– Полагаю, вы так и не получили скаутское звание «орла», – улыбнулась Лейн.
– На самом деле получил. Я не хотел быть проигравшим. – Он глотнул кофе. – Лейн, хотя из-за своего отца я потерял множество клиентов, я все еще хороший трейдер и восстанавливаю свое дело. Но я до единого цента отдал все деньги, которые скопил или вложил в правительственные акции, чтобы помочь расплатиться с людьми, потерявшими свои вклады.
– А люди об этом знают?
– Нет. Я потребовал, чтобы это делалось втайне. Я знал, как на это отреагируют: мол, я пытаюсь казаться лучше, чем есть.
– Хоть делай, хоть не делай, все равно проклянут, – задумчиво произнесла Лейн.
– Я тоже так считаю.
На этот раз они поймали такси сразу же, выйдя из ресторана. У подъезда Лейн начала было прощаться с Эриком, но тот сказал:
– Я провожу вас до квартиры.
Когда они поднимались на лифте, он попросил:
– Я обещаю, что не задержу вас, но можно посмотреть, оставила ли мне Кэти те два печенья?
– Я знаю, что она их оставила. Входите.
Печенье лежало на бумажной тарелке, стоящей на кофейном столике. На тарелке Кэти нарисовала смайлик.
Эрик взял одно печенье, откусил и сказал:
– Очень вкусно. Поблагодарите Кэти от моего имени. Скажите ей, что я люблю именно такое печенье, как она испекла, – где много шоколадной крошки. – Он взял тарелку и добавил: – Съем их, когда буду спускаться на лифте. Лейн, этот вечер был для меня очень приятным. А теперь, как и обещал, я ухожу.
Менее чем через минуту Лейн услышала гудение лифта, спускающегося вниз. В коридор вышла Вильма Поттерс. Уложив Кэти спать, она чаще всего сидела в маленькой комнатке в конце коридора и смотрела телевизор.
– Кэти легла спать ровно в половине девятого, – сообщила она. – Вы хорошо провели время?
Лейн поколебалась, потом ответила:
– Да, очень хорошо, миссис Поттерс. Славный вечер.
12
Мардж О’Брайан сидела в приемной, ожидая, пока ее вызовут в кабинет Руди Шелла. «Что я сделала не так? – нервно спрашивала она себя. – Почему ФБР хочет побеседовать со мной?» Только вчера она съездила в Нью-Джерси, сопровождая автофургон, который увозил из особняка Беннетов вещи, отобранные для нового дома Энн Беннет в Монклере. С помощью Лейн Хармон и двух рабочих, которых Лейн привезла с собой, Мардж распаковала коробки с фарфором, книгами и одеждой, чтобы к следующему дню, когда приедет миссис Беннет, в таунхаусе уже был порядок. Лейн сказала, что покрывало, занавеси и подзоры привезут на следующей неделе, и она приедет присмотреть, чтобы все было сделано правильно.
«Она такая милая женщина, – думала Мардж, – и таунхаус очень красивый. Мебель как будто специально сделана для этих комнат. И в нем очень уютно. Когда мистер Беннет еще не пропал, его присутствие словно бы наполняло особняк жизнью. Но бедная миссис Беннет, оставшись одна в огромном доме, кажется потерянной и жалкой».
Зачем фэбээровцы снова позвонили Мардж вчера вечером? Она уже говорила с ними два года назад. Что они имели в виду, когда сказали, что хотят просто задать ей несколько вопросов? Не думают ли они, что она причастна к исчезновению денег? «Нет, конечно, нет, – подумала она. – Пусть убедятся, взглянув на мой банковский счет».
«Я буду скучать по миссис Беннет и Эрику, – размышляла Мардж – Они всегда были так добры ко мне. Мистер Беннет тоже, – добавила она, мысленно защищая его, – но я его побаивалась. Когда он злился – ух, только держись! И гнев охватывал его неожиданно. Как в то утро, когда на обивке переднего сиденья его нового “Бентли” обнаружилось пятно, потому что шофер пролил кофе, пока ждал хозяина перед домом. Мистер Беннет уволил шофера на месте, а потом вернулся в дом и стал кричать на Роджера, дворецкого, который и порекомендовал этого шофера. “В следующий раз, если я найму одного из твоих тупых дружков и получу из-за этого проблемы, ты тоже вылетишь с работы”, – сказал он. Когда миссис Беннет напомнила: “Паркер, Роджер всего лишь позвонил в агентство, и они рекомендовали этого водителя”, – он накричал и на нее тоже. “Энн, ты когда-нибудь прекратишь относиться к прислуге как к своим друзьям? – рявкнул он. – Жаль, ты никак не можешь понять, что ты больше не девочка на побегушках в колбасном магазине своего отца!” Однако на следующий день он взял того же шофера на работу, извинился перед дворецким и купил миссис Беннет красивую булавку с бриллиантом. Я видела записку, которую он наколол на эту булавку. Там было написано: “Моей многострадальной возлюбленной”».
– Миссис О’Брайан, мистер Шелл просит вас пройти к нему.
Неспешной походкой Мардж проследовала за мужчиной в строгий кабинет Руди Шелла. Но, войдя в дверь, она с облегчением отметила, что сидевший за столом человек поднялся и с доброжелательной улыбкой приветствовал ее и пригласил присесть. «Он не собирается арестовывать меня», – подумала Мардж. Она быстро поняла, что арест – это последнее, что было на уме у агента Шелла.
– Миссис О’Брайан, прошло почти два года с тех пор, как вы беседовали с нашими агентами. Теперь, когда миссис Беннет переезжает в Нью-Джерси, собираетесь ли вы продолжать работать у нее?
– С сожалением должна сказать, что нет, – ответила Мардж. – Я всегда ухожу домой по вечерам. Но я не смогу ездить из Коннектикута в Нью-Джерси пять дней в неделю, и даже если б она захотела, чтобы я работала на нее с проживанием, я ни за что не согласна жить так далеко от моих внуков. Они – то, что держит меня дома.
Руди Шелл кивнул.
– Могу понять. Пожалуйста, не сочтите, будто я прошу вас проявить нелояльность, но, как вы, должно быть, знаете, Паркер Беннет разрушил множество жизней. Люди, которые доверились ему, потеряли свои дома, пенсионные накопления, возможность помогать родным. Но я прошу вас подумать. Не довелось ли вам услышать, как миссис Беннет или ее сын упомянули, что им известно, жив Паркер Беннет или нет?
Мардж сидела молча. Один такой случай точно был. Всего две недели назад. В тот вечер миссис Беннет кричала на Эрика. Но было бы нечестно рассказать об этом. Если только эти слова не были вызваны стрессом, в котором проходила теперь жизнь миссис Беннет, это означало, что несчастная женщина погружается в пучины раннего маразма. Энн Беннет много раз повторяла одно и то же, и это звучало просто безумно.
– Миссис О’Брайан, – голос Руди Шелла звучал ободряюще, – по вашему лицу я вижу, что вы пытаетесь решить, говорить мне что-то или нет. Пожалуйста, помните, что если Эрик Беннет и его мать не ведали о преступлении Паркера Беннета и никак к нему не причастны, мы готовы публично очистить их имена от сплетен. Ведь очень многие считают, что они оба были замешаны в этих махинациях. Но если вы слышали что-то, что может помочь нам вернуть украденные деньги, вы просто должны поделиться с нами этими сведениями.
Мардж нерешительно начала:
– Меньше недели назад после ужина я слышала, как миссис Беннет кричит на Эрика. Я не хотела подслушивать, но она кричала очень громко.
Ни в глазах, ни в выражении лица Руди Шелла не проявилось ни намека на эмоции.
– И что же она кричала ему?
– Я не могу точно передать ее слова, но там было что-то вроде того: «Эрик, я знаю, что твой отец жив, и ты это тоже знаешь! Передай ему, чтобы позвонил мне. Передай, что мне все равно, что он сделал. Скажи ему, чтобы позвонил мне!» – Мардж сделала глубокий вдох. – Но, понимаете, мне кажется, что миссис Беннет могла впасть в маразм, и возможно, она все это просто придумала себе.
– Может быть, – успокаивающим тоном промолвил Руди Шелл, – однако вы правильно сделали, что поделились этим со мной. Теперь я должен вас попросить: если вы будете беседовать с кем-либо из Беннетов, не рассказывайте им, что мы с вами встречались.
Когда за Мардж О’Брайан закрылась дверь, Руди откинулся на спинку своего кресла. «Я всегда считал, что этот парень замешан в деле, – подумал он. – Даже его мать так полагает. Но как нам теперь это доказать?»
13
В первую ночь в своем новом доме Энн Беннет спала допоздна. Когда она проснулась, голова у нее была ясной – Энн не ощущала такой ясности уже несколько месяцев. А может быть, с того ужасного дня, когда Паркер исчез со своей яхты.
Он отбыл тогда на выходные в Сент-Джон, где держал судно. Эрик должен был лететь на самолете вместе с ним, но задержался в офисе и мог приехать к отцу только на следующий день.
«Я умоляла Паркера подождать, пока Эрик не прилетит, чтобы выйти в море вместе с ним, – вспоминала Энн. – Он спросил меня: неужели я считаю его таким неумехой? Я достаточно хорошо понимала его, чтобы не сказать больше ни слова. В то утро он отчалил в одиночку. Море было неспокойным. Он так и не вернулся. Его яхту нашли разбитой о скалы в Тортоле».
Она сморгнула слезы, которые так часто проливала, думая о Паркере. Было девять часов утра, пора было вставать. Энн отбросила одеяло, накинула халат, сунула ноги в тапочки и спустилась вниз, на кухню. Она включила кофеварку «Кёриг» и подождала, пока не зажегся индикатор «можно наливать». Не прошло и минуты, как Энн поставила чашку на стол. «Что-то мне совсем не хочется есть», – подумала женщина.
«Я умоляла Паркера подождать, пока Эрик не прилетит, чтобы выйти в море вместе с ним, – вспоминала Энн. – Он спросил меня: неужели я считаю его таким неумехой? Я достаточно хорошо понимала его, чтобы не сказать больше ни слова. В то утро он отчалил в одиночку. Море было неспокойным. Он так и не вернулся. Его яхту нашли разбитой о скалы в Тортоле».
Она сморгнула слезы, которые так часто проливала, думая о Паркере. Было девять часов утра, пора было вставать. Энн отбросила одеяло, накинула халат, сунула ноги в тапочки и спустилась вниз, на кухню. Она включила кофеварку «Кёриг» и подождала, пока не зажегся индикатор «можно наливать». Не прошло и минуты, как Энн поставила чашку на стол. «Что-то мне совсем не хочется есть», – подумала женщина.
Она выглянула в боковое окно, выходящее на подъездную дорожку. В доме напротив за кухонным столом сидел тот милый мужчина, Тони Руссо, который подошел поздороваться и представиться, когда Эрик вчера привез Энн сюда – через несколько минут после того, как прибыл фургон с вещами.
Тони сказал, что тоже только что въехал сюда и что собирается открыть пивной ресторан на Вэлли-роуд. «А еще он сказал, что не задержит нас, – просто хочет, чтобы я знала, что он каждый день будет разъезжать туда-сюда и что если мне понадобится какая-нибудь помощь, я могу не стесняться и звонить ему».
Лейн говорила, что сейчас изготавливаются жалюзи и что их установят на следующей неделе, когда прибудет покрывало и занавеси.
На кухонном столе у Руссо стоял компьютер. Энн быстро пересела, чтобы сосед не видел ее. «Если я буду сидеть здесь, мне не придется опускать жалюзи, – решила она. – Я буду опускать их только на ночь».
Она допила кофе и заварила еще одну чашку. Ожидая, снова подумала о словах, которые вырвались у нее, когда она кричала на Эрика на прошлой неделе: о том, что Паркер жив, и они оба это знают.
«Я выпила слишком много вина за ужином, – снова напомнила себе Энн. – Думая, что Паркер все еще жив, я, возможно, принимаю желаемое за действительное». Она по-прежнему чувствовала восторг, который ощутила много лет назад, когда Паркер позвал ее в свой кабинет и пригласил на ужин. Ее ужасно пугало, что с той самой встречи на ступенях подземки всем было очевидно, что она по уши влюбилась в него.
«Он был таким красивым и таким умным… В офисе ходили слухи, что он получил огромную годовую премию. В тот вечер после работы я отправилась прямо в магазин моих родителей, сказать маме и папе, что собираюсь пойти с Паркером ужинать. Мама была рада, папа не принял это всерьез. “Почему бы ему и не пригласить тебя? Ты, должно быть, самая симпатичная девушка в вашей компании. Если он будет вести себя как один из этих заносчивых бабников и попытается приставать к тебе, обещай, что сразу уйдешь из ресторана и поймаешь такси до дома”. Папа еще больше встревожился, когда увидел, что Паркер приехал за мной на машине. “Ты могла бы встретиться с ним у ресторана и вернуться домой на такси”. К тому времени, как полгода спустя мы с Паркером поженились, папа все еще не доверял ему. Ему не нравилось, что Паркер настоял, чтобы мы обвенчались в богатой церкви Святого Игнатия Лойолы на Манхэттене. Паркер сказал, что не хочет, чтобы его друзья добирались до нашей приходской церкви в Бруклине. Это была пышная свадьба, банкет устроили в “Плаза”. Папу злило, что Паркер взял на себя все расходы, даже оплатил покупку моего свадебного платья – сказав, что не хочет, чтобы я покупала что-нибудь на распродаже в “Мейсиз”. На папу он никогда не производил особого впечатления… Папа говорил: “Энн, меня пугает то, что в глубине души я чувствую: этот парень – жулик. Может, он и сделал кучу денег, но только жулик станет менять старое доброе имя Джозеф на то, что, по его мнению, звучит круто и показывает принадлежность к высшему классу».
Энн улыбнулась. «Когда папа хотел позлить Паркера, он называл его Джо. Мы были так счастливы вместе все эти годы… Каждое утро, уходя в офис, Паркер обязательно говорил мне, как он будет весь день скучать без меня. А я отвечала, что тоже буду скучать без него. Это была наша маленькая шутка. Даже в последний день, перед тем, как улететь в Сент-Джон, он сказал мне: “Я всегда буду страшно скучать по тебе”. Паркер не был религиозен. Что он имел в виду, когда сказал: “Я всегда буду страшно скучать по тебе”? Хотя время от времени Паркер ходил со мной в церковь, он уж точно не верил в загробную жизнь. Он считал, что когда мы умираем, то все заканчивается. Тогда что хотел этим сказать? И почему я кричала бедному Эрику, будто знаю, что его отец жив? Только ли потому, что в тот вечер выпила слишком много вина?»
Энн допила вторую чашку кофе и постаралась подавить ужасную и нежеланную мысль о том, что она вполне могла унаследовать интуицию своего отца.
14
Утром в понедельник Эрик Беннет вошел в офис Патрика Адамса, основателя фирмы по обеспечению финансовой безопасности, носившей его имя.
Бывший сенатор от штата Нью-Йорк, во время своего десятилетнего пребывания на этом посту Адамс практически на каждом заседании легислатуры в Олбани подмечал свидетельства коррупции, и это его злило. Решив уйти с должности и как-то решить эту проблему, Адамс открыл агентство финансовой безопасности. За два года он заработал громкую репутацию, успешно раскрывая обман не только в преступлениях, связанных с правительственными кругами, но также и в торговых делах с использованием закрытой информации.
Адамс был изумлен, услышав, что Эрик Беннет, сын знаменитого мошенника Паркера Беннета, договаривается о встрече. Как и большинство граждан, он полагал, что Эрик наравне со своим отцом причастен к краже денег из Фонда Беннета.
Адамсу исполнилось пятьдесят два года, он был крепко сложен и держал себя в форме; изрядно побитые сединой волосы до сих пор не начали редеть. Он буквально излучал ауру уверенности и производил внушительное впечатление.
Тот факт, что Беннет прибыл ровно в десять часов, настроил Адамса в его пользу. Он терпеть не мог людей, хронически опаздывающих повсюду. Однако ему не нравились и те, кто появлялся слишком рано. Это было признаком неуверенности, вызывающим подозрение.
Секретарь проводил Эрика в кабинет. Первое впечатление Адамса от посетителя было благоприятным. Беннет был одет в серый костюм хорошего покроя, манжеты его рубашки были застегнуты неброскими запонками с маленькими черными камнями. Он поздоровался с Адамсом вежливо-сдержанным тоном, и это оказалось неожиданностью – тот ожидал, что Беннет будет нервничать.
Получив приглашение сесть, Эрик занял стул прямо перед столом Адамса.
– Перейду прямо к делу, – спокойно произнес он. – Если только вы не слепоглухонемой – а я точно знаю, что нет, – мне не нужно пояснять, кто такой мой отец, Паркер Беннет, и в чем его обвиняют.
«Обвиняют, – мысленно хмыкнул Адамс. – А может, я точно знаю, что сделал твой отец?»
Его ответ Беннету прозвучал так же прямо:
– Да, мне известны все обстоятельства, связанные с вашим отцом.
– Что ж, тогда вам также известны и обстоятельства, связанные со мной, – тихо сказал Эрик. – В том, что я был вовлечен в это мошенничество, убеждены почти все. Вы согласны?
– Да, согласен.
– Тогда вы должны понять, к чему я клоню. Я абсолютно никак не причастен к краже. Мой компьютер буквально разобрали на части. Все детективные агентства, какие только есть в Америке, работали со мной. Ни одно из них так и не сумело доказать мою причастность. Я очень любил своего отца. Он был замечательным мужем для моей матери и великолепным отцом для меня. Я мог лишь сделать вывод, что он был несколько не в себе, когда совершал эти преступления.
– Это означает, что он был не в себе и пятнадцать лет назад, когда основал Фонд Беннета, – напомнил ему Адамс. – Любому очевидно, что с самого начала это была тщательно спланированная финансовая пирамида.
– Я понимаю это, – ответил Эрик, и в голосе его проскользнул намек на самозащиту. – Но ФБР так и не удалось найти никаких свидетельств того, что мой отец жив, равно как и узнать, куда исчезли деньги. Я хочу нанять вашу фирму, чтобы расследовать это дело.
– Вы понимаете следующий факт: если мы проведем следствие, оно вполне может привести к тому, что ваш отец проведет остаток жизни за решеткой?
– Понимаю, – отозвался Эрик. Голос его дрогнул, на глаза навернулись слезы. Но потом, вновь вернув себе присутствие духа, он продолжил: – Если мой отец жив, его нужно найти и, конечно же, вернуть обманутым вкладчикам деньги, которые он похитил.
– Или то, что осталось от этих денег, – сухо сказал Адамс. – Предупреждаю вас: если мы согласимся взяться за это дело, затраты будут очень большими.
– Знаю. Я успешный трейдер, и ситуация на рынке сейчас благоприятная. За два года, прошедшие с исчезновения моего отца, я жил очень скромно. И продолжу вести такой же образ жизни, однако благодаря этому я могу дать вам аванс в пятьдесят тысяч долларов. К тому времени, как вы его израсходуете, я смогу заплатить вам еще больше. Если я не смогу платить вам, вы просто приостановите следствие до тех пор, пока я не накоплю достаточную сумму.