приглушенный шепот звучал еще как можно тише. Калесгос услышал, как они принялись сравнивать Ноздорму с Дейегосом-лавеласом. Как знакомо. Когда он только поступил на службу к Королеве, дамы Чертога находились в таком же восторге от его черных, отливающих бирюзой волос.
— Торреаргос, продолжайте, — обратилась к Старейшине Алекстраза.
Среди Старейшин Синей стаи были ораторы и получше Торреаргоса, к примеру, тот же Залиарос, но Калесгос помнил, что именно аквамариновая стая заслужила благосклонность Королевы в войне Нексуса, тогда как Залиарос долгое время провел в немилости.
Впрочем, вскоре Калесгосу пришлось признать, что из Старейшины аквамаринового рода тоже вышел неплохой оратор. Вновь собравшись с мыслями, Торреаргос говорил коротко и по существу о том, что в это неспокойное время Синяя стая приняла решение о необходимость сплотиться под единым началом.
Калесгос достаточно хорошо изучил Королеву драконов за проведенное в Чертоге время, и он видел, как нетерпеливо горят ее насыщено-зеленые, как и у сестры Изеры, глаза. Будь она Аспектом Времени, а не Хранительницей Жизни, Алекстраза с удовольствием бы ускорила речь Торреаргоса. Возможно, поэтому она то и дело поглядывала на бронзового дракона, хранившего полную невозмутимость. Интересно, что так неожиданно привело Аспекта Времени в Чертог именно сегодня?
— Да вы что! — Прошипела одна из дам позади Калесгоса. — Вы только поглядите, какие у него широкие плечи.
Дальнейший жаркий шепот заглушил их разногласия, и Калесгос так и не узнал, кто ведет в счете за женские сердца — синий или бронзовый дракон.
Торреаргос остановился, что перевести дух, и Королева не могла не воспользоваться этим моментом.
— Кого же выбрала Синяя стая? — прямо спросила Алекстраза.
Старейшина немного смешался оттого, что придется пропустить значительную часть заготовленной речи, но ему ничего не оставалось, как ответить:
— Выбор стаи пал на самого молодого, но не менее достойного из нас. Синяя стая объявила новым Лидером — Аригоса из сапфирового рода!
В этот момент притихли даже шушукающиеся дамы. Какое-то время они оценивающе оглядывали с ног до головы сначала покрасневшего, затем опять побледневшего Аригоса, пока одна из них доверительно не прошипела подругам:
— Ему определенно нужно подкорректировать выбор одежды. Темно-бирюзовый не его цвет.
Хотя Калесгос и предвидел этот поворот событий, он все же оказался не готов к тому, что выбор стаи — это окончательный и свершившийся факт. Возможно, он многое пропустил из жизни Синей стаи за то время, пока служил Королеве, но Тиригоса ни разу не обмолвилась в своих письмах о решенном выборе Старейшин. Наоборот, она всегда писала о постоянных разногласиях и спорах между ними. Как же это могло произойти?
К сожалению, об Аригосе Калесгос знал только то, что он достаточно долго провел в плену у Киражских силитидов, а потому никак не мог оценить их выбор.
— Очень хорошо, что перед лицом опасности Синяя стая решила объединиться, — медленно произнесла Алекстраза. Калесгос видел, что новость Старейшин произвела и на нее неизгладимое впечатление. — Но ведь главой лазурных драконов должен быть тот, чья способность к магии намного выше, чем у любого другого члена стаи.
— Совершенно верно, Королева, — ответил Старейшина Залиарос, стоявший по левую руку от Аригоса. — В библиотеках Даларана мы нашли упоминание о древней церемонии, благодаря которой можно передать необходимое количество магических способностей выбранному участнику. Старейшины Синей стаи согласны наградить молодого лидера силой, необходимой ему для того, чтобы стать сильнейшим среди нас.
Брови Калесгоса поползли вверх. Королева и Старейшины общались так, будто и не стоял рядом с ними этот выбранный Лидер, на плечи которого возлагалась вся доступная синим драконам магия. Никто из них — ни Алекстраза, ни Старейшины, — даже не ждали ответа молодого Лидера, который, кроме приветствия-то, ни слова не произнес.
— Выдержит ли молодой Аригос подобную церемонию? — волновалась Алекстраза.
— Безусловно, нет, — ответил за Аригоса Старейшина Торреаргос. — Мы не будем проводить церемонию за раз. Восемь Старейшин будут проводить обряд столько времени, сколько потребуется для безопасности молодого лидера. Мы не хотим, чтобы… Чтобы…
Торреаргос притих, так и не окончив мысли. Но окружающим не требовались дополнительные объяснения, пример был уж очень нагляден — «мы не хотим, чтобы его разорвало на части, так же как Смертокрыла, когда он овладел душой дракона», хотел ответить Торреаргос. Переизбыток магии либо убьет Аригоса, либо… Либо он станет таким же безумным, как и его отец, а это тоже, так или иначе, приведет только к смерти. Вряд ли такая перспектива очень уж радовала Королеву Алекстразу.
Какое-то чувство не давало покоя Калесгосу, но это не было волнением о судьбе Аригоса. Он перестал следить за разговором и как умалишенный пересчитывал Старейшин — от крайнего Вестейегоса до ближайшего к нему древнего Кейероса, словно от их числа зависела его собственная жизнь.
Восемь.
Мысль вспыхнула таким ярким пламенем в его сознании, что даже сердце пропустило несколько ударов.
«Восемь Старейшин будут проводить обряд…». ВОСЕМЬ!
Калесгос мог поклясться, что видел, как перед его взором выросла огненная цифра восемь, верхняя завитушка которой терялась в арочных сводах Круглого зала. Цифра полыхала, как соломенный человечек, которого сжигали по всему Азероту на Тыквовин. Лазурный дракон чувствовал, что должен что-то сказать, что невысказанное обжигает горло так же, как первый глоток гоблинского особого пойла. Но что? Что он должен произнести?
Жар затопил остатки логики и силы воли, и молодой лазурный дракон услышал собственный голос, который без запинки произнес:
— Сколько Старейшин проголосовало за тебя, Аригос?
Так же неожиданно, как и до этого, жар отступил, приводя биение сердца в обычный для него ритм. Калесгос несколько раз глубоко вздохнул и взволнованно провел рукой по волосам. Только тогда он понял, что взгляды собравшихся прикованы к нему и вспомнил, что задал какой-то вопрос. Странно, но он не помнил, какой именно.
— Калесгос, ты слишком много времени провел у Трона Королевы, раз забыл, сколько Старейшин насчитывает Синий род, — пошутил Залиарос.
Бесцветный взгляд Аригоса впился в Калесгоса. «Что ему нужно от меня?», — удивился Калесгос.
— Так все же сколько? — твердо повторил вопрос Калесгоса Хранитель Времени.
— Все восемь Старейшин, Вневременный, — растерялся Фреймос.
— Я бывал в библиотеке Даларана, — задумчиво произнес Ноздорму, — и знаком с книгами по истории магии. Так вот там сказано, что голосование нельзя считать действительным, если Старейшины голосовали не в полном составе.
Сердце Калесгоса вновь забилось чаще, чем положено, а дыхание стало прерывистым. «Что же со мной происходит?», только и промелькнуло в его сознании прежде, чем огненная лава затопила его, снося все на своем пути. Любые чувства, память и воспоминания меркли в его разуме, и только одно-единственное слово, как и цифра восемь в прошлый раз, огненными письменами горело перед помутненным взором.
Азурегос.
Наученный прошлым горьким опытом, Калесгос знал, что не стоит сопротивляться этому чувству.
— Азурегос, — выдохнул посол лазурной стаи, и всепоглощающий жар, как туман на рассвете, стал отступать. — Голосовал ли Азурегос?
— Как это ни прискорбно, Калесгос, но Азурегос давно выжил из ума, — качая головой, ответил Старейшина Залиарос.
Казалось, они даже не замечают его состояния, поглощенные беседой, за которой Калесгос теперь был просто не в состоянии уследить, хотя и принимал в ней участие.
— Старейшина Азурегос находится в здравом уме, — не согласился с ним Аспект Времени. — Другое обстоятельство несколько осложняет его участие в выборах лидера. Глава турмалиновой стаи предпочитает проводить свои дни в мире духов.
Кейерос вздохнул.
— Вы только подтвердили то, что турмалиновая стая мертва, Аспект Времени, — отозвался древний Старейшина. — Мертва вот уже несколько веков. Азурегос оставался последним из этого рода, но он покинул Нексус, предпочитая ему Азерот. Да хранят Титаны его прах.
— Ни в одном временном потоке я не натыкался на огромный синий труп Азурегоса, — возмутился Ноздорму. — Я сказал, что он в мире духов.
Шепоток разногласий промчался среди Старейшин Синей стаи.
— Смертокрыл разнесет мир в пух и прах прежде, чем мы разберемся с древнейшими правилами, — пробормотала Ксенегоса.
— Разве это существенное нарушение, Аспект Времени? — недоумевал Залиарос. — Один голос против восьми ничего не изменит.
— Увы, мой друг, — покачал головой бронзовый дракон, — вы взялись следовать древним правилам, а там четко указано, что голосование действительно только в полном составе Старейшин. А теперь, когда мы выяснили, что Азурегос ни сном, ни духом не знает о ваших выборах, разве может Королева одобрить назначение Аригоса?
Кажется, Аригос каждый раз реагировал на упоминание своего имени только резкой бледностью и растерянностью.
— Стоит ли упоминать, — спросил Ноздорму, — что до тех пор, пока выбор Стаи не будет одобрен Королевой, вы не имеете права проводить церемонию?
Залиарос, стиснув зубы, кивнул.
— Так и думал, что вы тщательно изучили древние манускрипты, — закончил Ноздорму.
— Раз так, — сдался Залиарос, — мы попробуем найти Азурегоса.
Резкий шум перекрыл все происходящее. В висках сдавило так, что перед глазами Калесгоса в секунды потемнело. Почему никто не замечает происходящего с ним? Лазурному дракону хотелось кричать, хотелось вырваться из тех огненных цепей, что сковали его разум, подчинили его себе, не давая вырваться из оков.
Как марионетка, он склонил свою голову, совсем не желая этого, и произнес, ни слова не понимая из того, что сам же говорит:
— Я могу найти турмалинового дракона.
Залиарос перевел удивленный взгляд на молодого лазурного дракона.
— Зачем же тебе заниматься этим? Ты связан службой, Калесгос…
Владевшая им сила еще не отпустила разум Калесгоса, и он только и мог, что наблюдать, как решается его судьба, не в силах сопротивляться ей. Вся его сущность бесновалась под непроницаемой маской спокойствия, он извивался и корчился в агонии, тогда как на самом деле стоял ровно и глядел, не отрываясь, в сторону Королевы.
Тело Калесгоса вдруг обмякло, одна нога почти подкосилась, и он буквально рухнул на это колено перед Троном.
— Я прошу Королеву, — скороговоркой произнес посол лазурной стаи, — освободить меня от службы и позволить найти девятого Старейшину Синей стаи.
Алекстраза не совсем понимала происходящее. Появление Ноздорму лишило происходящее логичности и последовательности, и обернулось для визита Синей стаи совсем не тем, на что они сами рассчитывали.
Стоявший на коленях Калесгос молил Свет, Титанов, предков, кого угодно, лишь бы это испытание кончилось как можно быстрее, и Королева вынесла свой вердикт.
— Ты должен помочь своей Стае, Калесгос, — решила, наконец, Алекстраза, и из уст лазурного дракона вырвался вдох облегчения.
Уже самостоятельно он поднялся с колен, и хотя изнутри его всего трясло, внешне, к его удивлению, это никак не проявлялось.
Аспект Времени отстраненно глядел в сторону арки, ведущей на заснеженную террасу. Дамы Драконьего союза к тому времени, наверное, уже определились, кому достается первенство обольстителя, но Калесгос не слышал их выводов. Только Старейшины, едва сдерживая кипевшие внутри них страсти, почтительно склонили головы перед Королевой драконов. Даже Алекстраза уже не источала ту уверенность, как в самом начале этого визита.