Я пристально рассматривала шов, достаточно ли ровным он получился. И тут опять зазвонил телефон. Булавка, спрятавшаяся в складках ткани, вонзилась мне в палец.
— Аи! — вскрикнула я, рассматривая капельку крови на кончике указательного пальца. Помнится, про коварные булавки мама тоже упоминала в своих лекциях.
— Алло! — с досадой сказала я.
— Лис… Лис, не клади трубку, это важно!
— Денис? А что случилось? — растерянно, недовольно спросила я. Надо же, черт дернул меня поехать именно в тот магазин и именно в тот день!
— Ничего не случилось… Вернее, случилось, но это касается только меня, моего внутреннего состояния.
Хуже нет, когда мужчины начинают толковать о своем внутреннем состоянии!
— Мы должны встретиться, Лис, и поговорить.
— О чем? Я не хочу…
— Тогда я заявлюсь прямо к тебе домой. Мы должны поговорить!
Я представила — он может столкнуться с Сашей… И такая ситуация мне очень не понравилась.
— Встретимся завтра… — сказала я.
* * *Можно долго описывать, как женщина собирается на свидание — как она прихорашивается, сидя перед зеркалом, как перетряхивает весь свой гардероб, какие чувства, сомнения и волнения она при этом испытывает…
Сейчас я точно знала, что при встрече с Денисом я должна выглядеть так, чтобы он не делал других попыток встретиться со мной. Он эстет, он сноб — надо сразу убить его наповал.
Вот пестрая турецкая кофточка с огромным цветком на груди… Кажется, она подойдет для моего плана. Нет, надо что-нибудь посерьезнее… А это что такое блестит в глубине шифоньера?
Я извлекла на свет божий расшитое блестками сари — подарок моей институтской подруги Фирюзы Ахметовой. Фирюза вышла замуж за парня из Бомбея и сейчас преподает славистику в тамошнем университете. Долгое время я пыталась приспособить сари под что-то, хотя бы сделать из него вариант домашней одежды, но даже вдали от посторонних глаз надевать его было… стремно, как сказали бы мои студенты. Оно! То, что мне нужно!
Я навела на веки тени, как у Клеопатры, укуталась в сари, вдела в уши огромные сережки фирмы «Яблонекс». Слава богу, у меня было длинное пальто с капюшоном — под него можно было спрятать всю эту красоту, не вызвав у прохожих чрезмерного интереса к моей особе.
Мы встретились с Денисом в три часа дня. Он сделал попытку поцеловать меня — я уклонилась.
— Посидим где-нибудь… — пробормотал он. — «Савой», «Прага»?
Видимо, он решил ничего для меня не жалеть.
Я молчала. Надо бы самой предложить ему какое-нибудь такое место, чтобы ему там было особенно неприятно…
— А то, хочешь, поедем в один ресторанчик на набережной… В восточном стиле.
— В восточном стиле? — оживилась я. — Я с удовольствием…
Всю дорогу я молчала. Денис старался не пугать меня быстрой ездой — по встречной полосе не гнал, светофоры не игнорировал и время от времени пытался заглянуть мне под капюшон.
У хозяев ресторана при выборе оформления интерьера, вероятно, была одна мысль — напомнить посетителям о сказках Шахерезады. Все было роскошно, сияло золотом и атласом.
— Не очень, конечно… — пробормотал Денис, помогая мне раздеться. — Слишком помпезно — я этого не люблю… Лис, говорил я тебе — надо ехать в «Прагу»!
Потом он увидел сари и побледнел.
— Что это…
— Я угадала, да? — подмигнула я.
В полном молчании мы проследовали к отдельному кабинету — с балдахинами, кальянами и подушками, — там полагалось не сидеть за низким столом, а возлежать возле него. Обслуживающий персонал явно мне благоволил — смуглый узкоглазый официант не сводил с меня затуманенного взора.
— Лис, к чему этот спектакль… — тихо произнес мой спутник.
Наконец мы остались одни. Играла тихая печальная музыка — под такую, вероятно, очень хорошо ехать через барханы на верблюде. От многочисленных пиал и блюд на столике поднимался аппетитный пар.
— Ужасно хочу есть, — сказала я. — Это что, баранина? Обожаю баранину — говорят, если правильно ее приготовить, то почти не чувствуется специфического запаха…
— Лис!..
Я посмотрела Денису в глаза.
Тысячу лет я знала этого человека. Я была ему почти как жена, но теперь он не вызывал во мне ничего, кроме раздражения и страха. «Почему страха?» — спросила я себя. Ведь он никогда не обижал меня — в том самом, уголовном смысле. Он никогда не угрожал мне, он был при всех своих славянских предках настоящим джентльменом… И все-таки я согласилась на встречу с ним, потому что боялась его. Как будто там, под этой лощеной внешностью, прятались демоны.
— Что? — спросила я.
Лис, все напрасно, — укоризненно покачал он головой. — Глупая девочка, ты думаешь, я ничего не понимаю?
— О чем ты?
— О твоем маскараде. — Он налил себе в пиалу горячего зеленого чая и хотел отпить — но не смог, поставил пиалу назад. Плечи Дениса затряслись от сдержанного хохота. — Я же догадался, что ты нарочно так нарядилась! Думала оттолкнуть меня, думала, что знаешь меня… Лис, я же сказал: я теперь совсем другой…
— Мне неприятно, что ты надо мной смеешься, — лениво сказала я. — Я, пожалуй, уйду сейчас.
— Нет-нет, Лис, я смеюсь над собой! — остановил он меня. — Я был таким дураком раньше. Впрочем, и теперь это иногда прорывается… Какое счастье, что мы пошли именно сюда — твой наряд здесь очень кстати. Ты хотела обратного, но ты, Лис, принадлежишь к тем женщинам, которые инстинктивно ищут и находят гармонию. Ты прекрасна.
— Надо было идти в «Прагу», — вздохнула я. — Эх, не рассчитала… Там я бы выглядела идиоткой, и ты бы отстал от меня.
— Зачем тебе надо, чтобы я отстал от тебя?
— Потому что в моей новой жизни для тебя нет места, — спокойно ответила я. — О чем ты хотел со мной поговорить?
— Мы уже говорим, Лис.
— Это пустой разговор.
— Нет, Лис, от этого разговора зависит наша жизнь. Зависит наше будущее счастье.
— Я уже счастлива. Я счастлива сейчас, — с досадой произнесла я и взялась за свою пиалу. Чай был необыкновенно вкусным. — Но не здесь и не с тобой. Ты пытаешься реанимировать труп.
Какое страшное сравнение. Наша любовь — труп? — Денис печально покачал головой. — Ты же не медик, Лис, у тебя совершенно другая специальность…
— Что ж… «Когда томилась я от жажды, ты воду превратил в вино, но чудо, бывшее однажды, опять свершить нам не дано…» Ты хотел по специальности — вот тебе. Черубина де Габриак.
— Дано, — упрямо сказал он. — Но ты не ешь, Лис, ты совсем не ешь… Господи, милая, ты, как птичка, — клюнула там, подхватила кусочек здесь… Как не похожа ты на других женщин — жадных, голодных, крикливых.
— Ого, ты меня уже сравниваешь, — усмехнулась я. — Наверное, в последний год тебе не везло на женщин, все попадались голодные крикливые жадины…
— Если бы я искал еще сто лет, я бы все равно не нашел лучше тебя.
— Так что же ты меня бросил тогда? — опять с досадой спросила я.
— Это ты меня бросила! — возмутился он.
— Ну конечно, а чего ты хотел? «Ты холодная, Лис, у тебя рыбья кровь, ты скучная, Лис, ты все свободное время сидишь в архивах…» Чьи слова?
Не знаю, зачем я ему это все припоминала — как будто ждала от него слов прощения и сожаления. Он молчал и смотрел на меня, то бледнея, то краснея. Я уже не чувствовала страха, наоборот — мне вдруг стало приятно. Женщине всегда приятно, когда мужчина признает свои прошлые ошибки перед ней.
— Прости меня, Лис. Больше я никогда не буду упрекать тебя, — серьезно сказал Денис. — Ты потому и выходишь сейчас замуж, что хочешь отомстить мне.
— Нет. Не поэтому.
Я принес тебе подарок… — Денис улыбнулся и достал из кармана коробочку. — Вот… индийские гранаты. Был на Шри-Ланке, купил, а здесь заказал вставить их в золотой браслет.
— Какие огромные… — невольно пробормотала я.
— Пустяки, Лис… Тут дело не в величине и не в цене. Помнишь, ты мне рассказывала про одного писателя? Ну, из того времени, о котором ты читаешь лекции?
— Куприн, «Гранатовый браслет»…
— Да, точно! Там про неземную любовь, которая сильнее смерти… Согласись, это очень символично.
— Не надо. — Я отвела его руку в сторону. — Я не хочу.
— Почему, Лис? — мягко улыбнулся он. — Хотя бы примерь. На минутку! Тебе очень подойдет к этому наряду…
Он осторожно защелкнул браслет у меня на запястье. Я молчала, не в силах протестовать. «Хорошо, минутку посижу в этом браслете, а потом отдам ему», — приняла я компромиссное решение.
— Я же говорил… — восторженно прошептал он. — Ты — сама гармония! Ни к одному другому платью украшение не подошло бы столь идеально. Ах, Лис, как ты угадала… И как я угадал!
У него задребезжал мобильный.
— Черт, надо было выключить… — недовольно пробормотал он. — Алло? Пеньков, ты? Свинья, я же сказал: меня не беспокоить… Какие еще накладные? Ну все, иди к черту!
Я с тоской смотрела на браслет. Надо же, Денис помнил о том, с каким чувством я рассказывала о повести Куприна… Если бы я любила Дениса, как прежде, я бы сейчас рыдала от избытка чувств. А так… Поздно.
— Я же говорил… — восторженно прошептал он. — Ты — сама гармония! Ни к одному другому платью украшение не подошло бы столь идеально. Ах, Лис, как ты угадала… И как я угадал!
У него задребезжал мобильный.
— Черт, надо было выключить… — недовольно пробормотал он. — Алло? Пеньков, ты? Свинья, я же сказал: меня не беспокоить… Какие еще накладные? Ну все, иди к черту!
Я с тоской смотрела на браслет. Надо же, Денис помнил о том, с каким чувством я рассказывала о повести Куприна… Если бы я любила Дениса, как прежде, я бы сейчас рыдала от избытка чувств. А так… Поздно.
— Прости, все дела… — Он убрал сотовый в карман.
— Ничего.
Я полулежала, облокотившись на подушки, а он сидел напротив, прямой, точно стрела, и смотрел на меня таким тоскующим, влажным взором, за который я раньше полжизни бы отдала.
— Все вспоминаю, как увидел тебя в универмаге. Я сразу узнал тебя, хоть ты и сменила прическу…
— Ты говорил.
— Нет, я не про то. Лис… Я узнал тебя.
Он произнес слово «узнал» с совершенно особым выражением — именно так я в своих лекциях выделяла самое значимое, ключевое слово, которое автор наполнял особым смыслом.
— Спустя столько лет ты наконец узнал меня?
— Да, Лис, да! Мы расстались по глупости, от скуки. Может быть, еще и потому, что пять лет является критической точкой в отношениях людей. Надо было переждать, перетерпеть — и тогда, спустя некоторое время, мы ощутили бы новый смысл в наших отношениях. Я обидел тебя, ты меня оттолкнула, я не нашел в себе сил вернуть тебя сразу… Рассказать тебе, что было со мной после нашего разрыва?
— Что ж, расскажи, — благосклонно кивнула я. В самом деле, почему не послушать?
— Признаюсь, некоторое время я чувствовал облегчение, ложное чувство свободы охватило меня. Ты знаешь — я не из тех людей, которые больше всего ценят одиночество, мне нужна компания. Вокруг было много замечательных девушек, но я очень быстро разочаровывался в них. День, два, максимум три… потом наступало безумное отвращение.
— Только без подробностей, пожалуйста, — предупредила я. Упоминание о девушках почему-то вызвало у меня раздражение. Неужели я все еще ревновала его?
Мне стало скучно — надоели работа, люди, надоело все… Я забросил дела, стал чуть ли не каждый месяц ездить в заграничные вояжи. Пирамиды в Египте, дайвинг на кубинском побережье, сельва Амазонки…
— Ого!
— Да, милая, да — я и там побывал… Я словно искал все время что-то. Правда, до некоторого времени я не осознавал, что именно я ищу. Пока однажды, на каком-то восточном базаре, не приобрел один сувенир. Представь себе — пятьдесят градусов в тени, вокруг шумит пестрая толпа, какой-то высохший старик-торговец протягивает мне фигурку некоего божка… вернее, богини. Сначала я и сам не понял, что приобрел — слишком настырен был тот старик, он намертво вцепился в полы моей одежды, и мне было проще заплатить ему несколько монет. Я сунул фигурку в карман и ушел.
— Как интересно… — пробормотала я, с возрастающим любопытством слушая Дениса.
В самом деле, он был так взволнован, что я стала относиться к его словам вполне серьезно. Уж он-то был из той породы людей, которые не привыкли делать из мухи слона…
— Поздно вечером, когда жара немного спала и ко мне вернулось желание жить, мне захотелось немного развлечься, и я решил выйти. И тут из кармана выпала фигурка, купленная днем на базаре.
— Что это было?
— Местная богиня. К сожалению, я не запомнил ее имени — скороговорка старика совершенно выпала у меня из памяти, хотя он и произносил ее имя. Тейт, Нейт, Изида-Немезида… Какое-то дурацкое название, которое европейцу совершенно ни о чем не говорит! Но это неважно… Дело заключалось в том, что фигурка кого-то мне здорово напоминала. Но вот кого? Глупое дежа-вю… Я списал все на разжижение мозгов, что немудрено при тамошней жаре.
— Я пока не понимаю…
— Погоди, милая Лис, не перебивай меня — позже я все объясню. Так вот… Я спустился из своего номера вниз. Там, в ресторане, напился в какой-то компании… Я все время вертел фигурку в руках, смотрел на нее, и мне казалось, что я определенно где-то видел эту женщину. А потом… потом я отрубился. Очнулся уже в номере, фигурки не было. Потеря не так уж и велика, но я был в отчаянии — я уже не мог без этой богини, она стала мне почти что родной. Купить новую? Отправился на тот же базар, толкался в шумной толпе, но старика, конечно, не нашел. Пытался объяснить другим торговцам, что мне надо, — бесполезно. Они мне совали дурацкие сувениры, но изображения той богини среди них не было…
Денис вздохнул и на какое-то время замолчал.
— А дальше? — не выдержала паузы я.
— Дальше я вернулся в Москву. Была середина октября. Скука, дождь, Пеньков, которому все приходится объяснять по два раза… Я стал думать о тебе. О том, что я не понимал своего счастья. То, в чем я тебя упрекал, стало твоим достоинством.
— Холодная кровь? — усмехнулась я.
— Нет, Лис, у тебя не холодная кровь. Ты была спокойная, а я воспринимал твое спокойствие как равнодушие. Просто ты никогда не позволяла себе выплескивать своих чувств. Все другие кричали, вопили в голос, смеялись в крик, но на самом деле внутри их была пустота. Пустота и тишина. Как мне надоели так называемые темпераментные женщины, у которых, кроме темперамента, и нет ничего! Ты была настоящей…
— Ты меня идеализируешь. Людям свойственно идеализировать друг друга, особенно спустя какое-то время.
Нет, Лис. Только теперь я понял, что ты умерла бы за меня, если бы пришлось. На одном темпераменте такого не сделаешь! Сейчас — нет, сейчас я тебе кажусь чужим. Лис, я хочу вернуть прошлое. Лис, я хочу тебя.
— Нет.
— Не торопись, подумай… Я не сказал тебе главного. Через какое-то время я понял, кого я узнал в той фигурке богини, которую нашел и потерял в той далекой стране. Я понял — это была ты! Понял в тот самый момент, когда шел по универмагу и вдруг среди толпы увидел знакомый разворот плеч, знакомый овал лица, пристальный взгляд… Это была ты. Ты изменилась — подстриглась, стала тоньше, еще сдержаннее… Ты — копия той богини. Вот сейчас ты сидишь передо мной, и ты еще больше — она. В этой одежде, с этими тенями на глазах, с этим браслетом… Лис, я не верил в чудеса раньше, но теперь верю — она все более и более явственно проступает в твоем облике…
— Это внушение, — тихо произнесла я. — Не стоило так долго ходить по солнцепеку.
— Нет, бесполезно меня переубеждать… — засмеялся Денис и поцеловал меня в щеку. — Я так рад, что вновь нашел тебя! Лис, отныне я твой раб.
— Скажи честно — там, в своих скитаниях по далеким странам, ты принял какую-нибудь местную религию?
— Только одну — твоего имени…
Он попросил принести вина и некоторое время молчал, пока официант обслуживал нас.
— Милый, но я люблю другого.
— Милый! Ты назвала меня милым! — радостно засмеялся Денис и поцеловал мне ладонь. — А все остальное я пропустил мимо ушей. Ну, кто он? Расскажи мне. Расскажи — я же не стал от тебя ничего скрывать!
— Рассказывать нечего. Он хороший, и я его люблю. И, вообще, к твоему сведению — его все любят.
Денис уронил на пол нож.
— Черт… Лис, нет хуже человека, которого все любят. Он обманывает тебя — я таких знаю, навидался на своем веку…
— Нельзя судить человека, не зная его.
— Полно, Лис, ты сама себя обманываешь. Наверное, ты уже сейчас чувствуешь фальшь, которая от него исходит. Как его зовут?
— Саша. Александр. Тут уж ты ни к чему не придерешься…
— С ним ты будешь несчастна. С детства ненавидел всех Александров. Так звали царей, которые оканчивали свою жизнь неудачно и несчастливо, начиная с Александра Македонского.
— Что-то новое в истории… Денис, я не желаю слушать эту чепуху. Повторяю — мы уже никогда не будем вместе. Смирись.
— Ты еще скажи о том, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды… — Он нервно щелкнул зажигалкой, закуривая. — Ладно… Твое последнее слово?
— Я не вернусь.
Он тихо, без всякого выражения, рассмеялся:
— Ты дурочка, Лис. Ты просто маленькая упрямая дурочка!
— Я пойду.
— Нет уж, я провожу тебя!
— Я больше не сяду с тобой в машину. Ты в таком состоянии… Когда ты такой, то гонишь, как сумасшедший, я тебя знаю. Учти, Денис, самоубийц не берут в рай…
— Ох, какие мы умные… А что до моего состояния, то это твоих рук дело. Ты меня довела… Учти и ты, Лис, убийц тоже в рай не берут.
— Значит, встретимся в аду, как говорят в плохом кино, — попыталась я пошутить, но шутка не получилась — даже мне не было смешно…
* * *Накануне шел снег.
Теперь дороги были черными, из-под колес проезжающих мимо машин летели комья ледяной грязи. Я пришла в институт продрогшая.
— Что за ерунда такая! — с досадой сказала Аглая, захлопывая ведомость — только что она закончила принимать зачеты. — Как Новый год, так непременно потепление…