Словно высокое напряжение лейденской банки было разлито в атмосфере. Но ощутить его мог только весьма опытный человек. Так на первый взгляд все смотрелось благостным и спокойным. Сидят трое человек на берегу, наслаждаются прекрасным сентябрьским деньком и о чем-то мирно беседуют… Только вот мирной их беседа никак не была!
– Вы же буквально только что овдовели, – продолжал Гуров нажимать на Екатерину, – суток не прошло, как вы стали свидетельницей насильственной смерти, что ни говорите, а неплохо знакомого вам человека. И вот – безмятежно принимаете солнечные ванны… Как хотите, но такое душевное спокойствие граничит с бездушием!
– Только не надо ярлыки наклеивать, – раздраженно сказала Екатерина Федоровна. – Глупое это занятие, господин полковник!
– Я отнюдь не наклеиваю ярлыки, – пожал плечами Гуров. – Я попросту называю вещи своими именами, а это несколько другое дело, а?
Странно выглядели эти три человека, расположившиеся на узкой полоске ярко-желтого песка у самой воды, плохо они совмещались друг с другом! Лев Гуров в сером костюме спортивного покроя, Аслан Резоев с внешностью киногероя и не сходящей с лица белозубой улыбкой, а между ними – хмурая красавица в бикини…
«Вот мы со Станиславом головы ломаем, – думал Гуров, – а может быть, все совсем просто и в случае с Алексем Давиденко мы столкнулись с самой примитивной бытовухой? Эти двое, скорее всего, любовники. И если представить, что после смерти Алексея Борисовича остается богатая молодая вдова… Вот вам и мотив!»
Версия казалась пусть не безупречной, но, по крайней мере, приемлемой, не хуже других, причем лежала она на поверхности. Вот именно последнее обстоятельство и мешало полковнику Гурову отнестись к ней действительно серьезно!
«Э, нет! – возразил он сам себе. – Такой простой ответ на все наши вопросы слишком уж напрашивается. Напрашивающиеся ответы весьма часто оказываются неполными, а при более глубоком рассмотрении вопроса и вовсе ошибочными, это мне хорошо известно из практики. Кроме того, сам Аслан Резоев застрелить Давиденко никак не мог, потому что ветка его не выдержала бы, сломалась. И никак подобная версия не объясняет смерти Сарецкого, его-то уж точно не Аслан Резоев убил, по описанию Станислава – ничего похожего на этого мачо. Это я легких путей ищу… Хоть алиби у него я, конечно, проверю. Но не сейчас. Кстати, убийство в ОБХЗ и вообще вся тема с боевыми отравляющими веществами в версию бытовухи опять же никак не укладываются, а я глубоко убежден, что какая-то связь между всеми преступлениями имеется, уже хотя бы потому, что орудие убийства в первых двух случаях – одно и то же!»
– Скажите, – решил он сменить тему, – ведь у Алексея Борисовича был кабинет в помещении интерната, в основном корпусе, который находится здесь неподалеку?
– Само собой, – с некоторым удивлением ответила Екатерина, а Аслан Резоев утвердительно кивнул.
– Так почему он предпочитал работать в головном офисе, а не поближе, так сказать, к своим питомцам? Зачем вообще было арендовать помещение под головной офис в центре Москвы, ведь это обходилось в очень большие деньги? Но суть не в этом, меня, собственно, больше интересует другой вопрос: как часто Давиденко работал именно здесь и, еще конкретнее, – как часто он работал непосредственно с вашими воспитанниками, вступал ли он с ними в личный контакт. Иными словами, превратился ли Алексей Борисович в чистого администратора, пусть весьма высокого уровня, или оставался практикующим педагогом?
– Офис в центре Москвы – это престижно, – чуть презрительно, точно говоря с несмышленышем, ответила Екатерина, – а интернат никак уж не бедствовал в финансовом отношении, тем более что интернат не только сам зарабатывал! Нас патронировал отцовский фонд «Инициатива», были еще и другие спонсоры.
«И только вопросы престижа? – подумал Гуров. – Да, конечно. Но я думаю, что есть и еще одна причина. Ведь абсолютное большинство преподавателей, воспитателей и прочего персонала „Палестры“ работают именно здесь, в Битце, а вот туда, в Потаповский переулок, явно допускались не все, а только избранные, те, кому Алексей Давиденко доверял. Например, Анджей Сарецкий. И если Давиденко вел какие-то секретные или не слишком законные дела, то вел он их не отсюда, а именно из Потаповского, чтобы не светиться тут. Какие дела? Да хотя бы как-то связанные с боевыми ОВ. Не дают мне покоя эти два листочка ксерокопии!»
– Что до второго вашего вопроса, – продолжала Екатерина Федоровна, причем глаза ее сузились и веки подрагивали, словно ее слепил яркий солнечный свет, отражающийся от водяного зеркала, – то… последнее время Алексей занимался именно администрированием, а не практической работой с подростками. Нет, полноценного контакта с воспитанниками у него не было уже давно.
«И снова ты мне врешь, – удовлетворенно подумал Лев, от которого не укрылась странноватая реакция женщины на совершенно невинный вопрос. – Не слишком умело, кстати. Понять бы еще почему. Вот по словам покойного Сарецкого, ваш спецконтингент, подростки „Палестры“, Давиденко чуть ли не боготворил, и я склонен верить ему, а не тебе. Значит, и контактировал он с ними по полной программе, но ты почему-то не хочешь, чтобы я знал об этом. Словом, пора отправляться в „Палестру“, пора посмотреть на детище Алексея Борисовича своими собственными глазами, благо здесь недалеко и провожатый у меня есть. Предложу Аслану Резоеву выступить в роли моего экскурсовода. Тем более что те, кто остался в интернате за начальство, хорошо его знают, не так ли? И вот что очень неплохо было бы выяснить: когда и с чьей подачи Аслан Резоев попал в „Палестру“? Но спрашивать об этом впрямую я не стану, подожду вечерней встречи со Станиславом, у него уже должны быть данные на весь персонал специнтерната».
Полковник Гуров поднялся из шезлонга, собираясь попрощаться на сегодня с не слишком гостеприимной хозяйкой дачи и предложить Резоеву сопровождать его в «Палестру». Два километра вверх по течению – это совсем близко, и Гуров планировал оставить «Пежо» около дачного участка Давиденко и прогуляться с учителем физкультуры до интерната пешочком. Он хотел поговорить с Резоевым с глазу на глаз. А почему бы нет? Погода превосходная, и такая прогулка может доставить истинное удовольствие, особенно в обществе интересного собеседника. Не согласится? Да куда он денется и с чего бы ему упрямиться?
Согласился, конечно, причем с видимым удовольствием. Похоже, то, что здесь, на берегу, они вдруг оказались втроем, действовало на нервы не только Катюше, но и Резоеву. Гуров гадал, почему Екатерина Федоровна не предупредила Резоева о предстоящем визите милицейского полковника, времени у нее было предостаточно. Напрашивалось единственное объяснение: видимо, у того был отключен мобильник.
…Именно то, что Лев Иванович уже поднялся из шезлонга и оказался стоящим рядом с Екатериной, которая все еще сидела, щурясь на Гурова снизу вверх, через несколько секунд спасло ей жизнь.
Над гладью воды внезапно послышалось резкое стрекотание, очень похожее на звук мотоциклетного мотора. И не удивительно, что похожее, потому что издавал его именно водяной мотоцикл, точнее, гидроцикл – легкий одноместный скутер. Машинки такого типа появились на водных просторах России сравнительно недавно, и привыкнуть к ним еще не успели. Больше всего такой скутер напоминает слегка вытянутый таз, да и по водоизмещению его практически не превосходит. Его движение очень похоже на движение гладкого камешка, когда его бросают, чтобы получить цепочку «блинчиков». Главное достоинство гидроцикла такого типа – предельная простота в управлении, – десятилетний ребенок за полчаса освоит! – и потрясающая маневренность. Главный недостаток – то, что подобное «плавсредство» хорошо лишь на идеально гладкой воде, не выносит даже самых маленьких волн. Но в этот сентябрьский полдень зеркало Битцевского пруда как раз и было идеально гладким!
Мотоциклетный треск быстро приближался, скутер шел прямо на пирс, прямо на песчаную полоску пляжика с группой из трех человек: полковника милиции Льва Гурова, вдовы директора «Палестры» Екатерины Давиденко и Аслана Резоева. Из всех троих стоял только Гуров.
Скутер подходил со стороны ярко сияющего солнца и на большой скорости, так что сквозь слепящий свет практически не было возможности разглядеть, кто же им управляет. Да и времени не было! Гуров лишь боковым зрением, краем глаза успел заметить, что на лице водителя скутера отсверкивает что-то вроде стекол очков, а самого лица не разглядеть!
«Да это же противогаз!» – мгновенно понял Лев, и тут же до него дошло, что сейчас может произойти.
Скутер, который почти уже вынесло на полоску пляжа, к ногам сыщика, заложил крутой вираж, разворачиваясь на месте почти под сто восемьдесят градусов, используя свою уникальную, как уже было замечено, маневренность. Резко завоняло сожженным низкооктановым бензином. Сидящий за рулем гидроцикла человек в противогазной маске резко вздернул вверх руку с каким-то зажатым в ней предметом. Левую руку! И в то же мгновение, подчиняясь не разуму, но инстинкту, полковник Гуров изо всех сил толкнул ногой шезлонг, в котором сидела Екатерина Федоровна, а сам рухнул на желтый песок пляжика. Шезлонг вместе с сидящей в нем дамой улетел в воду, а мгновением позже раздался словно бы нежный звук гитарной струны и короткое свистящее взыканье.
Заостренный металлический стержень ударился о небольшой каменный парапетик, отделявший пляж с пирсом от остального участка, высек сноп искр, а затем свечой ушел вверх и, застыв на миг там, на фоне небесной голубизны, бессильно упал на песок. Уже не смертоносный…
Глава 7
Все это произошло на удивление быстро. С того момента, как Гуров заслышал стрекотание мотора, и до завершающего всю сцену звука лопнувшей гитарной струны прошло едва ли больше десяти секунд! Время в таких экстремальных ситуациях приобретает особые свойства, оно как бы растягивается, и те же десять секунд могут вместить в себя массу самых драматических событий… А события меж тем и дальше развивались в столь же стремительном темпе!
Лев Гуров сориентировался в обстановке мгновенно, у него вообще была очень быстрая реакция. Не прошло и секунды, как он уже вскочил на ноги и бросился к пирсу, где на волнах, поднятых скутером, покачивалась красно-синяя итальянская лодочка – плоскодонка с мощным подвесным мотором. У Льва появлялся реальный шанс прямо сейчас взять покушавшегося на Екатерину Федоровну человека, и Гуров почти не сомневался, что человек этот окажется причастен к убийству Алексея Давиденко. Лишь бы догнать, гидроцикл не успел далеко уйти, вон он, метрах в пятидесяти!.. Лишь бы сразу завелся мотор, стоящий на корме «итальянки».
Лодочка оказалась к тому же прикреплена к причальному кольцу, а развязывать сложный узел у Гурова времени не было: тот, на гидроцикле, вот-вот скроется, и тогда ищи ветра в поле. Поэтому, прыгнув в лодчонку, Лев попросту изо всех сил дернул за швартовочный конец. Прочная синтетическая веревка рывок Гурова выдержала, не разорвалась, да Лев и не рассчитывал на это. Зато не выдержал штифт швартовочного кольца: от бешеного рывка Гурова он вылетел из трухлявой древесины пирса. «Итальянка» оказалась на свободе. Гуров мощно оттолкнулся от пирса и, с трудом удержав равновесие, опустился на кормовую банку.
И снова рывок, на этот раз – узкого ремня стартера. Гурову вновь повезло: во-первых, в бачке подвесного мотора был бензин, а во-вторых, мотор оказался тоже итальянского производства и в отличие от отечественных «Вихрей», «Нептунов» и «Ветерков» завелся сразу, с первой попытки. Гуров дал полный газ, и плоскодонка, словно норовистая лошадка хороших кровей, буквально прыгнула вперед, сразу же выходя под надрывный рев мотора на крутое глиссирование.
Да, красно-синяя лодочка из стеклопластика удивительно напоминала «Казанку-2м» и обводами, и примитивной, но надежной системой управления. Разве что была раза в полтора меньше и раз в пять легче. На таких мини-катерках руля нет, и управлять ею можно, только меняя горизонтальное положение мотора, который расположен на специальной подвижной шаровой подвеске. Дешево и сердито! Единственное неудобство: тому, кто рулит, приходится сидеть на кормовой банке, рядом с мотором, и если в лодке он один, без достаточного противовеса спереди, то при больших углах глиссирования существует риск перевернуться.
Полковник Гуров знал об этом, но был вынужден идти на риск, выжимая из мотора максимальную мощность – скутер уже почти скрылся из глаз. А выжимать было что: небольшой и довольно легкий итальянский подвесной мотор обладал мощностью табуна в шестьдесят лошадок! На гидроцикле мотор куда слабее, хотя сам гидроцикл несколько легче, и Гуров стал постепенно сокращать расстояние между собой и скутером.
У него не было конкретного плана. Прежде всего – догнать, а там будет видно. Возможно, придется идти на таран, используя преимущество в массе, переворачивать гидроцикл, а затем выуживать противника из воды. Возможны и другие варианты, допустим, прижать его к берегу и заставить высадиться на сушу, а уж там продолжить преследование. Того, что по нему станут стрелять, Гуров не опасался. Если он прав в своих предположениях, то у пилота гидроцикла просто не хватит времени на то, чтобы перезарядить свое оружие. Как раз скажется главный недостаток арбалета любой конструкции – низкая скорострельность.
…Наверное, со стороны эта погоня выглядела очень зрелищно, хоть кино снимай. И обитатели дач по берегам должны были получить немалое эстетическое удовольствие, наблюдая за гонкой двух небольших суденышек, тем более что никто из дачников не догадывался о причинах гонки и о том, чем она может закончиться.
А ведь действительно – красиво! По бирюзовой воде под ярко-синим сентябрьским небом несется бело-голубой скутер, а за ним – красно-синяя итальянская плоскодонка. Обе лодочки оставляют за собой снежно-белый пенный след, похожий на инверсионный след реактивного самолета. Точно мелом по доске провели! Из-под винтов бьют каскады брызг, ярко сверкающих в солнечных лучах. Весело и победно ревут моторы. Праздник, водная феерия, да и только!
Но ни полковнику Гурову, ни тому, кого он преследовал, было не до красот. Расстояние между «итальянкой» и скутером неумолимо сокращалось, сказывалось преимущество в мощности мотора, а значит, и в скорости. Погоня близится к завершению, с веселым азартом подумал Гуров. Сейчас я его, голубчика, возьму! Вот сейчас…
Как бы не так! И водитель гидроцикла, похоже, понял, что по прямой ему от преследователя не уйти, а потому решил сменить тактику. Он стал использовать свое бесспорное преимущество в маневренности, начал галсировать, и теперь в проигрышном положении оказался уже Гуров! Скутер оказался слишком юрким для куда более тяжелой и неповоротливой «итальянки», и Лев понял, что гоняться за лихо уворачивающимся гидроциклом можно до самого вечера и все равно не поймаешь! Будет лавировать, уходить короткими галсами буквально из-под носа. А ведь Гуров не знал, сколько бензина было в бачке подвесного мотора «итальянки», но подозревал, что при таком форсаже горючее может кончиться в любую секунду: подвесные моторы малоэкономичны и пьют на больших оборотах бензин, как вампиры кровь. И что тогда? Уйдет ведь, зараза, а не должен уйти…
Вот когда полковник Гуров очень пожалел, что не внял своим смутным предчувствиям и его «штайр» так и остался лежать в сейфе служебного кабинета! Как бы он сейчас пригодился! Нет, Лев ни за что не стал бы стрелять на поражение по водителю гидроцикла, тот был нужен ему живым и невредимым. Но Гуров был, как уже говорилось, мастером стрельбы, он мог бы выстрелом или двумя разбить моторчик скутера. Можно было бы поступить иначе: всадить несколько пуль в днище гидроцикла, продырявить его. На дуршлаге далеко не уплывешь! В любом случае скутер потерял бы ход и сделался легкой добычей.
Гуров, стиснув зубы, вновь довернул ручку подвесного мотора, разворачивая его на шаровой подвеске, выводя свой катерок в очередной вираж. Но преследуемый гидроцикл уже ушел на другой галс, и все усилия снова пропали даром. А бензин в бачке того и гляди кончится. Что же придумать?!
И здесь события обернулись для полковника Гурова совсем печально, потому что «что-то придумал» не он, а человек, за которым Гуров гнался. Водитель скутера, очевидно, тоже знал про опасность высокой скорости и больших углов глиссирования, подстерегавшую Гурова. Знал он и то, что плоскодонки такого типа, точно так же как и его гидроцикл, очень хороши на спокойной воде, а вот волну переносят плохо. Кстати, именно поэтому такие катерки используют на небольших озерах и речках, но никогда – на море.
Скутер вдруг заложил лихой вираж и помчался прямо на итальянскую плоскодонку. Две лодочки сближались с ошеломляющей скоростью, точно самолеты, идущие в лобовую атаку.
Здесь Гуров на несколько секунд растерялся, ему просто не хватило опыта, чтобы мгновенно разгадать замысел противника. Льву надо было немедленно сбрасывать скорость, выходить из глиссирования, падать «на брюхо». И Гуров понял это, но опоздал буквально на две секунды. Он уже начал поворачивать рукоятку дросселя влево, чтобы уменьшить обороты винта, но в это мгновение скутер, до которого оставалось не более трех метров, подрезал гуровскую плоскодонку под самым носом и, опасно накренившись, вошел в очень крутой вираж, избегая столкновения, до которого оставались какие-то доли секунды. А затем бело-голубой гидроцикл стал быстро удаляться: дело было сделано, и, надо признать, сделано мастерски.
Одноместный скутер-лодочка совсем легкая, крупной волны она не даст даже на очень высокой скорости. Но крупной и не потребовалось! Во-первых, скутер прошел буквально под самым носом красно-синей плоскодонки, так что какая-никакая, но волна все же была. А во-вторых, «итальянка» тоже ведь не торпедный катер, ей и этого вполне хватило.
Если бы скорость и угол глиссирования плоскодонки были чуть меньше, если бы Гуров успел сбросить обороты, то ничего страшного не произошло бы. Волна сыграла бы роль трамплина, «итальянка» просто перепрыгнула бы через нее. Если бы…
Получив «кулаком в брюхо», красно-синяя плоскодонка сначала встала вертикально, задрав остренький носик прямо в безмятежное голубое небо. Гурова спасла быстрота рефлексов, в те доли секунды, когда его несчастная «итальянка» застыла в положении неустойчивого равновесия, Лев мощно, обеими ногами оттолкнулся от палубного настила, словно бы прыгнул с места, параллельно поверхности воды. Только чтобы оказаться подальше от кормы, от бешено вращающихся лопастей винта. Попади он под них, мясной фарш получился бы из полковника, старшего оперуполномоченного Льва Ивановича Гурова!