– Это не… – начала я.
– Да, мой кузен Паскаль, – ответил Брюно со вздохом и снова погрузился в игру. Он произнес это так, как будто появление брата было самым ужасным, что могло произойти в такой солнечный и погожий день.
Паскаль прошел по пляжу несколько метров и встал позади нас. Я просто не могла поверить своим глазам. Момент, которого мы с Элис ждали так долго, наконец настал.
Глава двадцать первая
Элис стояла к нам спиной и бросала песок в воду. Она так и не увидела, кто соизволил явиться.
– Эй, Эл! – крикнула я. – Иди сюда!
Подруга даже не повернулась.
– Мне и здесь хорошо, спасибо, – мрачно заявила она. – Я бросаю камни и песок в воду, это так весело. Ну что может быть забавней! Ха-ха-ха!
Я улыбнулась. Элис такая смешная, когда злится. (Правда, когда она злится не на меня!)
– Думаю, тебе все-таки стоит к нам подойти, – позвала я.
Элис кинула целую пригоршню камней в воду.
– Ну что еще?.. – начала она, обернувшись, и тут же застыла с открытым ртом – позади нас стоял Паскаль. Руки Элис сами разжались, и несколько камешков упали на песок. Она тут же подошла к нам. Кажется, моя подруга больше не злилась. На ее лице застыло счастливое выражение, а глаза довольно засветились. Она протянула Паскалю руку.
– Привет, я Элис, – произнесла она, широко улыбнувшись.
Паскаль собрался было пожать руку моей подруги, но увидев, что она мокрая и вся в песке, передумал.
– Я Паскаль, – недовольно сказал он.
– Какой великолепный пляж, – как ни в чем не бывало начала Элис, как будто секунду назад не она говорила, что скучнее ничего не бывает.
Паскаль не удостоил мою подругу даже ответом.
Тем временем Брюно поднялся.
– Это Мэган, – указал он на меня. Мое имя он произнес как «Мэг-Анн».
– Привет, – я в свою очередь поднялась с песка и протянула Паскалю руку. Даже несмотря на то, что моя ладонь была стерильно чистой, Паскаль посмотрел на нее как на мерзкого червяка или что-то в этом роде. Слегка шокированная, я спрятала руку в карман джинсов. Я состроила гримасу Элис, но та даже не обратила на меня внимания. Она была слишком занята, строя глазки Паскалю.
– Обожаю Францию, – заливалась моя подруга. – Думаю, это чудеснейшее место в мире… Франция… такая клевая! Мне так нравится деревня, и мемориал и все-все-все. А церковь! Какая красивая церковь! А дом, в котором мы остановились… он такой… такой французский!
Мне стало смешно. Обычно Элис не такая многословная, но тут она просто фонтанировала, пытаясь произвести впечатление на Паскаля. Но он даже не слушал. Паскаль поправлял волосы и любовался сам собой.
Вдруг мне пришла в голову неожиданная мысль.
– А он вообще говорит по-английски? – прошептала я Брюно.
Брюно кивнул:
– Да, но только когда ему этого хочется. Паскаль всегда делает только то, что ему хочется. Я уже говорил тебе, что он не очень хороший.
А Брюно, кажется, прав! Правда, моя подруга ничего не хотела знать и не оставляла попыток завладеть вниманием Паскаля.
– Какая музыка тебе нравится? – спросила Элис.
Паскаль пожал плечами:
– Я не люблю музыку.
Элис не отставала:
– А фильмы? Ведь все любят кино. Какие ты предпочитаешь?
Паскаль снова пожал плечами:
– А я не люблю фильмы.
Плохо, что моя подруга не знает, когда надо остановиться.
– А книги? – настаивала она. – Какие ты читаешь?
Паскаль в который раз пожал плечами.
– Я их не читаю, – равнодушно ответил он.
Вот теперь стало понятно, что он врет. Сколько раз мы с Элис видели его читающим у булочной! Правда, кажется, моя подруга об этом забыла, потому что она и не думала сдаваться.
– Тебе нравится теннис? – спрашивала она. – А футбол? А регби? Хоть что-нибудь!
Паскаль отвечал на каждый ее вопрос, пожимая плечами. Если он продолжит так до вечера, то точно накачает себе мышцы.
Вдруг на середине очередного вопроса моей подруги Паскаль поднял руку, делая ей знак замолчать.
– Хватит, – сказал он. – Я больше не хочу с тобой разговаривать. Я возвращаюсь домой.
Это было очень грубо с его стороны, а Элис так и застыла с разинутым ртом.
Паскаль повернулся к Брюно.
– Пока, маленький кузен, – произнес он и толкнул Брюно так сильно, что тот полетел на песок. После этого Паскаль как ни в чем не бывало развернулся и направился вдоль пляжа.
Брюно поднялся на ноги и отряхнул песок с одежды. Его лицо было красным, как помидор.
– Просто шутка, – смущенно пробормотал он. – Паскаль постоянно так шутит.
По-моему, это не очень-то похоже на шутку. Я посмотрела на Элис. Моя подруга никогда не любила зазнаек и выпендрежников, она всегда недолюбливала за это Мелиссу и старалась вмешиваться, если та кого-то обижала. Но Элис даже не обратила внимания ни на Брюно, который судорожно отряхивал свои желтые шорты, ни на меня. Моя подруга неотрывно следила за удаляющейся фигурой Паскаля, который к этому моменту пересек уже добрую половину пляжа.
Я повернулась к Брюно.
– Без обид, но знаешь… твой кузен… он немного…
Брюно вздохнул:
– Да знаю я! Я ведь вам уже говорил, Паскаль не слишком хороший.
Паскаль исчез из вида, и Элис вспомнила о нашем существовании.
– Он не виноват, – тут же заметила она. – У него ведь болит голова, помните?
Я захихикала:
– Ты имеешь в виду, по жизни?
Я повернулась к Брюно и попыталась объяснить:
– Когда мы говорим больной на голову, мы имеем в виду…
Брюно засмеялся:
– Я догадался. Это значит, что кто-то плохой.
Мы вместе захихикали. Элис, правда, и не думала смеяться. У нее что, кризис чувства юмора?
– Вы такие еще дети, – пробормотала она и, подойдя к воде, снова принялась бросать камни.
Брюно посмотрел на меня.
– Ничего, она забудет о моем кузене. А теперь дай-ка мне «Нинтендо». Я как раз начал выигрывать, когда явился мой братишка.
Глава двадцать вторая
Прошел, наверное, час, а мы занимались все тем же. Я резалась в «Нинтендо», а Элис зло швыряла камни в воду. Если она скоро не остановится, то у берегов Франции вырастет гора, и придется рисовать новые карты.
Меня только что убили в игре, и вдруг Брюно забрал «Нинтендо».
– Мне нужно у тебя кое-что спросить, Мэг-Анн? – произнес он.
– Как я могу так здорово играть в «Нинтендо»? – захихикала я.
Но Брюно помотал головой:
– Нет, это не смешной, а серьезный вопрос. Я хочу спросить у тебя кое-что важное.
Я подняла на него глаза и увидела, что он снова покраснел. Кажется, Брюно нервничал даже больше, чем в первый день нашей встречи. Я сглотнула. Вид у него был сосредоточенный. Может, во Франции есть закон, обязывающий обручаться, если ты пару раз прогулялась с парнем?
Я зачерпнула полную горсть песка и пропустила его между пальцами.
– Так можно? – замялся Брюно. – Можно тебя спросить?
Я кивнула. У меня нет шансов отвертеться. Или, может быть, убежать?
Брюно набрал воздуха:
– Мэг-Анн, ты…
Меня почему-то резко начало тошнить. Он точно хочет спросить что-то неприличное, чувствую пятой точкой.
Брюно снова глубоко вздохнул:
– Ты… ты… тебе… нравятся мои короткие брюки?
Я-то думала, что он хочет спросить действительно что-то очень важное, а его всего лишь интересовали эти глупые шорты, над которыми мы с Элис столько потешались. Я просто не могла удержаться и принялась смеяться. Брюно выглядел оскорбленным.
– Что смешного? – спросил он.
Я попыталась сделать серьезное лицо, но губы сами расплывались в улыбке.
– Нет, ничего.
– Тебе нравятся мои короткие брюки или нет?
– Шорты, – начала объяснять я. – По-английски мы их называем шорты. Короткие брюки – так нельзя говорить. Это неправильно…
Брюно оборвал меня:
– Так тебе нравятся мои короткие брюки или нет?
Кажется, он и не думал сдаваться.
И что мне делать? Соврать или сказать правду?
Если я совру, он поверит?
А если я признаюсь, будет ли Брюно потом ненавидеть меня?
Я обернулась, ища поддержки у Элис. Она всегда умела выкручиваться из подобных ситуаций. Но в этот момент моя подруга бродила по пляжу и докричаться до нее не было никакой возможности.
Я набрала побольше воздуха:
– Ну… они очень… э-э-э… немного…
– Тебе не нравятся, – прервал мои мучения Брюно.
Мне стало понятно, что врать не имеет смысла. Я призналась:
– Да, они мне не нравятся. Извини, Брюно.
Брюно улыбнулся:
– И мне тоже.
Я удивленно посмотрела на него:
– Если они тебе так не нравятся, зачем ты их надеваешь каждый день?
Он вздохнул:
– Их дал мне Паскаль. Когда мама сказала, что вы будете учить меня английскому, Паскаль принес мне их и сказал, что ирландки любят нечто подобное. А я, дурачок, ему поверил. Вот поэтому-то я и ношу их все время. Вечером я их стираю, а к утру они высыхают.
Я жутко разозлилась на Паскаля. Он, конечно же, знал, что шорты просто кошмарные, но убедил кузена надеть их. Небось теперь смеется, когда видит, как Брюно стирает их каждый вечер.
Ну что за урод может так зло подшутить над собственным братом?
– Паскаль такой злой, – сказала я.
Брюно грустно улыбнулся.
– Я вам это уже говорил, почему вы не поверили сразу?
Я улыбнулась в ответ:
– В следующий раз обязательно поверю, обещаю.
– Завтра погуляем?
Я кивнула:
– Конечно, если хочешь.
– О’кей. С утра я помогаю отцу по хозяйству, а потом свободен. Звони.
Я кивнула:
– Без вопросов.
– И я не надену больше эти шорты, – засмеялся он.
Я захихикала:
– Ага, чтобы и духу их не было!
Не уверена, что Брюно понял, что я имела в виду, но в любом случае он засмеялся.
Он протянул мне «Нинтендо»:
– По-моему, твоя очередь.
Я уже выигрывала, когда вернулась Элис. Она упала на песок рядом с нами.
– Сколько времени? – спросила она. – Я жутко проголодалась. Я такая голодная, что могу съесть целую лошадь, нет, хуже, огромную миску чечевичного рагу.
Я захихикала. Хорошо, что к моей подруге вернулось хорошее настроение.
– Без пяти час, – сказала я, вставая. – Нам пора, если мама узнает, что нас еще нет дома, она просто с ума сойдет.
Элис тоже поднялась.
Когда я собралась уходить, мой шлепанец слетел с ноги и застрял в песке.
– Ваша туфелька, мадмуазель, – произнес Брюно и помог мне надеть шлепанец.
– Мерси! – произнесла я с настоящим французским акцентом, на который только была способна.
Мы с Элис попрощались с Брюно и направились домой.
– Ну и что ты теперь думаешь о Паскале? – спросила я, когда мы отошли на безопасное расстояние.
– Он очень симпатичный, – ответила Элис.
– Да, но мы это и так знали. Мне интересно, что ты думаешь о нем теперь, когда мы узнали его получше.
Элис вздохнула:
– У него немного не в порядке с головой?
– Почти угадала! Только не немного, а очень даже много!
Элис хотела было поспорить, но потом передумала.
– Ты права, но мне так не хочется это обсуждать.
Мне, наоборот, хотелось поговорить об этом зазнайке Паскале, но Элис уже сделала такое лицо, что я поняла, спорить бесполезно.
Элис ускорила шаг и побежала.
– Кто последний, получает еще одну порцию чечевицы!
Я бросилась следом за подругой. Что ж, а утро было очень даже ничего!
Глава двадцать третья
Это был наш предпоследний день во Франции. Мы с Элис проснулись очень рано, но не спешили покидать кровати. Мы лежали в нашей уютной спаленке в мансарде и болтали.
– Хорошо, что нам не надо сегодня гулять с Брюно, – сказала Элис.
– Но я уже пообещала ему, что мы встретимся, – запротестовала я.
Элис повела плечами:
– Ну и что? Мы ведь можем просто не прийти? Мы же никогда его больше не увидим, в чем проблема?
При мысли о том, что я никогда больше не увижу Брюно, мне почему-то стало грустно.
Элис захихикала:
– Надеюсь, ты не скучаешь по нему? Мы ведь обе знаем, что он лузер.
Я промолчала. Я почему-то больше не думала о Брюно как о лузере. Он очень милый, и мне действительно хотелось встретиться с ним снова.
– Но… – начала было я, но Элис оборвала меня.
– Зачем нам встречаться с Брюно, если мы больше не собираемся общаться с Паскалем?
«Как это зачем?» – с возмущением подумала я.
Потому что он прикольный?
Потому что он мне нравится?
Потому что я пообещала ему увидеться?
Потому что он больше не наденет свои дурацкие шорты, и, может быть, так моя подруга наконец-то увидит настоящего Брюно?
Потому…
В этот момент папа закричал с кухни:
– Мэган! Элис! Вставайте! Это наш последний полный день во Франции, мы не должны терять ни минуты!
Мы с Элис быстро оделись и спустились вниз. Почему, если это наш предпоследний день здесь, мы должны обязательно что-то делать? Почему нельзя просто расслабиться и получать удовольствие?
Папа рано утром сходил в булочную, поэтому в кухне вкусно пахло горячим свежеиспеченным хлебом.
– Фидо передает бонжур, – пошутил папа при виде нас.
Я выразительно посмотрела на него:
– Пап, это совсем не смешно. Ты прекрасно знаешь, что его зовут Брюно.
Элис захихикала, как будто никогда не слышала таких забавных шуток, а папа довольно приосанился. Элис временами бывает такой подлизой!
Мама улыбнулась:
– Я смотрю, вы очень подружились с Брюно.
Элис улыбнулась в ответ:
– Это не я, а Мэган. Она очень подружилась с Брюно.
Надо было ответить чем-нибудь остроумным, но мне ничего не шло в голову. К тому же я покраснела и не хотела, чтобы кто-нибудь заметил. Как бы я им объяснила, почему мои щеки такие пунцовые, если я и сама этого не знала. Не дай бог, мама заметит, она тут же догадается, в чем дело, и тогда начнется та-а-а-а-кое! Она уж точно не отпустит меня без долгой беседы о чувствах, любви и прочем.
К счастью, меня спас папа.
– Отнеси-ка это на улицу. – Он вручил мне корзинку с хлебом. Слава богу, хоть кто-то не обращает внимания на дочерей с лицами, похожими на переспелые помидоры. Мне захотелось расцеловать его!
Мы завтракали на террасе.
– Ну, – начала мама, закончив пить свой зеленый чай. – Чем займемся в наш последний день во Франции?
– Пляж, – завопила Рози. – Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Можно мы пойдем на пляж? Я построю самый гигантский в мире замок из песка!
У папы были другие мысли на этот счет.
– Тут недалеко есть один музей. Он очень познавательный, вам, девочки, должно понравиться.
Я закатила глаза, а Элис в ответ состроила рожицу. Только этого не хватало! Меньше всего мне хотелось тащиться в очередной музей и любоваться на пыльные экспонаты. Я просто сойду с ума, если мне снова придется таращиться на непонятную зеленую карту, утыканную булавками, отмечающими важные битвы. Это каникулы или что? Уж явно не урок истории! Наверняка Грейс со своей подружкой не ходят по музеям на Лансароте. Они небось вовсю отрываются, и когда Грейс расскажет нам об этом, Элис пожалеет, что поехала на каникулы с такой семейкой неудачников.
Я умоляюще посмотрела на отца:
– Можно мы займемся чем-нибудь другим? Ну пожалуйста!
Папа пожал плечами:
– Полагаю, вы двое можете делать все, что захотите, а я уже решил – иду в музей. Шейла, ты как?
Мы все посмотрели на маму. Я тут же вспомнила ее телефонный разговор с тетей Линдой.
«Мне так хочется побывать во Франции, – говорила мама. – Но не дай бог, если Донал опять будет таскать нас по всяким ужасным музеям».
Я улыбнулась, а потом вспомнила, мама всегда говорила, что родители не должны расходиться во мнениях при детях и обсуждать друг друга.
– Музей вроде неплохо, – вяло сказала мама. – Тебе никогда не надоест история, Донал?
Рози возмущенно скрестила руки на груди.
– Пляж! – заявила она.
Мама улыбнулась:
– Если будешь хорошо себя вести, то после музея можем пойти на пляж. У меня остались две неизрасходованные банки нута, я сделаю превосходный салат и устроим пикник.
Мы с Элис переглянулись. Должна признаться, все это время Элис с пониманием относилась к кулинарным закидонам моей мамочки, но тут ее терпению пришел конец. Бедняжка съела больше нута за неделю, чем за все свои тринадцать лет! На ее лице было написано все, что она думает о пикнике и очередной порции нута.
– Э-э-э, мам, – предложила я. – Почему бы вам с папой и Рози не пойти в музей, а мы пока останемся тут?
– И что вы будете делать? – спросила мама.
– Э-э-э… – ответила я.
– Э-э-э… – ответила Элис.
– Вы же не можете просто сидеть и ничего не делать, так вы потеряете кучу драгоценного времени, – справедливо заметила мама.
– Ой, только что вспомнила, – выпалила Элис. – Мы с Мэган собирались встретиться с Брюно, чтобы попрощаться.
Я удивленно уставилась на нее. Разве не она говорила, что не хочет снова встречаться с Брюно? Почему это подруга вдруг передумала?
А, впрочем, какая разница? Ведь я уже и так решила встретиться с ним.
Я повернулась к маме с папой.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – затараторила я.
Мама с папой переглянулись, а затем папа сказал:
– Ну, думаю, большой беды не будет, если девочки не пойдут с нами. Ты как считаешь, Шейла?
Мама только пожала плечами:
– Да, им уже тринадцать, так что вполне себе взрослые девушки. Только обещайте, что будете все время вместе, а домой придете самое позднее в шесть.
– Да-а-а-а-а! – обрадовалась Элис.
Я предпочла промолчать, испугавшись, что если родители увидят нас с Элис чересчур довольными, то передумают и заставят пойти вместе с ними в музей.