— И читала там записку!
Эмоции переполнили Шахзаду Она опустила голову. Я тепло смотрел на нее.
— И… так у нас продолжается много лет, — тихо промолвила она. — Я еще двух детей родила за это время.
— От кого?
— От мужа, — Шахзада ошалело взглянула на меня. — От кого же еще?.:
— Ас профессором Хакимом… у вас секса не было? — смутился я. Шахзада кинула на меня возмущенный взгляд и медленно, почти по слогам, проговорила:
— У нас па-кис-тан-ска-я любовь.
Поле ЛюбвиМне от этих слов было, конечно же, немножко смешно и я даже чуть не хихикнул. Но удержался, — что-то ласковое и теплое коснулось моей души. Я прислушался к этому «ласковому и теплому», и оно показалось мне по-детски беззащитным.
— Неужели любовь беззащитна?! Неужели над любовью можно посмеяться?! — промелькнула мысль.
Но я тут же ее откинул. Я как-то сразу осознал Силу Любви, которая способна не только крушить все препятствия на своем пути, не только давать возможность ощутить человеку истинное счастье в виде щемящего чувства в душе, но и понять, что через любовь к женщине (или мужчине) когда-нибудь появится, обязательно появится непонятное, грандиозное и щемящее чувство в душе, сладость которого будет столь велика, столь велика, что будет казаться, что Это непонятное чувство исходит из каждой твоей клеточки и даже из каждой твоей молекулы. Вы начнете прислушиваться к этому непонятному грандиозному чувству, Вы будете стараться связать его с образом любимого человека, но оно, это непонятное и грандиозное чувство, будет как набат звучать в Вашей душе, стирая на своем пути все остальные чувства и уводя Вас куда-то ввысь, в такую высь, выше которой не бывает. Вы будете еще какое-то время мучиться, желая осознать это непонятное в своей грандиозности чувство, но Вам это не удастся. Ваше сознание будет беспомощно молчать. Омерзительно беспомощно молчать. Вы даже начнете злиться. Но вдруг, вдруг чувства, именно чувства подскажут Вам выход из этого ужасно трудного положения, тяжесть которого будет пробирать Вас до самой последней клеточки, и именно чувства подскажут, что Вам надо сделать еще один шаг, еще один шаг в сторону… Любви, чтобы она, эта непонятная Любовь, вдруг вышла на новый качественный уровень, тот уровень, от которого неожиданно станет легко, очень легко, столь легко, столь здорово и хорошо, что Вы почти засветитесь, почти засияете, потому что поймете, что… Вы начали по истинному любить Бога, который, вообще-то создал нас своей… Любовью к нам. Вы поймете, что любить Бога не просто величественно, но и очень приятно и легко… вот так вот — любить Бога, да и все. Но… но… Вам будет трудно удерживаться на этой волне долгое время, потому что Бог дал Вам (пока!) не так много Силы Любви, что ее хватило лишь на кратковременную вспышку, хотя… эта вспышка, как говорится, многого стоит… И Вы будете долгое время жить под впечатлением этой вспышки, этой сумасбродно-прекрасной вспышки, которая будет будоражить Вашу кровь своим величием и красотой, чтобы… было с чем сравнить Вашу Любовь.
И именно из-за этой вспышки Вы поймете, что такое истинное Счастье, и… станете рабом этой самой вспышки, и… будете ждать, когда эта вспышка повторится вновь, негодуя по поводу того, что, возможно, эта вспышка была единственной в Вашей жизни и понимая, что если жить на уровне этой «невероятной вспышки», то Сила Любви воистину станет действенной, обладая способностью не только приводить Вас, с авоськой в руке, в сверкающее состояние, но и свершать такие дела… такие дела, что… даже чудесный Город Богов покажется Вам обычным деянием энергии под названием Любовь к Богу, перед которой меркнут не только женщины и мужчины, но и… и… в общем… все на свете.
Я опустил голову и показался самому себе тупым-тупым, даже очень и очень тупым. Тем не менее я понимал, что Создатель не считает главным какой-либо вариант или какой-либо выбор Любви, баланс полов или баланс возрастов, а считает главным создание поля любви, которое я бы написал с больших букв — Поле Любви.
И пусть некоторые варианты Любви кажутся нам неестественными, такие как «пакистанская любовь», любовь людей с разницей в возрасте… в 60 лет, «голубая или розовая любовь» и тому подобное, любовь должна всегда присутствовать в людях, потому что она создана Богом, чтобы когда-нибудь… когда-нибудь вывести Человека на новую ступень любви — Любви к Создателю. И в этом, поверьте, не будет ничего эгоистичного, поскольку от главной любви — Любви к Создателю, начинается и другая любовь, большая или малая, хорошая или плохая… но Любовь. Сам Создатель вершил свое творение за счет Силы Любви и вправе требовать, чтобы и «дети» были полны созидательной любовной энергии, и не впитывали поганую негативную разрушительную энергию, ведь им, детям, надо прогрессировать и прогрессировать, прогрессировать до той степени, чтобы… в далеком будущем почти сравняться с Богом-Создателем.
— Поле Любви, — тихо проговорил я. — Странная это штука — Любовь! Она везде! Ею пропитано все! Даже там, где она запрещена — она существует, пусть даже… в пакистанском варианте, но она существует, вопреки всему существует!
Я почувствовал, что устал. Я положил голову на свои руки и… крепко уснул.
Какой-то голос разбудил меня. Я поднял голову и вдруг увидел на листе рукописи капельку своей слюны.
Сантехнический этюд № 4
— Шеф! Совещание я провел. Решили, что грязь в подвале надо оставить. Пусть засыхает, — послышался голос завхоза. Как так засыхает?!! — спросонья возмутился я.
— Олег-сантехник согласен…
— С чем согласен?
— Он согласен в сапогах ходить, пока грязь не засохнет.
— Так ведь он в грязных сапогах будет по Центру шляться и грязь везде растаскивать! Поди, девками-то интересуется! Кстати, девчонок он тоже по лбу щелкает?!
— Щелкает, шеф, точно щелкает. А как ему по другому оригинальность-то свою проявить?!
— Рукой, которой в дерьмо лазил, щелкает, что ли?
— И такой щелкает, и чистой щелкает. Он, шеф, считает, что главное в жизни — это любовь. Олег твердо убежден, что если баба полюбит, то полюбит и такого, который весь в… Не в этом, говорит, дело.
— А в чем?
— В душе, шеф, в душе. Душевный он парень, Олег-то, душевный. С душой он к своему делу подходит. Без душевного порыва разве сунешь башку-то в… А он, Олег-то, сует в душевном порыве. Я вот, шеф, не смог этого сделать, хотя может и хотел; руку по самое плечо… погрузил и начал нащупывать, а он, Олег-то, разглядеть хотел в… чтобы точнее вентиль перекрыть. Героизм, понимаешь, шеф, везде должен присутствовать, даже в самой… работе. Жаль Залифы, главной медсестры, не было на месте… марли, понимаешь, не было…
— А вентиль-то, хоть надежно перекрыли?
— Надежно, шеф, надежно! Сам доворачивал, когда воду откачали, теперь уже никто никогда не отвернет.
— Так ведь его, завтра отворачивать придется, чтобы воду по всему нашему зданию пустить, когда дыру в трубе заварят!
— Я, шеф, решение такое принял, чтобы весь этот кусок трубы, где вентиль находится, заменить на новый…
— Зачем это?
Да… завернул я его, вентиль этот, слишком сильно. Вдвоем с Олегом прикладывались, когда заворачивали-то. Теперь обратно не отворачивается, сволочь. Там хрустнуло что-то. Резьбу сорвали, на верное… Эх! Лишку я приложился! Да еще Олег довернул… тоже с душой! Ну сам понимаешь, шеф, страх после потопа возник. Да и мышь эта… белая… после откачки воды в грязи валялась, как смерть. Ну мы тут и приложились, с Олегом-то!
— М-да…
— Шеф! Олега не вини! Когда заворачивал я — три раза хрустнуло, а когда Олег доворачивал — всего один раз.
— Так ведь… чтобы кусок трубы около вентиля заменить, надо опять воду перекрывать! Где перекрывать-то будете?
— Выяснили шеф, выяснили. Олег подсказал. Он, оказывается, подвалы и соседних зданий знает. Коллеги у него там работают… в подвалах-то.
— И что надо делать?
— Надо полквартала от воды отсобачить. Но не навсегда.
— На сколько?
— Часа на два… а может и на пять. Сам понимаешь, шеф, трубу ведь надо вначале с вентилем оттяпать, потом найти такую же, а потом другую приварить…
— Надо, вообще-то, трубу с вентилем вначале найти, а потом уже оттяпать!
— Шеф! Плохо ты знаешь сантехническую работу. Если я пошлю Олега заранее трубу с вентилем искать, то он ее три дня искать будет — пока найдет, пока счет выпишут, пока бухгалтерия проплатит, пока банк пропустит… А здание наше все это время будет без воды стоять. А вот если полквартала без воды оставить, то Олег мгновенно кусок трубы с вентилем найдет — коллеги по подвалам помогут.
— А-а-а…
— Шеф! Позвонить надо дежурному квартальному…
— Кому?
— Дежурному сантехнику всего квартала. Он, понимаешь, большой человек, — если ты, шеф, позвонишь, он быстрее перекроет… даже на весь квартал может замахнуться.
— А зачем весь квартал-то перекрывать?
— Для надежности.
— А-а-а… Телефон-то есть?
— Есть. Чать, не первый раз перекрываем!
— А дыру-то нашли?
— Какую дыру?
— Ну ту дыру в трубе, из-за которой у нас потоп случился… Всемирный…
— Дыру, говоришь? Дыру… Шеф! прямо скажу, что из тебя хороший сантехник получился бы! О ней мы и не подумали!
— О ком, о ней?!
— Да о дыре!
— Ну-ну…
— Олег-сантехник должен был догадаться дыру поискать. Ну что за тупизм, а?! Пока сам не скажешь… пока не укажешь… Ну и всыплю я этому Олегу! Только по лбу щелкать может, сволочь!
— Всыпь-всыпь…
— Щас совещание соберу и такое… всем вставлю! Дыра будет найдена, шеф! Квартальному после этого позвоним.
— Давайте, действуйте!
А все-таки здорово, что среди нас есть тупые людиЯ подумал о том, что все-таки здорово, что среди нас есть тупые люди, в противном случае как бы мы определяли степень своего ума?! Чем больше вокруг нас тупых людей и чем степень их тупости выше, тем умнее мы себя чувствуем. А чувствовать себя умным, как известно, приятно. Особенно туповатому человеку приятно, потому что не так-то легко найти еще более тупых людей, чтобы с удовольствием показать свой «интеллектуальный потенциал…» перед ними.
Желание продемонстрировать свой интеллектуальный потенциал и почувствовать себя умным, сидит, как мне кажется, в естестве человека и близко к таким естественным желаниям как, например, овладеть женщиной и показать ей такое… чтобы запомнила на всю жизнь! Желание «блеснуть умом» сродни страсти, и, надо сказать, что эта «страсть поумничать» не только охватывает все слои населения любой страны, но и является «путеводной звездой», определяющей выбор жизненного пути того или иного человека.
Самым страшным на этом «жизнеопределяющем пути» являются неудачные попытки поумничать (то есть показать свой интеллектуальный потенциал), когда ты вдруг ощутишь, что другие люди телепатируют тебе — «Уж лучше помолчал бы!». Обычно умничающий человек первую неудачу переносит легко и, прочитав намедни… через пять страниц… Льва Толстого, и даже выписав (вернее, списав… без ошибок!) пару фраз для запоминания, начинает с дрожью в голосе вставлять в разговоре эту фразу Толстого, не замечая того, что глаза у него при этом становятся стеклянными (от напряжения!) и никак не «подходят» к этой глубоко философской фразе, а противный телепатический голос — «Уж лучше помолчал бы!» опять начинает звучать в голове.
После второй неудачной попытки поумничать человек замолкает надолго и даже, иногда, решает всю жизнь молчать, вот так вот — молчать, да и все, чтобы все эти ухмыляющиеся телепаты думали, что это он оценивает их, обладая «сверхэкстрасенсорными» способностями к интеллекту человека. Но молчать долго не удается — тянет все же поумничать-то. Опять возникает неудача… и опять…
И вдруг, когда уже «стучится в двери» противный комплекс неполноценности, человек обнаруживает, что на свете есть люди — хорошие и прекрасные люди, которые понимают его с полуслова, и у которых та самая злополучная фраза Льва Толстого вызывает бурный восторг и даже, может быть, хлопки со смачным приговариванием — «Ух ты!». И ему, этому человеку, начинает хотеться жить среди этих «прекрасных» людей, жениться на… такой же, чтобы всегда слышать смачное «Во дает!», да и чтобы всегда весело было. Он, этот человек, находит свою нишу в этой жизни и не хочет выходить из нее, потому что в ней ему хорошо.
Наверное, в мире существует своеобразный механизм, основанный на противопоставлении тупости и ума, который через глубинную обиду, возникающую у людей от невозможности получить «радость от ума» в обществе более умных людей, «распихивает» людей по разным социальным слоям человеческого общества, чтобы у нас были не только политики, ученые и артисты, но были еще и рабочие, колхозники, дворники и… сантехники. Этот механизм создает баланс в обществе, так как в этом мире нужно не только думать, но и пахать, ковать, лудить и… закручивать вентиля. Таков наш мир — мир трехмерного пространства. А на Том Свете, когда мы окажемся в прекрасном Мире Свободного Времени или Мире Мыслей, не надо будет пахать, ковать, лудить и даже… закручивать вентиля, там… достаточно будет только подумать.
Я покрутил в руке дешевую дурацкую трехмерную авторучку желтого цвета и понял, что этот своеобразный механизм и в самом Деле, наверное, существует.
— «Полем тупости» можно назвать этот своеобразный механизм! — проговорил я про себя. — Но это добрый механизм, очень Добрый! «Поле тупости» доброе!!! И пусть кому-то придется пережить глубокую обиду по поводу того, что он не смог в «чужом» для себя слое общества испытать «радость от ума», зато этот человек будет испытывать пожизненную радость в «родном» слое общества, куда его занесло «поле тупости». И никогда не думайте, что Вы — умный, счастливее тупого! Каждому уютнее «в своей тарелке».
Я все продолжал вертеть в руке эту желтую авторучку. А она вертелась, как-то легко вертелась.
— Поле тупости, поле тупости… — приговаривал я шепотом, размышляя. — А ведь оно, это «поле тупости», должно быть изменчивым. В средние века, когда по земле бродили тупые еретики и люди получали удовольствие от протыкания друг друга кинжалом, «поле тупости» было, наверное, несравненно «более тупым», да еще и злым. А сейчас, во времена компьютеров и космических кораблей, когда даже Америка вынуждена придумывать всякие тупые доводы, типа существования у Ирака оружия массового поражения, для оправдания своего вторжения в эту страну, «поле тупости», так сказать, «поумнело». Большое количество людей, наверное, стало жить на более высоком (по уму!) иерархическом уровне, да и, возможно, появились… новые иерархические уровни, в которых стала жить пусть еще узкая прослойка людей, но уже начала жить, ощущая счастье, прежде всего, от умной Чистой Души других людей.
Мне как-то сразу стало понятно, почему нас с детства учат, учат и учат. И даже то, что наша память не способна запомнить даже малую толику того, что мы проходим в школе и в институте, мы все равно учимся, учимся и учимся, до отупения зубря предметы, чтобы с облегчением сказать «Ух!» после «тройки» на экзамене. Мы, всего-навсего… я так думаю… меняем Всеобщее Поле Тупости, чтобы оно постепенно, очень постепенно изменилось и дало возможность жить будущим людям на более высоком умственном уровне. Мы, зубря предметы, как бы заботимся о будущих поколениях. А учителя, наши учителя, получающие такую зарплату, что на нее даже цветастого галстука не купить, учат нас, учат и учат, потому… потому что так им подсказывает их подсознание, поскольку они, наши учителя, чаще всего, люди от Бога.
Но самым лукавым «полем тупости» является «коммунистическое поле». Девиз «всеобщее равенство», насаждаемый коммунистами, буквально перебуторивает все социальные слои общества, давным-давно организованные добрым «полем тупости», а лозунг «диктатура пролетариата» добавляет «масла в огонь». Вот и появляется зависть — глубинная зависть менее умного человека к более умному, потому что все слои общества должны по коммунистической идеологии быть равны. А такого, извините, не бывает. К тому же диктатура одного из сравнительно низких слоев общества (пролетариата) узаконивает эту зависть, оправдывая даже репрессии под лукавым символом «врага народа».
В этой связи мне нередко вспоминается история о том, как меня принимали и как выгоняли из КПСС.
История о том, как меня принимали и выгоняли из КПСС
А дело было так. Памятуя, что в свое время завистники, при поддержке обкома КПСС, напрочь уничтожили нашу инициативную научную группу, мои друзья (Амир Салихов, Ришат Булатов, Рафик Нигматуллин, Сагит Муслимов и Венера Галимова), решили «затолкать» меня в партию, чтобы защититься от подобного в будущем. Я, конечно же, сопротивлялся. Но они, мои друзья, произносили очень убедительные слова, приговаривая:
— Ты, Мулдашев, умнее других себя не считай! Помнишь, что было в 1982 году?! Помнишь?! А если бы ты был членом КПСС — не посмели бы! Понял?! Ты бы смог сказать: «Я как коммунист вам говорю, советская наука, которой я служу…».
А все началось с того, что Амир Юсупович Салихов изящно вырезал бородавку у одной женщины — второго секретаря райкома КПСС, которая могла бы стать столь необходимым «блатом» для моего вступления в ряды КПСС.
Ну… в общем, «блат» этот, связанный с бородавкой, сработал и… я стал кандидатом в члены КПСС, хотя, честно говоря, ужасно не хотел.
Целый год я «притворялся приличным человеком». Я даже один раз сходил на партсобрание, где сказали, что доктор Мулдашев достоин быть коммунистом и постановили выдать мне партийный билет. Но я к этому времени уж очень устал корчить из себя «приличного».