– Черт… Еще не началось, а я чувствую себя усталым.
Один из ближайших друзей Президента, политический советник Томас Лодж, протянул ему банку холодного безалкогольного пива.
– Все нормально…
– Ты заметил, что пока не задали ни одного вопроса о войне?
– Это хорошо.
– Нет, это плохо, – сказал Президент, – республиканский кандидат постоянно педалирует эту тему. Они слушают его, а не меня.
– Ему больше нечего сказать.
– Ошибаешься.
– Лейтер – придурок.
– И снова ошибаешься. Он далеко не дурак.
– Господи, у него взгляды, как у питекантропа.
– Люди хотят простых решений, которые мы не можем им дать. Но Лейтер может говорить о них свободно. Я – нет…
Сопровождаемый мотоциклами кортеж мчался по дороге, ведущей в Спидвей, пригород Индианаполиса. Навстречу беде…
Спидвей, небольшой, на двенадцать тысяч жителей городок у окраины Индианаполиса, был известен всему миру. Несколько раз в год он превращался в настоящий цыганский табор, его население возрастало примерно до семисот тысяч человек (по подсчетам независимых наблюдателей). Причиной этого была Старая кирпичница – овал для гонок с трибунами, выложенный кирпичом. Точнее, он был раньше выложен кирпичом, сейчас здесь был асфальт, но название осталось…
Президентский кортеж въехал на Старую кирпичницу через ворота, по которым завозят на стадион гоночную технику. Президент Дарби Морган вылез из лимузина, оглядывая толпу. Собралось не меньше двадцати тысяч человек, здесь по льготной цене продавали пиво и бесплатно раздавали предвыборную символику. Над толпой колыхались надувные ослы[65], плакаты «Морган – Мейлин» и «Еще один срок».
Президенту подали микрофон, он чуть отошел от машины, чтобы лучше смотреться.
– Доброе утро, верзилы! – крикнул он в микрофон.
Толпа взорвалась приветственным ревом.
В это же время неприметный фургончик свернул с дороги примерно в километре от стадиона и остановился. Его водитель прислушался – громкий, усиленный динамиками голос Президента Северо-Американских Соединенных Штатов доносился даже сюда в виде невнятных отголосков. Со всех сторон стояли машины, народа было немного – в отличие от гонок торговцы здесь особо не заработают.
Человек достал из-под сиденья пульт и нажал на нем несколько кнопок. Таймер бесшумно начал свою работу.
Человек закрыл лицо руками, его губы шевелились.
И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри.
Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить.
И когда Он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри.
И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч.
И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей.
И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий и три хиникса ячменя за динарии; елея же и вина не повреждай.
И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри.
И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечем и голодом, и мором и зверями земными.
И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели.
И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?
И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число.
И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь;
И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои;
И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих;
И цари земные и вельможи, и богатые и тысяченачальники и сильные, и всякий раб и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор,
И говорят горам и камням: падите на нас и скройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца;
Ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?[66]
Человек пришел в себя от того, что кто-то стучал в стекло. Он повернулся – это был полицейский, совсем молодой.
Человек опустил стекло.
– Вам плохо, сэр? – спросил полицейский.
– Нет… Мне хорошо…
– Сейчас жарко, и не стоит так сидеть в запертой машине, можно получить тепловой удар, сэр.
– Да… все нормально.
Полицейский понимал, что что-то не так, сидевший за рулем был неадекватен, даже если и отвечал нормально. Наркоман?
– Сэр… – начал он.
И в этот момент вымеренные до микронной точности заряды взрывчатки взорвались, и снаряд в виде пяти килограммов обогащенного удара вломился в мишень, тоже из обогащенного урана, но в несколько раз тяжелее. Критическая масса была превзойдена – и началось самоподдерживающееся деление ядер урана, называемая «цепная реакция».
Кладезь бездны был открыт.
22 июня 2012 года. Лондон, Великобритания. Букингемский дворец
Второе заседание КОБРы буквально за несколько часов до начала войны состоялось в сильно усеченном составе, настолько усеченном, что его нельзя было признать законным, ибо на нем отсутствовал кворум и отсутствовал премьер-министр, присутствие которого было обязательным. В сущности, это даже не было заседанием – это было банальное вымогательство решения группой придворных у своего монарха. Такое не может быть терпимо… но еще более нетерпимо было то, что монарх, властелин Англии, поддался и проявил слабость. Впрочем, за свою слабость он расплатился – своей жизнью, своей армией и своим флотом, своей страной…
Постоянный секретарь министра обороны, генерал Томас Глостер, человек недалекий, но мужественный, честный и преданный своему Суверену, во время своего пребывания в Лондоне проживал в небольшой квартире в аристократическом районе Челси – этот район, район в районе, был окружен высокой стеной и постоянно патрулировался силами полиции и безопасности, как скрытыми, так и униформированными патрулями. Квартира была маленькой лишь по местным меркам – девяносто семь квадратных метров, если переводить на международную систему измерений, и даже нет черного хода – обязательного атрибута для жилья высокого класса. Это было единственное жилье генерала, какое у него было, у него не было не то что собственного замка, как у некоторых его подчиненных, у него даже не было собственного летнего коттеджа и ни единого акра земли. Когда еще он не был постоянным секретарем министра обороны, летом, на время отпусков он снимал для семьи коттедж в дюнах на южном побережье Англии. Коттедж был больше похож на рыбацкую хижину, – но генерала и его семью это устраивало. У генерала было два сына, почти погодки, и он считал, что для них гораздо важнее побегать со сверстниками, поиграть в прибрежном песке, окунуться в холодную даже летом воду Английского канала, чем заниматься всяким бильярдом, крокетом, ездой на пони и прочей дребеденью.
В этот день генерал, как обычно, приехал с работы поздно – минутная стрелка на Биг-Бене делала последний круг на сегодня, время стремилось к полуночи. Супруга приготовила ужин и не стала его дожидаться, легла спать. Сыновей дома не было – оба в Сандхерсте, дом пуст. Стараясь не шуметь, генерал переобулся в домашнюю обувь, оставил в прихожей портфель, прошел на кухню. В термоизолированном контейнере его дожидалась баранина – почему-то генерал очень любил баранину. Супруга приготовила баранину по рецепту, какой взяла в редкой поваренной книге на русском языке, она была специалистом по русской истории в Лондонском университете, профессором, имела собственную кафедру…
Генерал достал из кармана складной нож, с которым не расставался со времен Индии, начал накалывать кусочки мяса, обмакивать их в соус и отправлять их в рот. Точно так же он, еще не будучи генералом, ужинал в Северной Индии, обрезая куски мяса с жиром с жарящейся над огнем только что добытой овцы – одной на всех…
Болела голова, и он не мог понять, что такое. Он уже дважды принимал тайленол – но боль так и не проходила.
Место, где жил генерал, было одно из самых тихих в Лондоне, здесь нет круглосуточных магазинов – маркетов, здесь нет дискотек со светомузыкой, грохочущих до утра, здесь нет молодежи, набравшейся в пабах и вышедшей посреди ночи на улицу в поисках приключений. Наконец, здесь нет сквозных дорог, и если едет какая-то машина, то она едет именно сюда, а не транзитом. А когда она едет ночью, значит, это правительственная машина, потому что в двадцать один ноль-ноль двери закрываются и для проезда нужен специальный допуск. На часах было двадцать три с лишним – и поэтому, когда дальний отсвет фар мазнул по стеклу, генерал насторожился, а когда стало понятно, что машина остановилась рядом с домом, он понял – за ним.
Опять какой-то кризис. Хорошо, что раздеться не успел.
Торопясь, генерал начал запихивать мясо в рот, глотать, почти не жуя, – мясо было вкусным, а когда следующий раз доведется поесть – одному Господу известно.
Резко, противно, зазвенел телефонный звонок. Генерал прошел к прихожую, взял трубку.
– Генерал Глостер?
Генерал узнал голос.
– Что случилось?
– Нужно немедленно ехать во дворец. Я в машине, у вашего дома!
– Пять минут.
– Не больше, генерал. Времени нет.
Генерал не просто ненавидел звонившего ему сэра Алистера Черчилля, как и положено любому военному ненавидеть моряка, но и не доверял ему. А это было куда серьезнее. В его понимании армия должна была оставаться армией, флот – флотом, а политика – политикой. Первый морской лорд должен принимать решения исключительно из профессионального опыта, отнюдь не из политической целесообразности. Первый морской лорд на своей должности не должен делать политическую карьеру и превращать адмиралтейство в политический балаган. Первый морской лорд не должен вмешиваться в дела армии и не должен плести интриги. Первый морской лорд не должен поддерживать кумовские отношения с разведкой, кого-то покрывать, а кого-то требовать сместить. Короче говоря, первый морской лорд, равно как и начальник Имперского генерального штаба – должность чисто техническая. Даже сэр Уинстон Черчилль, будучи первым морским лордом, хоть и высказывался по политическим вопросам, но не лез в политику, вся его политика заключалась в выбивании фондов из Адмиралтейства на постройку новых кораблей, благо именно тогда развернулась гонка морских вооружений, в которой Британия в отличие от континентальных стран не имела права отстать. А этот…
– Том?
Генерал повернулся, не до конца надев сапог.
– Кларисса, я постараюсь вернуться как можно быстрее.
Его супруга – черт, он все еще был влюблен в нее! – стояла в дверях.
– Что-то произошло?
– Не думаю. Маленький Олли опять бузит.
Алистера Черчилля злые языки называли «Маленький Олли», и его это бесило. Другие могли воспринимать приставку «маленький» с усмешкой, но он это все воспринимал серьезно и болезненно.
– Том, он опасен. Я боюсь его.
Генерал усмехнулся.
– Его нечего бояться. Это политикан не на своем месте, и не более того. Много шума из ничего.
– Нет, ты не прав. Он фанатик, у него глаза фанатика. Помнишь, в Пешаваре…
Генерал наконец справился с сапогом и подошел к супруге. Поцеловал ее.
– Нет. Не помню.
– Будь осторожен…
Генерал взял портфель и закрыл за собой дверь, еще не зная, что больше не увидит ни своего дома, ни своей жены.
Сэр Алистер Черчилль поджидал его в салоне старомодного вида массивного «Бентли». Эта машина выпускалась с две тысячи шестого года только в варианте лимузин, но ее очертания напоминали старые добрые слоноподобные лимузины пятидесятых годов. Эти машины не продавали в розницу – специальный заказ только для королевского двора, наместников на территориях и высших сановников правительства. Выходя в отставку, можно было выкупить машину для себя, и многие так и делали. Единственным аналогом этих машин был «Майбах Цепеллин».
За ним, чуть в стороне, с выключенными фарами и подфарниками стоял «РейнджРовер» охраны. Наверняка не один, но видно было только его…
Безликий, аккуратный молодой человек закрыл дверь за генералом – она закрылась со звуком, напоминающим звук закрываемой дверцы банковского сейфа, увесисто и солидно. Машина почти бесшумно тронулась.
– Что произошло, герцог? – грубовато спросил его пока не возведенный в рыцарское достоинство генерал. – Я только вчера прибыл из Шотландии и надеюсь, у вас были веские…
– Причины более чем веские, – сказал сэр Алистер, – только что разведка получила подтверждение ранее полученных данных, которые были признаны недостоверными. Но теперь…
– Что – теперь?
– Посмотрите сами.
Генерал принял плотный пакет из манильской бумаги. Печати на нем не было. Вскрыл и начал просматривать содержимое.
Машина прошла пост и выехала на дорогу.
– Что скажете?
Генерал едва не ударил этого напыщенного ублюдка – вместо того чтобы готовиться ко сну, он читает эту чушь.
– Перестаньте… Это даже не смешно.
– Эти данные подтвердил высокопоставленный источник в русском адмиралтействе.
– Пошлите этот источник знаете куда? Это дезинформация. Подумать только – русские собираются высадиться на североамериканском континенте.
– Я ожидал, что вы отнесетесь к этому серьезно. Есть спутниковые снимки.
– Я не могу относиться к этому серьезно… – генерал раздраженно бросил конверт на колени этому сынку, – как можно относиться серьезно к такой чуши. Продайте эту историю компаниям по производству компьютерных игр – получится неплохой боевик. Но это жизнь, не кино.
– А как вы объясните русские транспорты с морской пехотой?
– Господи, они намереваются провести учения. Учения, понятно?
– А как насчет того, что их авианосцы действуют в Атлантике?
– Два из десяти, перестаньте. Я вынужден объяснять вам элементарные вещи. Ну, хорошо, допустим даже, что они высадят свои части в Северной Америке. Допустим. И что дальше? Любая военная операция – это здание, стоящее на крепком фундаменте, а фундамент – это тыл. Как они обеспечат свой тыл? Им надо будет постоянно пополнять действующую армию боеприпасами, топливом, подкреплениями. Вывозить раненых. Доставлять новые части. Как они это сделают? Через океан? Прорываясь через завесу ваших авианосцев и подводных лодок?
– Когда-то мы высадились на Восточном побережье.
– Это было два с лишним века тому назад. Раньше можно было воевать на подножном корму, сейчас это и представить себе невозможно. Я понимаю, что у вас на корабле есть запас всего того, что нужно для боя, но мы, сухопутные крысы, воюем совсем по-другому. Техника будет ломаться, кто и как ее будет чинить? Авианосцы – всего два… а даже если и не два – не смогут оказать достаточной поддержки с воздуха. А давление североамериканских войск будет только нарастать, десант просто сбросят в море. Господи, речь идет о вторжении через океан. Если бы это было просто – Британию уже давно кто-нибудь завоевал бы!
– А что, если им окажут поддержку?
– Кто? – не понял генерал.
– Например, люди, которые хотят совершить государственный переворот.
– Перестаньте… – генерал раздраженно глянул на часы, – вы слишком много общались с разведчиками и приобрели профессиональную паранойю…
– Как бы то ни было, сэр Антон собирает срочное совещание. Я просто выполнил его просьбу и заехал за вами…
Господи. Этот идиот…
Секретное совещание Имперского комитета обороны было спешно собрано на «Бейкерлоо Лайнс», старой станции метро на Чаринг-Кросс, сейчас закрытой и переделанной в один из подземных правительственных бункеров на территории Лондона. На совещании присутствовали разведка и военные – не было Макинтайр, не было Ишервуда, генерального директора Штаб-квартиры Правительственной Связи (был его заместитель), не было сэра Кристиана – того просто не решились беспокоить, уважили старость. И самое главное – не было премьер-министра страны, не было никого из гражданских. Просовещались несколько часов, рассматривая все возможные варианты. И когда генерал уже твердо решил, что он сейчас встанет и уйдет и не будет слушать переливание из пустого в порожнее, как вошедший офицер связи доложил, что, по данным перехвата, в Северо-Американских Соединенных Штатах, на севере страны, в районе Чикаго, только что произошел ядерный взрыв. Потом поступили данные о том, что на стадионе, переполненном людьми, находился президент США и весь его предвыборный штаб…
Когда прибыли сэр Алистер и генерал Глостер – начальник генерального штаба, сэр Антон Карвер уже был там. Генерал не обратил на это внимания и не сделал никаких выводов.