Никакой это не сон, вдруг понял Ветер. Это на самом деле. Передо мной экран, с него действительно говорит Максим Львович. Живой. Рассказывает поразительные, но нисколько не бредовые вещи.
Карл поднялся на ноги. Мир больше не был пустым. Но стал очень… странным.
– И все-таки – какие они, эти Иные? Чего они… хотят? Нет, сначала скажи, где ты? Что с тобой произошло? Как это – «эвакуировали»?
– Погоди, погоди, не всё сразу… Сначала про то, какие они и чего хотят. Это главное… – Старицкий прищурился, подбирая слова. – Вспомни старинную концепцию Бога, в которого верили наши предки. Такая сверхсила, желающая человеку добра, всё могущая и всё знающая, но ни во что не вмешивающаяся. Мол, сам решай: грешить тебе или нет, спастись или пропасть, угодить в рай или в ад. Иные – что-то вроде коллективного Бога, можно их определить как-то так. Только, в отличие от Бога, они меняются и развиваются. Они иногда делают ошибки и потом учатся их исправлять. Но в целом они хотят того же, чего хотели Саваоф, Аллах или Будда: чтобы планеты, на которых есть разумная жизнь, двигались по пути цивилизации и в конце концов стали частью Вселенского Содружества. Это такая… ну, скажем, федерация, в которую входят планеты, достигшие Зрелости.
– А как ее достигают, зрелости? Почему Земля не член Содружества?
– Потому что есть определенный регламент. Зрелость определяется по десяти параметрам. Пока планета в полной мере не соответствует им всем, двухсторонний контакт с нею запрещен. Он может нанести молодой цивилизации непоправимый вред.
– И что это за параметры?
– Сейчас перечислю…
Старицкий поднял взгляд вверх – он всегда так делал, когда хотел сосредоточиться.
– Первое. Индивиды (пожалуй, это слово ближе всего к понятию «крссст») должны освоить принципы развития личности и целеустремленного существования. У каждого жителя планеты должна быть главная, высокая цель жизни, придающая ей смысл. Не должно быть тех, кто существует бесцельно или ставит перед собой какие-то мелкие, низменные цели.
Второе. Индивиды должны искоренить любые формы общежития, чреватые диктатурой и несвободой.
Третье. Индивиды должны отучиться не только от бессмысленных поступков, но и от бессодержательных, безответственных слов – потому что слово, эмиссия информации, иногда приносит больше ущерба, чем действие.
Четвертое. При этом общество не должно чрезмерно увлекаться серьезностью и целеустремленностью, иначе оно становится слишком механистичным. Индивиды должны не только трудиться ради какой-то цели, но радоваться жизни, отдыхать, веселиться. Это очень важно.
Пятое. Должна существовать возрастная иерархия. Тот, кто дольше живет на свете, должен получать привилегии. Иначе дезориентируется и девальвируется движение по жизни от молодого возраста к зрелому.
Шестое. Само собой, должно быть полностью устранено истребление любых живых существ, в том числе и зверей…
– Постой! – перебил Карл, которому этот перечень всё больше что-то напоминал. – Я в лицее хорошо успевал по истории земных цивилизаций. Это же в точности десять заповедей Божьих. Высокая цель – это «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим». Про диктатуру и несвободу – это «Не сотвори себе кумира». Про сдержанность в эмиссии информации – это «Не суесловь». Про обязательность отдыха и радости – «Чти день субботний». Про возрастную иерархию – «Почитай отца и матерь». Потом «Не убий». Седьмое в Библии – «Не прелюбодействуй». А у Иных что идет седьмым пунктом?
– Седьмой параметр: «Индивид должен быть самодостаточен и ни с кем не объединяться в ложно единые союзы». В общем, то же самое… Хм, да и остальные параметры, в сущности… Какие там в Библии последние три заповеди? «Не укради», «Не лжесвидетельствуй», «Не желай чужого имущества»? Совпадает. «Индивид должен довольствоваться тем, что добыл собственными усилиями, и не покушаться на чужое». «Из отношений между индивидами должны исчезнуть ложь и притворство». «Индивиды должны не только отказаться от всякой агрессии во взаимоотношениях, но и перестать испытывать соблазн насильственной апроприации»… Очень возможно, что Иные внедрили эту программу в человеческую культуру еще в библейские времена. Я спрошу. Это интересно…
Ветер мысленно прикинул, почесал подбородок:
– Нет, мы пока не дотягиваем…
– По их расчетам, Земля будет полностью готова лет через сто. Если, конечно, не произойдет эволюционного отката или, того хуже, девиации. Девиация – это когда нормально развивающаяся цивилизации по той или иной причине вдруг необратимо поворачивает в сторону саморазрушения. Такое, увы, случается…
Ветер подошел к самому экрану, протянул руку и коснулся гладкой поверхности там, где над бровями должен был находиться лоб, не поместившийся в кадр.
– Мне трудно вот так сразу всё это понять. Голова кругом. Но как же я рад, что ты не умер…
– Да, я не вполне умер. – Глаза улыбались. – Мне просто оттяпали башку, доставили ее на космическую станцию и поместили в специальный… скажем для простоты, бокс. Человеческое тело целиком в этой среде находиться не может. Так что теперь я уже в буквальном смысле мозг без ножек. – Савицкий смеялся, но смех был странный, беззвучный. – На самом деле я сейчас не разговариваю с тобой, у меня ведь нет голосовых связок. Я общаюсь с тобой посредством мысленного излучения, а твоя память преобразует этот импульс в звучание моего голоса. Ты тоже можешь молчать – я прочту твою реплику по глазам… Это вторая попытка контакта Иных с человечеством. Первая оказалась неудачной. Тринадцать лет назад они точно таким же образом пригласили к себе Томберга, и он согласился, но подвела технология. Я говорил: это не боги, у них бывают ошибки. Тогда считалось, что для сохранения личности голова целиком не нужна, достаточно изъять из черепа оперативный сегмент мозга и транспортировать его в небольшом контейнере.
Карл вспомнил «лягушонку в коробчонке» и кивнул: да-да, знаю. Он напряженно слушал, боясь что-то пропустить или не расслышать. Хотя как можно не расслышать, если это излучение мысли?
– Не получилось. Оказалось, что для нормального функционирования мозгу нужна вся голова, с системой кровоснабжения и всей инфраструктурой нейросигнализации. Томберга не стало. Технологию пришлось дорабатывать, на что ушло еще тринадцать земных лет. Обратившись ко мне, Иные не скрыли, что операция рискованная и что я тоже могу умереть. Они не умеют врать – девятая заповедь. Но я ни за что не отказался бы от такого предложения. Во-первых, ты знаешь: я и так уже готовился к уходу, потому что жизнь перестала казаться мне интересной. Я в ней всё уже видел, всё испытал. И вдруг такой поворот! А во-вторых, я понял, что Иные правы: без посредника человечество может совершить непоправимую ошибку, оказаться в девиационном тупике… Иным жалко, что земная культура, прошедшая такой долгий путь и настолько близкая к зрелости, может взять и погубить себя. Вот почему они нарушили регламент. Видишь, это еще и Бог, способный нарушать собственные законы.
– Посредник? – переспросил Ветер. Мысль не поспевала за ошеломляющим потоком информации. – Между кем и кем?
– Между Иными и людьми. Вступать в прямой контакт с человечеством еще рано, поэтому они хотят попытаться действовать через какого-то землянина, который будет всё знать и всё понимать.
– И они выбрали тебя? Это правильный выбор.
– Нет, они выбрали тебя, Карл. Посредником будешь ты. А моя функция называется «переводчик». Что я могу сделать, мозг без ножек? Только консультировать их и общаться с тобой.
– Я?! Но почему именно я?!
– Потому что ты лучше всех подходишь для этой роли. Иным известно, что в следующем году Система выберет тебя регулятором Евразийской Федерации, а это самый развитый анклав планеты Земля. От регулятора Евразии будет во многом зависеть, совершит человечество роковую ошибку или нет.
Ветер молчал, потому что это было уже чересчур. Слишком много всего сразу. Слишком много вопросов, которые перепутались между собой.
Но оказалось, что голова Савицкого умеет не только слышать непроизнесенные слова, но и разбираться в сумбуре путающихся мыслей.
– Ты хочешь спросить: откуда они знают, кого назначит Система на следующих выборах? Они наблюдают за функционированием этой несложной для них машины и могут просчитывать ее решения. Ты хочешь спросить: почему Система выберет регулятором именно тебя? На это мы тоже тратить время не будем – ответ очевиден: ты обладаешь необходимыми для этой работы качествами. Еще ты хочешь спросить: о какой роковой ошибке идет речь? И вот на этом мы остановимся подробно, потому что тут – главное.
Раз шевелить губами и произносить слова было необязательно, Карл решил этого больше не делать. Дальше общались беззвучно – просто глядели друг другу в глаза.
– Иные очень обеспокоены проектом «Ангел». Степан Ножик готовил его в лаборатории много лет. Он чрезвычайно талантливый ученый. Его разработки встревожили наблюдателей еще тринадцать лет назад, когда оформилась концептуально-теоретическая стадия этой затеи. А сейчас, когда уже создана технология, ждать больше нельзя. Если не вмешаться, Совет Старейшин утвердит «новую национальную идею», и «Ангел» станет реальностью. Тогда-то и произойдет девиация. В истории Вселенной уже бывали подобные случаи, не раз. Всякая цивилизация, дойдя до определенного уровня технического развития, оказывается перед искушением взять каждого крссста под полную опеку – гарантировать ему стопроцентную безопасность и комфорт, избавить его от необходимости самому решать какие бы то ни было проблемы, даже самые мелкие. Это нововведение всегда диктуется наилучшими намерениями и всегда плохо заканчивается. У чрезмерно опекаемого индивида атрофируется главное видовое качество: способность делать выбор. Она превращается в атавизм и через некоторое время за ненадобностью отмирает. Потому что внутри тебя есть мудрый голос, который лучше знает и никогда не ошибается. Зачем же что-то решать самому? Цивилизация постепенно впадает в детское, а затем и в животное состояние. Пасется на зеленом лугу, щиплет сочную траву, и всем этим сытым безвольным стадом управляет машина. Рано или поздно в машине происходит какой-то сбой, она начинает давать некорректные команды, и население планеты так же бездумно само себя уничтожает. Вот что такое девиация…
– Ты хочешь спросить: откуда они знают, кого назначит Система на следующих выборах? Они наблюдают за функционированием этой несложной для них машины и могут просчитывать ее решения. Ты хочешь спросить: почему Система выберет регулятором именно тебя? На это мы тоже тратить время не будем – ответ очевиден: ты обладаешь необходимыми для этой работы качествами. Еще ты хочешь спросить: о какой роковой ошибке идет речь? И вот на этом мы остановимся подробно, потому что тут – главное.
Раз шевелить губами и произносить слова было необязательно, Карл решил этого больше не делать. Дальше общались беззвучно – просто глядели друг другу в глаза.
– Иные очень обеспокоены проектом «Ангел». Степан Ножик готовил его в лаборатории много лет. Он чрезвычайно талантливый ученый. Его разработки встревожили наблюдателей еще тринадцать лет назад, когда оформилась концептуально-теоретическая стадия этой затеи. А сейчас, когда уже создана технология, ждать больше нельзя. Если не вмешаться, Совет Старейшин утвердит «новую национальную идею», и «Ангел» станет реальностью. Тогда-то и произойдет девиация. В истории Вселенной уже бывали подобные случаи, не раз. Всякая цивилизация, дойдя до определенного уровня технического развития, оказывается перед искушением взять каждого крссста под полную опеку – гарантировать ему стопроцентную безопасность и комфорт, избавить его от необходимости самому решать какие бы то ни было проблемы, даже самые мелкие. Это нововведение всегда диктуется наилучшими намерениями и всегда плохо заканчивается. У чрезмерно опекаемого индивида атрофируется главное видовое качество: способность делать выбор. Она превращается в атавизм и через некоторое время за ненадобностью отмирает. Потому что внутри тебя есть мудрый голос, который лучше знает и никогда не ошибается. Зачем же что-то решать самому? Цивилизация постепенно впадает в детское, а затем и в животное состояние. Пасется на зеленом лугу, щиплет сочную траву, и всем этим сытым безвольным стадом управляет машина. Рано или поздно в машине происходит какой-то сбой, она начинает давать некорректные команды, и население планеты так же бездумно само себя уничтожает. Вот что такое девиация…
Старицкий на секунду прикрыл глаза, и в пустом помещении стало до гулкости тихо.
– …Понимаешь, Карл, самая главная, самая трудная задача в жизни индивида и общества – найти правильное сочетание свободы и несвободы. Слово «свобода» красиво звучит, но у этой розы острые и ядовитые шипы. Свобода – это риск ошибки, несчастья, преждевременной смерти и даже глобальной катастрофы. Чем у индивида выше степень свободы выбора, тем он незащищенней. А несвобода – если она разумно и гуманно устроена – гарантирует уверенность и безопасность, оберегает от лишений и ударов, от лишних забот. Младенец в утробе имеет нулевую степень свободы и стопроцентную степень беззаботности. Утроба его кормит, греет, укрывает. Вся история человеческого общества – это поиск правильной пропорции между свободой и несвободой. Здесь одна крайность – анархия, другая – тоталитаризм. Искушение свободой велико, но велика и ностальгия по несвободе, когда нечто большое, утробообразное, знающее лучше спасет тебя от всех бед, удовлетворит все твои потребности и решит за тебя все проблемы. Исторические диктатуры Земли выглядят непривлекательно, потому что они были варварскими и эксплуататорскими. Но еще опаснее тоталитаризм добрый и благонамеренный, ибо он не вызывает протеста. А именно такое общество в перспективе создаст «Ангел», разработанный добрым и благонамеренным Ножиком…
– Он не благонамеренный! – воскликнул Ветер, вновь переходя на голос. – Ты не всё знаешь! И твои Иные тоже! Они ошибаются! Система не выберет меня регулятором! Она снова выберет Ножика! Он научился ею манипулировать! Он составил целый заго…
– Не трать зря порох, – перебил Максим Львович. – Тут всё известно. Я… мы наблюдали за всем, что с тобой происходило. Ты неправильно представляешь себе ситуацию. Отчасти потому, что тебя специально так вели… Ты уже знаешь, что ни Томберга, ни меня никто не убивал. Узурпировать власть Ножик тоже не собирается. Ножик не заговорщик и не махинатор. Он увлеченный энтузиаст, который хочет сделать как лучше.
– Да как же?! Он окружил меня шпионами, он…
– Не было никаких шпионов. За тобой следили – а вернее, изображали слежку – биомашины. Иные давно ими пользуются на Земле, много веков. Это такие ненастоящие, искусственно сконструированные люди, управляемые со станции. Иногда они выполняют какие-то задания, но главным образом просто ведут наблюдение за жизнью.
– Так, значит, китаец Ван Мынь…
– Не только он. Каролина тоже. Эта биомашина сконструирована специально под тебя. Иные взяли данные из нашей «Соски» и создали тебе идеального партнера, который всегда действовал и говорил оптимальным для твоих внутренних потребностей образом. У «Каролины» было задание аккуратно изъять тебя из привычной среды и доставить туда, где ты сейчас находишься. Это одна из баз, которые устроены Иными в разных потаенных уголках Земли для технических целей.
Карл опустил голову. Ему было трудно дышать.
Каролина – биомашина? А все события последних суток – инсценировка?
– А почему нельзя было со мной просто… поговорить? Зачем было «изымать» меня таким сложным и… душераздирающим образом?
Ответа он дождался не сразу.
– …Потому что они хотели быть уверены в твоем согласии. Без этой встряски ты бы мог не согласиться. И вообще наш с тобой разговор возможен только на базе. Не только по техническим соображениям.
Ветер оглянулся на металлическую коробку, внутри которой находился.
– Другими словами… Если я не соглашусь, обратно мне не вернуться?
– Не вернуться. – Вгляд Максима Львовича стал печален. – Риск слишком велик. Людям рано знать об Иных. Это помешает естественной эволюции. Знать может только один человек. Посредник. И учти, что обмануть их невозможно. Согласие должно быть искренним.
– Они что же, меня убьют, если я не соглашусь?
– Нет, конечно. В их мире убийство невообразимо – заповедь номер семь. Но ты останешься здесь до тех пор, пока не передумаешь.
– То есть, меня посадят в одиночку?
– С тобой буду я. Мы будем разговаривать. И в конце концов ты поймешь, что это твой долг. Как понял это я. Обязательно поймешь. И вдвоем мы спасем Землю от девиации. Ты спасешь, а я тебе помогу. Они помогут. Ты даже не представляешь, какие у них возможности.
Ветер повернулся к экрану спиной. Он не хотел, чтобы Максим Львович – и кто там еще слушал разговор кроме Старицкого? – видели его глаза и читали по ним, как по открытой книге. Врать он не собирался. Просто не хотел, чтобы кто-то подглядывал за ходом его мыслей.
– …Нет, – сказал он. – Я не согласен. Ты… они хотят, чтобы я стал их агентом. Чтобы я манипулировал теми, кто мне доверился, ничего им не объясняя. А Иные – через тебя – будут манипулировать мной. Если понадобится – опять подсунут какую-нибудь фальшивку или подошлют очередную… Каролину.
Обернулся, заговорил вслух и громко – хотел, чтобы звучала ярость.
– Они будут манипулировать моими чувствами, мыслями, моим сердцем. И что я тогда такое буду? Марионетка на ниточках? Чем это отличается от проекта «Ангел»? Что останется от свободы выбора? У меня. У человечества. Ты сам говорил: свобода – вещь рискованная, но без нее нет жизни. Да, земная цивилизация может свернуть не туда и погибнуть. Но на то она и свобода! Даже если мы повернем в тупик, это будет наша, а не навязанная кем-то судьба! Скажи им, что они могут запереть меня здесь хоть навсегда. Я не стану орудием ни в чьих руках!
Брови на экране нахмурились.
– Я объяснял им, что с тобой будет трудно. И пытался отговорить их от операции «Каролина». Но, как ты знаешь, эта операция началась раньше, чем меня эвакуировали, и менять что-либо было поздно. Ты уже влюбился… – Веки дрогнули, сомкнулись. Но речь лилась дальше. – …Значит, они обойдутся без тебя. Иные попробуют найти общий язык с тем, кого Система выберет регулятором вместо тебя. Это уже просчитано: если ты исчезнешь, главой государства станет директор одного новосибирского лицея, очень достойный сеньор. А мы с тобой будем следить за развитием событий со стороны. Я из своего бокса, ты с базы. У тебя там есть всё необходимое для жизни, включая доступ к аппаратуре наблюдения. Потом, когда проблема «Ангела» разрешится, тебя выпустят… Ты дорожишь свободой выбора – вот она. Выбирай. Действие или наблюдение? Неучастие и спокойная совесть – или общее благо и личный раздрай? Выбирай, Карл: как будет жить Земля – с Ветром или без Ветра?
– Есть и другой путь, – медленно сказал Карл.
(ИЗ ФОТОАЛЬБОМА)Автор повести оказался тощим, кадыкастым, с вжатой в плечи лопоухой головой. А раньше был пижон. В деле лежала открытка из набора «Советские писатели» с подписью на обороте «Писатель-орденоносец Артур Свободин читает газету с только что напечатанным рассказом о героях-полярниках» – так с фотографии он глядел вальяжно, сам с папироской во рту, в шляпе, в заграничном макинтоше.