– А что за поход? Ты скаут?
– Скаут-разведчик! – гордо ответил Вадим
Араб прикинул – это было лучше, чем он ожидал. Скауты-разведчики – большая часть тех, кто служил в спецназе, в десанте, в особых отрядах, в морской пехоте, в горных егерях – начинали именно как скауты-разведчики. Скаутскими отрядами чаще всего занимались отставные офицеры, и они целенаправленно присматривали пополнение для своих полков.
– Скаут-разведчик. Стрелять умеешь?
– Умею.
Странно было бы если бы не умел. Стреляли все скауты, тем более сибиряки
– Из чего?
– Ну, у нас мелкашки были. Пару раз папаня стрельнуть дал.
– Автомат уже проходили?
– У нас винтовки тренировочные – тот же автомат.
– Хорошо. Я дам тебе автомат, потому что вдвоем мы не справимся. Но не вздумай стрелять, пока я тебе не разрешу, или пока ты не останешься в живых один. Тогда стреляй. Сейчас – держи на предохранителе. Дорогу выдержать сможешь?
– Ну… смогу наверное. У меня ботинки не отобрали, ноги не сбиты, выдержу.
– А этот?
– Не знаю…
– Надо, чтобы выдержал. Понял?
Вадим совершенно не представлял, что он должен будет делать, чтобы этот жирдяй выдержал. Да еще и девчонка… хотя на вид она крепкая, не хнычет. У Вадима еще не было постоянной девчонки, хотя у некоторых его сверстников они уже были.
Это была ответственность. Он ее не боялся – но просто у него не было опыта, он не знал что делать. Если этот жирный опять захнычет – что делать? Ударить его? Ну, раз ударишь, два ударишь – а потом что? На себе тащить… он вон какой жирный, не утащишь.
Но Вадим знал, что не откажется, пусть и боится. Дело не в автомате, хотя как и любой нормальный пацан он интересовался оружием и до верезга мечтал о своем, личном. Дело было в том, что перед ним был русский офицер, он выполнял боевое задание и нуждался в его помощи. Их скаутским отрядом заведовал майор по адмиралтейству в отставке Тереньтев, он был мастер-скаутом, и задачи пацанам ставил точно так же – как взрослым. Без сюсюканья, без соплей – коротко и четко. За это пацаны его уважали, никогда не прогуливали скаутские занятия – не то, что в гимназии, где тебя, провинившегося, вызывают в учительскую тетеньки и начинают долго и нудно отчитывать. Отданный приказ должен быть исполнен, каким бы он ни был.
И поэтому Вадим постарался вытянуться, принять строевую стойку и четко ответил
– Так точно!
– Ты должен быть все время рядом с ними. Поддерживать их, помогать им – потому что ты сильнее их.
– Так точно.
– Тогда готовься. Ты теперь их командир, по факту – на унтер-офицерской должности. Если кому то надо оправиться – делайте это прямо сейчас, потом ехать придется. Время пошло.
Рядом с воротами, в облаке пыли тормознул автомобиль, в темноте он казался огромным и уродливым.
– В машину. Быстро!
Вадим сначала удостоверился, что в машину сели те двое, за которых он отвечал, только потом сел сам. Последним в машину запрыгнул офицер, двигатель взревел – и машина тронулась с места, на удивление плавно и мощно. Они забились назад, на спальные места, впервые за долгое время чувствуя себя в безопасности. Там, на виду, в каком-то мешке лежали лепешки и вода, на удивление вкусные. В машине было темно, тепло, уютно. Пахло кардамоном…
* Автор хотел бы заметить, что одним из показателей свободы народа служит развитие искусства рукопашного боя. Оно развивается там, где народ несвободен и вынужден голыми руками обороняться против вооруженных угнетателей. Вот почему максимальное развитие боевые искусства получили в Японии, Китае, Индии, Бразилии. В России, что символично, боевых искусств не было до того момента, как образовался СССР – именно в СССР разработали САМБО, одну из лучших боевых систем мира. В этом мире САМБО тоже было, но оно не получило большого распространения вне армии. Культивировался бокс и сават
** старое казачье выражение, означает – вот это да…
*** В числе прочих титулов русский Государь носил титул султана Анатолии и Румелии и турки присягали ему именно как султану, а не как православному царю. Турок не мог присягнуть православному царю, это было неприемлемо для него.
29 июня 2002 года
Хемниц, Австро-Венгрия
Стоянка дальнобойщиков
Как и на всем земном шаре дороги – это жизнь…
С тех пор, как человечество спустилось с деревьев и надело на себя нечто более пристойное, чем набедренная повязка – оно начало строить дороги. Сначала – это были просто натоптанные тропинки, относительно известные, где есть укрытия, где можно накормить скот и где не нападет хищник. Потом дороги стали мостить – это началось еще во времена римской империи, римляне вообще придавали большое значение дорогам, потому что они, как стальные скрепы, крепили единство империи, развивали торговлю и помогали быстро перебрасывать из одного конца империи в другой войска. Некоторые римские дороги в италийском королевстве сохранились до сих пор, они мостились булыжниками, вбиваемыми в землю, и не отличались особо ровной поверхностью – но зато что сделает с булыжником? Такие дороги вечны. Остались целыми и некоторые римские мосты – просто удивительные сооружения для такого времени, простоявшие больше десяти веков и оставшиеся невредимыми. Дело безвестных римских каменщиков пережило их самих на долгие века и стало лучшим памятником им и империи, памятником прошедшим через века.
Мостили дороги и в средние века – во многих городах для въезда надо было не только заплатить пошлину местному графу или магистрату, но и привезти с собой один или несколько камней, а кто не привез – еще плати. Так и строилось величие старой, каменной Европы, строилось неспешно – но тоже на века. Жаль, в наполеоновские времена почти полностью перестроили исторический Париж – вот было бы зрелище…
Мостят дороги и теперь. Правда – почему то не на века, положили – лет через пять ремонтировать. Высочайшим указом дорожникам строго предписано мостить новые дороги не из асфальта – а бетоном и специальной смесью на основе базальта. Да только видимо кто-то крепко зарабатывает на ремонтах дорог, потому что мостят чем попало, и даже Государь один раз изволил в сердцах высказаться: дорожников победить сложнее чем англичан.
Там, где проложена дорога – там все оживает. Строятся заводы, потому что продукция пойдет к потребителям по дороге, строятся дома, потому что людям тоже нужна дорога. Склады, автозаправки, харчевни – каждый имеет маленькую копеечку от дороги, и мало кто, при должном уме и трудолюбии не превращает эту копеечку в рубль…
Устало фырча мотором, лимонно-желтый МАН с большим, выкрашенным в желтый цвет прицепом выпал из вечернего, сверкающего огнями транспортного потока, подрулил к большой харчевне на объездной, где на площадке, урча моторами возились, устраиваясь на ночь грузовики, мигал неон на вывеске, и какая-то бабка с перцем (вот удумали то…) весело подмигивала дальнобойщикам, нашедшим себе здесь приют на ночь. Останавливались здесь не все – кто рачительно относился к деньгам, предпочитали переночевать в спальнике машины, а питались тем что жинка в курене сгоношила в дорогу. Но тут никого и не заставляли… места на стоянке много, почитай – полгектара асфальтом залили. Хочешь – спи в машине, дыши выхлопными газами и давись всухомятку. Хочешь – живи как человек, зайди в харчевню, там тебе и стол, и компанию можно по душе найти, и на ночь нумер снять, поспать по-человечески. Ну и… в общем тридцать три удовольствия никто не обещает, но сойдет…
Найдя себе место на стоянке, МАН заглушил двигатель, его водитель – среднего роста, чуть чумазый, в североамериканских джинсах и легкой куртке, как и другие водители – осмотрелся по сторонам. Стоянка как стоянка, то самое на ночь, да и потом… никто же не заставлял их сворачивать сюда.
– Божедар, вставай, хватит дрыхнуть…
Смуглый молодой человек, дрыхнувший как сурок в спальнике за сидениями, услышав свое имя, полез вперед, на пассажирское. Как и водила он был черняв… и глядя на них можно было бы предположить, что отец, зарабатывающий на дороге и заработавший на собственную машину взял в ходку подросшего сына, чтобы врабатывался и просекал что к чему на дороге. По виду пацану было от шестнадцати до двадцати лет – самое время учиться и выходить в первый свой рейс…
– Где мы?
"Отец" разглядывал карту
– Судя по указателям и карте это Хемниц. Знаешь здесь кого?
– Не… Наши дальше… до них ехать надо.
– Поедем. Завтра. Сейчас поспать надо. Пойду, харча какого куплю. Тебе соваться не стоит, я куплю. Тебе чего?
– Да все равно… – Божедар зевнул – устал как, страсть…
– Это ты там. А как я за баранкой?!
– То так…
Найдя себе место на стоянке, МАН заглушил двигатель, его водитель – среднего роста, чуть чумазый, в североамериканских джинсах и легкой куртке, как и другие водители – осмотрелся по сторонам. Стоянка как стоянка, то самое на ночь, да и потом… никто же не заставлял их сворачивать сюда.
– Божедар, вставай, хватит дрыхнуть…
Смуглый молодой человек, дрыхнувший как сурок в спальнике за сидениями, услышав свое имя, полез вперед, на пассажирское. Как и водила он был черняв… и глядя на них можно было бы предположить, что отец, зарабатывающий на дороге и заработавший на собственную машину взял в ходку подросшего сына, чтобы врабатывался и просекал что к чему на дороге. По виду пацану было от шестнадцати до двадцати лет – самое время учиться и выходить в первый свой рейс…
– Где мы?
"Отец" разглядывал карту
– Судя по указателям и карте это Хемниц. Знаешь здесь кого?
– Не… Наши дальше… до них ехать надо.
– Поедем. Завтра. Сейчас поспать надо. Пойду, харча какого куплю. Тебе соваться не стоит, я куплю. Тебе чего?
– Да все равно… – Божедар зевнул – устал как, страсть…
– Это ты там. А как я за баранкой?!
– То так…
Хлопнув дверью грузовика, сотник пошел в направлении огней и музыки, надеясь раздобыть там еду. По дороге, проходя мимо длиннющего трейлера – "фуры", как его называли дальнобойщики – он воровато огляделся и стукнул в борт два раза с малыми промежутками. В ответ раздался один четкий и ясный удар.
Живы…и слава Христу…
На таможне, как Велехов имел честь убедиться лично – царил полный бардак. По согласию – двойной досмотр на границе исключался, каждая из сторон досматривала только въезжающие к себе машины и пропускала без досмотра выезжающие. На той стороне три четверти машин шли через зеленый коридор, их остановили – но только до той поры, как в кармане таможенников не прибавились две сторублевые ассигнации. Вероятно, форму таможенников стоило бы выпускать без карманов вообще – может, хоть тогда сократится поток контрабанды через границу.
На той стороне была такая дорога, как и везде – чистенькая, с придорожными кафе, с заправками – только в автомобильном потоке теперь основными стали Штайры, Шкоды и лицензионные ФИАТы. Вокруг дорог теперь были белые шумопоглощающие экраны – в России таких нигде не было, и очень много рекламных щитов…
Велехов никогда не сидел за рулем магистрального тягача, но водительские права на грузовой транспорт он имел, потому как по закону их должны были иметь все, кто обучались в армии вождению, а обучались многие. Баранка МАНа, германского скорохода оказалась куда легче, чем баранка полноприводного армейского АМО и тем более бронемашины, на подрессоренном сидении сидишь как на подушке, двигатель почти не слышно, обзор во все стороны великолепный. Даже коробка передач – автоматическая, выставил "Ход" и жми на газ. Красота – а не вождение, только и смотри как бы легковушку какую не смять. Но и это маловероятно – по негласному правилу магистральным тягачам на австрийских дорогах отводилась вторая полоса и они на ней жали с одинаковой скоростью – сто тридцать в час, больше ограничитель не позволял. Так и едешь… как на поезде.
Можно было бы и ночью так ехать – да не стоит. Устал…
В придорожной харчевне было накурено, шумно, людно, на него никто не взглянул, хоть он тут был и впервые – кто-то встает на трассу, кто-то с нее уходит, это постоянный процесс. Дальнобойщики вообще особенный народ – пока ты делаешь как все, до тебя никому нет никакого дела, но случись что – и тебе обязательно помогут, потому что дорога есть дорога и иначе на ней жить нельзя. Ну, а если ты недоброе сделал – об этом тоже становится известно, сразу и всем, и тогда ты становишься изгоем. На дорогу в таком случае – лучше не ходить.
Заказывали здесь так же, как и в армянском ресторане, в котором он провел немало времени, когда служил в Аравии – тот ресторан был ближе всего к их месту дислокации, и Арам, носатый веселый армянин всегда кормил их со скидкой, потому что понимал: начнется – и бежать ему и его семье, кроме как к казакам будет некуда. Там тоже официантов не было, верней – они были, но заказы не принимали. Все было на витрине. Подошел, поздоровался с хозяином, посмотрел на мясо – сыр и заказал что тебе надобно. А вот принести – уже принесут.
Держала харчевню цыганка – вернее держал то ее наверное цыган, а вот распоряжалась в ней – цыганка. Дородная такая, обернутая в несколько юбок дама, сидевшая за стойкой как королева на троне, оглядывающая черными глазами зал, охотно перебрасывающаяся парой слов с теми из водителей, кто приветствовал ее. Она ничего не готовила, не смешивала коктейли – просто сидела и смотрела на зал, на гостей и на саму жизнь…
Пока сотник стоял в очереди – хозяйка успела поговорить с посетителями, по меньшей мере на трех разных языках. Разносторонне образованная дама.
– Мне… на вынос что-нибудь, если есть квас, давайте и квас вместе с этим, если нет – то что-нибудь безалкогольное.
– Найдется квас, казак – сказала цыганка, всматриваясь так, что холодок по спине – и накормить чем найдется. Чего тебе в машине наспех есть, садись, покушай здесь.
– Так заметно?
– Что ты казак? Заметно, как же иначе… Погадать?
Казаки были людьми суеверными, и набожными – а Велехов в особенности. После Востока станешь суеверным. Гадать он никогда не гадал.
– Да нет, не стоит. Сколько с меня?
– Принесут – половому отдашь. Садись, столы есть.
Непонятно почему – но казак и в самом деле решил присесть, благо кроме цыганки на него особо внимания никто и не обращал. Говорили здесь в основном на искаженном немецком, который в ходу на всех австро-венгерских землях. Есть и венгерский язык – но на нем говорят венгры между собой, а как пристанет поговорить не с венгром – говорят на общераспространенном немецком. Немецкий Велехов учил – но почти весь позабыл, и сейчас понимал только отдельные слова.
Водители здесь молча не сидели, сбивались в кучки, говорили эмоционально, размахивая руками как итальянцы – судя по тону разговора были чем-то недовольны. Возможно, какие-то проблемы на дороге.
Принесли ужин, довольно основательный. На первое – какой-то густой, чуть ложка не стоит суп с мясом и зеленью, на второе – опять мясо, жирный венгерский гуляш, сильно посоленный и поперченный. К ужину прилагалась большая лепешка, какая-то странная – тоже соленая и с припеченными маленькими мясными комочками, он не знал, как это готовится и никогда это не ел. Рядом с ним поставили большой пакет – собрали на вынос, бутылку с квасом. Взяли достаточно умеренно, он расплатился рублями, скрывать тут было нечего – взяли и рубли. Сдачу вернули уже местными деньгами.
Велехов расправился с супом, оказавшимся слишком острым, но вкусным и уже принялся за гуляш, как вдруг понял – к нему кто-то идет. Поднял глаза – цыганка…
– Дай руку – не попросила, а приказала она, присев на стул напротив, резко, так что звякнули многочисленные монеты, собранные в монистах.
Велехов немного поколебался и протянул руку. Цыганка наклонилась к ней, как будто слепая, долго смотрела не нее, водила пальцем – потом отпустила.
– Ну? Долго жить буду? – с усмешкой спросил сотник
– Того я не ведаю. Жизнь твоя в твоих руках.
– А другая цыганка мне гадала, говорила – до самой смерти не умру.
– То за деньги – цыганка смотрела сквозь него, и глаза ее походили на бельма – а я денег с тебя не возьму, казак. Не нужны мне деньги.
– Что так? Аль пахнут?
– Не в деньгах дело, казак, не в деньгах. Кто за деньги гадает – тот силу свою теряет. А тебе казак дорога предстоит, и дорога эта коротка, а в конце ее – острог. Смотри, не попадись в острог, если попадешь – не выйдешь, так и сгинешь без следа.
– В тюрьму что ли попаду? За превышение скорости?
– Напрасно веселишься. Враг перед тобой. Такой, на которого и не подумаешь.
– Что за враг? – Велехов начал беспокоиться.
– Оглянись по сторонам – и увидишь. Берегись, казак, берегись, змея – всегда в дом норовит вползти.
– Что за враг? Скажи – золотыми заплачу.
Цыганка потеряла вдруг всяческий к нему интерес, поднялась со стула.
– Ответь сам себе. Я вашего – не знаю.
Велехов попытался было идти за цыганкой – но она скрылась на кухне, нырнув под стойку, а вместо нее из кухни вышел такой детина, что и не обхватишь.
– Чего надо, дорогой? – на чистейшем русском сказал он – что ищешь, чего не терял?
– Да нет… Ничего.
Как только хлопнула дверь машины – Божедар, прикорнувший прямо на переднем сидении, моментально встрепенулся
– Пожрать есть?
Велехов передал ему пакет
– Вот смотрю я на тебя, и дивлюсь – тощий как палка, а жрешь за двоих.
– А это у меня обмен веществ такой. Я могу несколько дней совсем не есть, рус, было и такое.