Однако стоило Маше снять рубашку и показать все свои царапины, синяки, что оставили ей бочка, лесная жизнь и погоня, хозяйка всплеснула руками и запричитала, Успокоившись, она решила все-таки, что березовые листья не помешают, взяла распаренный березовый веник, прошлась по Машиной спине, рукам и ногам тихонечко, словно гладя:
— Береза всю грязь и болезнь из тебя вытянет, эх, жаль, масличка пихтового у меня нет, не по носу моему роскошь, Сейчас попаримся, косы высушим, тебя щами накормлю, тесто поставлю, побегу за звездным лекарем. Пусть хоть мазь какую сделает…
После бани Маше тело ее стало казаться легким и в то же время она почувствовала приятную усталость. Девочка надела все чистое, аккуратно спрятала под кофту бусы из каменьев, миниатюру, изображавшую венцессу, попробовала щи из кислой капусты, но уже за столом глаза ее начали слипаться. Увидев, что Маша клюет носом, тетка Марья забеспокоилась,
— Не спи пока, я лекаря приведу, посмотри за тестом, — велела она, замотала. влажные косы в три шали, накинула шубу и вышла из дому.
Маша побродила по просторной горнице, разделенной пополам печкой. Здесь пахло кислыми щами и черным хлебом. Над большой кроватью с двумя подуш-0 ками висел вышитый портрет — усатого А мужчины в простой рубахе. Маша долго рассматривала резкие черты лица, гадая, почему он ей кажется знакомым, дома бы она. решила, что он похож на како-Я го-то актера. Более ничего интересного § не наблюдалось. Ни книжки, ни картин, ничего. Девочка представила себе, как хозяйка проводит долгие зимние вечера? перед свечкой, вышивая бисером птичек, Неудивительно, что в ее старых сундуках невозможно найти вещь без вышивки…
Голова казалась тяжелой, Маша сунула нос в кадку с безмятежно покоя щимся тестом, потом решила, что ничего страшного не случится, если она немножко полежит на сундуке, жестком, но широком и удобном, «Если лягу на кровать, непременно засну», — подумала девочка, устраиваясь на сундуке, глаза ее закрылись сами собой. Маша уснула.
И вот слышит она сквозь сон, как будто бегает по комнате кошка. Словно град забарабанил, мягко, но настойчиво. Пробежал по сундукам, к столу, по полу, вспрыгнул на печку. Маша морщилась во сне от этой дроби, но не могла открыть глаза, голова была тяжелой. Когда кошка прыгнула на сундук, прошлась по ногам девочки, Маша только поджала их, вяло махнув рукой:
— Брысь, брысь…
И тут кошка — лохматая, тяжелая — прыгнула ей на грудь, придавила так, что и вдохнуть трудно, зашипела в ухо:
— Проснись!
Еще с закрытыми глазами, Маша замерла, проснувшись и вспомнив, что у тетки Марьи кошек нет, Она резко села,
сбрасывая с себя лохматое и тяжелое, открыла глаза — и успела увидеть, как что-то маленькое, серое, с огромными ушами, проскакало по полу и скрылось за печкой, У девочки перехватило дыхание. В комнате было сонно, тепло и тихо. Через несколько секунд ей уже подумалось, что никого не было, что лохматое ей только приснилось, В это время взгляд ее упал на кадку с тестом, стоящую возле теплой печки. Тесто вспучилось, подняв крышку, словно живое, и теперь стекало на пол… Маша ойкнула, схватила деревянную ложку и принялась запихивать тесто обратно, помучившись, двинула его со всей злости кулаком. Тесто послушалось только кулаков, моментально Q опало, выпустив из себя кислый воздух, пошло пузырями,
— Ох ты, батюшки, что же это, убе-
jAj жало! — всплеснула руками вернувшая ся тетка Марья, скинула шубу, поспеш-Ж ко размотала платки, бросилась на по-§ мощь Маше. За ней в горницу вошел Ц мрачный человек, тонкий и сухой, как АГ4 веник. Снял высокую бобровую шапку,? расстегнул длинную шубу, потер ладонью две глубокие складки, идущие от носа по впалым щекам прямо к презрительно искривленным губам, да так и замер, глядя на суету, — Я нечаянно уснула, — повинилась Маша.
— Ну да, после баньки-то, конечно, а почему домовушка тебя не разбудил?
— Разбудил… — Маша догадалась, что серое существо было, по всей видимости, домовым.
— Позвольте напомнить вам о себе, — вставил гость.
— Дядька Сухостой, это Маша, — тет-ка Марья устало махнула тряпкой, — Простите, я сейчас приберу… Посмотрите пока ее раны, пожалуйста…
Лекарь вымыл руки, цокнул языком при виде Машиных царапин, особенно тщательно обследовал рану, нанесенную случайно ножом Мишки, прошелся сухими сильными пальцами по ноющему плечу и вынес вердикт: — Вывих. Небольшой, но… Он вправил вывих — у Маши слезы выступили на глаза от резкой боли, но зато она поняла, что на этот раз перед ней настоящий врач, такой же, как ее папа, не чета знахарке тетке Дарье, и она не преминула сказать об этом,
— Что? Твой отец тоже звездный лекарь? — дядька Сухостой впервые взглянул в лицо девочки — до этого он общался только с ее царапинами.
— Ну да, почти, то есть детский.
— Детский? В смысле, детей лечит? — он вдруг заинтересовался. — А как же он их лечит?
— Плесенью, — пошутила Маша, вспомнив папин рассказ о пенициллине.
— Вот как?
— Ой, то есть я пошутила, — девочка вдруг испугалась, что дядька Сухостой начнет проверять «лекарство» на деревенских детях. — Обыкновенно лечит, как все.
— А почему именно детей? Их так трудно лечить, они все время капризни™ «=г
© чают, то лекарство горькое, то мазь жжет-а ся, осмотреть себя не дают… Скрутить, связать, лекарство затолкать, потом мамке вернуть, пусть мучается! т
— Да с маленькими же пеяъзя, как со взрослыми! — удивилась Маша. — Они Ш от болезни капризные, всего боятся, тут Щ ласка нужна, а не поможет — так хитрость.?
— Ты меня учить вздумала? — вдруг рассердился лекарь.
Нет, — смутилась Маша. — Вы очень хороший лекарь, правда, просто я видела, как мой папа малышей лечит…
— Видела? — лекарь задумался. Потом повернулся к тетке Марье. — Ну вот что, девочка ваша практически здорова, плечо и порезы заживут, в бане пока не парить, хотя можно делать примочки из распаренных березовых листьев, еще вам бы надо выкупить у меня мазь-живо-творку и пихтовое маслице. Если у вас хватит средств…
— Я вам отработаю, — несмело сказала хозяйка. — Или, хотите, вышью вам занавески.
— Может, я отработаю, — предложила Маша, которой стало неловко.
— Разумеется, — кивнул лекарь. — Зная вас, тетка Синицына, я предполагал, что за лекарства вы уплатить не сможете, к тому же девочка вам, насколько я могу судить, не дочь…
— Племяшка моя, удочерила я ее, вчера, — поспешила объяснить женщина.
— Я беру ее в у ченицы., — объявил лекарь. — Это большая честь, конечно, я Щ никого в Опушкине не брал пока в уче- \ — I? ники, не надо меня благодарить. Девочка пусть по утрам приходит в часовню Звезд, работать и учиться, заодно будет у меня на глазах, подлечится. Всего доброго!
После его ухода тетка вывалила тесто на посыпанный мукой стол, поставила миску со сладким, ароматным творогом, взялась за скалку. Под ее руками тесто пузырилось и вздыхало, словно живое, с удовольствием внимало похвалам, щедро расточаемым хозяйкой:
— Ах как разлеглось, распотешилось, ай ладно да добро, да гладенько, да послушно, сейчас в печке разрумянимся, любо-дорого…
— Вы с ним, как с младенчиком, которого купают, разговариваете, — рассмеялась Маша.
|С*
рЗ
— Ато как же, тесто, оно ласки требу-0 ет, хорошего расположения, улыбок, любви… Одним словом — тепла, — ответила хозяйка. — На-ка, творожок раскладывай, ох, и знатные ватрушки выйдут, пышные, душистые… Я Видимо, из головы у тетки Марьи не шел лекарь, следом за тестом она вдруг а принялась нахваливать Машу: — Ох, и дочка же ко мне пришла, ликом ладненька, сердцем добренька, а вумная, будто корова моя, лекарь-то как речи гладкие услыхал, сразу в ученицы взял. Да и рот захлопнет тетка Лизавета, как услышит — никого не брал, из всей деревни, ни парня, ни девку, а мою умницу-разумницу принял! У Маши от смеха дрожали руки, особенно ей понравился комплимент по поводу сравнения с коровой…
— Шубку тебе мою девичью перешью к утру, будешь в ней венцессой, как по улице пройдешь, всех парней уведешь… При знакомом слове девочке стало не до смеха, она невольно задумалась, что делает сейчас привениха, ищет ли ее…
— Ты творог-то ровнее клади, на пол просыпешь — куда его потом денем! — напомнила хозяйка девочке, когда та едва не выронила ложку, задумавшись…
Глава 14 МАША ИЗОБРЕТАЕТ ЛЕКАРСТВО
Тетка Марья поднялась по деревенской привычке еще затемно, вышла обиходить корову, принесла дров, а потом %
РЗ
села, при лучине, перешивать наиденную вчера в сундуке шубку для Маши. А Маша, впервые ощутив себя в покое и безопасности, после замка с его открытыми дверями и воем привенихи по ночам, после дикушек с волками, после коровника, спала крепко и безмятежно. Ей снился дом: ее теплая комната, мама с папой спорят, они — как двое детей, выясняющих, есть рога у буки под кроватью или нет, а на самом деле в споре им легче не бояться буку, то есть не беспокоиться о здоровье дочки. Эта мысль ее во сне удивила, причем настолько, что проснувшись и еще не открыв глаза, она вдруг вспомнила все свои несделанные дела, незавершенные идеи, о которых она волновалась и переживала в своем мире, а сейчас вдруг забыла, отвергла А ради новой миссии. И так ей стало до-Q садно, что лежать больше она не могла. Вскочила с сундука, еще плохо соображая со сна, принялась хлопотать, собирать свою постель, искать одежду…
— Что ты как заполошная вскочила,
X на работу не терпится? — подняла от. % шитья голову тетка Марья, — Умоешься, S поешь творожка со сметанкой, мне недосуг было кашу варить, уж не взыщи.?
— Творог — то, что надо, лучше каши, — ответила Маша, она и в самом деле не любила кашу, несмотря на всю полезность, в которой не сомневалась. Чтобы умыться, на воде в ведре пришлось разбить ледяную корку, однако холод сразу взбодрил девочку, ее мысли стали ясными. Позавтракав, она облачилась в найденную вчера одежду: черную кофту, штаны, носки, а сверху — пеструю юбку. Заплела две косички, перевязав их шерстяными нитками для крепости, надела круглую вязаную шапочку, белую, затем — куртку с броней, потом примерила шубку золотистого меха неизвестного животного, легкую, удобную. — Ай, как ладно/- восхитилась хозяйка, — знатной невестой будешь когда-нибудь. Мне шубку эту не носить девичью, думала уже на воротник порезать…
Небо только чуть посветлело, когда Г-Маша вышла из дома. Нежно-бирюзовое i сияние разлилось над заснеженными сонными крышами. Несмотря на то 4i о § хозяйка подробно объяснила, как прой- § 1 ти до часовни Звезд, девочка на всякий случай спросила у фонарика колокольцев и уверенно пошла по тонкому сив е? му лучу вдоль по широком, раскатанной санями улице. фл
В центре деревни сходились три улицы, образуя как бы звезду с тремя лучами. Маша вышла на площадь и остановилась, всматриваясь и раздумывая. С той стороны, откуда она пришла, на площади стоял на первый взгляд простой дом-пятистенок, только без хозяйства, забора, пристроек. Выглядел он нежилым, лишь чадящая в зимнее небо труба свидетельствовала о том, что внутри кто-то есть. Справа находилось широкое здание, в этот ранний час в окошке горел свет, виднелись длинные столы, суетились люди за какой-то работой. Строение прямо напротив Маши более всего напоминало колокольню, сложенную ребенком из спичек, изящную, бревенчатую, красивую, как игрушка, но та-0 кую темную, что впечатление от нее оставалось двойственное. Конечно, было АЛ приятно и интересно смотреть на высо-рЗ
кую четырехугольную оашню, вздымающуюся к небесам, венчающую аккуратщ
33 ное приземистое строение с четырьмя окошками в разные стороны света, но в S то же время что то древнее и странное чувствовалось в часовне Звезд, таким не? могло быть деревянное здание, может, только каменные развалины давно ушедших цивилизаций.
Глубоко вздохнув, девочка послушалась синего луча и подошла к деревянной башне, поднялась на три ступеньки простого крыльца без перил, постучала в дверь костяшками пальцев (варежек на Машины руки в сундуке не оказалось).
— Что за дурень барабанит в часовню Звезд, — послышался недовольный голос дядьки Сухостоя. Маша открыла дверь, за ней, видимо, для тепла и от ветра висел толстый ковер, точь-в-точь как в замке Громовая груда. Откинув его, девочка оказалась в не слишком просторной восьмигранной комнате с несколькими дверями. Она была тесно заставлена столами и лавками, железная печь посередине казалась лишней в этой обстановке. Множество самой разнообразной посуды, глиняных горшков, мисок стояло на столах и полках над и под четырьмя окнами, а также у дверей. Воздух казался таким же тесным, захламленным из-за самых различных запахов. На стене напротив двери, над окном, висела огромная картина, изображающая стоящего на задних лапках ежа с большими, забавно торчащими ушами. В передних лапах он держал какой-то листочек.
Дядька Сухостой стоял у печки, держа в руках тарелку с испорченной едой: крупно порезанный картофель и куски рыбы украшала серо-зеленая плесень,
— А, ученица, — обрадовался он ей, — заходи, заходи, присаживайся. Вон, смотри, что я раздобыл.
— Вы так оголодали, — отозвалась девочка, при виде содержимого тарелки ее замутило.
— Что? — отозвался лекарь. — Метнет, я не собираюсь сам это есть. Вот скоро сюда приведут одного мальчишку —
дети часто болеют зимой — и ты покажешь методы твоего папы на практике. а — Вы что? — опешила Маша» — Про 0 плесень я же пошутила. А — Не хочешь делиться? прищурился Сухостой. — Ну так я сам поэкспериментирую.
— Не вздумайте! — угрожающе на-Ж двинулась на него Маша, — Что у вас в § Опушкине сделают с лекарем, если я
S расскажу, что вы отравили больного? рЗ
— Ах вот ты как! — рассердился Сухостой. — Назвалась дочкой лекаря, рецептами делиться не хочешь, еще и в ученицы набиваешься?
— Я в самом деле дочь лекаря, и если найду в окрестностях деревни ингредиенты, я поделюсь с вами папиными рецептами, — жалким голосом пообещала Маша. Она представила себе, как расстроится тетка Марья, если ее прогонят из учениц. И потом:, если ей предстоит в этом мире миссия Сквозняка, знания местных трав и рецептов могут оказаться весьма полезными.
— Думаешь, я тебе поверю? Так вот же, милая, не будешь ты моей ученицей. Недостойна!
Маша минуту смотрела на гордо скрестившего руки на впалой груди лекаря, потом глубоко вздохнула, чтобы не нерв ничать, и сказала:
— Недостойно такого ученого лекаря хитростью выманивать чужие рецепты. Тетка Марья уже полдеревни обежала, хвастается, что вы взяли меня в ученицы. Как вы объясните, что так быстро прогнали меня? Я и часа у вас не работала, и вообще еще ничего не сделала.
И тогда я всем расскажу, что вы сами ничего не умеете, только используете чужие знания.
Маша, конечно, блефовала — она и понятия не имела о том, позорно или, наоборот, принято делиться рецептами в этом мире. Просто предположила, что и тут может быть конкуренция. Ведь ей так обидно было отступать от уже намеченного плана — ученичество, теплая, сытная жизнь у тетки Марьи, можно затаиться на время, исследовать быт и обычаи мира, привениха тем временем про нее забудет, а по весне можно пойти пешочком по лесам, в поисках ледяного рыцаря… Маша уже привыкла звать его рыцарем, а не рысарем, потому что с последним словом у нее скорее ассоциировалась банда чистопородных детей Гри вухи, чем заколдованный незнакомец, А нуждающийся в помощи. Q Ледяной рыцарь! Его же везли в Опушкино, к лекарю! «р
— Ну* хорошо, — прервал ее мысли дядька Сухостой. — Пусть на твоем плачевном примере все убедятся, как тяже-Ж л о стать учеником лекаря Звезд. Я обе § щал тебя принять — и приму, но только если ты пройдешь три испытания»
— Экзамены??
— Первое ты получишь сегодня, мне надо хорошенько все обдумать. А пока займись уборкой! — он подтолкнул по столу к Маше тарелку с заплесневелым картофелем. Девочка почувствовала, что ее сейчас стошнит, и отвернулась,
— Тряпка, помойное ведро, веник и лопата в правом от входа углу, — распорядился дядька Сухостой, — Можешь не слишком жалеть больное плечо, я как раз работаю над твоей мазью. Насупившаяся Маша взяла в указанном углу (там оказалась уборная — деревянное сиденье с дыркой и кувшин с водой) помойное ведро, скинула в него с тарелки плесень, затем принялась разгребать посуд}' и пузырьки на столах. х Похоже, Звездный лекарь никогда не ут-'''Ж
руждал себя уборкой. Отдохнувшая за ночь Маша справилась быстро, она как раз отмывала липкие круги от бутылочек с микстурами на деревянных столах, когда в часовню заглянули первые посетители. Зябко кутающаяся в шаль, накинутую на потертую каракулевую шубу, женщина, и с ней мальчик лет семи, в тулупчике и больших, не по возрасту, валенках,
— Опять дети, — проворчал лекарь, г — rAjrr 6 — 4122Леванова?
отпирая правую дальнюю дверь, за которой обнаружилась лавка, накрытая стеганым одеялом, на котором лежала деревянная трубка, — Давай послушаем тебя, И почему этой зимой столько больных хриповиной?
— Может, потому, что зима в этом году еще холоднее, чем в прошлом, — вздохнула женщина. — Если бы не торговцы с Теплого берега, скотине нечего было бы есть, а за ней и мы бы с голоду померли…
— Да, проклятая Гора, — забывшись, вздохнул лекарь. — Мой запас трав истощается, благослови Звезды за пихты да ели, без них все мое умение было бы бессильно, В отчаянье я ищу новые рецепты,
Тут он осекся, сердито покосившись на Машу, которая поняла, что не из од-0 ной только любви к экзотике взялся Су-рАъ хостой за плесень. Если бы Маша больше знала об антибиотиках… Но не моЛ
jfj жет же она изменить климат. Или?.. сг
— Барсучий жир, что я вам дал, кон-ш
X чился, а улучшения нет, — констатировал лекарь, послушав в угловой комнате т хрипло кашляющего мальчика, — Он ест Atr4 травяные колобки??
— Они очень горькие, дядька Сухостой, — взмолилась мать. — Если бы я могла заставить его взять их в рот, он бы цшил водичкой с медом, все бы проскочило, но он так сильно сжимает зубы… Мне удалось скормить ему только один… Она достала из кармана берестяную круглую коробочку, в которой перекаты-кались пыльные зеленые шарики. При миде лекарства одевающийся мальчик лажал себе рот обеими руками и протестующе замычал.