— Нет, он говорит…
Он умер, — рысарь пальцем повернул подбородок девочки, заглянул ей в I паза. — Всё.
— Всё… — При Маше еще никто никогда не умирал. Она снова оглянулась на ледяного рыцаря.
— Ты сказала ему, что искала его?
— Он был в Громовой груде, просил о помощи…
— Конечно, ты, как чистопородная венцесса, чувствуешь ответственность за своих рысарей. Но ты ошиблась. Его не было в Громовой груде.
— Нет, нет, ваше чистопородие, — встрял мужик. — Его везли с Медвежьего угла, у него мать из Еловска, он все время об этом говорил.
— Это не тот рысарь! — поняла девочка.
Незнакомый рысарь умер от проклятья ледяной кости прямо у нее на глазах, более того, почти у нее на руках. Всю Темную неделю, пока Маша веселилась на деревенских свадьбах, училась доить корову и топить печь,4>н лежал тут, в сенях, думал о своей матери… Лицо рыса-ря менялось на глазах, изморозь покры-О вала его кожу, словно водоросли, все гуще, «-г* -
с каждой секундой затягивая его полностью, пока он не превратился в глыбу льда,
— Его теперь похоронят? — спросила Ж Маша.
% — Да не хоронят таких вот, стыну-Ц щих, — почесал в затылке мужик, — Кто рЭ
1 т4 быстро замерзает, с теми все понятно, а i пене, что годами лежат — шут их знает,
— тжет, они там подо льдом живые. Авось мпидут лекарство, разморозят. Надо в медяные пещеры везти, у нас своя есть, неподалеку, туда со всей окрути везут писие глыбы, но мне одному не спра™ питься.
• Я дам людей, мы поможем, — Шес-t и палый отвлекся от Маши, и в этот мо-ни г она разрыдалась, вдруг ощутимо представив себе, как страшно и одиноко Гнило ему в последние дни, и как невыно-| имо несправедливо было умереть имений тогда, когда пришел обоз, который мог увезти его к лекарю, С плачущей Машей на руках Шести-иилый вышел на улицу. У Машиных са-мей столпились рысари и возницы. Они что-то горячо обсуждали.
— Пришла, говорит, за тобой! Он тут и испустил дух.
— Ага, ага, как услышала про ледяною рысаря, закричала — где он? И прочь из саней.
— Проклята она, проклята. Не леденеет, потому что людей губит! Смерть за нами по пятам идет.
Шестипалый поставил Машу на землю. На щеках у него заиграли желваки.
— Что за бабья трепотня? — в ярости процедил он сквозь зубы» — Ты, ты и ты — поможете увезти замерзшего в пе- 1 щеру. Остальные по местам! Отвезем беднягу, пообедаем и в путь! И кто до Те-! плого берега рот откроет, тот будет иметь дело со мной,
— Это они обо мне говорили? — испу- I галась Маша.
— Я обещал доставить тебя к тетке, j так что ничего не бойся. После Темной недели нервы у всех сдают, — объяснил ей Шестипалый, — Мужичье. Тешатся старушечьими байками.
— Я должна вам кое-что сказать! Только отойдемте, от этих, — после услышанного Маша уже боялась даже посмотреть в сторону рысарей и возниц.
Ей все казалось, что уж очень недобро на нее косятся. Они отошли за угол дома. О — За мной действительно катится j л колобок, замешенный на крови. Возни-
Jq ца правду сказал. Колобок его едва не] проглотил. Я сама видела, оттого и не I а спала всю ночь.
Ж — И ты туда же? — с досадой сплюнул в р»
Ф Шестипалый. — Венцесса Калина, у ме- 1 ня много дел. Завтра вы уже прибудете в замок, там пугайте свою тетю.? что она дралась с драконом и что у нее не ноги, а козлиные копыта. Она была зла на Шестипалого, который не верил ее рассказам о колобке. Но больше всего она злилась на саму себя, 8а. колобка, само собой, ведь лекарь велел ей стряхнуть смесь трав в посудину и закопать, а она принялась играть с порошком. Но в первую очередь за ледяного рыцаря. Увлеклась жизнью венцессы… По правде говоря, она не очень-то старалась раскрыть тайну магического зова, думала, что у нее впереди куча времени. Что с того, что этот ледяной рысарь из Медвежьего угла оказался не тем, кого она должна была спасти? В чем между ними разница? Оба рысари, оба подхватили проклятье ледяной кости. Он умер, она а ничего не смогла для него сделать. От
0 этого девочку терзало чувство вины, и ее td* нисколько не утешало то, что она не ле-a карь из часовни при замке Морского вет-р2 ра, а значит, бессильна была помочь ему. На санях, запряженных тройкой ло-
Щ шадей, повезли замерзшего в ледяные § пещеры. Маша услышала разговор сов провождающих.
— У меня семья в Еловске. Его зовут-го как? Я бы мать его нашел, меч перелил, о сыне рассказал.
— Есть имя, есть, — ответил мужичок местный. — Мой старший уже на дощечке выжег, для родных. Сейчас достану, 111ючитаете, сам-то я неграмотный, а де-
1 шпек мать научила… Там, в пещере-то, уже четверо таких, к одному невеста
II риезжала, пыталась сквозь лед поцело-мать, да ее родители силком увели.
Маша забралась в сани и оттуда хму-I >< > наблюдала, как мужчины — все, даже
III сстипалый — сделали по глотку хлебной водки, потом принялись собираться. У Машиного возницы предательски покраснел нос, он дважды поскользнулся, пока лез на свое место. Девочка поняла, что к вечеру ему померещатся у нее не только копыта, но и рога, Обоз тронулся в путь. Маша сидела, погруженная в свои мысли, машинально отмечая, что сугробы кончились, как и заснеженные ели, снег лежал, потемневший и мокрый, над дорогой нависали безлистные кривые ветви каких-то деревьев.
— Маша, а Маша, протяни ручку, пойма й меня, — вкрадчиво донеслось сзади.
— Размечтался, — буркнула девочка и, привстав на санях, посмотрела назад. Колобок следовал за ней как ни в чем не бывало, но он изменился, и дело было даже не в том, что он ощутимо подрос. И не в том, что он выглядел сейчас как фантазия сумасшедшего дизайнера, — его прежде ровная поверхность была покрыта подошвами, как будто ему надоело катиться, и он решил идти по дороге. Самое страшное было в том, что прежнее его серо-зелено-коричневое «тельце» украшали теперь прожилки цвета спелой клюквы. Маша с омерзением поняла, что это кровь.
— Зайчики-зверушки, мышки-норушки, — весело напевал колобок своим новым, вкрадчивым полушепотом. — Всех сожру, один останусь. Начну сегодня ночью с тебя, мамка-лепуха, потом за людишек примусь…
Q — Из бешеной курицы тебя лепили, что ли! Куриного гриппа на тебя нет! — в сердцах воскликнула Маша и больно прикусила губу, чтобы не закричать от страха и отвращения.
X — Что с тобой? — к ней уже скакал § Шестипалый. Колобок моментально от-S стал, так что если рысарь его и увидел, то не понял, что это было.? Чего ты кричишь? Колобок… — начала было Маша, но, увидев, как заинтересовался возница, перевела тему: — Где мы сегодня ночуем? Надеюсь, в доме?
— Если поспеем до Каштановки. Там и надеюсь сменить сани на телеги — дальше снега нет. Теплый берег уже близко. Лучше не отвлекай меня, если хочешь сегодня ночью быть под защитой домового.
Он снова умчался в голову обоза. Ма — ша с тревогой посмотрела на небо —
< <>лнце, виднеющееся между ветвями деревьев, медленно, но верно клонилось к горизонту.
«Надо поспать, — решила Маша. — 11 очью меня ждет что-то страшное». Но сон не шел к ней. Даже с закрытыми глазами ей мерещилось что-то в игре с иста и тени, в редком карканье ворон, в
< крипе ветвей. Когда неподалеку завыл полк, она снова подпрыгнула, ожидая, какое новое испытание несет ей дорога.
шш
— Дикушки, — сплюнул рысарь, похожий на медведя, его конь поравнялся с нозницей Машиных саней. — Лошадям отдохнуть надо, а эти с волками по пя~ гам идут.
— Чуют проклятую, — ответил ему возница, прикладываясь к фляжке. Когда небо покраснело, Маша и вовсе думать забыла о сне. Она смотрела на увеличивающиеся тени деревьев и молилась про себя, чтобы обоз успел доехать до города. Когда к ней направил коня Шестипалый, она по его озабоченному лицу прочитала уже все, что он собирался ей сказать.
— Не поспеваем.
Эти слова прозвучали для девочки как приговор.
— Сани плохо идут по сырому снегу, лошади выбились из сил…
Маша ничего не ответила, при вознице она боялась снова говорить о колобке. Лишь когда рысари разбили лагерь, разложили костры, когда возницы занялись Л лошадьми, девочка подошла к Шестипа-© лому.
— Выслушайте меня! — попросила Л она. — Сегодня ночью меня убьют.
— Ее бледное лицо и срывающийся гол ос, казалось, произвели впечатление т
X на рысаря. дЫ
2 — Тише, тише. С чего ты это взяла?
§ — Вы снова мне не поверите, если я Г" начну рассказывать…? Деланоб рьщарь
— Пожалуйста! — взмолилась Маша. — Я не прошу ничего делать. Занимайтесь своими делами, но иногда посматривайте на мои сани. Колобок набрал силу, он
11 аверняка где-то неподалеку.
— Только не вздумай травить свои Пайки в присутствии обозных, они и так тебя невзлюбили, — предупредил Шее-г и палый. — Мне придется отныне присматривать за тобой. Ничего, нам бы день продержаться да ночь простоять,
i Завтра ты увидишь свою тетю.
i Завтра ты увидишь свою тетю.
Глава 23 СОЛЯНОК! БАРЬЕР
Деревню удалось покинуть далеко не сразу. Умерший уже весь был покрыт коркой льда, его завернули в одеяла, и Маша не могла без слез смотреть на него. Сейчас она чувствовала себя очень: шой. Она злилась на мужика за то, что больного держали в сенях, правда, в доме и в самом деле были маленькие дети. Она была зла на возницу, который все чаще прикладывался к фляжке и начинал рассказывать про Машу все более фантастические ужасы, вплоть до того,?
— Если ты опять про колобка из трапы… Знаешь, мне нянька тоже такие псазки рассказывала. Про мучного, про
! равяного, про «я. от бабушки ушел»…
— Забудьте про колобка, — лихорадочно зашептала девочка, вздрагивая от I реска костров. — Забудьте все, кроме <)диого — на лагерь ночью нападут, меня, убьют первую, потом остальных!
— Я буду спать у твоих саней, не бойся!
— Не спите, — взмолилась Маша. — 11усть никто не спит. И пусть не расседлывают лошадей.
Шестипалый погладил ее по голове, как маленькую девочку, а потом пошел к кострам. Маша не стала углубляться в юс, как в прошлый раз, чтобы сходить в туалет, она спряталась за густыми кус-тими, росшими у какого-то могучего дерева. С другой стороны ствола разговаривали двое рысарей.
— Ты заметил?
— Дикушки по пятам идут, колдуют, наверное. У меня душа весь день не на месте, а ведь я не робкого десятка.
— Да не дикушки. Что-то другое в этом лесу. Много мелочи поеденной, шкурки «аячьи, кости, перья. Птиц нет, ни снегирей, ни коростелей, только вороны.
— Да не только в этом. Вчера, где мы ночевали, то же самое было. Это все зима долгая, оголодало зверье…
Это не зима, хотелось сказать Маше, Это колобок ест. Кровью наливается, чтобы силы были. Неподалеку хрустнула ветка, девочка опрометью бросилась к саням.
Маша взяла свою порцию овсянки, но есть не смогла, горло словно сжал спазм, еда и питье застревали в нем. Она прилегла в санях, зажав в кулаке взятые из дома ножницы, чтобы защищаться. Укрылась, как вчера, шубой. Спать она не могла, ее всю трясло, как в лихорадке. Лагерь затихал. Часовые молча сидели у костров» Лошади фыркали. Шестипалый посидел недолго у саней, потом пошел куда-то по своим делам. Маша ждала. Слушала звуки ночного леса.
0 Вдруг сани заколыхались, словно ло~ X дочка в бурном море. Маша села, испу ганно оглядываясь. Вокруг нее ходили черные, чернее ночи, волны, сильно пахло травами и протухшим мясом. Маша
Ж поняла, что это колобок, видимо, он за % глатывает ее сани точно так же, как про-Ц шлой ночью играл с санями, где спал AIr4 возница. Она истошно завизжала. Часо-иыс вскочили. Прибежали рысари, буд-!о и не спали вовсе. Впереди всех стоял 111естипалый. Неизвестно, что он увидел иод санями девочки, но глаза у него ста-UI еще более дикими, чем обычно. Мед-iniHO он потянул за меч.
— Что это? Колдовство? — | Я говорил, она проклята.
Маша услышала это из толпы рыса™ рей и поняла, что помощи от них ждать нечего. Она спросила:
— Колобок, это ты? Зачем ты пуга-ипь меня?
— Я сейчас тебя сожру, — донесся
1 рубный глас из-под ее ног.
— Зачем? Почему именно я?
— А зачем ты меня по недомыслию
< испила, зачем голодным в мир отпустила? Зачем боялась, зачем соседушек не
< лушалась? Я тебя, мамка-лепуха, сожру ia то, что ты меня слепила на муки вечные, и освобожусь! Начну по деревням кататься, начну есть, что вздумается!
— А если не сожрешь? — спросил его 111 естипалый, держа меч на изготовку.
— Ане сожру — помру через три дня и! ри ночи!
— А людей жрать будешь?
— Не могу, пока не освободился. Пробовал уже вчера, не полезло…
Колобок решил, что достаточно уже наболтал; сани снова затрясло, Маша закричала, чувствуя, что уходит под землю.
— Прыгай, девочка! — крикнул ей кто-то,
— Куда? Эта тварь повсюду! — тут же возразили ему,
Шестипалый подскочил и вонзил меч куда-то под сани, потом выдернул его — сухим и сверкающим в свете костров. За ним подбежал Машин возница с выхваченной из костра горящей палкой, ткнул в черное. Колобок захохотал:
— Я только с голодухи помереть могу. Маша уже не кричала, слезы катились у нее из глаз. Она кляла себя за то, что взяла в руки кристалл и зеркало, что попала в этот мир, пыталась щелкать
«А
0 пальцами, но не могла придумать, что иЛ же ей вложить в посыл… ф — Сейчас он ее проглотит, — сказал кто-то из рысарей, — Мы что, так и будем стоять? щ
Я — А что тут поделаешь. Сначала ее, % потом нас, Бежать надо, братцы, пока он В ею занят!
V4 — Не допущу! — из темноты загона? показался всадник на коне, закованном и латы. Это был Шестипалый с мечом, он подскочил к саням и подхватил Машу. Взлетая в воздух, девочка заметила, что конь не стоит на земле — черные волны не касаются его копыт. Колобок взревел, вытягиваясь из-под саней и принимая прежнюю форму шара, огромный, почти как дом — он явно хорошо покушал. Шестипалый усадил Машу перед собой и крикнул остальным:
— Действуйте, как договорились! Встретимся в замке!
Потом стукнул пятками коня по бокам, и тот понесся. Колобок с диким ре-ном катился за ними, с треском ломая деревья. Маша прижалась к шее коня, i Пестипалый то и дело вскрикивал, подгоняя его. Но колобок не отставал.
— Слушай, девочка, — заорал ры-сарь, стараясь перекричать рев чудовища. — Мой конь непростой, может месяц скакать, но мы с тобой — нет. Ты эту тварь слепила, вспоминай все, что о нем знаешь, Думай!
— Мне ежи сказали… — крикнула в ответ Маша, — скрыться от него можно за соляным барьером! Где здесь можно 11 айти много соли?. *. м —?
— Соль? В море соль!
Рысарь потянул за узду, поворачивая коня. У Маши сначала затекли, а потом стали ныть все косточки, но колобок не знал усталости. Они скакали всю ночь, вот уже и лес кончился, и дорога пролегла меж гор. Здесь совершенно не было снега, только черный в темноте камень… Рысарь одной рукой правил конем, другой — поддерживал ослабевшую Машу. Послышался какой-то гул, воздух повлажнел, запахло йодом. Маша поняла, что море близко. Они достигли берега как раз тогда, когда небо начало светлеть на горизонте, но солнца еще не было. Не колеблясь, конь Шестипалого ступил на поверхность моря и скакал до тех пор, пока рыЛ сарь не остановил его. Q Они замерли на воде, глядя на бес-fjX4 нующегося на берегу колобка. Тот был Л покрыт грязью и мелкими камешками, рЭ раскрывал сотню зубастых ртов, но не Л отваживался даже подойти к морским д волнам.
§ — Что теперь? — задыхаясь от беше-S ной скачки, спросила девочка.
— Ждать.?
— Три дня сидеть на лошади? Может, 11 айдем хоть лодку или камень?
Шестипалый ничего не ответил. Он гоже тяжело дышал и выглядел крайне усталым.
— Позвать бы кого-нибудь… — опять качала Маша.
— Кто отважится помочь нам, когда лдесь такое чудовище?
Маша помолчала, потом снова спросила:
— Поищем остров? С водой, будем рыбу ловить.
— На поиски могут уйти недели, если ме месяцы.
Маша больше ничего не могла придумать. Она расстегнула шубку и принялась шарить по карманам куртки, не | кшдется ли что-нибудь из припасов. Куда там, шоколадку с орехами, взятую из дома, она съела еще в замке привенихи. А кроме нее вроде бы и не было ничего. I \ одном из карманов она нащупала два носовых платка и достала их. Один был из дома, простой. А в уголке второго было вышито «спасибо за кашку».
— Надеюсь, это скатерть-самобранка, — невесело пошутил Шестипалый. — Хотя стелить все равно негде.
— Это же подарок от домового! — вспомнила Маша, — Он делает дорогу: где брошу платок — там дорога, проеду — дорога исчезнет.
— Радуге дорога не нужна. Рысарь погладил по шее свою лошадь. Маша только сейчас угадала, что это кобыла,
— А колобку? — придумала девочка, — Надо найти камень, чтобы мост с берега на него перекинуть, Колобок погонится за нами и останется на камне — кругом граница из соленой воды!
— Нет смысла — мост рухнет, только когда ты по нему пройдешь или проедешь, Вот если бы ты про платочек раньше вспомнила, до того, как мы на воду въехали, А сейчас как выберемся?
— Я сдаюсь, — пробормотала девочка,
— А вот этого делать не смей, — стро-л го сказал рысарь. — Недостойно, Нет
0 чести, Ты лучше помолчи минутку, я что-нибудь придумаю. Некоторое время Маша только слышала плеск волн да стенания колобка на берегу. Потом рысарь сказал со вздохом: X — Делать нечего, будь по-твоему. Го-в товь платочек, Когда скажу, бросишь его на землю, а до тех пор держись покрепче. Радуга понеслась к берегу, ей наперерез метнулся колобок, но у края воды ры-сарь остановил лошадь. Колобок попытался дотянуться до нее грязными щупальцами, Однако лошадь отступила за нависающую над морем небольшую скалу. Колобок покрутился на месте да и запрыгнул на скалу, видимо, решив рух-I (уть на всадников сверху. В этот момент Радуга рванулась вперед, мимо скалы, и поскакала по берегу. С ревом чудовище ринулось за ними.