Что это за странные звуки?
Система отопления и колонка для горячей воды. Я купила дом уже с ними. Котел новый, а вот колонку уже ремонтировали. Что-то с запалом, иногда не срабатывал, а газ шел, - я несу какую-то чушь и не могу остановиться. Нервничаю, как на первом свидании, хотя я знаю этого человека и до сих пор люблю. Но я не уверенна в его чувствах. Поэтому и щеки краснеют не к месту, и голос иногда пробивает дрожь. – Дом старый, здесь раньше жила бабулька. Лет десять назад ее сын сделал здесь капитальный ремонт. Но менять планировку не стал, хотя я хотела бы комнаты побольше. Но нам с Женей и так хорошо. Здесь мило и уютно. До школы всего несколько минут ходьбы, ну а в садик мне приходится ее отвозить. Я снимала раньше квартиру в другом районе, она привыкла к своей воспитательнице, к детям в их группе. И я решила потерпеть – до школы ведь осталось совсем немного, - я, наконец, замолкаю, неловко комкая в руках полотенце.
Ты многого добилась за относительно короткий срок.
У меня не было выбора.
Тебе не помогал Влад? Вы настолько плохо расстались? – он несколько напряжен и удивлен. Нет, даже взволнован. Переживает, каково мне было, когда он ушел, не разу не оглянувшись?
Нет, не в этом дело. Влад никогда бы не бросил своего ребенка. Просто я уезжала в спешке, не было времени подготовится, только поэтому было тяжело.
Тогда почему ты выбрала этот путь? Уезжать из города, увольняться с работы, да еще и развод - это не лучший вариант поведения.
Я не могла там больше оставаться. Мне необходимо было поменять обстановку.
Убежала?
Возможно. Но я не делала это необдуманно. Мне предложили работу. Я приняла предложение.
Я помню Лаврова. Ты обедала с ним как-то в ресторане.
Да. А ты пришел туда с Настей и Хомутовым.
Он, наверное, вспоминает, при каких обстоятельствах произошла та наша встреча. Он ничего мне не был должен, но Господи, как же больно мне тогда было видеть его рядом с другой.
Да. Встреча была та еще. Ты уже тогда знала Лаврова?
Он пригласил меня, чтобы обсудить свою спонсорскую помощь. Я вышла на него, когда искала материальную поддержку для Дома престарелых, который хотели закрыть, потому что город не смог и дальше его тянуть.
Он оказался благородным человеком, – я не могу разобрать, это утверждение или вопрос.
Да, он действительно большой молодец. Широкой души человек и очень добрый.
Ты довольна тем, как сложилась твоя жизнь?
Наверное, да. Мы с Женей зажили вдвоем, ей нравится здесь, Влад к ней часто приезжает, забирает к себе на выходные. Я хорошо зарабатываю и занимаюсь любимым делом.
И тебя все устраивает?
Я думаю, что добилась максимума. Использовала все свои шансы.
Нет, не все.
Он смотрит на меня долгим, тяжелым взглядом. Неужели он думает, что я не винила себя в том, что ушла тогда? Не представляла, что было бы, если бы мы переехали в тот дом, не воображала, как стану просыпаться с ним в одной постели каждое утро?
Ты ведь тоже уехал.
Да. Как и тебе, мне показалось, что пора сменить обстановку. Решил работать сам на себя. Отец предложил вложить в мое дело и свои сбережения. Поэтому успех пришел довольно рано. Ну и я поймал нужную струю, - он усмехается.
Я рада.
У тебя прекрасный дом.
Но не такой прекрасный, как тот, что ты купил.
Я сразу же пожалела о своих словах. Мы очень осторожно говорили о прошлом, не хотели, чтобы былые обиды всплыли наружу. Но не коснуться его невозможно. Оно висит над нами, как надломленное дерево. Один порыв ветра – и упадет на голову. Главное сейчас вовремя увернуться, успеть отскочить.
Я его продал. Почти сразу же.
Прости, что тогда так вышло, - я не могу подобрать сейчас более емких слов, отразивших бы всю глубину моей печали и раскаяния.
Он ставит кружку на стол и встает. Я стою, прислонившись к столешнице, и стараюсь удержать сердце в груди, а руки при себе. Как же мне хочется обнять его, прижать всем телом и больше никогда не отпускать.
Ты думала обо мне?
Да, - отвечаю шепотом, заглядывая в бирюзовые омуты.
Ты вспоминала о нас? – он подходит вплотную и проводит пальцам по моей руке.
Я киваю головой. Его ласка, забытая, но такая желанная, ощущается не столько телом, сколько душой. Как же я скучала!
Я тоже скучал.
Я сказала это вслух? Неважно. Он смотрит на меня с такой нежностью, что у меня щемит в груди. Его рука обхватывает мое лицо, большой палец проводит по кончикам ресниц, спускается по щеке к губам. Он наклоняется и целует меня. Мой мир меркнет, проваливается в темноту, я не чувствую больше ничего, кроме прикосновения его рук и губ. Я отвечаю так, как давным-давно привыкло мое тело, узнавая его, приветствуя. А душа задыхается от счастья. Наконец-то! Моя любовь, мой самый желанный, мой единственный! Мне будто вернули что-то очень важное, без чего я медленно умирала.
Обхватываю его руками за шею, чтобы не упасть, скорее наваливаюсь на него, чем прижимаюсь, потому что ноги слабеют. У меня кружится голова, я задыхаюсь.
Ну, тише, тише, милая. Не плачь.
А я и не плачу.
Он улыбается и целует мои мокрые щеки. Я вновь вижу его прежнего – ласкового, родного, того Сергея, который любил меня.
Он успокаивает, гладит волосы, перебирая пряди, целует в ухо и висок.
Я не знаю, значит ли это, что он простил меня, что пришел, чтобы остаться. Мне страшно, что он захочет потом уйти. Поэтому я притягиваю его лицо к своему и целую, целую, не в силах им насытиться. Желание вспыхивает с новой силой, когда его ладонь ложиться на мою грудь, задевая сосок. Я стону, хватаясь за лацканы его смокинга. Нас подхватывает одним вихрем, бешено крутит, и мы слетаем с орбиты, вокруг которой вращались так долго, не в силах встретиться друг с другом.
Он подхватывает меня и прижимает к себе. Я чувствую его твердое тело, его жар. Обхватываю его ногами за талию, желая поскорее ощутить то непередаваемое состояние, когда я полностью принадлежу ему, а он мне. В такие минуты мне всегда казалось, что я постигла Вселенную, что мне открылась какая-то тайна, что я пребываю в гармонии с собой и окружающим миром, и все потому, что это он держит меня в своих объятиях.
Стягиваю с плеч узкий смокинг, отрываю черную бабочку. Хочу добраться до него. Это необходимо мне, как воздух. Он несет меня куда-то, но я не вижу ничего, кроме мелькающих перед глазами губ, твердого подбородка, смуглой шеи. Самозабвенно целую их, ощущая солоноватый привкус кожи, едва заметную горечь одеколона.
Он ставит меня на ноги, стягивает через голову футболку и, даже не освобождая рук из коротких рукавов, начинает целовать голую грудь. Его рот сначала мягкий, шелковый, влажный, он мучит и ласкает одновременно, но ему этого мало. Я чувствую легкий укус на соске и вскрикиваю, по всему тело в низ живота пробегает электрический разряд.
Он опрокидывает меня на кровать, стягивает штаны вместе с трусиками и прокладывает мокрую дорожку все ниже и ниже. Я извиваюсь, мне он нужен внутри, но Вронский непреклонен, как всегда. И уже через минуту я кричу, захлебываясь от оргазма. Одним рывком он подтягивает меня на себя и входит уверенным движением.
Мы одновременно выдыхаем и замираем, но уже в следующее мгновение я, распаленная и жадная, приподнимаю бедра ему навстречу.
Нет больше ни меня, ни его, ни этой маленькой спальни. Есть только движение наших тел, которые стремятся друг к другу, пытаясь нарушить все законы природы и доказать, что они единое целое, невзирая на то, что были созданы двумя разными организмами.
Мне так хорошо с тобой, - шепчет он, поднимаясь и опускаясь надо мной. – Никогда и ни с кем не было так.
Я обвиваюсь вокруг него, вбирая в себя все больше, все глубже. Руки скользят по спине, царапая кожу, подгоняя, распаляя. Я стону, и он целует меня. Я отвечаю на выпады его языка, которые в безупречном ритме повторяют удары тела. Сгораю от страсти, ощущая, как внутри что-то меняется, сжимается, собирается в один тугой узел.
Прошу тебя, прошу, - шепчут мои губы.
Он отстраняется, садится и берет меня под ягодицы. Следующий его толчок высекает из меня искры, и я кричу, пока восхитительная волна не накрывает меня, не уносит далеко-далеко, лишая сил и сознания.
На какое-то мгновение мне кажется, что я лежу на берегу Крита. Я не могу открыть глаза из-за яркого солнца да и не хочу. Всем телом чувствую рядом его, расслабленного и довольного. Я хочу уснуть. Но боюсь, что мираж рассеется.
С трудом открываю глаза. Он действительно рядом. Лежит на животе подложив руки под подбородок. Глаза блестят в темноте.
Дикая кошка. Ты меня напугала, когда отключилась, -хотя я этого и не вижу, но он улыбается.
Не знаю, что со мной приключилось, - я не смущена, я безумно счастлива.
Со мной тоже что-то приключилось. Я думаю, это был сердечный приступ.
Не знаю, что со мной приключилось, - я не смущена, я безумно счастлива.
Со мной тоже что-то приключилось. Я думаю, это был сердечный приступ.
Я тихо смеюсь, его смех вторит мне. Рука начинает медленно путешествовать по моему телу. Я слегка шевелюсь и чувствую влагу меду ногами.
Сначала я замираю – мы не предохранялись, а я давно бросила пить противозачаточные таблетки. Потом в мозгу проносится абсолютно дикое желание зачать от него ребенка. Но я вспоминаю, какой у меня день цикла, и понимаю, что вероятность ничтожно мала.
Мне нужно в ванную
Тебя проводить?
Возможно. Ноги не держат.
Тогда я тебя понесу.
Он сгребает меня в охапку с постели и останавливается в нерешительности.
А где у тебя ванная?
Я смеюсь. Как же мне хочется, чтобы он заблудился в моем доме и никогда отсюда не вышел.
Под струями горячего душа им была предпринята еще одна попытка лишить меня сознания, но я уже достаточно пришла в себя, чтобы оказать ему достойный отпор. И пока он опирался руками об обложенную плиткой стену, мои губы и язык доводили его до точки кипения. Когда же пришел мой черед, мы чуть было не разгромили крохотную комнату. В конце концов, он отнес меня, мокрую и ненасытную, в спальню, где я еще дважды увидело небо в алмазах.
Окончательно выбившись из сил, мы на какое-то время провалились в сон, переплетясь друг с другом, как два розовых куста.
Мне казалось, что я слышу его тихий голос. Он шептал мне слова любви, сладкие и упоительные, которые бальзамом лились на мое исстрадавшееся сердце. А потом усталость взяла верх, и я провалилась в темноту.
Просыпаюсь оттого, что мне дурно. Едва разлепляю глаза. За окном светло, но Сергея рядом нет. У меня жутко болит голова, перед глазами все плывет. Я пытаюсь встать, но приступ тошноты сгибает пополам. Меня рвет на простыни. Хочу позвать его, но грудь сдавливает невидимым обручем.
Я пытаюсь сползти с постели, но теряю ориентацию. Последнее, что помню – удар головой о холодный пол.
Глава 31
Я открываю глаза, когда солнце уже пробивалось через белоснежные шторы и добралось до кровати. Неожиданный прилив сил и целый вихрь мыслей и планов не дает мне больше уснуть. Меня переполняют эмоции и грудь теснит, потому что я вновь проснулся в ее постели, а этой ночью снова обладал ей, пил ее дыхание, слышал неровный стук ее сердца рядом со своим.
Она сладко спит, прижавшись к моему боку, притягивая мой взгляд, а еще больше - руки. Румянец проступил на щеках, светлые локоны упали на лицо. Я убираю их, стараясь не разбудить ее. Она недовольно ворчит, и я прячу улыбку, словно она сейчас откроет глаза и станет меня журить за то, что я смеюсь над ней.
Целую теплые волосы и осматриваюсь. Ее спальня совсем небольшая. Двуспальная кровать с салатовыми сатиновыми простынями с каким-то светло-бежевым геометрическим рисунком подходит этой почти квадратной комнате.
По бокам маленькие деревянные тумбочки. На одной лежит книга и простенькая золотая цепочка с крестиком.
Напротив комод, над ним – прямоугольное зеркало в деревянной раме, слева шкаф-купе, справа –окно, выходящее во двор.
Стены оклеены светло-зелеными обоями, а та стена, что за изголовьем кровати, еще и с изображением блекло-розовых цветов с нежными перламутровыми разводами. Я улыбаюсь шире. Так по-женски, абсолютно в ее вкусе. Тепло и уютно.
Наши вещи разбросаны по полу. Меня захлестывает чистейшее удовольствие, когда я вспоминаю, что за этим последовало. Мне хочется быть здесь, когда она проснется. Я бы хотел провести с ней весь день, возможно, сразу же пригласить на завтрак. Или пусть она сама сделает его? Я соскучился по ее вкусной еде, по сонному и довольному выражению ее глаз, когда она ставит передо мной тарелку с чем-то божественно пахнущим и горячим.
Но как бы не сложилось дальше наше утро, мой смокинг не располагает к его продолжению в каком-то другом месте.
Осторожно встаю с кровати, чтобы не потревожить ее сон. Подбираю свои вещи и тихо выхожу из комнаты.
Привожу себя в порядок в ванной и иду к выходу. Она оставила ключ на тумбочке в прихожей, я запомнил это вчера. Надеюсь, когда я приеду, она все еще будет спать. До моего отеля и назад не больше получаса.
Солнце играет бликами на капоте машины, отражается от затемненных стекол. Мотор урчит и я выкручиваю руль, обернувшись назад.
Выехав на основную дорогу, давлю на педаль газа. Машина плавно набирает ход, повинуясь моему желанию как можно быстрее добраться до отеля и обратно к ней.
Я надеялся, что вечер мы закончим в постели, но я не думал, что это будет так. Даже не подозревал, насколько мне не хватало ее, пока она не попросила прощения, стоя на своей кухоньке босая, растрепанная, неуверенная и взволнованная. Она казалась гораздо моложе своих лет без макияжа и вечерней прически, похудевшая, уставшая. Хотя, когда я увидел ее в этом золотом платье, с открытой грудью и плечами, с огромными глазами, подчеркнутыми косметикой, мне показалось, что передо мной кинозвезда – настолько она была хороша. И то, что она не осознавала, как выглядит, как мужики провожают ее голодными взглядами, делало ее еще более привлекательной.
Останавливаюсь на светофоре и замечаю, что на голых ветках абрикосы распустились первые бело-розовые цветы.
Утреннее солнце умывает здания светом, прогревает свежий, прохладный воздух.
Этой ночью я был ошеломлен, потрясен тем, что случилось. Мне показалось, что Ира открылась мне полностью, потому что я, как и прежде, читал на ее лице все, что было у нее на сердце. Уязвимость, радость, неверие, страсть, любовь. Да, она все еще любит меня, она сама шептала мне это, не осознавая, что говорит, и я терял душу в ее невероятных глазах в эти мгновения.
Вчера, придя на бал, я еще сомневался в том, что она чувствует. Сейчас же я твердо уверен в том, что она – моя. И это делает меня невероятно живым, наполняет силой и уверенностью!
Паркую машину у входа, добираюсь до своего номера. Секунду раздумываю, стоит ли принять душ, но тут же отметаю эту мысль. Этой ночью мы уже побывали в душе, а задержавшись здесь на каких-то десять минут, я могу пропустить ее пробуждение. А я не хочу, чтобы она просыпалась без меня. Больше – никогда.
Бросаю смятый смокинг на спинку стула, переодеваюсь в темно-серые брюки, светлый свитер и хватаю ключи от машины.
Дорога назад кажется короче. Мне хочется услышать ее голос с милой хрипотцой. Так она разговаривает только спросонья или после секса.
На углу пятиэтажного дома, рядом с которым расположился маленький стихийный рынок, вижу старушку, закутанную в темный пуховый платок несмотря на довольно теплую погоду. Она сидит на низкой скамеечке и держит в руках белые тюльпаны, похожие головками на колокольчики. Резко сворачиваю к обочине и покупаю нежные цветы. Она распространяют по салону изумительный запах, сладкий, но изысканно-тонкий.
При свете дня домик Иры напоминает игрушечный. Такие часто рисуют на поздравительных открытках. Лиловые и желтые цветы высажены островками, невысокая деревянная калитка выкрашена зеленой краской, а между камнями, живописно украшавшими клумбу, вырос изумрудного цвета мох.
Я достаю ключ и тихо поворачиваю его в замке, стараясь не издавать лишних звуков, предвкушая, как обниму ее, теплую и разнеженную, как подарю тюльпаны, и она опустит в них свое лицо, глубоко вдыхая.
Улыбка резко сползает с лица, когда я чувствую удушливый запах газа, ударивший в нос. Отбрасываю цветы в сторону, отворачиваюсь, делаю несколько быстрых глубоких вдохов и как есть, не разуваясь, вбегаю в дом.
Она лежит на полу, бледная, неподвижная, глаза закрыты. Пытаюсь подавить панику и инстинктивное желание прокричать ее имя, чтобы не вдохнуть отраву и не вырубиться самому. Поднимаю ее, хватаю с постели одеяло и выскакиваю на улицу.
Мне кажется, она не дышит. Бросаю одеяло на землю, кладу ее сверху и припадаю ухом к груди. Сердце еле слышно, дыхание слабое. Она вся холодная.
Нетвердой рукой вынимаю сотовый и набираю скорую.
Срочно, отравление бытовым газом, - не узнаю собственный голос, таким безжизненным, чужим он мне кажется.
Я не помню ее точный адрес, объясняю, как доехать по ориентирам. Меня спрашивают, дышит ли пострадавшая, находится ли в сознании, вынес ли я ее на воздух. Я отвечаю, рявкая в телефон.
Что мне делать сейчас?
Ждите скорую.
Может быть, самому довезти, только скажите, куда. Где ближайшая больница?
Ждите скорую и не входите в помещение.
Я вспоминаю, что газ так и не перекрыт. Оставляю Иру и опять максимально накачиваю легкие кислородом. В коморке рядом с кухней вижу котел и газовую колонку. На трубе перекрываю вентиль, несусь в дальнюю комнату, чтобы открыть окно. Это детская, милая, обставленная с любовью. Вокруг мягкие игрушки, на стенах рисунки. Как же хорошо, что Жени здесь сегодня не оказалось.