– Особенно когда не оставляют времени для личной жизни! – с грустной иронией добавил граф Шалонер.
– Личное счастье у нас все впереди! – радостно выпалил я и похлопал товарища по плечу. – И до него осталось совсем мало времени. Так что надо спешить и немедленно устроить нечто наподобие мальчишника.
Кажется, что моя радость вызывала у товарища лишь полное непонимание обстановки. С чего бы это вдруг нам целую ночь таскаться по людным и увеселительным местам? То мы прячемся в номере, а то выставляем себя на всеобщее обозрение? Зачем? Почему? Все эти вопросы читались в его глазах, и только присутствие охраны не позволяло ему вслух высказывать своё недоумение.
А я и сам пока не был полностью уверен в необходимости предстоящего гуляния. Так, некоторые далёкие соображения и туманные предположения… И только… Ничего конкретного. Скорей всего, интуиция.
Даже Бульке я не смог ответить конкретно о причине предстоящих ночных похождений. Только и высказался:
«Если я буду у всех на виду, ко мне легче будет пробраться…»
«Кому? Друзьям или врагам?» – допытывался риптон.
«Не знаю. Скорей всего, всем!»
Но как бы то ни было, вечер и большая часть ночи прошли без особых приключений. Видимо, подвела меня интуиция. Конечно, если не считать незначительного столкновения с двоими чрезмерно накачанными мужчинами двухметрового роста. Но тут уж можно было списать все на обыкновенную человеческую зависть, желание покуражиться да принятую на грудь излишнюю дозу алкоголя.
Стычка произошла в одном из ресторанов, куда мы и наведались-то лишь для того, чтобы осмотреть зал, поприветствовать старых знакомых и опрокинуть по паре экзотических коктейлей. И в тот момент, когда я – естественно, без охраны – зашёл в туалетную комнату. А там мыли руки два шкафоподобных создания с мутными от выпивки глазами, наглыми ухмылками и полным отсутствием интеллекта. Видимо, не все в народе любили Артура Аристронга, а некоторые прямо ненавидели. Так как оскорблять меня стали сразу:
– О! Гляди, барончик к нам пожаловал!
– Небось перепил и все выпитое назад просится!
– Ха-ха! Конечно, это не с принцессой на балу танцевать, тут надо крепким мужиком быть.
– Куда этим драным аристократам до настоящих мужчин?! Если бы мы в кандидаты прошли, то все эти графы и герцоги нам и в подмётки бы не годились!
Настроение у меня было слишком хорошее, чтобы два таких урода могли его испортить. Поэтому вначале я просто рассмеялся:
– Эй, чудилы! Видать, вас простому общению и элементарной вежливости не научили! А значит, принцессы с такими общаться не будут! Мускулы – вещь хорошая, но если они только для удержания мозга в голове…
Один из перекачанных мужчин недоуменно уставился на другого:
– Это он о чём?!
– Говорит, что у тебя вместо мозга одни мускулы! – довольно оскалился его компаньон.
– Да?! Значит, как простой человек – так уже и безмозглым его считать можно?!
– А что поделаешь? Аристократы все такие недоумки!
– Жалко, не хотел я его калечить…
– И мне не хочется! Но… придётся!
И оба обнаглевших типа двинулись в мою сторону с настолько явными намерениями, что уговаривать их одуматься я посчитал пустой тратой времени. Конечно, будь у них в руках оружие, пришлось бы убить придурков без промедления. А так я только выбил коленную чашечку и несколько зубов одному и сломал руку, пару рёбер и переносицу другому.
А затем не спеша стал тщательно мыть руки. Вот тут-то из одной кабинки и вышел невзрачный господин. Единственное, чем он сразу выделился, так это бледным лицом и трясущимися губами. Взглянув на корчащихся от боли и плюющихся кровью мужчин на полу, он перевёл на меня ошалелые глаза:
– Может, стоит позвать охрану?
Похоже, он все прекрасно слышал. Но мне не хотелось здесь больше задерживаться.
– Если вас не затруднит, сделайте это после моего ухода. У меня ещё столько дел.
– Хорошо, хорошо!
Невольный свидетель происшествия чуть подождал, нервно оглядываясь на поломанных и стонущих шкафов, а затем вышел следом за мной. Граф Шалонер уже ждал меня на входе, и мы сразу покинули ресторан. А невзрачный господин быстрым шагом отправился к охранникам, находящимся в глубине зала.
Глядя на мою довольную физиономию, Цой Тан не удержался от ехидного вопроса:
– Чем ты там так долго занимался?
– Втолковывал двоим парням, что выделяться из толпы особо не следует. А уж прыгать на идола этой толпы – и подавно!
– Они сильно этому обрадовались?
– Вряд ли! А вот себе настроение ещё больше улучшил: хоть и небольшая, но тренировка проведена. Тело ведь надо всегда держать в отличной форме.
– А для этого ещё и спать надо! – напомнил товарищ. – Может, эта ваша полоса препятствий совсем простая, но ведь вам надо пройти её с наибольшей быстротой?
– Хм! «Простая»! Как это ни смешно, многие тренированные бойцы её вообще пройти не могут… С первого раза… А порой и никогда! Из-за инвалидности…
– Да?! Тогда очень хорошо… что я по возрасту не гожусь в кандидаты.
– Неужели осмелился бы выйти на полосу?
– Запросто! – Цой Тан хитро заулыбался. – Но скажи мне, зачем графу принцесса? С меня вполне хватит и виконтессы! Кстати, почему она до сих пор нас не разыскивает?
– И мне немного странно! Как это тётушка Освалия, твоя будущая тёща, до сих пор не разыскала свою взбалмошную дочку?
– Вот и я волноваться начинаю…
– Не стоит! Ещё в пару мест заскочим – и спать! У меня такое чувство, что к экзамену Амалия появится – для личного общения со мной.
– Только на это и надеюсь! – с грустным видом признался мнимый граф Шалонер.
В начале пятого я уже безмятежно спал в своём номере, а в одиннадцать утра стиснув зубы стоял в самом начале легендарной дивизионной полосы препятствий. В памяти почему-то всплыли яркие моменты моего первого прохождения этого гиблого места. Тогда из всех новичков я быстрее всех справился с преодолением препятствий и отделался наименьшим количеством ушибов, синяков и царапин. Со временем я стал проходить полосу все с большей скоростью, а затем и лично участвовать в её усовершенствовании. Вернее, в усложнении. Справедливо полагая, что раз командир дивизиона может здесь прорваться с полной боевой выкладкой, то и все остальные его подчинённые должны к этому стремиться. Хоть многие и жаловались, что я довёл некоторые участки по сложности до абсурда.
Естественно, за полтора года моего отсутствия здесь могли кое-что изменить: убрать, добавить, переставить, углубить, охладить, подогреть, разжижить, уплотнить и так далее и тому подобное. Но вряд ли это существенно усложнит моё продвижение. И вряд ли кто-то сможет показать время лучшее, чем будет у меня. Вернее, у нас! Так как помощь от Бульки ожидалась тоже довольно внушительная. Мы с ним заранее обговорили все наши совместные действия, наметили трудные участки и конкретные точки приложения общих усилий. Да и по ходу дела могли посоветоваться и найти приемлемое решение в случае какой-либо неожиданности или непредвиденного препятствия. Всё-таки Хайнек – тот ещё любитель экстремала! В своё время он был одним из немногих, кто входил в лучшую десятку по времени на этой трассе. И мог массу неприятностей нафантазировать на многих участках. А мог и прислушаться к мнениям основных инструкторов. А те категорически советовали как можно чаще хотя бы менять препятствия местами. Чтобы бойцы могли избегать отупляющего привыкания и автоматизма реакции в определённых точках дистанции.
Одет я был в лёгкий комбинезон тренировочного режима, который не предохранял ни от серьёзных порезов, ни от воздействия окружающей среды. Только для того и служил, чтобы на него навесили обязательный комплект походной или боевой выкладки. Если по пути что-то из комплекта отрывалось и терялось, то баллы при конечном подсчёте результата тоже снимались. Шлем на голове тоже был обязателен, так как порой сверху сыпались разные неприятные вещи и существа: начиная от острых осколочных камней и кончая ядовитыми змеями и пауками. Уже не говоря о том, что при неожиданном или преднамеренном падении голова в шлеме намного меньше страдала от ударов по выступающим и весьма твёрдым частям гранитных камней, скользких валунов, торчащих стальных балок и окаменевших от времени кусков древесины.
Противогаз самой современной модели тоже не был лишним: некоторые участки приходилось проходить в горячем дыму, удушающих испарениях вперемешку с водяной пылью, а порой и среди доводящих до бесчувствия миазмов самого неприятного происхождения.
Нельзя сказать, что полоса препятствий была слишком уж гибельной. Но трагических случаев хватало. Поэтому в наиболее сложных участках находились постоянные дежурные спасатели, знающие, как и откуда вытащить попавших в беду курсантов. Да и по всей трассе стояли тысячи камер, фиксирующих каждый шаг любого человека, ступившего на путь испытания. Будь то хоть слабый новичок, хоть опытнейший и уверенный в себе ветеран.
При простых тренировках бойцов дивизиона просто спасали из неприятной ситуации, и они продолжали преодолевать дистанцию. Если, конечно, были в состоянии это сделать.
В нашем же случае всех предупреждали сразу: вмешательство спасателей ведёт за собой автоматическую дисквалификацию участника и снятие его с экзамена на выносливость и ловкость. Именно так официально называлось наше сегодняшнее испытание. Но уж я – то не сомневался: помощь спасателей мне не понадобится. И я покажу сегодня лучшее время. Потому как рисковать и притормаживать не имело смысла. Только двадцать человек, показавших первые результаты, выходили на последний этап соревнований. Двадцать – с сегодняшнего забега, и десять человек – с завтрашнего. Так как завтра полосу препятствий проходило в два раза меньше участников, и в их числе как раз те, кто участвовал во вчерашнем приёме. Именно вчерашний приём оказался последним. Если кто из аристократов опоздал на Оилтон, но всё же попробует подать заявку на участие сегодня, его ждёт только участь зрителя.
Таких опоздавших Патрисия вообще за мужчин не считает! – подумал я, в последний раз проверяя затяжку ремней, качество липучек и прочность молний комбинезона. А через пару секунд вышел на площадку старта, приложил номерной медальон с чипом к фиксирующему устройству и без раздумий прыжком пересёк светящуюся линию. Вводя своё тело сразу в режим полной самоотдачи и максимальной концентрации.
Если бросить взгляд на весь участок полосы препятствий сверху, то он смотрелся как большой квадрат со стороной в километр. Весь квадрат был разделён высокими пластиковыми стенами на коридоры шириной чуть меньше пятидесяти метров. Пробежал первый километр – поворот направо на сто восемьдесят градусов. Ещё километр – поворот налево на сто восемьдесят градусов. Это, конечно, в том случае, если бежать по прямой линии. Тогда вся трасса составила бы двадцать не слишком трудных, почти разминочных километров. Но бегать по прямой здесь не приходилось. Порой надо было метаться по всей ширине коридора в попытках найти приемлемый выход. Иногда и возвращаться, если некий проход заканчивался тупиком. Но если кто-нибудь видел другого участника, на всей скорости бегущего навстречу, то это вовсе не значило, что впереди тупик. Чаще там оказывалось непреодолимое препятствие в виде очень глубокой ямы с отвесными стенами или реки с бурным потоком, который мог отбросить не только назад, но и вообще в предыдущий коридор. Течение в этом освежающем, но и очень коварном потоке было только встречное. И более приемлемым вариантом считалось вернуться и найти обход. Ведь предусматривалось, что каждый участок пути имеет не менее трех вариантов его преодоления.
Ну а прыгать на большие расстояния я умел превосходно. И уже только в этом, как я надеялся, создал себе солидную фору во времени. К тому же главную надежду я возлагал на финишный участок полосы препятствий. Там над поверхностью располагалась горизонтальная лестница, цепляясь за перекладины которой руками можно было пересечь целый коридор поперёк. А то и все четыре последних. Но сделать это до сих пор не удавалось никому. А все из-за усталости, висящих на теле тяжестей и полуметрового расстояния между перекладинами.
Лишь немногие преодолевали первую четверть. За всю историю создания дивизиона всего лишь несколько десятков бойцов доходили до середины. И лишь три человека проходили дистанцию в три четверти. И этих троих звали: Николя, Гарольд и Тантоитан. Первый – работал сейчас в глубоком подполье. Второй – никак не мог вырваться с древней и легендарной Земли. А третий – вообще прятался под чужой личиной и прикрывался чужим именем. Но, по всеобщему мнению, отсутствовали все трое.
Лестница была интересна ещё и тем, что попасть на неё можно было только в одном месте – за четыре коридора до финиша. А вот спрыгнуть по желанию – только в трех местах: на мостики, ведущие к последующим коридорам. Если же участник срывался вниз между этими мостиками, то падал все в тот же злополучный поток, который выносил его обратно, аж в шестой по счёту от финиша коридор. Раньше выбраться из потока было невозможно из-за отвесных и гладких стенок. Поэтому каждый понимал: лучше не рисковать. А я тоже понимал: с Булькиной помощью я имею шанс установить уникальный рекорд трассы. Мне надо было только правильно раскачивать тело, сохранять общую амплитуду движений и координировать скорость продвижения. Самое главное – жёсткий захват перекладины – выполнял Булька. Основную часть своего тела он распределил у меня под мышками. Усилив заодно своей плотью и кисти моих рук.
Как раз напротив последних пяти коридоров и располагались основные трибуны для командного состава. Вернее, даже не трибуны, а отлично оборудованные наблюдательные пункты с десятком экранов, на которых можно было следить за всеми перипетиями прохождения полосы препятствий.
И когда я вышел к началу горизонтальной лестницы, то увидел, что «трибуны» переполнены. Народу там собралось просто невероятное количество. Но мне и десяти секунд хватило, чтобы рассмотреть там и принцессу, и самого императора Януша Второго. Вот уж не ожидал, что и он проявит интерес к сегодняшнему туру. Хотя никто другой в мире не отказался бы посмотреть на такое зрелище.
Передо мной на лестнице передвигались сразу три участника. Проходя соответственно первую, вторую и третью четверти. Узнать их было весьма проблематично из-за налипших на них слоёв грязи. Да это было и несущественно на данный момент. Начав движение без долгих раздумий, я тем не менее отлично видел двигающихся впереди конкурентов. Первой рухнула вниз извивающаяся фигура в маскхалате на первой четверти. С «трибуны» послышались залихватский свист и улюлюканье. Буквально через пару секунд второй из участников успешно завершил свою вторую четверть, ловко спрыгнул на мостик и рванул в оставшиеся два коридора. А вот самый дальний участник упорно двигался к третьему мостику. Чертовски, просто невероятно силён оказался парень. Да ещё и на «трибунах» стали так рьяно за него болеть, что он на какое-то время даже ускорился. Но, видимо, риптона у него в помощниках не было, и перекладин за двадцать до мостика он выбился из амплитуды раскачивания и чуть ли не остановился, перехватывая каждый раз рукою лишь со второго маха тела. На «трибунах» стали громко считать перекладины, оставшиеся до спасительного, мостика:
– Восемнадцать!.. Семнадцать!.. Шестнадцать!..
На пятнадцатую перекладину участник вошёл уже в достаточном махе и последующие десять прошёл довольно ровно и с хорошим временем. Болельщики стали чуть ли не реветь от восторга, совсем не смущаясь ни присутствия рядом императорской семьи, ни своих высоких званий, титулов или общественного положения.
– Шесть!.. Пять…
Но вот дальше дело не пошло. Рука претендента соскользнула с пятой перекладины, и он обессиленно повис на шестой. Ещё, правда, сделал несколько попыток раскачать тело и перехватить такую вожделенную, но такую недосягаемую часть лестницы. А ещё через две секунды громкий вздох общего разочарования и сочувствия сопроводил падающее тело. Свистеть и улюлюкать никто не стал – парень и так совершил почти невозможное. Проследив взглядами за уносимым водой телом, публика переключила все внимание на меня.
– Ещё один!
– Уже прошёл первую четверть!
– Как здорово идёт! Словно шагает по дорожке!
– А кто это?!
– Неужели никто не узнает?
– Да ведь это барон Аристронг!
– Точно! Давай, Артур!
– Вперёд! Жми! Отлично идёшь! Так держать, барон! Покажи им всем! Вперёд, Артур!
Выкрики поддержки и поощрения слились в один громкий гул. Но приятно было чертовски. Как всё-таки меня любят! Вернее, не меня, а…
И вот тут-то и пришла мне в голову странная мысль. А вдруг я добьюсь руки принцессы именно в этом облике? А вдруг к тому времени так и нельзя будет открыть своё истинное имя и лицо? А жениться-то придётся! И что тогда делать? Неужели я так и лягу на брачное ложе в чужом образе? А Патрисия так никогда и не узнает всей правды?!
«Прекрати! – заорал на меня риптон. – Тебе больше заняться нечем в такой ответственный момент?! Я ведь тоже не железный! Может, соизволишь хоть немного мне помогать? У меня, кажется, тоже силы кончаются…»
Вот тебе и проблемы! Конечно, стальной прут согнуть или просто повисеть на перекладине неизвестно сколько – это нам раз плюнуть. Но ведь позади такая неимоверно сложная дистанция, да ещё на моём теле дополнительный груз в виде муляжей амуниции. И не следует забывать, что наш общий вес двух разумных особей превышает сто тридцать килограммов. И на такой длинной лестнице усталость уже к середине её прохождения начинает увеличиваться в геометрической прогрессии.
Но усилия мы соединили. Вернее, добавили. И прошли третью четверть в хорошем стиле. Под восторженные выкрики болельщиков-мужчин и радостный визг болельщиц-женщин. Который вообще-то раздражал. Неужели они думают, что невероятный звук, исторгаемый из их красивых ротиков, добавит мне сил? Или они просто тренируются? Да, скорей всего! Ведь где ещё таким гордым и неприступным личностям можно покричать?