- В адмирале Кузнецове. Он очень внимательно отнёсся ко всем следам твоей деятельности и, конечно, к пушкам МП-3. Спаренные орудия в виде лёгких башенных зенитных установок ставит вообще на всё, что плавает. Даже какой-то специфический вопрос, связанный с требованиями к морским порохам решил, даже согласился на магазинное питание, чтобы только не было задержек из-за металлических лент. И, знаешь - сбивают моряки Юнкерсы. Им хорошая динамика снаряда тоже пришлась по душе. Проводили сравнение с 61-К калибром тридцать семь миллиметров - то на то и вышло.
- Вообще-то авиационные пушки - дамы довольно капризные, - пожал я плечами. - Им подавай чистоту и тщательный уход. А то - заедают или клинят, а то гильзу перекосят.
- Именно эта оказалась достаточно надёжной, - пожал плечами Крутилин. - Так что немало орудий перехватывает и флот, и сухопутные войска очень заинтересовались этой системой. Вот и возникли перебои в поставках на авиазаводы. Тем более что Ильюшин поставил их на штурмовики и даже Архангельский хочет приладить на свои пикировщики - там ведь тот же мотор, что и на По-1 и По-3.
Мне оставалось только руками развести.
- Очень интересные перспективы открылись и в связи с налаживанием производства двух типов однорядных моторов, - продолжал источать елёй Крутилин. - В Ленинградских авиаремонтных мастерских двигатель ММ-1 поставили на тот самый СХ-1, у которого были постоянные проблемы с поставками моторов МГ-31. Очень неплохой транспортный самолёт получил путёвку в жизнь. Десантура его использует, раненых перевозят - сами знаете, насколько труднопроходимы наши дороги, особенно осенью.
Ну а про ночной бомбардировщик с ММ-2 я вам и рассказывать не стану - на него сейчас пересаживают все ночные авиаполки. Москалёв работает над вариантом, способным поднять пятисоткилограммовую бомбу. Вообще, интерес к его творчеству вполне себя оправдал - кроме всего прочего, морская авиация пользуется его летающими лодками - говорят, вполне приличная машина. А, судя по сделанным нами выводам, большинства из того, о чём я поведал, не случилось бы без своевременных подсказок с вашей стороны и со стороны Марии Антоновны. Кстати, а про послевоенный период развития авиации вы можете рассказать?
- Могу, хотя он мне и не очень нравится. Дело в том, что в это время все увлеклись реактивными двигателями, и поршневая авиация осталась несколько в стороне от зоны основного внимания руководства страны. Видимо, дело было в том, что америкосы к этому моменту сделали ядрён-батон, которым шарахнули по Хиросиме и Нагасаки, а потом трясли своей ядерной дубинкой перед всем миром. Нам, для того, чтобы быть готовыми защитить себя, пришлось напрягаться в направлении самых быстрых перехватчиков и самых дальнобойных бомбовозов. А это всё стало прерогативой именно реактивных самолётов.
- И кто у нас строил реактивные двигатели?
- Одно имя помню - Люлька. Кажется, Архип.
- Как не стыдно вам, товарищ Субботин, словно мальчишка, на фронт убегать? И это в то время когда столь важную информацию вы от руководства утаили!
- Да чего я там утаил - всё и без меня известно. И вообще, строить реактивные двигатели, когда промышленностью ещё не освоены жаропрочные материалы - дохлый номер. Всё будет косо, криво и станет без конца ломаться.
- Не беритесь судить столь определённо, - одёрнул меня Крутилин. - Вот, скажем, Мария Антоновна упомянула башкирскую и татарскую нефть. А наши геологи давно уже спорили о том, стоит ли искать её месторождения в Поволжье. Когда же результат известен, становится ясно - нужно бурить. Два года трудились и к тридцать седьмому году, действительно, добурились и, опять же по подсказке всё той же Марии Антоновны, обнаружили кроме нефти ещё и много попутного газа. Часть его легко сжижается и используется автотранспортом - согласитесь, что это куда интересней газогенераторных вариантов. А другая часть, не столь удобная для хранения, поступает по трубам в мартеновские печи. Кое-что уходит в котельные, кое-что - на тепловые станции. Да, это явление носит пока локальный характер - не так уж много скважин запущено в эксплуатацию, но страна вошла в войну, имея ещё один источник горючего, расположенный в глубине территории.
Нескромно это, Александр Трофимович, полагать остальных идиотами, неспособными распорядиться ценной информацией.
- Странно, - пробормотал я, - а почему о новом месторождении не упоминалось в газетах?
- Старались держать это направление в тени. Заодно, распускали слухи о незначительности обнаруженных запасов, о трудностях, которых действительно было много. Враг должен быть обманут, как вы не раз говаривали.
Глава 51.
Доставили меня на дачу то ли на окраине Москвы, то ли неподалеку от неё. Сейчас, когда Московская кольцевая автодорога ещё не построена, я не особенно уверенно ориентируюсь в подобных вопросах. И вообще, места эти знаю не слишком хорошо. Не удивлюсь, если окажется, что это дача самого Сталина - поминали, будто таковая имеется.
Впечатление она на меня произвела тем, что представляла собой не просто домик, окружённый забором, а напоминала барскую усадьбу посреди ухоженного парка, окружённого сосновым лесом. Кольцевая дорожка около крыльца, фонтан, не работающий по случаю поздней осени, аккуратные дорожки и Мусенька, радостно повисшая у меня на шее.
Она и провела меня в дом через вестибюль, на стенах которого висели две карты - одна с тщательно нанесёнными линиями фронта, а вторая - с обозначениями великих строек социализма. Тут же имелась и вешалка, на которой мы оставили свои шинели, переложив пистолеты из шинельных карманов в брючные.
Супруга моя вообще дама брючного стиля. Уж на что командирские галифе Рабоче-крестьянской Красной Армии скрывают самые главные особенности женской анатомии, а и в них она умудряется выглядеть так, что просто пальчики оближешь. Ну да - умеет она на швейной машинке. И крестиком вышивает. И про авиацию мы поговорили - как же без этого. А уж ближе к вечеру... скорее, к утру, когда приехал товарищ Сталин, тогда и нашлось время перекусить с дороги.
Не знаю в точности, ужин это был, или завтрак, но вино на столе присутствовало.
- Нельзя мне, товарищ Сталин, - отказался я от предложения "пригубить". - Летчик обязан всегда быть в форме, тем более, что время военное.
Мусенька обиженно надула губки, но кивнула.
- Вы, товарищи Субботины, так и рвётесь на фронт, используя для этого любую лазейку. Откуда в вас эти порывы?
- Это ярость, - ответила моя хорошая. - После войны вскрылось очень много и о зверствах фашистов, и об их хорошо продуманных планах уничтожения населения нашей страны. А как вспомню панораму разрушенного Сталинграда...
- Минску тоже досталось, да и многим городам... - поддержал её я. - Вы уж извините - но такова наша сущность.
- Детская сущность, - вздохнул Иосиф Виссарионович. - Кстати, Мария Антоновна, ваша Лариса Гринцевич оказалась не одесситкой, как вы полагали, а уроженкой Калуги и жительницей Ленинграда. В Одессе родилась её младшая сестра Ирина. Сама же будущая звезда геологии только в этом году окончила школу - искать коренные месторождения алмазов в Якутии пока некому, а россыпные в окрестностях Вилюя, действительно, нашли.
- Я только имя женщины-геолога и помнила, - объяснила мне Мусенька, - и что алмазы сначала отыскали где-то рядом с Вилюем. А вот метод для нахождения кимберлитовых трубок... даже название забыла. Но метод точно был. И именно эта самая Лариса его или разработала, или просто научилась применять. А ещё её отца расстреляли в Одессе в тридцать седьмом.
- На этот раз - не расстреляли. Даже не арестовали, - улыбнулся Сталин. - Правда, выяснилось это только нынче летом, когда Ларису Анатольевну обнаружили в списках группы ленинградских школьников, премированных поездкой на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Сейчас она с матерью и сестрой живёт в Молотове, учится в университете и на курсах медицинских сестёр.
- Первый курс! - охнула Мусенька. - Это когда же она выучится и разработает свой метод? Только к концу войны?
- Это вряд ли, - "успокоил" я радость мою. - Она же геолог, нашедший алмазы не где-нибудь на Елисейских полях, а в сердце Якутии. У неё должен быть стальной характер - значит, окончив курсы медсестёр, она попадет или в госпиталь, или в строевую часть санинструктором. И университет или, что там ещё, окончит году в сорок девятом, а то и пятидесятом.
Сталин посмотрел на нас с укоризной во взоре:
- Так что, Мария Антоновна, придётся вам отвлечься от деятельности, связанной со становлением ночной бомбардировочной авиации, и обеспечить скорейшее нахождение коренных алмазных месторождений.
- Как! - на Муську стало больно смотреть, так она встрепенулась.
- Вам виднее. Вы женщина опытная, на десятом десятке окончили морской техникум. Чай, разберётесь и с геологией. Если понадобится помощь, обращайтесь без стеснения - дело это важное, особой государственно значимости. А вы, Александр Трофимович должны придумать, как нам скорейшим образом поставить авиацию на реактивную тягу. Впрочем, об этом поговорим в другой раз.
***
На другой день Сталин уехал на работу, а мы со светочью грёз моих и позавтракали, и пообедали и поужинали, и по дачному участку не по одному разу пробежались - держать себя постоянно в хорошей форме - обязанность любого лётчика. Гимнастикой позанимались в вестибюле - тут на полу довольно мягкий ковёр, причем прислуга держит его в исключительно стерильном состоянии, так что и на руках походили, и колесом, и кувырком. Об авиации поговорили всего разок, сразу, как только проснулись.
По дому тоже походили. Особенно удивил меня зал, где за стол можно было усадить человек двадцать. И ещё тут на стене висело два портрета - Ленина и Горького. То есть бывают здесь и большие компании. Вскоре приехал с работы хозяин дома, а вслед за ним пожаловал Крутилин. Поужинали. На этот раз вино на столе опять было, но ни мне, ни Мусеньке его не предложили. Естественно, укоризненный взгляд я заработал.
- Итак, товарищ Крутилин, что же вам удалось выяснить? - начал разговор Иосиф Виссарионович.
- Архип Михайлович Люлька в прошлом году разработал и изготовил образец турбореактивного двигателя с тягой около семидесяти килограммов. Испытания его велись, параметры фиксировались, шла разработка и более мощной модели, но после начала войны работы были приостановлены, а специалисты переведены в другие подразделения или направлены на предприятия, где в них возникла острая нужда.
Сталин посмотрел на моё хмурое лицо и спросил:
- Отчего же товарищ Субботин так загрустил?
- Мне бы лучше промолчать, потому что никакой возможности повлиять на ситуацию я не вижу. Да и не приведёт происходящее к трагическим последствиям. Фашисты ведут разработку самолёта с подобными двигателями уже несколько лет, но даже к сорок пятому году их Мессершмит-262 не станет вундервафлей. Один даже удастся сбить. Не помню в точности кому - Покрышкину или Кожедубу. Потом они достанутся нам в качестве трофеев и мы, как всегда, почерпнём зарубежный опыт.
- То есть, немцы разрабатывают реактивный военный самолёт? - уточнил Крутилин.
- Да все сейчас их разрабатывают, но, повторяю, существенного вклада в результаты военных действий в моей реальности они не внесли. Уверен, что нам не следует отвлекать сколько-нибудь значительные ресурсы на подобное занятие. Ну, это же целая кухня со своими заморочками и тонкостями. Да и товарищ Люлька довольно быстро доведёт движки до более-менее приличного уровня. У нас с ними, с турбореактивными, даже пассажирский самолёт будет раньше, чем у заграницы.
Поднял глаза - Сталин с Крутилиным смотрят на меня, как на ненормального.
- Я же вам рассказывала, товарищ Сталин, что мы с Шуриком полжизни удивлялись тому, насколько вредительские решения принимались в отношении военных разработок по целому ряду ключевых моментов. Словно где-то на самом верху сидел коварный враг и тонкими манипуляциями всё портил. Причем он искусно использовал нервозность, возникшую из-за репрессий, заставляя вполне состоявшихся специалистов не головой думать, а следовать лозунгам или гнаться за цифрами. В авиации это проявилось наиболее ярко, хотя нам эта область просто ближе и мы в ней разбираемся.
- Ну да, - кивнул я. - Поэтому мне не улыбается предлагать решения, в эффективности которых не уверен.
- Как я понял - вы сконцентрировались только на достижимых целях, - вздохнул Иосиф Виссарионович. - Силой убеждения воспрепятствовали постановке на производство в предвоенный период бомбардировщика, неудобного к работе с полевых аэродромов, надавили через силовые органы в пользу сохранения защищённости штурмовика и обманным путём убедили конструктора в необходимости избавиться от опасного для лётчика бензобака перед кабиной. Это очень ценно. Отдельное спасибо за всю вашу комбинацию с истребителями и ночными бомбардировщиками. А теперь извольте обеспечить нашу авиацию реактивными самолётами. Организационные вопросы будет курировать товарищ Крутилин. А вы, Александр Трофимович, занимайтесь, прежде всего, техникой.
***
Вот так и прилетело нам с Мусенькой от товарища Сталина. Как говорится - дан приказ ему на запад, ей в другую сторону. Шучу. Обоим на восток. Мне в Челябинск на встречу с Архипом Михайловичем Люлькой, а ей в Пермь, то есть, Молотов - знакомиться с будущим геологом Ларисой Анатольевной Гринцевич. Под это дело я "выбил" себе в личное пользование самолёт Мо-4. Он летает со скоростью больше трёхсот пятидесяти километров в час и имеет комфортабельную кабину. Мусенька тоже не лыком шита - получила в своё распоряжение тяжелый мотоцикл. Втроём и отправились - я, она и её железный конь. Коляску от него нам помогли открутить прямо в кремлёвском гараже.
Расстались мы на Молотовском аэродроме - мне нужно было отправляться на Челябинский тракторный, где как раз сейчас будущий академик трудится над освоением производства танков Т-34. Лапушку же мою ожидал, как мне кажется, геофак универа.
Архип Михайлович оказался даже моложе Олега Антонова - очень интересное нынче время, время, когда известные в наше время корифеи науки и техники делают первые шаги по направлению к своим будущим достижениям. И знаете, что он мне ответил на предложение вернуться к реактивной тематике? Спросил, можно ли ему будет взять с собой помощников. Естественно, я спросил, сколько народу он намерен забрать.
- Сначала двоих, мы с ними вместе переехали из Харькова в Ленинград. Вместе создавали конструкторское бюро.
Разумеется, я кивнул, потому что самолёт у меня рассчитан на пять пассажиров.
Местный особист был предупрежден звонком "откуда следует", поэтому никаких препятствий никто не чинил. Пока шло оформление бумаг, пока мужики собирали вещи, я на аэродроме с инструментами в руках восстанавливал убранство пассажирского салона, нарушенное ради помещения туда мотоцикла. А потом мы полетели прямиком в Воронеж. Почему туда - так к Москалёву, конечно. Я же рассказывал, что этот конструктор перепробовал все возможные схемы самолётов, причем, каждый раз успешно. А новый двигатель придётся ставить на летательный аппарат нетрадиционного вида. Плюс - в Воронеже расположено и производство авиамоторов - то есть имеется металлообрабатывающее оборудование высокой точности, способное справляться с достаточно прочными сплавами.
Тут тоже всё обошлось без проволочек - и с жильём, и с рабочим помещением вопросы были решены энергично, благодаря распорядительности товарища Крутилина - всем "уже позвонили". А приятно чувствовать себя деталью хорошо смазанного механизма!
Потом мы вылетели в Ленинград, забрали с Кировского завода документацию, макеты, образцы и на три четверти уже сделанный двигатель РД-1. Забиранием, собственно, занимался я, потому что всё давно было тщательно упаковано и аккуратно сложено в укромном месте до лучших времён. Я просто мотался каждый день по одному и тому же маршруту, делая крюк к северу, чтобы обойти стороной зону военных действий. Доставив эти ценности, я присел тихонько в уголке, наблюдая за тем, как конструктора разбирают свои богатства.
- А это что за ерундень, - спросил, показывая на нечто толстопузенькое, с широким соплом, направленным, как и положено, назад.
- РТД-1, - ответил главный конструктор. - Это макетный образец, не вполне совершенный, но позволивший нам отработать некоторые технические решения.
- А чертежи на него есть? И спецификации?
- Да, вот, пожалуйста - мне передали стопу туго набитых папок, над которыми я и "зачах" в уголке, чтобы никому не мешать.
Оторвал меня от этого увлекательного занятия один из помощников:
- Чайку не желаете, товарищ представитель заказчика?
- Шурик я. Просто Шурик. Товарищ Сталин поручил мне обеспечить вам все необходимые условия для наилучшей работы. И да, чаёк очень кстати. Впрочем, когда в другой раз пожелаете, дайте мне знать - я тоже умею его заваривать.
***
Хлопот с этой командой было много. Во-первых, следовало обеспечить скорейшую постройку барака, а то время ведь военное, с частными квартирами в городе напряжённо из-за наплыва эвакуированных, строительством капитального жилья заниматься просто нет никакой возможности, а у всех семьи - надо забирать их к себе. К тому же сам коллектив начал понемногу разрастаться - приходилось вызывать то одного нужного специалиста, то другого.
Во-вторых, стенд для испытания реактивных двигателей не совсем то же самое, что для поршневых моторов. В-третьих, на заводе не оказалось всего оборудования, необходимого для изготовления турбин - нужно было договариваться с заводами в других городах. Кто этим всем занимался? То есть, вы меня поняли: "Чтобы служила мне золотая рыбка и была бы у меня на посылках"
Тем не менее, организационный период завершался, Архип Михайлович восстановил связи с НИИ и заводами, которыми успел обрасти за время работы в Ленинграде и Харькове, и у меня всё чаще случались периоды затишья, когда я без помех возился с отставленным в сторону РТД-1. Он, конечно, турбореактивный, но не такой, к каким мы привыкли. То есть компрессор в нём имеется, но гонит воздух не вдоль оси, а расталкивает его в стороны за счет центробежной силы. А уж оттуда по загнутым каналам он поступает к камере сгорания. И их, этих компрессоров, две штуки один за другим. Ещё одной особенностью этого агрегата была относительно невысокая температура в камере сгорания - всего-то градусов шестьсот пятьдесят. Отсюда и сравнительно небольшая тяга при изрядной прожорливости. То есть низкий коэффициент полезного действия. Тем не менее, машинка оказалась далеко не мёртворождённой, а вполне надёжно работающей на том самом стенде, о котором пришлось похлопотать.