— Броня крепка, и танки наши быстры!
* * *Едва войдя в ресторан, я сразу увидела нарезанный ярко-красный арбуз. В мае! И действительно без косточек. Я сразу забыла все на свете. Из наших в зале был только Гордиенко.
— Броня, иди сюда! — махнул он мне. — Видишь, я ем твои бутерброды!
— Я польщена!
— Ты не выспалась?
— А что, заметно?
— Да. Но это не страшно. В твоем возрасте это даже придает женщине известный шарм… — Он внимательно посмотрел на меня. — Уууу!
— Что такое? — встревожилась я.
— Смятение, барышня, в глазках-то. И что тому причиной? Надеюсь, не вчерашний казус?
— Какой казус? — не сразу сообразила я.
— Вон даже как! Весна, весна, пора любви! Только объект, детка моя, неподходящий, — добавил он едва слышно.
Я вспыхнула:
— Юрий Митрофанович!
— Знаю-знаю, не мое дело! Молчу!
— Вы не так поняли. Просто нет никакого объекта. Все дело в Веньке! — Чтобы замести следы, я сразу сдала двоюродного брата.
— А что с Вениамином?
И я выложила ему историю появления на свет Венчика.
— Вот этот дивный малыш, который читал «Анчар»? С ума сойти! Но Вениамину не позавидуешь. Если мать мальчика вызывает у него отвращение… По законам мелодрамы раскаявшийся блудный отец должен безумно полюбить ребенка и оценить верную и преданную любовь скромной девушки, которой довольно иметь ребенка от любимого. Море слез и просветленные улыбки. Марш Мендельсона и ожидание братика. Или сестрички. Третьего не дано.
— Боюсь, это не тот случай.
— Да. К тому же все-таки не мешает сделать анализ на ДНК.
— Но мальчик очень похож на Веньку в детстве.
— Боже мой, все красивые и упитанные младенцы более или менее похожи друг на друга. Пухлые щеки, трогательные ротики, блестящие кудрявые волосики…
— Юрий Митрофанович, вы так говорите об этом… С вами бывало что-то подобное?
— Ах, Бронечка, такое случается сплошь и рядом. Гастрольная жизнь… У нее свои законы и свои соблазны. Вот лет десять назад я приехал в Новосибирск на какое-то мероприятие, и ко мне заявляется девушка чудной красоты. У меня сердце дрогнуло — человек слаб. Но она вдруг, заливаясь краской и слезами и безмерно смущаясь, сообщает мне, что она моя дочь… Как, что? Она рассказывает мне банальную историю: дескать, девятнадцать лет назад я был на гастролях в Новосибирске — и у меня случился роман с ее матерью. В результате на свет появилась она. Мать безумно меня любила, но не хотела ничем обременять, ну знаешь эту вечную сказочку.. А теперь вот мать умерла и дочка осталась одна-одинешенька на свете… Она была очаровательна, но я совершенно не помнил ее маму. Ну начисто. Хотя исключить этот факт все же не мог. Мало ли что случается на гастролях… Разве упомнишь все? И я, старый дурак, рассиропился было. Пожалел прелестное одинокое создание. Но у меня есть школьный друг, крупный биолог, он предложил мне сделать анализ на ДНК, тогда это еще было сложно. Ну и выяснилось, что прелестное создание не имеет ко мне ни малейшего отношения. А должен признать, что я заметил явное сходство девицы с моей родной сестрой в ранней молодости.
— Правда? А что же с прелестным созданием?
— Пожалел дурочку, познакомил ее с одним болгарином. Он очень быстро на ней женился. Она и вправду была прелестна. Так что…
В этот момент появились Андрей с Ларисой и сели неподалеку от нас.
— Броня, разве можно с утра есть столько арбуза? Ты же, пардон, не сможешь выйти из номера! — смеясь, заметил Гордиенко.
— Юрий Митрофанович, я больше всего на свете люблю арбуз! А этот такой вкусный! Да еще в мае!
— Ты так аппетитно его ешь… Я тоже захотел.
Он поднялся, чтобы положить себе арбуз, а Лариса ослепительно улыбнулась мне:
— Бронь, я вчера видела, что та лавочка открылась, ну ювелирная. Я заглянула, там та же старуха торгует. И сегодня до двух у нее будет открыто. Сбегаем после завтрака, а?
Андрей смотрел на меня с насмешливым интересом. Как я отреагирую.
— Сбегаем, конечно! — решительно ответила я. Почему бы и нет?
После завтрака мы как ни в чем не бывала отправились в ювелирную лавчонку. Зга был крохотный закуток, сплошь завешанный недорогими, но красивыми украшениями из серебра, меди и мельхиора. Древняя, лет под девяносто, старуха обрадовалась Ларке как старой знакомой и на ломаном русском стала расхваливать длинные серебряные серьги, действительно очень эффектные. Я бы и сама от них не отказалась, но у меня для них не хватало роста. И я принялась разглядывать браслеты, чтобы осуществить наконец свою давнюю и навязчивую идею. Выбор был большой.
— Давай, дева, я поставлю тебе серьги, и ты видишь сколько красиво…
— Красиво, да, — согласилась Лариса, — но я не люблю такие замки. У меня от них уши болят.
— Проблема нет. Я менять замки, но ты не правильно, это хороший французский замки…
— Они мне неудобны.
— Хочешь такой? Совсем простой? Пусть! Сейчас сделаю.
И старуха с потрясающей для ее возраста сноровкой поменяла замки на сережках. Заметив мое восхищение, она с довольным видом кивнула:
— Я старый ювелирка, тут половина моя работа! Этот браслетка тоже.
— Вы из России? — спросила я.
— Нет, я из Румынии. Но я знаю двадцать языка. Немножко, но знаю. Ты хочешь эта браслетка?
— Да. И еще вот эти три…
Я надела все четыре браслета на одну руку, и мне страшно понравилось.
— Хорошо. Только надо еще одна! — Старуха вытащила из ящика браслет с висюльками.
— Поставь это тоже! Вот теперь красота!
И действительно, теперь было то, что надо!
— Все берешь?
— А сколько это стоит?
— Ты много берешь, я делаю тебе скидка!
Она взяла с меня совсем недорого за такую красоту.
— Господи, какое счастье в таком возрасте еще работать! — воскликнула я.
— Я без работы никогда не стою. Мне уже девяносто один год, и я была в гетто.., умирала там.. И моя сестра думать, я умер, все думать, я умер. А я все живу. И мне еще не надоело!
Она была завита, крашена хной, на губах яркая помада.
Мы сердечно с ней простились.
— Чудо, а не старуха, правда? — сказала Лариса.
— Да. О такой старости можно только мечтать.
— Да ну… Старость, даже такая, ужасна! Не хочу стариться!
— Сколько тебе лет?
— Двадцать семь.
— О! Тебе еще рано о старости думать. Сейчас она была милой, нормальной, и я вдруг засомневалась: неужели это она хотела мне напакостить?
— Давай кофейку выпьем, а? — предложила она.
— Давай.
Мы зашли в маленькое кафе. Там работал кондиционер, и было прохладно.
— Смотри, какие пирожные! Давай по одному, а?
— С удовольствием.
— Послушай, Бронь, я что хотела сказать… Я вижу, что ты на Андрея запала…
— Ларка, ты спятила!
— Да нет, я ж не слепая! Да мне не жалко, пожалуйста!
— Ты больная?
— Нет, я-то как раз здоровая. А вот он…
— Что?
— Импотент.
— Да ты что? — обомлела я.
— Да, и довольно давно. А почему, ты думаешь, я на сторону смотрю? Я не ухожу от него просто из жалости. Так что… Ты понимаешь, он не хочет в это поверить.., пытается иногда.., ну с другими… И ничего. Только каждая такая попытка это кошмар! Он впадает в такое отчаяние…
— А он не лечится?
— Лечился, а толку чуть… Его сглазила какая-то баба…
У меня сердце кровью облилось от жалости. К нему, а не к ней. И тут же я вспомнила утреннюю встречу. Она не была похожа на встречу с импотентом. И в заигрывании Андрея не было никакого надрыва. Легкая игра опытного и уверенного в себе мужчины. Но может, и в самом деле игра, но не мужчины, а прекрасного актера?
— Лара, а зачем, собственно, ты мне это рассказываешь?
— Жалко мне тебя. Сперва на педика губу раскатала, а потом на импотента.
Мне стало тошно.
— Знаешь, я как-нибудь сама разберусь со своей половой жизнью.
— Конечно, только зачем зря время тратить на пустой номер. Хочешь, с охренительным мужиком познакомлю?
— Да нет, спасибо, у меня вопрос так остро не стоит.
— Счастливая! А я вот мучаюсь. Да еще Андрюшка ревнует как сволочь. Я бы бросила его, но…
— Ты уже говорила, что тебе его жалко.
— Жалко, конечно. Но если встречу подходящего мужика, чтобы устроить свою жизнь во всех смыслах, уйду, не дрогну. Сколько можно?
— Ну, если не дрогнув, то зачем ждать?
— Потому что Андрюшка мне все-таки задницу прикрывает. У него успех, популярность, он сейчас прилично зарабатывает.., вот в эту поездку меня протырил.., твой братишка не хотел меня брать, думаешь, я не знаю? Да и вообще.., уходить в пустоту неохота.
— Тебе жить негде?
— Ну, положим, у меня есть где жить, осталась квартирка от старшей сестры, крохотная.
Но Андрей, если мы расстанемся, квартиру по-любому оставит мне, он же строит из себя порядочного. Первой жене с сыном оставил квартиру. И мне оставит.
— Но ведь у тебя есть…
— Вот пусть он там и живет, я не против.
— А он в курсе твоих планов?
— Думаю, догадывается. Я на тринадцать лет моложе, я здорова, мне мужик нужен…
— Ладно, Ларис, пойдем, что ли?
— Пошли, — согласилась она.
Когда мы уже подходили к нашей улице, у Ларисы зазвонил телефон. Она глянула на экранчик и расцвела.
— Алло! Да, я! Конечно! Хорошо, договорились! Я сегодня свободна! Блеск! Пока!
Опять свиданка, судя по всему.
— Броня, придумай что-нибудь!
— Что я должна придумать?
— Ну давай умотаем куда-нибудь вместе, а?
— Куда?
— Куда хочешь! Мы только вместе выйдем, а потом ты свободна как птица! Ну, Бронечка, пожалуйста!
— Нет. Хватит с меня. Я и за себя-то врать не умею, один раз попробовала, и то чуть по морде не схлопотала. Но жениха потеряла.
— Как же ты живешь? Совсем не по лжи? — хмыкнула она.
— А мне некому врать. Я одна живу. Только с дочкой. А тебе, похоже, часто врать приходится. У тебя опыт больше.
К счастью, в этот момент кто-то крикнул:
— Девушки, куда ходили?
Венька! Вид у него неважный. Невыспавшийся, хмурый.
Я протянула ему руку, унизанную браслетами:
— Вот!
— Ты что, папуаска?
— А ты не знал? — засмеялась я.
— Девушки, мы вас ждем, а вы шляетесь.
— Ждете? Кто ждет? — насторожилась Лариса.
— Да мы с Андрюхой машину напрокат взяли. Так что живо собирайтесь!
Так, интересно, как Лариса будет выкручиваться?
— А вы нас спросили? — накинулась она на Веньку. — Может, у нас другие планы?
— Лично у меня нет никаких планов, — поспешила заявить я. Еще не хватало мне опять покрывать Ларкины блядки.
— Тогда беги переоденься, захвати купальник и что там тебе понадобится. А ты сама разбирайся с мужем.
Я побежала в номер. Поехать с Венькой и Андреем — такая перспектива меня вполне устраивала.
Когда я спустилась вниз, они оба уже ждали меня.
— А Лара не поедет? — спросила я.
— Нет, у нее, оказывается, страшная мигрень, и она хочет полежать в темноте и тишине, — сообщил Андрей таким тоном, что я сразу поняла, что он видит ее насквозь.
— А давайте заглянем в супермаркет, купим чего-нибудь и устроим пикник, — предложила я.
— Мудрая мысль! — заметил Андрей. Супермаркет находился на Бен-Йегуде в двух шагах от гостиницы, но мы не учли, что сегодня пятница и народ закупает продукты на шабад. К каждой кассе стояла очередь, и почти у всех были тележки, доверху набитые продуктами.
— Ну нет, — сказал Венька, — мы потеряем уйму времени! А поесть в Израиле не проблема даже в пятницу!
— Это правда, — согласился Андрей. — Купим воды вон в той лавочке и орешков для Бронечки.
— Почему это для меня?
— Три орешка для Бронечки! Помнишь, был фильм «Три орешка для Золушки»?
— Не помню.
— Ну все равно…
У него в голосе было столько тепла, что я вздрогнула.
За руль сел Андрей. Венька уселся с ним рядом, а я устроилась сзади.
— Венька, командуй!
— Значит, поедем для начала в Кейсарию. Это тридцать шесть километров отсюда.
— А что там такое? — спросил Андрей. — Я там не был.
— Я тоже, вот и поглядим. Там в пятидесятых годах раскопали древний город. И теперь там музей под открытым небом. Говорят, красота. А рядом шикарный курортный городок, виллы и все такое. Искупаемся, приобщимся к культуре, пообедаем…
Они вдвоем смотрели карту, вполголоса обсуждали достоинства и недостатки взятой напрокат машины, а я улеглась на заднем сиденье. Меня неудержимо клонило в сон. И я заснула.
Проснулась внезапно, как от толчка, и, еще не открывая глаз, ощутила на себе чей-то взгляд. И взгляд этот словно бы имел вес и объем. Я посмотрела из-под ресниц. Обернувшись назад, со своего шоферского места на меня смотрел Андрей. Смотрел с такой нежностью, с какой на меня смотрела разве что бабушка, когда я в раннем детстве выздоравливала после тяжелой скарлатины.
— Ты уже проснулась, не притворяйся, — произнес он таким голосом, что меня мороз подрал по коже.
— Почему стоим?
— Пробка. Впереди авария.
— А Венька где?
— Пошел посмотреть, надолго ли эта канитель. Ну как, выспалась?
— Кажется, да.
Тут возвратился Венька с известием, что скоро мы, видимо, тронемся.
И действительно, минут через пять поехали.
* * *Время мы провели изумительно! Купались, осматривали руины римских строений, опять купались, бродили по песку, фотографировались вместе и порознь.
— Буська, ты представляешь себе, как Полька будет гордиться своей мамашей?
— И двоюродным дядькой тоже!
— А как будет хвастаться подружкам? Моя мама в Израиле! А кто это с ней? Неужто Андрей Дружинин? Офигеть! Супер! Ой, девчонки, я от него балдею! — смешно показывал Венька.
— Не преувеличивай! Девчонки возраста ее дочки балдеют не от меня и не от тебя — мы для дам постарше, — смеялся Андрей. — Этим подавай Витаса!
— Это правда, — сказала я. — Полина моя от него просто помирает.
— Не страшно! Девчонки расскажут своим мамам, а вот уж те лопнут от зависти. А твои коллеги, Буська…
— Ты спятил? Я своим коллегам и словечком не обмолвлюсь, чем я тут занимаюсь.
— А разве есть что-то предосудительное в твоих занятиях? — удивился Андрей.
— Вообще нет, но у меня на работе это бы не одобрили, тем более что я взяла отпуск в неурочное время, да и вообще… У нас чрезвычайно чопорное начальство.
— А ты хочешь вернуться к своей профессии?
— Господи, конечно!
— А может, зря? У тебя явные актерские способности, не говоря уж о голосе…
— Да ну, поздно мне так кардинально менять жизнь… Может, если б я была одна… Но у меня дочка, да еще в таком возрасте… Нет. Хорошенького понемножку.
— Ты такая разумная? — спросил Андрей.
— Да нет, это она теперь стала такая, — вмешался Венька. — А раньше… Мне приходилось таскаться с ней на свидания.
— Зачем это?
— А я отбраковывал претендентов. Один раз пустил дело на самотек, так она умудрилась выскочить замуж, и весьма неудачно.
— Ну я так понял, что давешний Отелло тоже не прошел у тебя аттестацию?
— Нет. Столько дел в Москве, кручусь как белка в колесе, вот она и вырвалась на волю. Но сейчас без моего одобрения никто к ней не приблизится. С меня довольно. Имей в виду, Буська, как заведется у тебя претендент, так сразу звонишь мне, и, пока я не дам добро, ты…
— Щас!
— Ничего не щас! Пусть подают заявку в письменном виде, а я рассмотрю в приемлемые для всех сроки.
— А если внезапная страсть? Вот нахлынула и…
— Нет, это ради бога! Я только насчет замужества. А так считай себя свободной.
— То есть просить Брониной руки следует у тебя? — усмехнулся Андрей.
— Вот именно!
— Но насколько я понял, у Брони есть отец и мать…
— Ну отцы и матери в нашем благородном семействе — это тема особая, так что я для нее главнее.
— Не много ли на себя берешь?
— А ты что, метишь в претенденты? Зря, друже, зря!
— Почему? — заинтересовалась я.
— У него нет шансов. Ты, Андрюха, неподходящий жених для моей любимой кузины. И вообще, ты женат!
Разговор был шутливый, так, веселая трепотня, но мне почему-то стало страшно. Но тут же я вспомнила, что Андрей импотент. Ой, что-то слабо верится. Небось Лариска выдумала это, чтобы оправдать свое безудержное блядство. А еще я вспомнила этот почти материальный взгляд… И тут уж ему не надо было ничего играть, никто не должен был видеть этот взгляд. Неужели он в меня влюбился? Господи, да он, по-моему, способен свести с ума любую женщину, даже самую прекрасную, самую юную и знаменитую, так при чем тут я? Я, конечно, вполне ничего себе, обаятельная, говорят, и мне идет эта безумная прическа, с которой вскоре придется расстаться. Тут у меня внешность даже несколько экзотическая, а в Москве… Да ерунда это все. Зачем мне нравиться ему в Москве? В Москве у него на меня и минутки не будет, это тут он свободен, а жена ведет себя черт-те как. Вот он и хватается за меня как за соломинку… Черт подери, Венька тоже схватился за меня как за соломинку, а теперь еще и этот. Ну Веньку я, положим, спасла…
На обратном пути машину вел Венька.
— Слушай, Броня, — сказал вдруг Андрей, — спой нам что-нибудь. А то Веня сейчас заснет за рулем.
— Правда, Буська, спой, только что-нибудь бравурное, веселое, в то я и вправду засну!
— Ну вот еще, пусти лучше меня за руль!
— Никогда! Женщина за рулем — враг человечества! Спой, светик, не стыдись.
— Пожалуйста, Броня! — сказал Андрей. Это прозвучало так проникновенно, что я сдалась. А Венька — я увидела это в зеркальце заднего вида — метнул на него испуганный взгляд.
— Вы хотите, чтобы я пела? Ну что ж, вы это получите! — И я запела «Не уходи, побудь со мною…». Негромко так, интимно. Андрей дернулся, повернулся ко мне. Ему мешал высокий подголовник, но он сидел, не сводя с меня блестящих глаз.