– Таблетки? – деловито уточнила я. – А какие?
– Неважно. Какая разница?
– Он может спросить, – заметила я, удивляясь, как могу быть такой циничной. И есть ли мне оправдания? Я знала, что есть. Стоило только вспомнить Катерину, сидящую с безмятежным лицом под нашим тополем на площадке – с коляской, совочками и прочей ересью, как я тут же понимала, что все средства хороши, чтобы только заполнить эту пустоту, в которую я проваливаюсь, как в зыбучие пески, с тех самых пор, как она родила. Ребенок – это единственное, чего я хотела.
– Да. Верно. Скажи, что это… постинор, к примеру.
– Ладно. А как мне вообще себя вести? Сколько раз может понадобиться?
– Этого я не знаю, – вздохнула Елена Станиславовна. – Только имей в виду, есть один очень страшный риск во всем этом.
– Какой? – нахмурилась я.
– Ты говоришь, он красивый и умный. Ты упоминала, что у него глаза зеленые?
– Зеленые. И ресницы.
– И он заботливый?
– Что-то вроде того.
– Ты можешь к нему привязаться. Будь очень осторожна, помни, что именно ты делаешь, и не давай себе расхлябываться. Помни, если только пустишь его реально в свою жизнь – пропадешь. Будешь рыдать и биться о стену.
– О, за это вы можете не беспокоиться, – улыбнулась я. – Во-первых, после вашего сына мне никто больше уже не может разбить сердце. Чего бить, если все уже разбито. А во-вторых, вы просто не видели моего Владимира. Этот человек никогда и ни к кому сам не войдет ни в какую жизнь. Более закрытого и помешанного на самом себе товарища я еще не встречала.
– Что ж, тем лучше! – кивнула она. – Просто… будь осторожна. Тебе еще не пора?
– Ой, пора. Я еще хотела заскочить домой переодеться. Блин, надо жвачку купить! – засуетилась я. Для Владимира-то я не курила. И не пила. И вообще была его единомышленницей, в смысле оздоровительного бега, зарядки и прочих здоровых образов жизни. Нет, ничего не могу сказать, в какой-то степени все это мне даже нравилось. И чувствовала я себя значительно лучше после этих недель, однако ведь на самом деле это была не я. И приходилось постоянно отслеживать, что и как я делаю, не забываться и не терять лица.
– Ты мне позвони, как все пройдет. В любое время. И фолиевую кислоту купи. И, кстати, витамины.
– Обычные?
– Можешь сразу для беременных купить. Они просто чуть больше обогащены, так что вреда не будет.
– Ладно, побежала, – выдохнула я и выскочила на улицу. Жара все еще никак не спадала, город сонно плелся по улицам, дышал тяжело, с одышкой, обливался из бутылок водой, газированной и нет. Я же неслась, не чувствуя ног. Видимо, утренний бег не прошел уж совсем без следа. Дома лихорадочно прошлась по гардеробу, пытаясь прикинуть, как бы одеться, чтобы выглядеть соблазнительно, но не слишком серьезно. Ничего серьезного не должно мелькать в наших отношениях.
«Кстати, а с чего ты вообще решила, что что-то будет?» – вдруг пришло в голову.
«С того, что он меня поцеловал».
«Ну и что? Вдруг это была случайность».
«И сейчас не семь утра, так что мы явно встречаемся не для физкультуры и спорта».
«А может, он решил взяться за тебя всерьез! И тренировать даже с вечера», – подтрунивала я сама над собой, но при этом что-то внутри меня ужасно дрожало. Что-то во мне совершенно отвыкло встречаться с мужчинами (во всяком случае, не в клубе и не после пары коктейлей), а особенно с такими вот взрослыми, серьезными, знающими много языков. Умными. Заносчивыми. С теплой доброй улыбкой.
Я выбрала легкое платье из золотистого шелка. Подарок мамы на двадцатипятилетие, который она вручила мне со словами «может, хоть в нем ты кого-то подцепишь» и «сколько уже можно сохнуть по этому козлику». Мама не стеснялась в выражениях, когда говорила о любимой дочери. И как же забавно, что теперь я возлагаю примерно те же надежды на это платье! Подцепить определенного мужчину, использовать, выбросить из своей жизни. Когда я снова проговорила этот план, во мне что-то оборвалось. Опять. Я не делала так, я не поступала так никогда! Разве я – такой человек? Разве я смогу?
«Ага, но Катерина же смогла. И Сергей тоже смог как-то. Помнишь его лицо? А как он смотрит на тебя сейчас? Ты ничего не должна этому мужскому миру. Никакой больше совести, ладно?»
«Ладно!» – кивнула я, глядя в маленькое зеркало над раковиной в ванной. Испуганное, растерянное загорелое лицо, вытаращенные карие глаза, обведенные серым с блестками карандашом, подчеркнутые тушью ресницы, покусанные от волнения губы. Он не засмеется, увидев все эти жалкие потуги? В конце концов, может, лучше опять надеть шорты и майку? Если уж у меня и есть что-то ценное, так это ноги и грудь.
Все, времени нет на это, одернула я саму себя. И, нацепив босоножки на каблуке, вышла во двор, чтобы (вот кто бы сомневался!) наткнуться там на Катерину и Сергея, мирно выгружающихся из машины. От шока я не успела даже отвернуться. Сергей, чуть вспыхнув, быстро осмотрел меня колючим взглядом и коротко кивнул, а Катерина демонстративно громко сказала:
– Ты не мог бы взять у меня сумку, дорогой?
– Конечно, дорогая! – еще более мерзким слащавым голосом ответил он и подхватил Катеринину авоську. Гад. Я заставила себя вдохнуть поглубже и спокойным (насколько смогла) шагом отчалила с родного двора. Вот уж точно, наш дом – как подводная лодка. Никуда с нее не денешься, ни от кого не скроешься. С лавочки около приема стеклотары улыбнулись и помахали рукой Аркашка и мой старый знакомый панк, с которым я так памятно напилась в день расставания с мужем, подругой и иллюзиями. Панк уже успел с того времени все-таки сходить в армию, а когда вернулся, волосы красить уже не стал, а, напротив, влился в дружный коллектив местного стекляшечного бомонда.
– Отлично выглядишь! – крикнул Аркаша.
– Спасибо, – кисло выдавила я и еще быстрее побежала со двора. Нет, ну почему именно сегодня? Неужели же нельзя было хоть в этот день не сталкиваться с ними всеми? Почему я такая невезучая? И что, кстати, с Сергеевой машиной? Я вдруг вспомнила – что-то в ней не так. Кажется, какая-то большая царапина. Или я что-то перепутала? Вообще, машина эта уже старая и битая с разных сторон. Везде по чуть-чуть. Он что, снова с кем-то встретился? Ладно, не мое это дело. А какое – мое? Ах да. Владимир.
– Привет! – услышала я, чуть не просвистев мимо, погруженная в свои дурацкие упаднические мысли.
– О, привет, – развернулась я. – Извини, я задумалась.
– Я так и понял, – усмехнулся он, стоя вполоборота ко мне и с интересом меня рассматривая. От одного его взгляда по моему телу вдруг пронеслась волна жара. Отчего бы? Может, от ужаса? – И о чем ты задумалась?
– Да так… – растерялась я. Что тут скажешь? Что мне интересна каждая царапина в жизни и на машине моего бывшего? Или что я почему-то боюсь его, Владимира, хотя он выглядит совершенно безопасно и даже вполне симпатичен?
– Понятно. Ладно, какие у нас планы? – поинтересовался он. Я нахмурилась. Я-то откуда знаю, какие у нас планы?
– Я тут тоже думала, что это у нас – вечерняя пробежка, или что?
– О, ты полюбила бегать? – ехидствовал он. – Не думал, что так быстро добьюсь от тебя результатов.
– Нет уж, бегать я не люблю. Я больше предпочитаю ходить. Или даже лежать, – ляпнула я, не подумав, что мой спич может быть понят превратно. И тут же поправилась, краснея: – Или стоять. Или сидеть.
– Сидеть. Понятно. Тогда пойдем ко мне, я угощу тебя ужином. Там и посидишь, – миролюбиво добавил он и взял меня под руку. Это было в высшей степени странно – идти с ним вот так по нашим улицам. Особенно в платье, развевающемся на ветру. Я украдкой поглядывала на Владимира, но тот был слегка насмешлив и непроницаем. Его загорелое красивое лицо никак не позволяло определить, что у него в голове, но в какой-то момент он повернулся ко мне и улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
– Что? – от неожиданности вытаращилась я.
– Ты так смотришь…
– Просто… не видела тебя в человеческой одежде. Думала, ты всегда только в спортивной форме, – нашлась я. И хитро улыбнулась.
– Ты тоже, признаться, смотришься странновато. Платье. Каблуки.
– Я? Странновато? – обиделась я. Вот так, старайся выглядеть женственно! Надо было не напрягаться, припереться в бриджах и футболке. В панталонах, все равно он надо мной смеется. – Да я на работе постоянно на каблуках!
– Да? Только я-то тебя там вижу только из-за этой тумбочки. Как ее там, тумбочку – стойка? Так что… Впрочем, мне нравится.
– Что нравится? – продолжала юродствовать я. – Из-за тумбочки на меня смотреть?
– При чем тут тумбочка? – нахмурился он. И остаток пути шел молча и даже мрачно, уже не глядя на меня. Я злилась на себя. Почему я веду себя как дура, какая разница, что он думает обо мне и моем платье! Мне надо только, чтобы он продолжал двигаться в правильном направлении.
– Мне нравится твое платье, – вдруг высказался он после длинной паузы. Мы уже практически подошли к его дому на улице Расплетина, когда он подал голос.
– Правда? – от неожиданности смутилась я.
– Послушай, Диана, мне нравится твое платье. И ты мне тоже очень нравишься. Только вот… дело в том, что… Черт, я даже не знаю, как сказать.
– Но ты же знаешь пять языков! – не сдержалась я. Владимир замолчал, нахмурился и внимательно посмотрел на меня.
– И почему ты такая язва?
– Я? Разве? – пожала плечами я. И улыбнулась. – Но я рада, что тебе нравится мое платье. Мне тоже нравится, как ты смотришься в… джинсах и рубашке. Правда, в шортах ты смотришься еще лучше. С такими-то мышцами. С такими ногами.
– Ноги у тебя тоже отличные.
– Правда? – глупо обрадовалась я.
– Так, будем считать этот сеанс грубой лести оконченным. Пойдем! – он схватил меня за руку и повел к себе. Даже, можно сказать, настойчиво потащил.
– Мы же договорились, что это – не пробежка. Куда мы так несемся? – ехидно уточнила я, но Владимир проигнорировал, и только когда мы оказались в лифте, он, так и не сказав ни слова, вдруг обхватил меня за талию, прижал к стенке кабины и принялся целовать. Жадно, яростно, словно хотел сделать больно, но при этом я бы ни за какие коврижки не согласилась, чтобы он прекратил это делать. Именно это можно было назвать «попасть в настоящие мужские руки». От этих сильных объятий я чуть не потеряла устойчивость и окончательные остатки здравого смысла. Так, как он, меня никто никогда не целовал. Даже Сосновский, честно говоря. Такое ощущение, что в этом Владимире живут какие-то тайные демоны, которые почему-то просыпаются при виде меня.
– Что ж это такое! – простонал он, когда лифт уже остановился на нужном этаже, но мы так и не двинулись с места.
– Я хочу тебя, – пробормотала я, сама удивляясь собственной наглости.
– Да что ты говоришь! – язвительно воскликнул он, оторвался от меня на секунду, продолжая держать мое лицо в своих ладонях. Посмотрел на меня и рассмеялся: – Значит, хочешь?
– Могу и перехотеть!
– О, это вряд ли. Я тебе не позволю.
– Нет, вы только посмотрите, – возмутилась было я, но он вытащил меня из лифта, через пару мгновений мы влетели в его прихожую, а дальше… дальше я предпочитаю думать, что все случилось именно так только потому, что я заранее все именно так и планировала. Просто я, видимо, гений, раз все, чего я хотела, получилось так легко и просто. И благодаря моему гениальному плану совращения (видимо), Владимир совсем сошел с ума и не дал мне и шагу ступить, раздевая меня чуть ли не в прихожей, еще не успев закрыть дверь. И перенес на руках в гостиную, где на диване сорвал с меня все, что оставалось, а потом сделал именно то, ради чего я, собственно, и пришла. Сделал на диване, потом на ковре, потом немножко насмешил предложением что-то перекусить, пока дают (имей в виду, Дианочка, у тебя есть минут пять, не больше). А потом – честно говоря, хоть это и был гениальный план совращения (видимо), я так и не поняла, что же я такого сделала, на какие правильные кнопки нажала и как это вообще все случилось. Мне почему-то больше кажется, что в тот вечер какое-то стихийное природное явление, произошедшее в рамках одной отдельно взятой квартиры, накрыло нас, сотрясая с вибрацией в десять баллов. Нас просто захлестнуло странной волной, прижало друг к другу, переплело наши руки, ноги, губы, вызывая стоны и крики, и не давало оторваться друг от друга ни на секунду. Пока ураган не прошел дальше, оставив после себя лежащих на песке (то есть на ковре) усталых, измученных, совершенно голых людей. Ах да, забыла. Голых, но совершенно довольных друг другом людей.
Часть третья Колхоз – дело добровольное
Глава первая, в которой я попадаю в затруднительное положение, хотя планировала попасть в «интересное»
Если вы хотите стать шпионом, вести подпольную деятельность и выдавать себя за невесть кого, для начала было бы неплохо выучить устав начинающего предателя Родины. Открываем первую страницу, не забываем при этом надеть резиновые перчатки. Это очень важно в жизни шпиона – не оставлять следов, потому что если нет следов, потом нечего будет путать. Итак, по пунктам:
Правило первое. Никогда не ври слишком много. Старайся интегрировать ложь в правду таким образом, чтобы сохранялись идеальные пропорции. Рецепт для этого коктейля: одна треть вранья на две трети чистой неразбавленной правды. Я привирала только в нескольких пунктах. Что не курю, что не пью и что люблю спорт. Последнее было имитировать сложнее всего, хотя не курить, когда я ночевала у Владимира, – это тоже вам не хрень какая-то, курить хотелось до жути. Нелегка жизнь диверсанта.
Правило второе. Как можно меньше предавайся воспоминаниям. Всегда есть шанс попасться и провалить миссию. К примеру, вы Юстас, и ваше прикрытие – длинноногая, помешанная на здоровье красотка, и вот вы, Юстас, сидите на коленях у своего объекта № 1, целуетесь и рассказываете ему, что вообще-то вы оливки не любите, потому что когда-то вы до такого скотского состояния напились в клубе с помощью этих самых мартини с оливками, что… И дальше удивленно поднятые брови и вопрос: как же так, Юстас, ты же не пьешь!
Правило третье. Никогда не приглашайте объект к себе. Впрочем, это правило относится только к тем шпионам, кому за свою явку откровенно стыдно. Так что если у вас из потолка проводка не выпадает и, чтобы закрыть воду в ванной, не надо сначала затыкать кран пальцем – так и быть, приглашайте. Но помните, что, находясь на вашей территории, объект сможет узнать о вас больше, чем вы хотите. К примеру, что вы неаккуратны. Или что курите (считай, первые два пункта провалены сразу).
Правило четвертое. Никогда не знакомьте объект с друзьями и близкими, если только не хотите порвать с ним немедленно. Лучший способ завершить отношения – знакомство с мамой. Во всяком случае, моя мама с ее вопросами о свадьбе и вздохами о том, что она уже совсем было испугалась, что я так и останусь старой девой после этого «козлика», но теперь, конечно, все хорошо… Этого я бы не хотела представить, даже в страшном сне.
Правило пятое. Никогда не забывайте, что вы на посту. И что перед вами враг, с которым вы воевали, воюете и будете воевать до скончания времен. Мужчины способны коварно пролезать в самые потаенные уголки нашего сознания и рушить всю систему защиты. Возможно, мужчины владеют тайными способами внедрения в подсознание, своего рода вирусом, пожирающим всю самостоятельность и боевой настрой. Не успеешь оглянуться, как забылась на секунду, и все – лежишь в объятиях героя и ждешь большого и толстого счастья. А через еще пару кадров тебя уже бросили. Ради подруги, ради коллеги по работе, ради… бутылки. Или еще чего случилось. В любом случае, если вы беретесь играть в шпионские игры с мужчинами, будьте готовы ко всему, ибо ваш противник силен и у него вся колода меченая. И по пять тузов в каждом рукаве.
Встречаясь с Владимиром, мне было очень трудно удержаться и продолжать вести игру, которую мы затеяли пару недель назад. Первый бой был на моей стороне, я выиграла. Я провела в его объятиях целый вечер и часть ночи. Только ближе к утру сообразила, что если не хочу явиться на работу в шелковом фривольном платьишке, к тому же довольно мятом, мне все-таки придется вернуться домой.
– Ты уверена, что надо идти? Может, останешься? – волновался он, нежно проводя рукой по моей спине, отчего хотелось только свернуться клубочком и замурлыкать. И никуда-никуда не уходить. Этот мужчина имел в своем арсенале столько реально опасных приемов, что я пару раз была на краю провала. Одни зеленые глаза чего стоят.
– Нет-нет. И тебе надо отдохнуть, – пробормотала я, натягивая кафтан. В смысле, платье. Честно говоря, поднять себя я смогла с огромным трудом.
– От чего отдохнуть? – сладко улыбнулся он и притянул меня к себе. – Я совсем не устал. И хоть сейчас – снова в бой.
– О! – пробормотала я, прежде чем мы снова принялись целоваться. В общем, уходить пришлось с боем, но часам к пяти утра я все-таки была доставлена домой, вернее, на угол бульвара. Дальше я отказалась быть провожаемой наотрез.
– А если маньяк? – волновался он.
– Еще один? – хмыкнула я. Нет, показывать ему свой дом я не была готова. – Нет, серьезно, Владимир. Спасибо за прекрасный вечер. Да. И за ночь, и за часть утра тоже. Это было великолепно.
– Это мой текст! – нахмурился он. – Я должен был бы это сказать. А потом добавить, что все было здорово и что надо бы как-нибудь повторить. И что как-нибудь надо созвониться.
– Как-нибудь, – усмехнулась я.
– Да. И не позвонить никогда.
– Но я ничего подобного говорить не собираюсь. Все действительно было просто здорово. А теперь я просто хочу пойти домой. Одна, – я выразительно стрельнула глазами в сторону бульвара.
– Нет, это неправильно. Давай я провожу тебя до двери.