- Такие реплики, - огрызается героиня.
- Что?! - ревет затравленным зверем Давыдович. - Когда тебя утверждали на роль, тебе нравились все реплики! Без исключения!
- Мне неудобно их произносить в такой позе!
- "Неудобно", - передразнивает мэтр, - удобно бывает только в кресле парикмахера! А я - не парикмахер! - И только сейчас, спохватившись, кричит: - Стоп!
Ефим Давыдович сидел на кожаном диване в своем кабинете. Героиня - та самая, которую мы видели на съемках эпизода картины, - почти прижавшись к Давыдовичу, снимала ворсинки с его пиджака букле.
Сева заглянул в кабинет.
- Вызывали?
- Элла, выйди! - скомандовал режиссер.
- Я могу повторить все и при этом наглеце! - повела плечом Элла.
Сева обалдело застыл в двери.
- Разберусь без тебя, выйди, - угрожающе повторил режиссер.
Героиня, исполненная независимости, поднялась и продефилировала мимо Севы, двинув его бедром.
Шеф не предложил ему сесть.
- Ты что себе позволяешь? Ты думаешь, мне сложно тебя выгнать?
Севе хотелось понять причину гнева шефа.
- Ты предлагал Элле поехать к тебе на ночь? - ревел медведем Давыдович.
- Куда?
- К тебе домой! Ждал возле ее подъезда, на Цветном, и предложил!
- Ефим Давыдович, - как можно мягче пояснил Сева, - у меня нет дома.
- Мне - можешь не врать!
- Что тут врать... - Ассистент был неподдельно удручен, и шеф поверил:
- То есть как? Где же ты ночуешь?
- Было время - спал здесь. У вас, на диване...
- Почему прекратил?
- Полундра образовалась...
- Чтоб я этих матросских вульгаризмов не слышал! Можешь говорить так со своими сверстниками! - оборвал мэтр.
- Охрана ночью проверяет. - Сева перевел со сленга на русский.
- Где спишь теперь?
- Где придется. Я поэтому и на вокзале оказался.
- Да? - удивился Давыдович. - Значит, действительно спал на вокзале?
- Действительно.
- А я поразился: вроде бабы на тебя посматривают и вдруг - пошел кадрить на вокзал... Докатился!
Севе было неприятно воспоминание о вокзальном происшествии - он молчал.
- Почему не снимешь комнату?
- На мою зарплату трудно найти даже угол.
- А на ужины в кафе "Националь" зарплаты хватает? - вдруг завелся мэтр, заподозрив, что его морочат.
Севе пришлось расшифровать расходы:
- Шесть рублей - чашка кофе, четыре - миндальное пирожное. В месяц триста на ужины в "Национале", - Сева начинал заводиться, - остальные пятьсот - на завтраки и обеды в студийном буфете!
- Не жирно. Значит, Элка мне врала про тебя? - спросил шеф без перехода.
- Не знаю, что она говорила, но я ее вижу только на съемках...
- Ну, сука! Ей хочется доказать, что все хотят ее. Ну, сука!.. А ты не скули, - Ефим Давыдович не любил извиняться, но щедрым быть любил, - я помогу тебе. Кажется, ты этого заслуживаешь!
Мелькнули на экране необычные даже для зрителей тогдашнего Дома кино кадры из "Пепла и алмаза".
Герой фильма умирал на помойке.
Киношный народ повалил из зала, обсуждая непривычное зрелище.
Ефим Давыдович сразу засек ладную фигуру Тамары, а потом уже и Севу, который шел рядом, активно внедряя свое мнение о картине.
- Сева! - окликнул мэтр и продолжил, только когда парочка приблизилась к нему: - Не зря я тебе билет в Дом кино дал. У тебя есть вкус... представь.
- Знакомьтесь, - выдавил от неловкости Сева.
- Тамара Фролова. - Она кивнула.
- Ефим Давыдович. - Мэтр первый протянул мягкую ладонь, небрежно бросив Севе: - А ты не промах, может, это самого Фролова дочь?
- Да. Самого, - за Севу ответила Тамара.
Мэтр излишне горячо потряс ее руку и продолжил непривычным для него лебезящим тоном:
- Передайте папе приветы... И напомните: мы встречались, когда я снимал... В его области... Он очень помогал! Скажите, я позвоню его помощнику...
- Я обязательно передам папе, - глядя мимо режиссера, без удовольствия заверила она.
- Пока, Сева. Сам разработай эпизод у ювелирного...
Это задание ошеломило Севу - ничего подобного ему до того не поручалось.
- Сам? А... как вы...
- Ты можешь сам! - воодушевлял Давыдович, - придумай.
- Я попробую...
Шеф почувствовал неуверенность в ответе Севы и не унимался, давя на самолюбие:
- Как у вас во флоте зовут желторотого матроса?
- Вы запретили выражаться на жаргоне.
- Запомнил! - осклабился Давыдович, - а сейчас - разрешаю.
- Салага, - ответил Сева.
- Вот. Ты ведешь себя, как этот самый салага! - засмеялся Давыдович.
- Извините, нас ждут! - Тамара энергично взяла Севу под руку и, кивнув, увела.
У лестницы к гардеробу встретили Певзнера со спутницей. Сева познакомил.
- А ресторан здесь есть? - поинтересовалась Тамара.
- Есть.
- Пойдемте! - предложила она
Сева и Певзнер переглянулись. Тамара не унималась:
- Пойдемте!
Сева согласился и двинулся к дверям ресторана деревянной походкой приговоренного.
Сели за свободный столик.
Сева раскрыл карту и чем дольше изучал ее, тем больше мрачнел; не говоря ни слова, он протянул ее Тамаре. Та ободряюще улыбалась. Когда карта переместилась в руки спутницы Певзнера, Тамара слегка пригнулась...
Он ощутил ее руку на своем колене.
И краем глаза увидел, что в руке Тамары стопочка солидного достоинства купюр.
Ладонь Севы приняла купюры.
Певзнер, изучая меню, наблюдал за этой молчаливой операцией.
Подошла официантка.
- Решили, что будете?
- Решили! - бодро откликнулся Сева, - обязательно омлет-сюрприз. Четыре раза
Омлет вносили торжественно - поджигался спирт, подрумянивая взбитые сливки. Пламя колеблющимися бликами заполняло зал, где специально гасили общий свет.
Компания Севы завороженно смотрела на догорающий в центре их стола огонь.
После ресторана за Тамарой приехала машина - не зис, но и не "Волга" зим.
Он проводил ее до машины, поцеловал в щеку, захлопнул дверцу и вернулся к наблюдавшим их расставание Певзнеру и его спутнице.
- Ты, Севка, дурак! Она же на тебя упала - женись быстро! Директор студии тебя тут же запустит с картиной, - не утерпел высказать свои соображения Певзнер.
- Что ты несешь! У меня же нет высшего образования, - отмахнулся Сева.
- А у Ромма - было? А у Александрова? А у Пырьева?
- То были другие времена.
- Времена те же. Представят тебя высокоталантливым...
Сева поморщился:
- Брось травить...
- И никакой ВГИК не потребуется, если нужно - оформят диплом как экстерну, - был уверен Певзнер. - А то будешь лет пятнадцать ходить в ассистентах! Не тяни. Такой шанс выпадает раз в жизни!
Певзнер со спутницей удалился, а он остался на улице вместе со своим неизменным портфелем.
Курский вокзал был палочкой-выручалочкой.
Дизель до Петушков отходил в 12.
Сева забрался на вторую полку, положил в головах портфель, поднял ворот пальто, натянул его на уши и погрузился под стук колес в неспокойный сон.
Пролетел мимо окна вагона серый, а потому заметный в ночи обшарпанный прямоугольник с черными глазницами окон - собственный дом Севы.
Но он этого не видел - спал.
Очнулся он от знакомого голоса:
- Колеса у него в порядке.
- Буди! - подвел черту другой знакомый голос.
- Ну ты, фраер, раздевайся!
Сева открыл глаза и увидел в свете потолочного керосинового фонаря своих знакомых - героев его экзаменационных рассказов - Нового, Бадая и еще одного, незнакомого.
- Новый, это я, Севка...
- Чего ж ты свое Крутое проспал? - от неожиданности Новый откликнулся не сразу.
- Я решил спать до Петушков, а оттуда обратно - спать до Москвы. Мне ночевать негде.
- Подфартило тебе - тут еще зуевские работают. Они бы тебя точно раздели.
- Значит, повезло.
- Выпьешь? - Новый протянул бутылку.
- Ты же говорил, когда делаешь - не пьешь.
- А у нас работа закончилась. В Посаде два угла сделали и сквозанули. Вот думали тебя расковать... Ты Булку знал? - совсем неожиданно спросил Новый.
- Какого Булку?
- Какого? Ты же про него в своем рассказе писал. Он своих подельщиков обокрал.
- А... Почему "знал"?
- Нету больше его. Уработали мы его за сучьи дела. Упал на рельсы между тамбурами... Ну, выпьешь?
- Я лучше посплю.
- Ну, спи, Петушки не проспи... - Новый с подельщиками удалился к тамбуру.
Но после полученной неожиданно информации Севе было не до сна.
Он возбужденно ходил со своим неизменным портфелем.
По ночному пустынному перрону в Петушках.
Загудел подходящий поезд.
- Внутренний монолог, активный внутренний монолог! - звучал голос шефа за кадром. - Вспоминай о хорошем, о своем, личном. Во всех подробностях... Вот так... Хорошо! А теперь - о тревожном... О трагическом!
Героиня Элла, вытирая посуду за столом под яблоней в садике, "активно вспоминала о своем хорошем и плохом" - съемочная камера неслышно по кривой наезжала крупней и крупней.
- Гениально! - шептал Давыдович.
- Порядок, - подтверждал почти беззвучно оператор Вадим, не отрывая глаза от лупы.
- Гениально! - шептал Давыдович.
- Порядок, - подтверждал почти беззвучно оператор Вадим, не отрывая глаза от лупы.
- Восхитительно, - просто млел от увиденного Ван Ваныч.
Рука его потянулась к деревянному ящику с аккумулятором и постучала по нему три раза.
Героиня Элла протирала тарелку.
- Стоп, - послышался голос оператора.
Элла застыла на полудвижении.
Давыдович резко развернулся к съемочной камере.
- В чем дело?
- Контакт отошел, - объяснил остановку ассистент оператора.
- Сам отошел? Пошел погулять?! - закричал Ефим Давыдович.
- Не сам, - вступился за своего ассистента оператор, - ваш, - Вадим напирал на слово "ваш", - второй режиссер постучал по аккумулятору, и контакт отошел.
- Зачем вы стучали по аккумулятору? - теперь уже злобно цедил шеф.
- Чтобы не сглазить дубль... из суеверных соображений. - Ван Ваныч затряс головой.
- Идиот!! - взревел Давыдович.
Элла грохнула тарелку о стол и убежала в кусты, изображая рыдания, шеф устремился за ней.
Оператор Вадим спокойно достал из портфеля термос и принялся за "перекусон".
Его ассистенты прозванивали кабель.
Сева вытащил из кармана уже вскрытое письмо и принялся дочитывать.
- Уже девочки пишут - просят взять на съемку? - спросил Певзнер, удобно перекуривая на ящике с боржомом шефа.
- Нет. Друг из Запорожья. Служили вместе. - Сева вытащил из конверта и протянул коллеге фотографию с кокетливыми провинциальными зубчиками по краям.
С фотографии смотрел матрос в обнимку с дородной девицей.
- Тоже хочет сниматься?
- Хочет жениться, - засмеялся Сева, - но просит для начала устроить его в какую-нибудь клинику по глазам, как он выражается. Не выдают шоферских прав из-за зрения...
- Он преувеличивает твои возможности. - Певзнер выпустил дым из ноздрей.
- Ну... Я попробую, - промямлил Сева.
Певзнер появился из узкой щели приоткрытых массивных ворот павильона.
- Ты в курсе? У нас уже нет второго режиссера. Ван Ваныч ушел!
- Куда? - опешил Сева.
- Куда - не знаю. Знаю - откуда...
- Ну что ты тянешь кота за хвост?
- Давыдович его убрал. Только что при всех объявил: "На сегодняшний день у нас нет второго режиссера".
- Его нет, будет другой... Если честно, неизвестно, какой будет лучше...
- Другим Давыдыч предложит быть тебе...
- Травишь? - Удивление Севы было искренним. - Откуда ты знаешь?
- Я знаю Давыдовича и знаю, как ему хочется угодить Фролову: он мечтает запуститься с новым вариантом "Ивана Грозного". А для этого нужно решение президиума ЦК!
- А при чем здесь я?
- Не играй ваньку. Ты живешь с дочкой Фролова.
Сева изучающе посмотрел на Певзнера.
- Зиновий, если мне предложат, ты хочешь, чтобы я отказался?
- Ты один не потянешь. Давай вместе. - Певзнер уловил колебания Севы и "дожимал" его. - За добро платят добром!
В свете прожекторов густые, слегка вьющиеся волосы Ефима Давыдовича гляделись нимбом.
- Человек с таким лицом, как у Ван Ваныча, не может быть вторым режиссером. Как только он входит в кабинет, ему сразу хочется отказать!
- Я никогда не ходил по кабинетам, - пожал плечами Сева, стоя напротив разместившегося в кресле мэтра.
- Научишься, - отмахнулся Давыдович, считая вопрос решенным.
- А если мы вдвоем, с Певзнером? Он старше меня, солиднее...
- Старше! - взревел мэтр, - Аркадий Гайдар был моложе тебя и полком командовал! А ты - "вдвоем". Вдвоем хорошо пилить дрова! В общем, решай: или ты один, или - обратно, в "Националь", пить кофе и мечтать о признании...
Весь этот разговор происходил на глазах у съемочной группы.
Певзнер, не дослушав его, вышел через щель павильонных ворот.
Хлопушка "Цена человека".
На экране героиня Элла "рвала страсти в клочья".
Сцену мы уже видели, но в этот раз камера фиксирует крупно лицо героини.
- Коля! Ты должен прийти и все рассказать в милиции! Все, как было! Ты же мне рассказал - и я поверила! Расскажи там. Там тоже люди!
Героиня совершает много физических усилий, тормоша и дергая Колю. Но глаза - пусты.
Снова хлопушка "Цена человека".
- Где люди? - враждебно отстранил героиню от себя герой Коля, которого на этот раз мы видим только со спины. - В милиции?
- Да, в милиции. Пока ты сидел, многое изменилось.
- Откуда тебе знать?
- Я хожу на работу, хожу по улицам... Вижу, что происходит вокруг!
Снова хлопушка "Цена человека".
И новый дубль последнего кадра
- В стране все изменилось! - этих слов в предыдущем дубле не было.
В зале зажегся свет.
- Кто хочет сказать? - спросил Давыдович.
Группа и редактура молчали.
Героиня Элла из-под ладони, прикрывающей глаза, зорко следила за присутствующими.
Сева вжался в обтянутое белым чехлом кресло, но что-то заставило его подняться:
- Я.
- Говори! - разрешил мэтр.
- В прошлый раз я был потрясен материалом, а сегодня... что тут долго говорить... все сыграно фальшиво...
- Кто ты такой?! - взревел Давыдович. - Как ты сюда попал? Вон со студии!
Сева сглотнул комок, образовавшийся в горле, и вышел.
Героиня Элла ухмыльнулась краешками губ.
Директор студии попенял мэтру:
- Вот, берешь их из провинции, а они срут на голову!
- Что можешь делать? - спросил прораб, не отрывая взгляда от бумаг, в которых он на ходу проставлял какие-то цифры.
- На флоте был по радиолокации... - отвечая, Сева понимал, что флотская специальность здесь ни при чем, а киношная - тем более.
- Этот дом строится пока без радиолокации, пердячим паром... Маляром пойдешь? - Мимо прораба пронесли носилки со строительным мусором, и он отвлекся от Cевы: - За территорией все вываливайте! Понятно? Проверю! И наряды не закрою! - погрозил он вслед чернорабочим и снова занялся Севой: Маляром, понял?
- Пойду, если общежитие дадите, - согласился Сева.
- Московской прописки, конечно, нету?
- Что спрашивать! - подтвердил Сева.
- А судимость, конечно, есть?
- И судимости нет, - улыбнулся Сева.
- Уже легче. Иди, паспорт и трудовую книжку сдай в кадры. Они дадут ордер на место в общежитии. - И прораб протянул Севе записку.
Комната в общежитии была коек на восемь. На угловой, несмотря на дневное время, лежал парень в одежке и обувке и пел, подыгрывая себе на гитаре.
Коля парень не простой, Колька наш пройдоха
Если ищут до сих пор, значит клали плохо.
- Какая койка свободна? - перебил его стоящий у дверей со своим неизменным портфелем Сева.
Парень окинул взглядом новичка и продолжал петь:
Если фраера поддел на тропинке узкой,
Значит, к Зое прилетел со своей закуской!
Ваши уши - не топор, вас замучит совесть,
Я кончаю разговор, закругляю повесть!
Он приподнялся на локтях и спросил пришедшего:
- Обождать не можешь? Торопишься на трудовой подвиг за копейки?
- Мое дело, - отрезал Сева, - я про койку спрашиваю.
- Вон та, - лениво показал гитарист и, когда Сева сунул под указанную койку портфель, добавил: - Ты свой сундук здесь не оставляй - сразу уведут. Сдай комендантше.
Гитарист снова запел:
Ваши уши не топор, вас замучит совесть,
Я кончаю разговор, закругляю повесть!
Сева, в заляпанном краской комбинезоне, стоял на подоконнике лестничной клетки и тщательно красил оконную раму.
Подошел такой же перемазанный работяга, спросил:
- Тебе какой разряд дали?
- Пятый.
- А зарплату какую обещали?
- Сдельно. Сколько заработаю.
- Если по малярке процентовку закроют, получишь за месяц триста.
- Сколько? - поразился Сева.
- Сколько слышал. Хочешь больше?
- Кто не хочет? - пожал плечами Сева.
- Видишь вон того мужика, - работяга показал через окно вниз, где по двору шел низкорослый коренастый крепыш.
- Ну, вижу - это наш прораб.
- Во! Мы хотим его помять, чтобы закрывал процентовки, как надо! Работяга показал, что значит помять. - Пойдешь с нами?
Перспектива избиения начальника не улыбалась Севе, и он уклонился:
- Надо подумать...
- Подумай, а то мы тебя помнем!
- Отвали.
Работяга отвалил.
Сева присел на подоконник переварить предложение и во дворе неожиданно увидел Ефима Давыдовича - тот стоял, нелепый в своем модном наряде, среди куч строительного мусора, а крепыш-прораб показывал ему этаж, где работал недавно испеченный второй режиссер мэтра.
Давыдович шел навстречу Севе, разбросав руки в стороны.
- Звонила Тамара, беспокоилась, куда ты исчез, - он засмеялся, успокоил ее. Сказал, что в командировке... Пришлось разыскать... не пора тебе возвращаться?
- Вам виднее, - уклонился от прямого ответа Сева.
- Тогда поехали, - Давыдович массивной бамбуковой палкой указал направление.
- На стройку просто только поступить, а уволиться... - И Сева пояснил сложность положения: - В кадрах паспорт отбирают.
- С отделом кадров я устрою. Но, впредь учти, не вздумай хамить при всех. - И мэтр ушел в кадры.
За спиной Севы снова возник работяга.