– Прости нас, сынок, – простонала мать слабым голосом, крепко вцепившись в его руку. – Прости! Мы не думали… Мы хотели как лучше!!
– Значит, это ложь? – он быстро глянул на жену, виновато вздохнул и попытался высвободить свои пальцы из рук матери. – Но разве так можно, мам?! Вы понимаете, что вы натворили?! Я же… Я убил его! Теперь меня посадят.
– Не смей так говорить, – отец слабо охнул, как его ни пыталась удержать Надежда, выбрался из кресла, навис над сыном. – Давай все обсудим. Не стоит торопиться. Тебя кто-нибудь видел?!
– Нет. Никто меня не видел. Было темно, безлюдно. Я был осторожен. Но это ничего не меняет, па! Человека теперь нет!
– Ну вот! – отец его будто и не слышал. – Видишь! Погоди заранее себе приговор выносить. А я… А мы с матерью что-нибудь придумаем.
– Спасибо! – не удержавшись, фыркнула Надежда. – Вы уже придумали!
Ее сарказм на этот раз прошел незамеченным. А потом родители начали просить прощения, каяться, плакать на пару. Закончилось все тем, что сына и сноху оставили ночевать, обещав с утра подключить все возможные связи.
– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – воскликнул с горечью Сергей, уложив спать жену в комнате для гостей.
– Ты о чем?
– Я о том, что они, кажется, пересмотрели свое отношение к тебе. Теперь все должно быть хорошо. Все и будет хорошо, милая!
– Да… Если только тебя не посадят…
Утро подняло их с кровати отчаянной капелью за окном и непрекращающимся звоном мобильного.
– Чей? – сонно поморгал Сергей, высвобождая руку из-под подушки.
– Кажется, мой. Интересно, кто так рано?
– Лежи, я принесу, – он вылез из теплой постели, нашел ее сумку, достал мобильный и, посмотрев, удивился. – Мать твоя звонит, Надь. Почему так рано? Случилось, что ли, чего?
– Почему обязательно что-то должно случиться! – с суеверным страхом воскликнула она, выхватывая мобильник у него из руки. – Да, ма, ты чего так рано?
Она, кажется, даже не поняла ничего из истеричных всхлипываний матери. Догадалась, скорее, пообещала скоро быть, сжалась в комок под одеялом и молчала непозволительно долго, хотя Сергей и тормошил ее. Потом резко сбросила одеяло, села, поглядела на него с диковатым блеском в глазах и прошептала:
– Сережа, Стаську кто-то зарезал…Глава 22
– Я от всего этого либо с ума сойду, Володь, либо в декрет уйду, точно! – хныкала Наталья, ухватившись за голову. – Конца и краю не будет этому гиблому делу, точно! Не успели отравителя найти, как трупы посыпались, да какие! Все сплошь из гостей той жуткой новогодней ночи! Маньяк просто какой-то орудует, тебе не кажется?
– Ладно тебе, Наташ, так убиваться-то. – Лесовский звучно хлебал растворимый кофе из громадной чашки, покачиваясь на стуле. – Чем больше трупов, тем меньше у нас с тобой остается кандидатур в подозреваемые. Будем действовать методом исключения. Убийца, сам того не подозревая, играет нам на руку.
– Фу, Лесовский, фу! Как цинично! Твой метод исключения отвратителен и негуманен. Люди гибнут, понимаешь! Это трагедия… – она со вздохом потеребила бумаги на столе, полистала папку с делом. – Нашему Павлуше звонили с телефона-автомата, тут пробел невосполнимый. Остается одна надежда на автомобиль, который видел наш свидетель Сахаров. Ох и противный мужик! Наверняка видел, что за машина. Почему не говорит? Из вредности, полагаю. Так что с машиной?
– Ищем. Знаешь, сколько в нашем городе темных джипов, то ли бордовых, то ли коричневых, то ли синих… Номера у которых начинаются то ли на единицу, то ли на четверку, а заканчиваются на семь?
– Представляю!
– Что грязи их, Наташа! А уж про цифровые комбинации и вовсе молчу.
– Ты молчать-то молчи, – построжела она, – но дело делай. Что по отпечаткам?
– Дело я делаю, Наташ, – поспешил Лесовский обидеться. – Но вот с отпечатками… Трое из опрошенных мною пришли со своими авторучками. От кофе и чая отказались. Подписи ставили очень осторожно, даже за край стола и до спинки стула не дотронулись. То ли нарочно так осторожничали, то ли так получилось. Не могу же я начать с них отпечатки снимать в официальном порядке?! Нас за эту самодеятельность знаешь как взгреют! И за то, что повторную экспертизу попросили провести, и за то, что влиятельных людей подвергаем… Н-да, сейчас адвокатам сущее раздолье. Короче, нет у меня ничьих пальцев, Наташ.
– Надо быть поизобретательнее, Вова, – попеняла ему Наталья. – Что там с Кагоровым?
– С Кагоровым? – Вова тут же затараторил, обрадовавшись возможности сменить тему: – Парень родился либо в рубашке, либо со стальным основанием черепа. Врачи говорят, что после таких ударов мало кто остается в живых. А у него несколько рассеченных ран на голове, сотрясение, а как же без него. И все, представляешь! Он даже в сознании.
– Слава богу! – выпалила она. – Одним трупом меньше!
– И одним подозреваемым больше, Наталья Евгеньевна. – Лесовский демонически хохотнул. – Все указывает на то, что это именно он был в квартире погибшей. Его видело, страшно сказать, сколько народу!
– Вот это как раз и настораживает, Володя. – Наталья покачала головой. – Стал бы он так светиться, если бы решил убить свою бывшую любовницу. Что-то не очень он похож на маньяка.
– Ну вот, опять! – Лесовский скроил недовольную физиономию. – Что тебя постоянно настораживает, не пойму?! Все как раз мотивировано! Он вместе со своей любовницей отправляет на тот свет ненавистную жену, получает долгожданную свободу, прекрасное наследство…
– Он и сам далеко не нищий, – перебила его Наталья.
– Пусть так, – продолжил стоять на своем Володя. – Но факт остается фактом. Эти двое убивают жену. Потом он убивает любовницу как нежелательного свидетеля. По-моему, все логично.
– Ага! Логично у него! И для того чтобы ее убить, он не нашел лучшего времени, как самый разгар дня, когда и во дворе, и на лестнице есть вероятность столкнуться с кем-нибудь. Он же не дурак, Володь!.. И опять… Кто ему-то по башке надавал?!
– Да мало ли кому он насолить успел! Не забывай, что он давно и прочно в бизнесе. Знаешь, сколько у него может быть врагов и конкурентов?
Володя сидел, надув губы, и щелчком пальцев передвигал теперь пустую чашку по столу, на Наталью он не смотрел, считая ее немного замотанной и поэтому вредной. Нет, ну все же очевидно, чего огород городить!
– Знаю, потому и странно, что враги и конкуренты Кагорова не нашли лучшего способа избавиться от него, как бить его по голове. И к тому же, Вова… Не стоит забывать про убитого наркомана. Его-то зачем Кагорову убивать?
– Шантаж! Он же там среди гостей крутился, мог что-то видеть. Вот и… Еще, короче, один нежелательный свидетель. Чего непонятного?!
«Все!» – хотелось ей сказать. Все непонятно. Ладно, убит наркоман, которому вздумалось шантажировать, по всей видимости, отравителя. Это ей более или менее ясно. Но за что пострадала Таисия? Девушку отпустили, лишнего она ничего не сказала. За что ее убили? Почерк убийства идентичен тому, которым был убит Павлуша. Стало быть, убивал один и тот же человек. Не он ли потом нанес несколько сокрушительных ударов по голове Кагорову?
– Ладно, не дуйся, – примирительно пробормотала Наталья, собирая бумаги со стола в кожаную папку. – Я к начальству, вызывают по этому делу. А ты созвонись с травматологией и договорись с лечащим врачом Кагорова. Ну… Когда можно с ним поговорить будет?
– А когда нужно?
– Еще вчера, Вова! Еще вчера!..
В травматологическое отделение Наталья прибыла в самом скверном расположении духа. Просто зубы сводило от желания выругаться. Начальство песочило и кроило их методы работы на всевозможные лады. И работать они не могут, и засиделись на хлебных местах (да, так прямо откровенно и намекали на возможное понижение в должности). Тут Никитос еще озадачил. Она позвонила ему, а он отказался говорить, вежливо, правда, но с какими-то нехорошими ужимками. Тут же паршивые мысли в голову полезли про посторонних женщин и возможные с ними свидания… Потому и гнев свой весь, тайно ото всех сокрытый, обрушила на старшую медсестру травматологического отделения.
Та, понятное дело, уже охраной и помощниками Кагорова была прикормлена. Тащила в руках увесистый пакет с разномастным презентом. Наталье удалось рассмотреть лишь бутылочное горлышко, залепленное сургучом, и хвостик ананаса.
«Пошлость какая», – подумала она брезгливо. За сто долларов, потраченных на нее лично, теперь готова судно выносить за Кагоровым. Сейчас еще и выделываться начнет, медицинскую заботу свою демонстрируя.
– Вам нельзя к нему, понимаете! – двинула на Наталью плоской грудью старшая медсестра. – Человек перенес серьезную травму черепа! Он в тяжелейшем состоянии!!! А вы с допросом…
– Этот человек подозревается в тройном убийстве, – казенно бесцветным голосом снизошла до объяснений Наталья, на ходу вдевая руки в белый халат, предложенный ей на входе. – И на вашем месте я бы так не радела за него. Даже… – она выразительно глянула на увесистый пакет с гостинцами в руках старшей медсестры. – Даже невзирая на мзду. В какой палате он лежит? Проводите меня.
Той показалось неудобным снова возвращаться в палату к Кагорову с презентованными ей ананасом и бутылками, она заметалась, заметалась. Потом решила, что из коридора никто ее пакет не унесет – не посмеет, поставила его на пол, поправила халат, скользнула по Наталье ненавидящим взглядом и кивком головы предложила идти за ней.
Надобности в ее сопровождении, конечно, не было. Присутствие Кагорова на этаже угадывалось по двум дюжим молодчикам, маетно слоняющимся возле двери в палату. Здесь же был и дежурный милиционер, которого приставили не безопасности ради, а чтобы пресечь возможную попытку бегства Кагорова.
Это Наталья из вредности попросила медсестру. Не ей же одной на себе сегодня начальствующий прессинг терпеть. Пускай и еще кто-нибудь попробует его на вкус. Она хоть и не начальник для этой худощавой медсестры, но как-никак представитель власти. А с властью считаться надо.
Палату Кагорову выбрали самую лучшую. Превосходный ремонт, на окнах дорогие шторы, на полу ковер. Хотя ковер могли и охранники приволочить, чтобы скрасить своему боссу больничный интерьер. Все-таки его травма – это их грех, их недогляд, правда, он сам отпускал их в последнее время все чаще и чаще. Не надо было слушаться. Надо было охранять, раз приставлены. Ароматизатор даже какой-то воткнули над дверью, хотя больничными правилами это и запрещено. Цветы на столе, тумбочке и подоконнике.
«Ну прямо как на кладбище», – недовольно поморщилась Наталья. Вечно эти толстосумы выпендриваются. Если больничная палата, то непременно люксовая. Если цветы, то охапками и непременно подороже. Сейчас еще молоденькая медсестра в халатике размером с детскую распашонку тележку с лекарствами либо с обедом вкатит. И не уродиной она должна быть, а девочкой словно с обложки гламурного журнала. Потом фотокорреспонденты толпой: Кагоров – герой дня, то есть пострадавший, а никак не преступник.
«Так, стоп», – одернула она себя, подсаживаясь к кровати и доставая из портфеля планшет с протоколом допроса. Еще ничего не доказано, так что будь добра умерить свой пыл и поганое настроение.
Пыл пригасить удалось, а вот что касается настроения, с этим было сложнее…
– Явились, стало быть, по мою душу, – слабым голосом проворчал Кагоров, глянув на нее сквозь полуопущенные ресницы. – Только прежде чем вы начнете задавать мне свои дурацкие вопросы, сразу хочу сказать: я ее не убивал.
– Кого?
– Ой, да ладно вам, Наталья Евгеньевна, непонимание изображать. Таисия позвонила мне. Очень хотела увидеться, – принялся рассказывать Кагоров, вовсе закрыв глаза.
– С целью?
– Говорила, что соскучилась. А как там на самом деле, кто же теперь узнает!.. Вы записывайте, записывайте, – неожиданно посоветовал ей Кагоров, распахнув глаза и заметив, что она сидит неподвижно и рассматривает рисунок ковра под ногами. – Второго случая может не представиться.
– Почему?
– Потому что могу умереть. Доктора могут решить оперировать меня, а что там со мной после операции станет, неизвестно. Может, дурачком сделаюсь совершенным… Хотя умным бы был, не поехал бы к Таисии.
Нет, пора ей все же работу менять. Точно пора. Вот должна быть беспристрастной, так ведь? А она не может. Она к Кагорову что-то вроде симпатии чувствует. Столько всего свалилось на человека. Сначала смерть жены. Потом смерть любовницы. Теперь вот и сам чудом остался жив.
Конечно, Лесовский сейчас моментально саркастически заметил бы: а так ли уж реально чудо это? Может, все очень удачно было подстроено? Может, кто-то из своих руку к его черепушке приложил, чтобы подозрения с Кагорова снять. Вот, мол, я тоже в пострадавших, какой из меня убийца?…
Но то Лесовский, а то она. Она так, как он, не может рассуждать. Она для начала соберет факты, проанализирует их, а потом уже начнет стряпать обвинение.
– Итак, вы утверждаете, что она сама позвонила вам?
– Легко проверить. Она звонила с мобильного на мобильный. Берете распечатку и проверяете. Все-то вас учить… – хмыкнул Кагоров с ехидством. – Конечно, вам бы хотелось, чтобы это я ей позвонил. Ан нет. Она!
– Так, хорошо. – Наталья быстро записывала. – Как вы вошли, если утверждаете, что она к тому моменту была уже мертва?
– Дверь была не заперта. Я ее открыл и вошел.
Про это Наталья знала. Соседка убитой утверждала, что мужчина даже не позвонил в дверь, будто был уверен, что она открыта. Просто толкнул и вошел. А потом спустя какое-то время выскочил как ошпаренный. Вещи в охапку, глаза сумасшедшие. Маньяк, да и только! Так именно охарактеризовала Кагорова пожилая женщина. Сколько он пробыл там, она точно не скажет. Может, минут пять, а может, больше. Она площадку подметала, на часы не смотрела. За пять минут можно человек десять зарезать, не то что одну беззащитную девушку…
– Откуда была такая уверенность, что дверь окажется незапертой?
– Так Стаська сама и сказала, что не закроется. Мать, говорит, выпровожу и в ванну залягу. Дверь запирать не стану. Ты, говорит, входи и…
– И?
– И присоединяйся, ну или что-то в этом роде. Она была великой выдумщицей в плане сексуальных забав. – Кагоров слабо улыбнулся. – Без комплексов, короче.
– Если она была столь беспринципна…
Наталья нахмурилась, с досады закусив губу, вспомнила про странное поведение Никиты.
Может, он тоже теперь с какой-нибудь красоткой без комплексов забавляется? Может, Наталья кажется ему не столь раскрепощенной и сексуальной за всеми своими заботами и усталостью? Может, его и потянуло к такой вот разухабистой любви.
– Если она была столь беспринципна, – снова повторила она, еле сдержавшись, чтобы не захныкать, – то, возможно, у нее, кроме вас, был кто-то еще? Я о сексуальных партнерах.
– Да понял я. – Кагоров вздохнул, тут же вспомнив про вероломные чувства своей покойной жены. – Кто ее знает-то? Может, и был. Да наверняка был! Мы с ней всего три раза и виделись. Первый раз, когда на дороге ее подобрал. Второй – в ту самую роковую для всех нас ночь. А третий раз уже в тюрьме.
– Вы были там?! – удивилась Наталья, поднимая глаза от протокола допроса. – С какой целью?
– Ну… Жалко ее стало. Поесть ей привез. Поговорить захотелось. А она возьми и признайся мне, что когда доставала визитки из моего кармана, я их врачу «Скорой помощи» дать хотел, то на пузырек из-под яда наткнулась.
– Как же она догадалась, что это пузырек непременно из-под яда?
– Да интуитивно, скорее всего, – слабо шевельнул плечами Кагоров, моргая с великим трудом, веки будто свинцовыми сделались. – Сами посудите, милиция все вокруг перерыла, ничего не нашла. А тут в моем кармане какой-то пузырек. Зачем он мне, так ведь? Она смекнула, что тут что-то нечисто, пузырек в руки и к двери, а здесь ваш коллега прыткий. Дальше вы знаете.
Дальше она знала. Все знала, кроме одного: кто же убийца?! Кто убил Лилию Кагорову, в девичестве Леину? Кто потом начал избавляться от нежелательных свидетелей в лице молодого наркомана Павлика и его подружки Таисии? Кто потом совершил нападение на самого Кагорова? И было ли то покушением, а не умелым заметанием следов…
Ох-ох-ох, не найдет убийцу до конца недели, с работы ее выгонят, как было заявлено сегодня в кабинете прокурора области. Или сама уйдет, коли понизят ее. Да и не в угрозах начальства дело, если уж честно. Самой хотелось разобраться.
Как же так, черт побери?! До сих пор подозреваемого так и нет. А что, если…
Морозом по спине от неожиданной ее идеи так вдарило, будто гадюка ледяная по позвоночнику проползла.
Боже мой! Почему же она раньше об этом не подумала, а?! Что мешало эту версию взять в разработку? Хватка ослабла? Или рассеянной стала из-за внезапно вспыхнувшей любви своей к красавцу Никите?…
Вот это да! Вот это момент прозрения!
– Так, хорошо, давайте мы с вами предположим, что у убитой был кто-то еще. Мог этот кто-то до вашего прихода побывать у нее в гостях?
– Да запросто!
– Почему вы так решили? С момента звонка до вашего приезда много времени минуло?
– Прилично. Минут сорок добирался.
– Откуда вы добирались? Насколько мне известно, в фирме вы в тот день не появлялись. От вашего дома, если ее звонок застал вас там, до дома убитой значительно дольше добираться нужно. Где вас застал ее звонок?
– Я был возле дома ее сестры. Говорил с ней, – нехотя признался он.
– О чем? – моментально прицепилась Наталья, заметив, что теме этой Кагоров не рад.
– О чем, о чем? Обо всем! – он чертыхнулся едва слышно, снова прикрывая глаза. – Вы бездействуете, вот решил свое собственное расследование устроить.
– Вы ее допрашивали?! Почему ее?!
А это было уже интересно, потому что ее вопрос попал точно в цель. Кагоров даже отвернуться от нее попробовал лицом к стене. Не получилось, потому как слаб был и немощен. Тут же застонал, сморщился, осторожно вернул себя в прежнее положение. Помолчал немного, затем проговорил: