Три месяца! Три месяца они меня держат, давая наркотики в темноте.
Что случилось с Адрианом? С Джил? С Эдди? Их жизнь продолжается на протяжении этих трёх месяцев. Были ли они в безопасности? Были ли они всё ещё в Палм-Спрингс? Волна новой паники начала подниматься во мне, но я оттолкнула её. Да, прошло много времени, но я не могла позволить реальности повлиять на меня. Алхимики уже достаточно наигрались в психические игры со мной, и без моей помощи.
Но тем не менее… три месяца.
Я сняла с себя свое отдаленное напоминание одежды и зашла в душ, вслед потащила занавеску, чтобы закрыться. Когда я включила воду, и почувствовала тепло, оставалось только неподвижно стоять, это все что я могла сделать, чтобы не упасть на пол в экстазе.Мне было так холодно в течение трех последних месяцев, а сейчас тепло - тепло которого я так хотела. Ну, не все тепло. Поскольку все мое тело пыталось почувствовать температуру, я тайно пожалела, что здесь не было ванны, в которую можно было бы погрузиться полностью.Тем не менее сейчас для меня и этот душ был великолепен. Я закрыла глаза, чувствуя первое удовольствие за долгое время пребывания в этом месте.
Потом, вспомнив предупреждение Шеридан, я открыла глаза и обнаружила шампунь. Я промывала им свои волосы минимум три раза, надеясь, что этого достаточно, чтобы смыть основную грязь. Наверное мне потребуется еще не один душ, чтобы когда-нибудь снова почувствовать себя чистой. После этого я начала отскребать свое тело с мылом, пока оно не стало более менее нормальным и розовым, и с запахом антисептика. а потом просто наслаждалась, стоя под парами воды, пока ее не отключили.
Когда я вышла, я обнаружила аккуратно сложенную одежду на скамье. За основу была взята одежда бедняков: свободные брюки и рубашка, которые можно найти на работниках больницы или - более подходяще - на заключенных. И конечно, коричневого цвета - алхимики до сих пор придерживались своих вкусовых предпочтений. Они также дали мне носки и пару коричневых ботинок, своего рода помесь туфель и тапочек, и я не была удивлена, обнаружив,именно мой размер.
Расческа завершала подарочный комплект, ничего необычного, но достаточно для попытки некоторого подобия опрятности. Отражение которое смотрело на меня сейчас до сих пор не выглядело хорошо, но определенно выглядело лучше.
- Чувствуете себя лучше? - спросила Шеридан, с улыбкой, которая не коснулась её глаз. Каких бы успехов во внешнем виде я не достигла, я чувствовала себя неудовлетворенно рядом с ней, стильно одетой, но я утешала себя мыслью, что я до сих пор имела самоуважение и способность думать за саму себя.
- Да, -сказала я. - Спасибо.
- Вы захотите этого тоже, - сказала она, протягивая небольшой бейджик. На нем было моё имя, штрих код, и фотография, сделанная в лучшие времена. Небольшой пластиковый зажим на задней стороне позволил прикрепить его на мой воротник.
Она подвела меня к лифту.
- Мы так рады, что Вы выбрали путь к искуплению. Правда. Я с нетерпением жду, чтобы помочь Вам на обратном пути к свету.
Лифт поднял нас на новый этаж в новую комнату, в которой находился татуировщик, сидевший за столом. Комфорт от горячего душа и настоящей одежды сразу исчезли. Они собирались повторно ввести мне чернила? Конечно же собирались. Зачем полагаться только на физические и психологические пытки, когда ты можешь ввести дополнительный магический контроль стихии?
- Мы просто хотим немного подправить, - радостно объяснила Шеридан. - Так же, как раньше.
На самом деле, последний раз был меньше года назад, но я знала, что она и другие действительно хотели это сделать. Татуировки Алхимиков содержали в себе зачарованную кровь вампиров, которая заключала в себе принуждение, для укрепления верности.
Очевидно, моя не работала. Магическое или нет, в основном принуждение было просто сильным внушением, которое можно было отвергнуть, если иметь достаточно сильную волю. Они, вероятно, собирались сделать мне двойную дозу, чтобы сделать меня послушной настолько, чтобы я приняла всё, чему они собираются меня подвергнуть.
Чего они не знали, так это того, что я уже предприняла некоторые меры для защиты от этой самой вещи. Я создала свои собственные чернила, которые были сделаны с помощью человеческой магии, к которой обращались чуть-чуть и Алхимики. Со всех сведений, что я собрала, стало известно, что магия сводила на нет любое принуждение, которое находилось в этих вампиро-выведенных чернилах. Негативная сторона этого было то, что у меня не было возможности ввести эти чернила в мою татуировку и нанести этот слой защиты. На что я рассчитывала, так это на то, что само действие человеческой магии должно было бы защитить меня (так утверждала одна моя знакомая ведьма). Как говорила она, человеческая магия влилась в мою кровь, и она будет противостоять вампирской крови в татуировке Алхимиков. Конечно, у меня действительно была возможность практиковать множество заклинаний, находясь в уединенном тюремном заключении, но я могла только надеяться, что то, что я делала в прошлом, оставило на мне след надолго.
- Стань снова одной из нас, - сказала Шеридан, когда игла татуировщика уколола одну сторону моего лица. - Откажись от своих грехов и стань на путь искупления их . Присоединись к нашей борьбе в сохранении людей свободными от испорченности вампиров и дампиров. Они тёмные существа и не имеют природного порядка.
Я напряглась, и это не имело никакого отношения к игле, пронзающей мою кожу. Что если то, что мне сказали, окажется ошибкой? Что если магия не защитит меня? Что если даже сейчас чернила, проходящие через моё тело, используют свою коварную силу, чтобы изменить мои мысли?
Это было одним из моих самых больших страхов, оказаться подсознательно кем-либо испорченной.Неожиданно у меня перехватило дыхание от мысли быть покалеченной. Остановившись, татуировщик спросил, больно ли мне. Сглотнув, я покачала головой и позволила ему продолжить, пытаясь скрыть мою панику.
Когда он закончил, я не чувствовала себя как-то иначе. Я всё ещё любила Адриана и моих друзей - мороев и дампиров. Было ли этого достаточно? Или чернилам нужно больше времени, чтобы начать своё действие? И если моя магия не смогла защитить меня, будет ли достаточно моей силы, чтобы уберечь меня? Очевидно, я преодолела предыдущий раунд нанесения чернил. Получится ли у меня так же снова?
Шеридан вывела меня, когда татуировщик отпустил меня, болтая, как будто я только что была в спа и не была подвержена попытке подчинения разума.
- Я чувствую себя всегда такой обновленным после этого, а Вы?
Для меня было невероятным то, что она могла действовать так небрежно, как будто мы были друзья, которые вышли погулять пешком, в то время как она и другие оставили меня голодать целый месяц, полуголой в тёмной клетке. Неужели она рассчитывает на то, что я буду такой благодарной за душ и тёплую одежду и смогу простить всё? Да, я поняла через пару мгновений, что она скорее всего ожидала этого. Наверно, было много людей, которые выходили из темноты и были готовы сделать что-либо или всё для возвращения к повседневному комфорту.
Когда мы поднялись этажом выше, я заметила, что в моей голове всё прояснилось и мои чувства казались острее, чем они были последние месяцы. Вероятно, не без оснований. Они не будут подвергать меня этому газу, не когда Шеридан рядом, так что это, скорее всего, первый чистый воздух, которым я дышала в течение длительного времени. До сих пор я никогда не понимала, какой шокирующей была разница. Адриан, вероятно, сможет связаться со мной во сне теперь, но для этого придётся подождать.
По крайней мере, я снова могла практиковать свою магию теперь, когда мой организм не был больше испорчен, также я надеялась противостоять любому новому эффекту от татуировки. Необходимо найти подходящий момент, чтобы сделать это, хотя легче сказать, чем сделать.
В следующем коридоре, в который мы вошли, был ряд одинаковых комнат, двери были открыты: внутри стояли узкие кровати. Я продолжала осматривать всё, мимо чего мы проходили: каждый этаж и комнату, всё ещё ища выход, однако казалось, что его не существует. Шеридан привела меня в комнату с номером восемь, написанным снаружи.
- Я всегда думала что восемь - счастливое число, - сказала она мне. - Рифмуется с словом ‘отличный’” (eight - great).
Она кивнула на одну из двух кроватей в комнате.
- Это Ваша.
На мгновение я была озадачена мыслью о кровати, чтобы осознать её большое значение. Не то, чтобы она выглядела очень удобно - но всё же. Моей кровати на полу не соревноваться с этой, даже с её твердым матрацем , изготовленным из материала, подобного моей старой сорочке . Я могла спать на этой постели, без всякого сомнения. И ещё могла видеть сны и мечтать об Адриане… .
- Есть ли у меня сосед по комнате? - спросила я, наконец, принимая во внимание другую кровать. Трудно было сказать, что кровать была занята, так как не было никаких других признаков личных вещей.
- Есть ли у меня сосед по комнате? - спросила я, наконец, принимая во внимание другую кровать. Трудно было сказать, что кровать была занята, так как не было никаких других признаков личных вещей.
- Да. Её зовут Эмма. Вы могли бы многому научиться у неё. Мы очень гордимся ее прогрессом.
Шеридан вышла из комнаты, так что, по-видимому, мы не собирались задерживаться здесь.
- Пойдемте, Вы сможете встретиться с ней сейчас. И с остальными тоже.
Коридор ответвлялся от того коридора, в котором мы были. Здесь были комнаты похожие на пустые классы. Когда мы направились к концу коридора, я почувствовала что мои чувства были притуплены на некоторое время: запах пищи. Реальная еда. Шеридан вела нас в кафетерий. Голод. Я даже заметила, как у меня болезненно заурчал живот.
Я настолько адаптировалась к своему мизерному тюремному питанию, что воспринимала состояние своего тела как норму. И только теперь я начала осознавать, насколько я хочу чего-то большего, чем просто остывшая каша.
Кафе по размерам было лишь частью от кафе Амбервуда. Здесь было пять столов, три из которых уже заняты людьми в такой же коричневые форме как и моя.Скорее всего они были моими сокамерниками, все с золотыми лилиями. Вместе их было двенадцать, а учитывая меня вот и счастливое тринадцать. Меня интересовало, что Шеридан подумает об этом. Остальные задержанные были разного возраста, пола и расы, хотя я готова держать пари, что все они американцы. В таких тюрьмах создаётся впечатление, что посторонний человек был частью процесса. Поскольку цель этого заключалась в том, чтобы вернуть нас на путь истинный, они скорее всего поместят нас в условия с той общей культурой и языком, к которым мы должны стремиться, чтобы им понравиться, только если будем пытаться достаточно упорно. Наблюдая за ними, мне стало интересно, каковы их истории, во всяком случае кто-либо из них мог бы стать союзником.
- Это Бакстер, сказала Шеридан, - кивнув в сторону сурового человека в белом. Он стоял у окна, которое открывало вид на столовую и был, по-видимому, поваром.
- Его еда восхитительна. Я думаю, вы подружитесь. А это Эддисон. Она наблюдает за вами на ланче и присматривает на уроках искусства.
Для меня не было полностью понятно, что Эддисон - она, во всяком случае по началу. Ей было около 50 лет, она носила костюм такой же аккуратный как у Шеридан, разве что менее стильный. Она стояла напротив стены, навострив глаза. Её волосы были подстрижены очень коротко, у неё было прямоугольное лицо, плюс к этому она жевала жевательную резинку. Золотая лилия была её единственным украшением. Она была почти последним человеком, которого я могла бы представить в роли учителя искусства, и которого следовало бы использовать для другого.
- У меня будет искусство?
- Да, конечно, - сказала Шеридан. - Творчество является терапевтическим лечением для исцеления души.
Был мягкий шум разговоров, когда мы вошли весь гул стих, когда они заметили нас. Все взоры арестованных, точно также как и их надзирателей, обращались в мою сторону. Никто из них не выглядел дружелюбно.
Шеридан откашлялась, как будто мы не были только что центром внимания.
- Вы закончили? У нас новый гость, я хотела бы познакомить вас с ней. Это Сидни. Сидни только что остановила время для раздумий и стремится присоединиться к остальной части вас в программе очищения.
Мне потребовалось немного времени, чтобы обдумать слова “время для раздумий”, должно быть так они называли мое безлюдное заключение в темноте.
- Я знаю, это будет трудно для вас принять её, - продолжила сладко Шеридан. - И я не виню вас. Мало того, что она все ещё очень погружена во мрак, она была испорчена самыми развратными способами: интимный и романтический контакт с вампиром. Я пойму, если вы не захотите общаться с ней, и риск заражения самих себя, но я надеюсь, вы по крайней мере будете молиться за нее.
Шеридан повернулась и с холодной улыбкой сказала.
- Увидимся позже, во время причастия.
Я нервничала и чувствовала себя не ловко, когда выходила из своей камеры, но, когда она повернулась, чтобы уйти, паника и страх нового рода охватил меня.
- Подождите. Что я должна делать?
- Ешьте, конечно. - Она осмотрела меня с ног до головы. - Если Вы беспокоитесь о своем весе. Это зависит от Вас.
Она оставила меня один на один с этими людьми в столовой.Я вышла из одного ада в другой. Я никогда не чувствовала себя так застенчиво, выставляя мои секреты чужим так открыто.
Неистовствуя, я попыталась думать, конечно, о действии. Что угодно, что освободило бы меня от пристальных взглядов и сделало бы на шаг ближек тому, чтобы выбраться отсюда и вернуться к Адриану. Ешь, сказала Шеридан. Как я могу ходить здесь? Это не было похожим на Амбервуд, куда главный офис дал задание мне помогать опытным студентам. На самом деле, Шеридан находила подход по-своему ко всем, но при этом отговорила всех помочь мне. Это была восхитительная тактика, я предположила, что ей было важно привести меня в отчаяние, чтобы я искала одобрения других и , возможно, кого-то вроде Шеридан, в качестве моего единственного друга.
Обдумывая психологию алхимиков, я успокоилась. Логика и выяснение головоломок были вещами, с которыми я могла справиться. Хорошо. Если они хотят, чтобы я постояла за себя, так тому и быть. Я отвернулась от других заключённых и подошла к окну, где стоял повар Бакстер, у которого на лицо всё ещё была натянута гримаса. Я встала перед ним выжидающе, надеясь, что этого будет достаточно. Но нет.
- Эм, извините,- тихо сказала я. - Могу я… - Про какую еду говорила Шеридан? Я потеряла счёт времени, находясь в одиночестве, - получить какой-нибудь обед?
Он хмыкнул, отвернулся и что-то делал, чего я не могла рассмотреть. Когда он повернулся ко мне, то отдал скромно заполненный поднос.
- Спасибо, - ответила я, принимая у него из рук поднос. И пока я забирала, случайно коснулась его руки в перчатках. Он удивленно воскликнул,с отвращением глядя на меня. Осторожно снял перчатку с руки, которой я коснулась и заменил на новую.
На несколько мгновений я молча уставилась на него, придя в себя, просто отвернулась. Я даже не пыталась установить контакт с другими людьми и вместо этого села к одному из пустых столов. Многие из них по-прежнему смотрели на меня, но некоторые вернулись к приёму пищи и разговорам.
Я пыталась не думать о том, что они обсуждают меня, вместо этого я сосредоточилась на своей еде. Это оказались спагетти с красным соусом, вероятнее всего из банки, банан и пинта 2-процентного молока. До приезда сюда,в своей нормальном жизни, я бы ни за что не прикоснулась к содержимому этого подноса. Прочла бы лекцию по содержанию жиров в молоке, и что бананы являлись одним из самых сахаросодержащих фруктов. Я бы поставила под сомнение качество мяса и консервантов в красном соусе.
Но сейчас все эти придирки исчезли. Это была еда. Настоящая еда,не бесформенная,безвкусная каша. Сначала я съела банан, практически не останавливаясь, чтобы вздохнуть, пришлось притормаживать себя, чтобы не выпить молоко залпом. Что-то подсказывало мне, что Бакстер не давал добавки. Со спагетти я была более осторожна, потому что логика предупреждала меня, что хорошо желудок не отреагирует на резкое изменение диеты. А мой желудок был не согласен,и хотел, чтобы я втиснула в себя всю порцию и вылизала миску. После того, что я ела последние несколько месяцев, мне казалось, что спагетти прибыли из итальянского ресторана для гурманов. Я была спасена от соблазна съесть всю порцию, когда прозвучал негромкий звон через пять минут. Все как один заключённые встали и понесли свои подносы к большому мусорному ведру, который контролировался Эддисон. Они освободили подносы от оставшейся еды и аккуратно поставили их на рядом стоящую тележку. Я поспешила встать, чтобы сделать то же самое, а затем тянулась позади, ожидая, когда все покинут кафетерий.
После реакции Бакстера на прикосновение моей руки, я постаралась спасти других от проблем контакта со мной и держалась на почтительном расстоянии от них.
Мы находились в узком помещении, напоминавшем бутылочное горлышко, и, не смотря на это, некоторые старались двигаться так, чтобы случайно не столкнуться со мной, что было бы комично в любой другой ситуации. Те, кто был далеко от меня, искали способ избежать зрительного контакта со мной и делали вид, что меня не существует. Те, кто был вынужден контактировать со мной, смотрели на меня ледяным взглядом. Я была шокирована, услышав шёпоток: “Шлюха”.
Я была готова ко многим вещам и ожидала быть названной большим количеством имён, но это то единственное, которое поймало меня врасплох. Я была поражена тем, как сильно меня это кольнуло.
Я последовала вместе с толпой в кабинет и ждала, пока все не усядутся за свои столы, что бы не выбрать неверное место. Когда я наконец-то выбрала пустое место, двое человек, сидевших наиболее близко ко мне, пересели за другие столы. Они были скорее всего в два раза старше меня, опять таки это всё ещё казалось грустным, смешное положение в обществе однако. Соответствующий руководитель-алхимик класса резко поднял глаза вверх от стола, когда услышал оживление.